Королевна

Она садилась в ладью, утопавшую в цветах — такие редкие здесь маки вырастить упросила специально к этому дню, а васильки сверкали словно льдинки среди этого огненного безумия. Осторожно, чтобы не намочить тонкую белую материю платья, такого простого и почти не нарядного, ступила на шаткое дно лодки и устроилась там поудобнее. Венок на голове всё из тех же цветов поправила и вдохнула поглубже. Сегодня женою станет — до сих пор не до конца верила, что и впрямь всё всерьёз. На всякий случай Лив держала в голове мысль, что когда прибудет на место она, то Локи там не встретит, и готовила себя к этому. Уж больно гладко всё шло последнее время — такой мнительной стала, что уже боялась этого. Молчаливый провожатый, что должен был направить ладью к месту церемонии, не мог сдержать улыбки, глядя на красавицу-невесту — цвела. Лив же сидела в этой лодочке и блаженно подставляла лицо под лучи солнца, ласково окутавшие утреннюю северную природу. Гулким эхом отдавались удары взволнованного сердца в груди, когда глаза её завязали широкой лентой, не давая права наблюдать за гладью морской, пока плыть к причалу будут, и за тем, кто будет ждать её там. Лёгкий бриз играл с её волосами, сплетёнными причудливо, а Лив думала лишь об одном: «Только бы пришёл». Умом понимала, что вряд ли сбежит куда Локи — хотел бы, уж давно бы исчез, никто ведь его не неволил. Но всё же переживала отчего-то. Ладья покачивалась на спокойных, едва заметных волнах, а Лив так крепко вцепилась в её края, что, наверное, могла бы кусочек дерева отломить. Когда уже вконец отчаялась, отпустила и приняла судьбу старой девы — вдруг снизошло и на неё то самое, о чём песни и стихи слагают. Удивительно… Отчего-то вспомнила родителей — как отец был бы рад, наверное, что наконец-то перестанет она своим одиночеством упиваться и грустить. А мать… От воспоминаний о ней остались лишь яркие и бессвязные, но тёплые картинки. «Можно ли следить за близкими из других миров?» — подумала Лив, мысленно посылая приветы далёким родным. Вскоре она почувствовала, как ладья пристала к берегу, откуда слышалось так много разных звуков, что все они сливались в единый гул в голове у ничего не видящей невесты. На ватных ногах спустилась она на берег, опираясь на чью-то широкую ладонь. Затаились все вокруг: стих гомон и шум, только ветер перебором играл на колокольчиках мелких, разнося веселую песенку по округе. Подвели Лив, наконец, к месту, и вложили руки её в мужские ладони. «Грубые, широкие… Не он», — выдернула пальцы из чужих рук, и тут же была перехвачена следующими. «Холодные слишком — не он», — движется дальше снова. «Пальцы такие короткие — не он», — и идёт, и идёт сквозь поток женихов мнимых к своему. Ищет его среди чужаков, но всё никак не попадается — уже паника начинает в груди волноваться. Одни руки, другие, третьи… Но вот те самые. Тёплые, мягкие, с длинными пальцами, которые задорно щекочут самыми кончиками её влажные ладони. — Вот мой жених! — и повязка спадает с глаз. Стоит, красуется под лучами солнца — в своей стихии. Волосы ещё ярче горят на фоне белых одежд, а глаза — ну что глаза… В таких глазах только и можно, что пропасть. И Лив с радостью бросилась в их пучину. — Ну привет, золотко, — улыбается во весь рот, прищуриваясь. Довольный — узнала. А разве могла она не узнать, когда не помнила других рук уже давно? — Ну привет, — затерялись слова её в одобрительном гуле. Стоя лицом к лицу, не спускали друг с друга глаз. Локи с интересом следил за каждой переменой в улыбке её, немножко голову склонив на бок, а Лив просто радовалась сдержанно, стреляя искорками загадочными из глаз. Взяли в руки по мечу, на острие каждого из которых