Лив нарочито медленно укладывала в сундук те вещи, с которыми не так давно прибыла в далёкие, тёплые, и такие манящие земли. Визит затянулся, увы, не по радостным причинам, но всё имеет свойство заканчиваться — совсем скоро она взойдёт на драккар, оглянется в последний раз на чужбину, подарившую её жизни столько разных, противоречивых событий, и покинет её, теряясь где-то за бескрайними морями. С Локи они даже не простились.
Она уже больше недели практически не выходила из успевшего опостылеть деревянного домика, где её прятали и надёжно охраняли. Когда приходил Ульрик, Лив предпочитала стыдливо помалкивать под гнётом его смурного взгляда. Очевидно, что проблемы, в которые она впуталась, пришлось решать именно ему, и, какой ценой это было сделано, она могла только гадать. На большинство её вопросов мужчина предпочитал отмалчиваться, бросая в сторону и без того виновато и жалко выглядевшей Лив косые взгляды.
Локи появлялся неожиданным золотым вихрем, старался вести себя непринуждённо, но усиленно прятал взгляд от неё и на всё те же вопросы только отшучивался. Казалось, что всё случившееся снова возвело между ними незримую ледяную стену, но Лив не могла точно понять, что именно стало тому причиной: её признания, на которые он ответил убийственным молчанием, или же беды, которыми закончились её игры.
И вот складывала она старательно платья свои да сарафаны, на каждом из которых он оставил отпечатки горячих рук. Вот гребни, ленты, бусы — мелкие безделушки которые он то и дело хватал и вертел ловкими пальцами, вытаскивая из её волос или, напротив, вплетая в них. Вот плащ — трофей, что помог Локи отыскать её, прятавшуюся в темени леса с рвущимся из груди сердцем от спетой им песни. Вот и всё.
В глубине души отчаянно надеясь, что он придёт и подарит хотя бы свою беззаботную улыбку или ласкающее слух «золотко» на прощание, Лив тянула время, а когда дверь, наконец, призывно скрипнула, чуть не бросилась сама на шею входящему. Но обернулась и поникла — Ульрик.
— Пора? — коротко спросила она, стараясь не выдать своего разочарования потухшим взглядом.
— Ещё нет, — как ни в чём не бывало ответил Ульрик, усаживаясь зачем-то на лавку. По его лицу Лив поняла, что на дальнейшие свои вопросы ответы вряд ли получит, потому предпочла молчать, садясь поодаль. Чего они ждали, правда, понять она не могла, и это заставляло напрягаться. Как будто мало было загадок! Ей и так никто толком не объяснил, как разрешилась ситуация с Освальдом, но, очевидно, всё было замято по-тихому, судя по тому, что отплывали они в спокойной обстановке. Может, Ульрик взял с них виру за ущерб ей? Здравое решение — на что им ввязываться в дела кровной мести, когда можно решить всё мирно. Меньше всего Лив хотелось бы снова стать причиной чьей-то смерти, пусть и того, кто чуть не лишил жизни её саму.
Она невольно поёжилась, ощущая, как горит шрам на груди, предаваясь воспоминаниям о событиях той ночи. Как сбрасывала одежду влажную с себя, задыхаясь от слёз, да так увлеклась горем своим мнимым, что и опомниться не успела — прижата к стене оказалась. Глазами страшными смотрел на неё незваный гость и проклинал её, обвиняя в несчастьях, постигших его семью, а она ему и поверила. И так устыдилась Лив тогда лжи своей: светлый ангел Марта слышала, как о любви Локи говорила она, слышала их смех, слышала, как страсть разгоралась у него — да не с ней. Бедняжка… Так расстроилась, видно, что выдала себя, спугнув незадачливых влюблённых — но скрыться успела. Не показалось им тогда ничего…
Чувствовала себя Лив какой-то грязной и порочной, словно бы чужое счастье украла, да вот только не белокурой красавице огненная душа принадлежала, не ей. Он вообще никому не принадлежал, как ветер — разве можно с ветром жизнь свою связать? Разве может кто его изловить? Вот и этот рыжий вихрь кружил везде, да нигде не оставался. Ничей он — смирись. И не твой тоже.
— Беспокоит? — мягкий голос Ульрика вывел её из дум. Она и не заметила, как невольно поглаживала отметку на груди.
— Нет, — поспешила убрать руку. — Чего мы здесь ждём, Уль?
