***
Аэропорт встречает привычным для него шумом. Люди спешат на рейсы или устало шагают к выходу, тащат большие чемоданы или несут лишь небольшой рюкзак, встречают или сами прилетают. Здесь длинные очереди, большие толпы, много голосов, разные языки и все-все эмоции. Марк замечает спокойного, как всегда, Тэёна, стоящего к нему боком, изящного Тэна, точнее — его спину и снова обеспокоенные слова: — Ты обязательно позвонишь мне, когда сядешь на своё место и когда окажешься в руках тёти. — Нет, он сначала позвонит мне, — встревает Тэён, хитро улыбаясь, пока танцор хмурится и недовольно поджимает губы. — Не честно… Марку не хочется прерывать разговор, он прячет улыбку, опуская взгляд в пол, но слух улавливает звонкое: «Марк приехал!». На него уставляется сразу три пары глаз — тёплых и радостных. — Да… Привет. И я взял отпуск, поэтому тоже лечу с тобой, — на этих словах Тэён удивлённо выгибает бровь, Тэн шокировано распахивает глаза, а Хэчан привычно держит лицо. — Давно не отдыхал, а тут ты едешь, подумал, что было бы неплохо, и… вот. Он неловко чешет затылок и глупо пытается объяснить, почему в руках зажимает паспорт и билет на этот рейс, а его чемодан вместе с гитарой отправился в багажный отсек. Честно, Марк сам не понимает, что было у него в голове, когда он вчера ровно в четырнадцать пятьдесят восемь заявился в офис и попросил главного редактора об отпуске на месяц. Парень успел выхватить последнее место на рейс в одиннадцать, собрал кое-как вещи и пообещал присылать некоторые статьи о книгах и фильмах. Сильное желание толкало в спину, подгоняя к трапу, тянуло помочь Хэчану. Уже на борту, когда начался взлёт, пока танцор сидел на три места впереди, Марк глубоко задумался, а стоило ли вообще оказываться здесь и сейчас. Все очень удивились такому поступку — было видно по потерянным взглядам и слышно по неуверенным слогам, но никто ничего не спрашивал. Зачем ты тут? Сложно понять ответ, когда перед глазами только каштановые волосы, карамель на коже, точки созвездий и последний грандиозный танец. Чувство обязанности быть рядом твердило, что всё правильно, как и должно быть, заглушая голос разума. Это уже смахивает на помешательство, страшно испытывать столько много эмоций — нежность, трепет, привязанность. Когда этот парень, совершенно точно для Марка чужой, стал самым необходимым для простого существования? Правду он надеется отыскать на Чеджу. После приземления Марк помогает Хэчану, придерживает, забирает его рюкзак и свою сумку, получает гитару, которую взял непонятно для чего, открывает дверь и улыбается еле заметно. — Где тебя должны встретить? — он осматривается, ища возможных родственников танцора. — Не знаю, тётя сказала, чтобы я ждал у входа. Сейчас позвоню. Не успевает парень найти нужный контакт, как недалеко останавливается голубой форд. С передней пассажирской выходит женщина с такой же смуглой кожей, как у самого Хэчана, ярко улыбаясь и вскидывая руки для объятий. — Наш Хёк-и приехал! Как я рада тебя видеть, мальчик мой, — она обнимает его аккуратно за плечи, восхищаясь. — Боже, какой ты красивый, наверно столько сердец разбил уже. Пока Хэчан смущённо отвечает, что на это у него совершенно нет времени и успокаивает, что нога быстро восстановится, из водительской стороны выходит парень примерно одного с ними возраста, очень высокий, с большими глазами и мягкой улыбкой. — Привет, Хёк, — говорит он и неловко прячет руки в карманы светлых джинс. — Сончан! Ничего себе, ты вырос, — Хэчан тепло осматривает долговязого парня, смущая его больше. — Знакомьтесь, это — Марк Ли, журналист крупного издательства Сеула, молодой писатель и мой друг. Марк, это моя тётушка Исыль и мой кузен Сончан. Всё внимание переключается на стоящего рядом Марка, который в очередной раз удивляется метаморфозам Хэчана — рядом с друзьями и родными он самый тёплый, милый и открытый, а когда появляется в окружении посторонних — совершенно противоположный по поведению, холодный и отстранённый. — Очень приятно