по колечку поблёскивало, да скрестили их. Замерло всё вокруг и всё внутри — время обеты давать. Он должен был первым начать. Исчезла насмешка с губ, и Локи уставился куда-то мимо, за спину Лив. Она даже обернуться хотела — такое лицо у него странное было, словно бы тень призрачную увидел. То ли удивление, то ли неверие, то ли страх в янтарных глазах блеснул, и Лив перепугалась — всё. Сейчас откажется от всей этой затеи, как и ждала она с самого начала, и сбежит куда подальше. Но он моргнул быстро пару раз, и вновь заулыбался. — Оливия, — начал он, наконец, а она, обратившись вниманием, чувствовала только бешеный стук своего сердца, который мешал ровно дышать, — я вверяю тебе свою жизнь. Клянусь отныне ставить твои интересы выше своих. Клянусь оберегать тебя, насколько мне это под силу. Пусть Вар примет мою клятву. Локи улыбнулся ей не без доли лукавой хитринки во взгляде, а Лив чуть было не забыла, что должна была сама что-то сказать. Так пробрали её его слова, в самую душу запали — уж она-то знала, что для него это значит. Тепло разлилось внутри, и такое странное чувство заполонило всю её — словно бы бутоны распускались животе. Сглотнув и собравшись с духом, Лив начала и свою речь: — Локи, — едва находила силы, чтобы голос не дрожал, — я вверяю тебе свою жизнь. Клянусь быть тебе верной спутницей и всегда принимать твою сторону. Клянусь идти за тобой без сомнений и доверять тебе. Всегда. Пусть Вар примет мою клятву. Уже едва удерживала в руках меч, который был явно потяжелее привычных ей клинков, когда призывали Фрейра и Фрейю благословить их союз. Локи подмигнул ей и улыбнулся самыми уголками губ, почти незаметно для других, только для неё одной, кажется. «Он словно каждый день женится — такой спокойный», — пронеслось у Лив в голове, когда разглядывала она его донельзя самодовольный вид. Вот уж кому точно нравилось приковывать к себе всё-всё внимание, которое только можно было. Колечки, наконец, переместились с оружия на пальцы тёплые. Всё. Обряд состоялся. Утопая в весёлых криках, на руки им подхваченная, только и могла что тоже смеяться в ответ, венок на голове придерживая. По шее его нежными пальцами пробегала, встречалась с взглядом янтарным и смеялась, смеялась, смеялась… — Видишь, золотко, я отцу твоему не соврал, — шептал он насмешливо, пока вёл её к длинным столам, которые велела накрыть она прямо под открытым небом, а не в душном зале дома, — сказал, что будущий муж, и женился. Лив расхохоталась, вспоминая его глупую наглую старую шутку и, руки на плечи ему водрузив, хитро прищурилась. — Да ты прямо человек слова! — уколола она, однако Локи этот выпад благополучно пропустил мимо ушей. — Долго же ты с силами собирался. — Ну собрался же, — снисходительно глянул он на неё сверху вниз. — Да если бы я чуть к Хель не отправилась, так бы и бегал бы дальше, — снова рассмеялась Лив, стараясь поддеть его, но когда это ей удавалось переиграть Локи? Впрочем, иной раз выходило… — А это так важно сейчас? — он наклонился к ней, разглядывая озорные глаза, и оставляя мимолётный поцелуй в уголке губ. — Совсем не важно. Свадьба — дело весёлое и шумное. Позабыв саму себя, растворялась Лив в танцах, музыке и мёде, кружилась вместе с другими девицами, порхая птицей белой. И хоть не было у неё крыльев и летать не умела она никогда — сейчас казалось, что парит. Едва ли Локи видел её такой когда-то — до безрассудства свободной и до беспамятства весёлой. Поглядывал на неё из-за кубка с хитрым прищуром — смог ли разгадать её? Когда уж казалось, что вот она — вся как есть перед ним — опять открылась новой страницей. А как бросила на него взгляд сквозь пляску, такой насмешливый и призывный, так