— Как это чего? — его лицо приобрело выражение искреннего удивления, и Лив ещё больше запуталась. — Тебя же…
Но фразу ему пришлось оборвать на середине, ибо дверь с шумом распахнулась и на пороге, сияя и искрясь ярче летнего солнышка, предстал Локи. Лив с непониманием уставилась на него: до чёртиков довольный вид, нарядная рубаха с золотым шитьём, плащ алый — никогда она его ещё такого не видела. Залюбовалась невольно. За ним вошли ещё несколько мужчин, и Лив совсем потерялась.
— Ну наконец-то! — вместо приветствия протянул Ульрик, поднимаясь с лавки навстречу процессии. — Я уж думал — сбежать решил.
— Что происходит?! — не выдержала Лив, тоже вскакивая со своего места, и глаза всех присутствующих устремились на неё.
— Как это что? — прошёлся по ней весёлым взглядом Локи. — Сватаем тебя, золотко.
Лив так и осталась столбом стоять посередь комнаты, вмиг словно бы сжавшейся. Сердце, кажется, теперь билось где-то около пяток, да так медленно, что страшно стало, как бы и вовсе не остановилось оно. Глядя прямо в горящие лукавым огоньком самодовольные глаза Локи, она поняла — это самая злая, самая жестокая очередная его шутка. Глуша мигом навернувшиеся слёзы, она яростно толкнула его в грудь, освобождая себе выход, и прошипев что-то о том, что низко и подло так шутить, вылетела на улицу.
— Ты что, ничего не обсудил с ней? — злобно процедил Ульрик, делая шаг к растерявшемуся плуту.
— Я думал, ты ей скажешь! Ты же родственник! — возмущённо перевёл стрелки Локи, ожидавший, наверное, какой угодно реакции, кроме той, что получил.
— Вот дурень, — Ульрик закипал, мысленно проклиная вновь и вновь тот момент, когда чёрт его дёрнул согласиться на участие во всей этой никак не прекращающейся авантюре, — пойду, поговорю.
— Сам разберусь, — прищурился Локи, успевая выскочить из дома раньше другого.
Дурацкое солнце слепило глаза, которые и без того были слезами застланы, заставляя щуриться ещё сильнее. Лив прорвало — всё то, что копилось несколько дней внутри теперь выливалось наружу. Она рыдала в голос, обогнув домик кругом и усевшись около него прямо на землю, заходилась всхлипами и иногда тяжело подвывала волчицей. Горько-горько было на душе, словно бы по ней прошлись тяжёлыми сапогами.
— То есть ты так сильно не хочешь за меня замуж, золотко? — кое-как разлепив глаза, Лив увидела перед собой эти самые сапоги.
— У-уходи, рыжий чё-ёрт, — промычала она, закрывая руками лицо, которое, должны быть, уже совсем опухло и раскраснелось.
— Давно хотел сказать, что мне обидно, когда ты так называешь меня, — Локи присел перед ней на корточки и осторожно убрал её ладони, заставляя взглянуть на него. — Видок у тебя, я скажу, тот ещё.
Он беззлобно рассмеялся, поглаживая большими пальцами её влажные скулы, любопытно вглядываясь в ставшие ещё более яркими синие глаза. Но Лив, уж было поддавшаяся его ласковым прикосновениям, опомнилась:
— Тебе всё мало? — она попыталась вывернуться, но Локи перехватил её щёки. — Зачем?
Получилось так болезненно сказать это, что он, кажется, на какое-то мгновение даже стал серьёзнее. Правда, прошло это быстро.
— Зачем что? — он продолжал, улыбаясь, прикидываться непонимающим, изводя и без того нервную Лив.
— Зачем издеваешься?! — злобно и в то же время изнурённо прошипела она, чувствуя, как новая волна рыданий поднимается из глубины груди.
— Я не издеваюсь, Лив.
«Не может быть!» — полный непонимания и недоверия взгляд упёрся в золотистые сверкающие глаза. Кажется, Локи как всегда забавляло всё происходящее, но в то же время за его насмешливой улыбочкой виднелось что-то ещё.
— С каких пор ты так мне не доверяешь, королевна?
Лив глуповатым взглядом смотрела прямо на него, всё ещё отказываясь верить, что всё происходит всерьёз. Видимо, на её лице это читалось так ярко, что Локи уселся рядом, прямо в своём белоснежном наряде на землю и, искоса наблюдая за ней, произнёс:
— Слушай, может хватит уже бегать, раз судьба нас так упрямо сводит вместе?
На какое-то мгновение ей даже показалось, что он расстроен и обижен её недоверием, но ухмылка на губах заставила засомневаться в этом.
— Какая судьба, Локи? — набралась смелости, чтобы повернуть к нему голову. Серьёзный. — Мы с тобой сами, по своей воле друг за дружкой бегаем. Ни при чём здесь никакая судьба.