познакомится, — тётушка Исыль улыбается по-доброму и всё также мягко. Сончан пожимает ему руку, он выше, но выглядит немного смущённым и неловким. — Ты поедешь с нами? У нас и для тебя место найдётся, — женщина кивает своим же словам, но парни рядом мигом напрягаются. — Нет, спасибо. Не стоит, — Марк отрицательно качает головой и слегка машет рукой. — Не хочу беспокоить вас, буду неловко себя чувствовать. К тому же, я уже забронировал номер в отеле. Они приглашают его в гости, оставляют адрес на страничке из карманного блокнота и плавно уезжают от аэропорта. Марк снова смотрит вслед Хэчану, только в этот раз — на рафаэлевских ангелочков под задним окном форда. Очередное дежа вю, но ему это даже немного нравится. Что-то необъяснимо прекрасное есть в расставаниях с этим смуглым парнем, в его совершенно отличающихся от общего мнения отношениях с родными и в сияющих глазах.***
Поездка на такси к отелю, заселение, душ, звонок Джонни и Винтер занимают у Марка около трёх часов. К этому времени жара уже не такая невыносимая, из открытого окна дует прохладный морской ветер, колыша белые, как туман, занавески. За подоконником, ближе к горизонту, виднеется море — голубая гладь: спокойная, чистая, манящая босыми ступнями измерить уровень солёности. Он оставляет свой маленький, но довольно уютный номер, отправляясь с гитарой к берегу. Там мало людей, нос щекочет запах белой пены, а кеды утопают в горячем песке. Марк любит море, когда чайки над головой и белые ракушки выглядывают то тут, то там, шум города сюда не долетает, и лишь природа нарушает тишину. Гитара знакомо ложится в руки, вода приятно облизывает пятки — он оставил обувь в стороне, сам опустился на землю. Солнце уже начало опускаться, но до заката ещё долго. Умиротворение накатывает спокойными волнами, а пальцы сами начинают перебирать струны в лёгкой мелодии. Сейчас в голове нет никаких мыслей, мозг перестроился на одну функцию — наслаждаться моментом. Кажется, что это лето будет вечным. Оно только вчера вступило в полную силу, официально с числом календаря, но ощущается бесконечно длинным и солнечным. Может так на него влияет климат Чеджу или улыбки Хэчана и его близких, но в душе с каждым днём становится всё теплее и теплее. Марк наконец-то начал ощущать себя более цельным, не просто парнем с романтическими желаниями и верой в хорошее, а по-настоящему живым. Столько всего хорошего происходит каждый день, даже если у тебя не совсем удачные сутки. Тихая мелодия гитары сплетается с окружающими звуками, и улыбка сама натягивается на лицо. Мимо него проходят парень и девушка, держась за руки, а в стороне, откуда он пришёл, резвятся двое мальчиков с очень активным дедушкой. В кармане вибрирует телефон, прерывая сольный инструментальный концерт. «Донхёк» Марк чуть удивлённо приподнимает брови и принимает звонок. — Да? — Привет ещё раз. Тут такое дело, тётя приглашает тебя завтра к нам на обед на два часа. Что скажешь? — М, да, хорошо. Я приду, — Марк чувствует, как его щёки краснеют от непонятной радости и смущения от этого неожиданного предложения. — Круто, она будет очень рада. Хочется спросить, обрадуется ли этому сам парень, но вместо этого получается: — Во сколько у тебя завтра приём у врача? — Я должен быть у него с десяти утра до часа. Доён-хён хороший, они с Тэёном учились в одном классе, дружат до сих пор. Мы с ним тоже давно не виделись, будет что обсудить во время терапии. — Можно я заберу тебя после, и мы вместе поедем домой? — он накрывает ладонью глаза и проклинает свою глупость перед этим парнем. — Хорошо. Сердце заходится в рваном ритме с этим коротким словом. Марк не понимает, почему Хэчан такой, почему позволяет делать всё это, сближаться и бесповоротно тонуть в нём. Они молчат ещё несколько уютных минут, пока младшего не зовут ужинать. Когда звонок заканчивается, Марк откидывается назад, укладываясь спиной на песок. Силы как-то резко покидают его, вместе с тем наполняя каждую мышцу энергией. У него колени дрожат, пальцы не слушаются, но