уж не выдержал и вышел на охоту. Пробирался к ней сквозь толпу малознакомых людей, распаляясь всё сильнее и сильнее, доставая лишь краешек её платья, а она оглядывалась да смеялась ему в лицо. — Эй, королевна, ты бы силы поберегла до темноты, — поймал он её, наконец, в крепкие объятия и в самое ухо шепнул. А Лив, у которой щеки и так горели, совсем зарделась, смутившись отчего-то. Не могла себе признаться, как ждала этой самой темноты, чтобы скрыться, наконец, от всех таких лишних глаз. И Локи словно бы прочёл всё это в её глазах и, ещё больше приблизившись, заговорщически прошептал: — Хочешь, сбежим? Знал, знал, что хочет наедине побыть — и не ошибся. Но стеснялась вот так покидать свой же праздник, хоть и так соблазнительно звучало его предложение. Глаза забегали из стороны в сторону в попытках найти повод исчезнуть, да зацепиться не могла никак ни за что. — Ты в чём мне только что клялась? — подначивал Локи, хитро сверкая уже несколько затуманенным взором в ответ на вопросительный взгляд Лив. — Что пойдёшь за мной, куда бы меня не понесло. Или нет? Локи кружился где-то рядом, то приближаясь к ней, то отдаляясь, ведя за собой следом в только что придуманных фигурах. От него пахло свежими скошенными травами вперемешку с пряным терпким алкоголем, и Лив жадно ловила этот аромат каждый раз, когда он достигал её. Лучи солнца уже ласково гладили горизонт, когда, запрокинув тонкие запястья ему за шею, она шепнула: — Страсть как хочу. Локи хмыкнул, окидывая её фигуру торжествующим взглядом победителя, немного воровато посмотрел по сторонам и уверенно потащил её куда-то. Мелькало мимо столько лиц, но, кажется, все они забыли о виновниках этого праздника, чему Лив была так рада в душе. Тёплым светом сейчас залитая, обычно немного тусклая северная природа словно бы укуталась в лучистое покрывало заката. Лив отчаянно пыталась впитать в себя всё, чем был полон этот день: запахи, приятный трепет в груди, каждое слово и каждое его прикосновение. Вдруг Локи затормозил, а Лив, витающая в облаках своих мыслей, влетела ему прямо в спину. Резко развернулся — и уже в его руках цепких была без права выскользнуть. — Пришли, — он опалил дыханием её щёку, находясь так близко, что Лив чувствовала, как бородка его щекочет кожу. Повернув слегка голову, улыбнулась — стояли на обрыве, где последние лучи солнца ласкали одинокие волны. Обхватив Локи руками, прижалась к нему ещё сильнее и блаженно прикрыла глаза. — Жалел, что не поцеловал тебя здесь, — даже не глядя на него чувствовала, что так и сверлит своими жёлтыми глазами её макушку. — Я тоже жалела. — Да ну? А я-то думал, что ты одни проклятья мне посылала, — звенел ехидный голос, поглаживая её вдоль позвонков. Лив только усмехнулась в ответ. Бросила на него теперь взгляд украдкой — улыбается, куда-то вдаль глядя. Коснулась прядей его, таких удивительно мягких, заставляя на себя внимание обратить. Предугадывая её желания, Локи не спешил их, однако, исполнять. — Красиво здесь, конечно, правда? — издевательским тоном с придыханием шепнул он. — Очень, — не спуская с него глаз так же томно шепнула ему в ответ Лив. Как две змеи переплетали тела свои, шумно вздыхая, играли глазами в странную, одним им лишь понятную игру. Дрожь пробрала, когда он, наконец, оставил невесомый поцелуй на скуле. В ответном ходе поцеловала его шею, пальцы запуская в рассыпающиеся нитями тонкими волосы. И всё смелее и смелее становились касания, взгляды и поцелуи, и всё сильнее распалялись оба, зажигаясь от неспешных ласк друг друга. Лив запрокидывала голову в немых просьбах оставить на ней как можно больше этих незримых следов — и он поддавался, с охотой отдавая ей то, что просила. И