Она чуть подуспокоилась, стараясь соображать здраво и трезво. Если он и вправду не шутит, то…
— Да не может быть! — Лив даже замотала головой, никак не желая принимать всерьёз всю ситуацию. Она обхватила руками лицо, словно бы это могло помочь устаканить мысли, чем, видимо, снова изрядно развеселила Локи.
— Да почему? — подавляя смешок, спросил он, всё ещё внимательно наблюдая за растерянной, заплаканной и совершенно ничего не понимающей девушкой.
— Да потому что это ты! — ну что здесь было неясного, в самом деле. Не мог такой, как он — до кончиков ногтей свободный — вот так взять и самовольно связать с кем-то свою жизнь. Она не верила.
— И что? Я не могу влюбиться? — продолжал допытываться Локи.
— О, это, уверена, можешь, — вдруг ядовито заметила Лив, припоминая, сколько одних только девичьих взглядов успел собрать он за время их знакомства. Как же он засмеялся в ответ на эту реплику, так и дышащую плохо прикрытой ревностью! Стоит ли говорить, что Лив мгновенно пожалела о сказанном — благо, что лицо и так было раскрасневшимся, и хуже уже было некуда.
— Золотко, ну сколько перед тобой ещё распинаться, чтобы ты, наконец, успокоилась? — он нетерпеливо забарабанил пальцами по собственной ноге. — Если ты так противишься, то я уйду. Стану вечно пьяным менестрелем, буду бродить по землям да петь песни слезоточивые о том, как отвергла меня любимая королевна. И утешаться в объятиях сердобольных дев.
Лив вдруг так ясно представила перед собой эту картину, что даже губы затряслись от обиды. До чёртиков довольный эффектом Локи подобрался тем временем поближе, переплетая свои пальцы с её.
— Поклянись, что всё всерьёз, — сдавшись под напором его прикосновений, обречённо выдохнула она.
— Я уже поклялся.
Нет, Лив отказывалась понимать, что происходит. Почему все ей что-то не договаривают? Что за секретность в конце концов?
— Или ты мне сейчас же рассказываешь всё, что случилось, пока я тут просидела взаперти, или…
— Или уйдёшь? — с вызовом бросил Локи, приподнимая бровь. Лив осеклась да вздохнула:
— Никуда я не уйду.
— Так-то лучше, — он придвинулся ещё ближе и приобнял Лив за плечи. Этого хватило, чтобы она медленно и верно начала таять, как льдинка рядом с огнём. Касаясь виском его мягкой и тёплой щеки, она на минуту прикрыла глаза. Он сватается к ней. Он сватается к ней! Да она даже и не думала о том, что это всерьёз возможно, лишний раз не бередя душу. Даже звучало это очень не правдиво и странно.
— Тут столько всего произошло, золотко…
***
— То есть клятву ты дал, а как исполнять её будешь — не подумал? — возмущённый Ульрик мог бы проделать своим взглядом пару отверстий в Локи, но едва ли это было способно хоть немного смутить того. Он только дурашливо развел руками и абсолютно невинно произнёс:
— Подумал, но без помощи не обойдусь.
— И что ты хочешь? — осторожно начал было прощупывать почву Ульрик, но по искрам в глазах напротив быстро понял, что ступил на скользкий путь. И чем больше он слушал звучные речи Локи, тем больше убеждался, что имел неосторожность ввязаться в сомнительное и даже несколько опасное предприятие.
Ульрик бросил тяжёлый взгляд в сторону всё ещё не пришедшей в себя Лив, мысленно напоминая себе, что в придачу к любимой получил ещё и её родню. Он ценил и уважал сестру супруги, по праву считая её сильной и неглупой девушкой, но вот что с ней происходило, когда этот рыжий появлялся рядом, было для него не до конца ясным. Как стремительно творились с ней дивные метаморфозы: из холодной неприступной красавицы она превращалась в лукавую и несерьёзную чаровницу, решительно вышагивающую по краешку опасного лезвия. И вот на этот раз она сорвалась…
— Я помогу тебе. Но останешься в долгу, — отрезал мужчина, на что Локи с присущим ему чуть насмешливым выражением лица дал своё согласие.
Как и предполагал Ульрик, в доме Освальда было неспокойно: внезапное исчезновение младшего брата заставило благородное семейство встрепенуться. Без лишних прелюдий входя в залу, где восседал задумчивый князь, он безмолвно и бесцеремонно уселся напротив, на другом конце длинного стола. Удивлённый Освальд, вырванный нежданным визитом из собственных мыслей и соображений, выжидающе выгнул бровь.
— Твой брат у меня, — выражение лица князя приобрело ещё больший оттенок непонимания. — Сегодня ночью он попытался убить Оливию.