в груди цветы распирают, что кричать хочется, и руки чешутся делать что-то полезное. Перед глазами проплывают редкие пушистые облака и тонкие силуэты птиц, а желание запечатлеть этот момент именно на полароидную камеру жжётся на подкорке мозга. Следующим утром Марк очень долго не может заставить себя что-то делать. Он просыпает время завтрака, почти час валяется в кровати, бездумно пялясь в потолок. Болтает с Винтер, у которой сегодня репетиция только вечером и кое-как решает собраться в больницу. На улице всё также жарко, но прохладный ветерок пробирается под свободную белую рубашку в синюю вертикальную полоску, светлые штаны отталкивают свет и погода уже не кажется такой знойной. По дороге парень покупает пломбир у милой старушки и уверенным шагом приближается к светлому зданию. Навигатор сигнализирует, что он на месте, когда нога ступает на парковку. На часах 12:53 и Марк решает занять место на лавочке у центрального входа. Через пять минут приходит сообщение от Хэчана: «Сейчас буду выходить. Жди у главного входа». Марк улыбается и прячет телефон в задний карман брюк. Солнце ярко светит, только иногда перекрывается тучками, которые быстро уносятся ветром. Хэчан появляется перед ним неожиданно быстро. — На что смотришь? Он расслабленно улыбается и тоже поднимает взгляд к небу, пытаясь рассмотреть далёкие планеты. — Ни на что, — на Хэчане надета точно такая же рубашка, как и на самом Марке, только вместо штанов — кофейного цвета шорты. Парень опирается только на один костыль. — Как ты? — Хорошо, — он снова поворачивается к нему и в глазах сияют искорки. — Доён-хён сказал, что связки хорошо зажили и восстановление пройдёт быстро. Даже разрешил перейти на один, — кивает на свою опору. Марк ловит для них такси, потому что живёт родня Хэчана далековато. По дороге младший рассказывает о торговой улочке, мимо которой они проезжают, о том, как они в детстве воровали там яблоки, просто чтобы попробовать, а мужчина-продавец никогда по-настоящему не злился и даже нарочно отворачивался. Ещё он рассказывает о небольшой сувенирной лавке, где продают винтажные открытки и уже не модные статуэтки, которые он любил рассматривать, когда возвращался из школы, вместо того, чтобы идти делать домашнее задание. Машина останавливается у небольшого двухэтажного домика. Невысокий белый забор, маленький дворик, усаженный цветами, крылечко, на котором стоит миска для кота, почтовый ящик голубого цвета — всё в лучших традициях американского кино, но почему-то греет душу и создаёт ощущение уюта. — Тётя будет очень рада тебя видеть, — Хэчан хитро улыбается и шагает всё ещё осторожно к двери. — Тётя Исыль, дядя Минхо, я вернулся! Со мной Марк Ли. После этих слов в прихожей сразу появляется тётушка в фартуке и с мукой на щеке. — Ты пришёл! Как хорошо, — она целует смущённого парня в лоб и крепко обнимает. — Сегодня я готовлю свой фирменный пирог с персиками, ты обязан его попробовать. Она подмигивает и возвращается на кухню. Дальше Марк знакомится с дядей Минхо — таким же улыбчивым и добродушным мужчиной, который читает политическую газету в больших очках, сидя в кресле с цветочной обивкой. Он иногда посмеивается и зачитывает вслух, будто это колонка юмора, а Марк точно не первый раз в гостях. Атмосфера в этом доме самая уютная — в углу старый ламповый телевизор, на полках кружевные салфетки, несколько растений в горшках, на подоконнике серый кот лениво виляет хвостом, из кухни доносятся звуки готовки и радио, а на стене висят в рамочках фотографии. Марк легко находит маленького Хэчана, Хэчана-школьника и несколько фотографий уже взрослого — на сцене и вырезка из журнала. Есть где он смеётся в компании друзей и семейные фото, а ещё Тэён с высоким парнем, у которого кроличья улыбка. — Это Доён-хён, — говорит Хэчан, тоже рассматривая старое фото. — О, а это я и Сончан. Я старше на год, но он всегда был чуть выше и статным не по годам. А теперь вообще на голову перерос. С ума сойти, — он улыбается, шутливо жалуясь на