больше всего на свете сейчас ей хотелось стать его частицей, обернуться тенью — только бы и вправду больше не потерять. — Тебе совсем не страшно, Локи? — заглянула в глаза ему, когда оторвались, наконец, друг от друга. — А чего надо бояться? — беспечно, но немного сбивчиво спросил он вместо ответа. — Что без тайны всё рассыплется, — не без тревоги в голосе вздохнула Лив, открывая, наконец, то, что терзало её с самого их обручения, — что наскучит и приестся. Что не сможем по-простому, как все… — Ты стремишься решить проблемы, которые ещё нас не настигли, золотко, — как-то то ли насмешливо, то ли ласково проговорил Локи, поглаживая её волосы. — Что толку переживать раньше времени? — Может, и так, — задумчиво произнесла Лив, гипнотизируя взглядом несмелые волны. — Возвращаться надо бы. Он рассказывал ей какую-то из тысячи известных ему историй, заставляя забыть о любых тревогах и страхах, пока они пробирались обратно. И Лив поверила: может, он и вправду не ошибается? Может, всё просто будет хорошо: простое такое счастье, каждому понятное и близкое… Когда почти чёрный небосклон совсем усыпало звёздами, зажглись десятки факелов, что должны были осветить путь двоим. А у Лив внутри всё переворачивалось, пока ступала по дорожке к дому своему новому: такое манящее её за стенами ждало, такое неизведанное… Спокойствию и уверенности Локи завидовала: ну конечно, ему-то перед чем там трепетать так. Ей так любопытно было, сколько женщин было у него, но в то же время боялась ответ узнать. «Было-то может и много, да только жизнь свою с тобой связал», — подбодрила сама себя мысленно. Дверь за ними закрылась, оставляя наедине. Тишина казалась какой-то густой, словно бы потрогать её можно было. Лив внимательно следила за каждым движением Локи, который отчего-то тоже помалкивал, по-кошачьи плавно двигаясь прямо к постели, устеленной чем-то по виду мягким. Струной вытянулась вся, но шла осторожно за ним. Правда в какой-то момент показалось ей, что каждый шаг дальше — что по стеклу босиком. Пробирала дрожь, хотя он даже не коснулся её ещё, даже рубахи не снял. — Боишься? — вырвал её из оцепенения такой спокойный голос. Локи уселся на край кровати, притягивая её ближе к себе. — Да, — сдавленно произнесла, кладя потяжелевшие руки ему на плечи. — Чего? — Разочаровать. Он усмехнулся, развязывая тонкий поясок на её талии, а потом быстро глянул на её взволнованное лицо. — Будь собой, королевна, — он усадил окостеневшую Лив к себе на колено и пристально заглянул ей в глаза, словно ворожил что-то. — Я же знаю, какой ты можешь быть. Разглядывая её лицо в тусклом свете, Локи медленно один за одним пускал её локоны тонкими змейками струиться по острым плечам. Кончиками пальцев очертил линию подбородка, спускаясь к напряжённой шее, не упуская из виду ни одного вздоха её, ни одной реакции мимолётной. — Что там про тебя говорят? — скользнул губами по щеке, заставляя Лив прикрыть глаза от волны мурашек, поднявшейся по спине и рукам. — Холодная? — Да, — выдохнула, почти встречаясь с его губами. — А ещё что? — бородка его щекочет кожу, вызывая смех глубинный какой-то и рваный. — Бесчувственная, — поддаётся ласкам, слегка дрожащими пальцами его косы тонкие у лица распуская. — Глупцы, — всё бродит вокруг да около, разжигая и разжигая огонёк чувств её всё сильнее. И вот уже Лив ищет его губы своими, почти на ощупь, почти вслепую, когда ощущает, как платье спало с плеч, обнажая аккуратную грудь. Хотела прикрыть инстинктивно — но Локи не дал. Осторожно провел кончиками пальцев по тонкой полоске, оставшейся немым напоминанием об их опрометчивости, и нежно, словно бы залечивая эту рану, оставил один за другим согревающие