— Что? — Освальд даже вскочил со своего места, но видя титаническое спокойствие на лице Ульрика, быстро взял себя в руки.
— Не сумел, но навредил. И молись, Освальд, чтобы она выжила, иначе отделаться вирой не получится, — спокойным тоном продолжил Ульрик, в глубине души наслаждаясь сейчас своим превосходством.
— Зачем он это сделал? — прищурившись, князь начинал, по-видимому, быстро соображать, как выйти сухими из воды.
— Спросишь у него потом сам. Он у тебя с головой вообще не дружен? — не без капли ехидства спросил Ульрик, догадываясь, что неуравновешенный брат давно доставлял князю определенные хлопоты.
— Не так, чтобы без повода покушаться на жизнь молодой красавицы, — Освальд откинулся на спинку своего стула и сложил руки на груди, изучающе глядя на Ульрика, однако тот даже не дрогнул. — Расскажи-ка ты мне, Ульрик, что же всё-таки произошло ночью. Ты же не хочешь раздора и вражды?
— Тебе это тоже не нужно, — равнодушно заметил мужчина, впрочем, немного напрягшись. — Братец твой бормотал что-то бессвязное, обвинял её в ведьмовстве… Так и не разобрал толком, что ему в ней не приглянулось так сильно.
— Не договариваешь, друг, — князь расплылся в торжествующей улыбке, — братец хоть и бывает иной раз не в себе, но умалишенным его выставить не сможешь. Что-то, значит, узнал такое, что красавицу твою не украсило. И я догадываюсь, что именно.
Ульрик немного нервно сглотнул, впрочем, не изменяя непробиваемого выражения лица, а Освальд, наслаждаясь внезапным озарением, продолжил:
— Птичка двойную игру, видать, затеяла? А то сестрица моя, по рыжему всё вздыхавшая, как вы явились, переменилась резко: заплаканные глаза прячет, да не удачно. Знаю я, что Оливия твоя тоже с этим проходимцем связь имела. А он-то, он-то глаз с неё не спускал, — князь расхохотался, раскручивая и раскручивая клубок событий, мерно складывая факты один к одному. — Ну конечно, на такую грех глаз не положить. Я и сам, признаться, чуть не поверил ей, да не зря подвох чуял, ох, не зря.
— Так даже если так, Освальд, — Ульрик подался немного вперёд, — это не повод, чтобы жизни лишать.
— Может, и так, а может, и не так, — неопределённо помотал рукой в воздухе князь, снова упиваясь возвращённым превосходством. — Братец за семью радеет — всё правильно сделал.
И вдруг, переменившись, хищно и резко добавил:
— Ничего не получите. Дам лишь убраться восвояси по-тихому.
— Ты забыл, Освальд, что брат твой ещё у меня, — твёрдо напомнил Ульрик, неотрывно глядя в ледяные глаза.
— Да забирай, раз так он тебе нужен, — вот уж чего-чего, а такого поворота он не ожидал. Зато ожидал кое-кто другой.
— Последний раз предлагаю свои условия: ты выплачиваешь нам виру, а взамен получаешь брата, — Освальд ответил на это скучающим и даже немного сочувственным взглядом, но Ульрик продолжил: — И никто не узнает, чей алый платочек ты хранишь в тайнике за очагом.
Выстрел был сделан точно. Лицо князя на мгновение исказилось кривой усмешкой, но он быстро вернул себе довольно невозмутимый вид.
— Так расскажи кому — кто тебе поверит? Меня-то никто ни с какими девицами не замечал, — протянул он, но глаза всё же немного нервно забегали, — в отличие от того, с кем твоя плутовка спуталась.
— И твоя сестрица.
— Марта невинна, как весенний цветок! — резко огрызнулся Освальд, дергая одним уголком рта.
— А Оливия, значит, порочна, так? — поднадавил Ульрик.
— Видел бы, как целовала она меня вчера, то даже и не сомневался бы в этом, — приторно тянул каждое слово князь.
— Мы оба знаем правду, Освальд, — исподлобья поглядывал на него Ульрик. — И будь ты голодранец или князь — от правосудия не скроешься. Тем более, когда так неосмотрительно хранишь трофеи позорные. Тем более, когда прямо сейчас твой тайник потрошится на глазах у братьев этой девицы.
Освальд мгновенно вскочил и кинулся было к двери, но дорогу ему резко перегородила внушительная фигура Ульрика, быстро схватившая его за грудки.
— Ничего не докажешь! Тела её нет уж тут давно! — быстро затараторил было князь, но Ульрик лишь победоносно рассмеялся, отпуская его.