несправедливую жизнь, а Марк только коротко смеётся. Обедают они за круглым столом, устланным светлой скатертью с пышными маками. Гость оказывается между тётей Исыль и Хэчаном, возле которого разместился Сончан. Еда была невычурной, даже традиционной, но очень вкусной, по-домашнему сытной, с аппетитными ароматами. — Это очень вкусно, — хвалит Марк, откусив кусочек того самого пирога с персиками. Женщина горделиво улыбается, а хозяин начинает рассказывать, как он впервые его попробовал. Марку очень комфортно в этой компании, он чувствует домашний уют, которого не было очень давно — родители решили жить в Ванкувере, поэтому некому говорить, как он вырос и похорошел. — Сончан, забыла спросить, как дела на работе? Сегодня, ты говорил, была операция у кошки господина Ана, — тётя обеспокоенно смотрит на сына, любопытно подаваясь вперёд. — Всё хорошо, кошечка молодая, быстро оправится. Только жалко, что ей пришлось терпеть, пока не заметили перелом. Она ходить не могла, но сейчас уже получше. Марк не совсем понимает, о чём речь, поэтому смотрит на Хэчана. Тот наклоняется ближе, замечая замешательство, и тихо говорит: — Сончан работает ветеринаром, тут недалеко клиника. Вчера принесли кошку с больной лапкой. А господин Ан — это владелец кафе, тётя души не чает в этом добром и милом дедуле. Танцор отстраняет, снова принимаясь за свой салат — он не ест много лапши или пирог, потому что без тренировок мышцы расслабились, и парень может набрать вес, а это совсем ему не нужно. — Марк, ты же работаешь в журнале, да? Расскажи об этом немного, очень интересно, — тётушка Исыль подпирает ладонью голову и ждёт, пока Марк немного теряется. — Я работаю в журнале о культуре. Мы посещаем разные выставки, концерты, театры, музеи, читаем книги и делаем на это обзоры, рецензии или просто указываем на факт такого события. — О, получается в офисе ты почти не бываешь, — она улыбается, всё также не отрывая взгляда от парня. — Не знаю, как остальные корреспонденты, но я вообще не работаю в офисе, я фрилансер. — Вот тебе современные журналисты, — встревает дядя Минхо. — Ладно, когда это что-то такое, но когда новости или политику пишут неопытные дети, ещё и без присмотра сонбе, получается вот такая жёлтая пресса, — он поднимает газету, что лежала на краю стола, и все тихо хихикают. После обеда Марк вызывается помочь убрать со стола, на что тётя отпирается сначала, но всё же соглашается. Она весело говорит, что Сончан вечно только и успевает, что прибежать на обед, обнять кота и снова уйти на работу, сетует на бедную ногу Хэчана и жалуется на постоянные политические шутки мужа. Парень тихо смеётся в ответ, загружая последнюю чашку в посудомоечную машину. — Спасибо тебе, милый. Иди в комнату, Донхёк наверняка хочет с тобой ещё поболтать. В гостиной включён телевизор, транслирующий дневной выпуск новостей, дядя внимательно смотрит, натянув очки, а Хэчан сидит, прижавшись к Сончану. Они держатся за руки, и что-то противно-болезненное скручивается между рёбрами, завидуя и ревнуя. Марк присаживается по другую сторону от Хэчана и ловит его тёплую улыбку, от которой становится легче. — Мне пора, — говорит Сончан и поднимается. — Сегодня вечером я иду с друзьями гулять, на ужин не ждите. Ещё увидимся, Марк-хён. — Пока, — звучит хором и парень уходит с тихим щелчком двери. Дядя заводит с Марком тихую беседу о последних событиях в мире, насколько всё интересно закручивается в США и как ещё Южная Корея может выделится в мире. Тётя появляется через минут десять с корзинкой со всяким для вязания и устраивается в свободном кресле, принимаясь за своё рукоделие. Время идёт плавно, не спеша двигает стрелки на часах над телевизором, а с улицы доносятся редкие звуки проезжающих машин или голоса случайных прохожих. Хэчан опускает голову на плечо Марка и цепляется пальцами за его ладонь, робко поглаживая огрубевшую из-за гитары кожу. — Спать хочется, — роняет он тихо, куда-то в складки Марковой рубашки. — Спи, Донхёк-а, я посижу с тобой ещё немного.