поцелуи. Лив, конечно, не узнает, что всякий раз, как смотрел он на неё, пока была без памяти, так и хотел припасть губами к шраму этому, словно бы могло ей это помочь как-то, словно бы мог забрать её беду так. А она вдруг поняла, что больше не будет уже принадлежать себе — предала себя в его руки, добровольно расписавшись в этом. А когда почувствовала губы его на своей груди — окончательно потеряла здравый рассудок. Будил он в ней что-то первородное, что-то потаенное, от чего кровь становилась кипятком в жилах. Её собственный сладкий дурман. Неловко стянув с него рубаху, Лив пробежала пальцами по его спине, испещрённой рубцами. Локи даже отстранился на какое-то мгновение, словно бы желая что-то сказать, но, наплевав на всё, вновь притянул её поближе к себе. Вот то, чего она так хотела — кожей чувствовать его кожу. Раскалённое тело его жгло, и Лив, почти забывшись, водила пальчиком по плечу его, щекой к щеке прижимаясь. А Локи всё скользил и скользил руками везде, где только можно, да и где нельзя. — Люблю тебя, — не могла перестать шептать ему тихо-тихо на ухо. — Да, Лив, — подняв взгляд на неё, шепнул в ответ, — я тоже. — Любишь себя? Я знаю, — рассмеялась чуть нервно от глупой шутки, а в его глазах тем временем засверкали весёлые огни с отблеском азарта. Целуя её, наконец, в самые губы, перехватил руку и приложил к своей груди, где гулко билось горячее сердце. Платье окончательно упало на пол, больше не скрывая ничего. Локи потянул её на себя, укладывая на мягкие простыни, которые так странно холодили спину. Внутри у Лив всё то сжималось до комочка, то, наоборот, разрасталось до какой-то бездны, когда Локи спускался всё ниже и ниже, оставляя невидимые жгучие отметки на её теле руками и губами. Запястье, локоть, плечо. Вот её узкий стан. Щиколотка, бедро… Закрыла глаза, растворяясь в потоке долгожданного блаженства, дыша всё тяжелее. Она обещала доверять — и делала это, повинуясь ему, следуя за ним, не спрашивая и почти не сомневаясь, смело ложась под колёса его любви. И когда болезненная вспышка пробила тело, то лишь терпеливо закусила губу. — Стойкая какая, — ласковое прикосновение к губам, словно бы успокаивая, разбило тишину, и Лив потянулась на его голос, обвивая руками шею. Осознание того, что ближе быть уже невозможно, взбудоражило вихрем, и Лив приоткрыла глаза, из-под полуопущенных ресниц поглядывая на нависающего над ней Локи, который, естественно, это заметил. Горящая лукавая улыбка заражала, она слышала его тоже потяжелевшее дыхание и ощущала пьянящий вкус чувственных поцелуев. И Лив, наконец, подалась навстречу, приникая плечами к плечам, выдавая свои безусловные желания лёгким стоном, вырвавшимся из глубины груди прямо в его губы. А он не мог не улыбаться её неумелым, но таким искренним ласкам, видя, как раскрывается его королевна, зная — откровение это для него одного. И больше Локи не будет искать её миражи в других. Потому что вот она — захлебываясь, шепчет: «ещё!», всё сильнее и быстрее сгорая под ним, в рваных поцелуях выдыхает его имя и путается руками в его волосах. Наивно и не к месту спрашивает его: — Тебе хорошо? — и сводит с ума разбитную душу. Думает больше о нём, чем о себе самой — и опьяняет этим хлеще хмеля. — Хорошо, — расплывается в блаженной улыбке. И кажется ему, что был раньше слеп — она сделала зрячим, открывая другие миры. Те миры, где он любим. Те миры, где он влюблён. Движения сплетённых тел становятся всё резче и азартнее, и Лив уже себя забывает от выливавшейся за край сознания любви, одновременно и плакать, и смеяться хочет, и готова поклясться, что видит, как из его глаз летят искры. Или из её? Мир теперь кончался краем этой постели.