— Всё слышали? — громогласно крикнул Ульрик, в ответ на что распахнулась дверь, на пороге которой предстали трое рослых мужчин. — Ты всё ещё не хочешь договориться, Освальд?
***
Лив чувствовала, как её тело, несмотря на пекло, царившее на улице, взяла мелкая дрожь. Слушая уже довольно долго историю, которую Локи рассказывал с присущим ему красноречием, она всё больше и больше удивлялась тому, как всё это вообще удалось провернуть.
— Так что теперь, королевна, у тебя есть много золота, которое Ульрик благородно принял от князя в качестве выкупа, — усмехнулся Локи, поглаживая её по плечу, — а у меня возможность скрыться отсюда подальше без страха быть пойманным.
— Но как вы узнали про тайник? — вопросов у Лив оставалось ещё предостаточно.
— А, это проще простого, — беспечно отмахнулся Локи, — хорошо попросил рассказать прислугу.
Лив предпочла не допытываться, какими именно средствами он уговаривал служанок помочь ему в этом щекотливом деле, и без того в красках представив эти «просьбы», чуть скривив лицо. Заметивший это Локи снова расплылся в усмешке, впрочем, тоже помалкивая.
— А что ж ты раньше-то сам всё это не устроил? — пытливый и даже несколько суровый взгляд Лив на мгновение сбил Локи с толку.
— Ну, а кто бы мне поверил? Вот Ульрик — дело другое, лицо независимое и уважаемое, — он немного помялся, но добавил всё же. — Да и, честно сказать, я почему-то не сильно раньше стремился освободиться от этого груза.
— И что же изменилось? — без доли кокетства спросила Лив, чуть покосившись на него.
— Да вот знаешь, королевна, ты когда без памяти лежала, мысль ко мне одна пришла, — Локи вздохнул и сжал её плечо чуть крепче, — ведь если случится что с тобой — я об этом даже не узнаю. И что-то стало как-то погано на душе от этого.
Часто забилось сердце — нет, это всё не шутки. И хоть разум не до конца принял эту мысль, чувства уже вовсю плескались внутри, грозясь вырваться наружу новым потоком слёз — только уже немного других. Счастливых.
— Так что теперь мне есть, что предложить тебе, — он развернул к себе её лицо и внимательно заглянул в глаза, едва улыбаясь, — мою ненадёжную руку.
Дальше всё было как-то смутно. Лив помнила, что они целовались, она что-то шептала ему, плакала, опять шептала, смеялась… Закрутилась в вихре, шторме, урагане чувств, утонула в бездне янтарной его глаз, а он лишь смеялся так задорно, так весело, что не могла и она тому не поддаться в конце концов.
— Но у меня же нет подарка даже, — вдруг растерянно проговорила Лив, беспокойно глядя на него, — да и платье не под стать…
— Ну уж тут ты лукавишь, золотко, — хитро прищурился Локи и потянулся к поясу, — оба мы знаем, что подарок, что для жениха готовила, давно мне отдала.
Лив тут же вспыхнула, как вспыхивала каждый раз, когда на клинок с камушком яхонтовым смотрела.
— Давно догадался? — смущённо спросила она.
— Да сразу, — беспечно бросил он, прижимая её поближе, — такие клинки так просто девицами не хранятся. И уж точно не дарятся.
Поднявшись, наконец, вернулись они в дом. Мужчины о чём-то договаривались, а Лив даже слушать перестала, крутя и крутя в голове: «Невеста. Я невеста. Я теперь невеста! Его невеста». Улыбалась тихонечко, словно боялась счастье своё нежданное спугнуть. Смотрела взглядом удивлённым в глаза его весёлые, когда руки их соединяли, и с таким трудом верила, что больше не будет разлук и скитаний. И вдруг испугалась: а получится ли вот так, всегда рядом? Но сомнения она решила оставить: с ним всё будет лучше, чем без него. Раз уж выпал и ей шанс на счастье, то она схватится за него цепкими пальцами. Ведь любовь — всегда немножко риск. И вот сидела она с молотом на коленях, когда накинул ей Локи на голову лёгкое покрывало и венец с камнями яркими поверх водрузил.
— Ну вот и всё, золотко. Теперь не убежишь от меня.
А она и не стремилась бежать. Без тоски теперь глядела на отдаляющийся берег, где никто не провожал её. И тихонько радовалась тому, что тот, кого хотела видеть рядом, сидел теперь на вёслах, вздыхая недовольно, щуря глаза от слепящего солнца, и подмигивал ей задорно всякий раз, когда взгляды их встречались. «Вот уж путешествие выдалось…»
