Он устал от презрения

В руках А-Яо было хорошо. Не открывая глаз, он постарался встать устойчивее, но руки, обнимающие его голову, не давали выровняться. Он так испугался? Не Минцзюэ стал дальше дышать, возобновляя доступ воздуха к лёгким. — Я тебя люблю. — прошептал он супругу и упёрся руками в стенку, чтобы встать ногами устойчивее, но оставить голову на чужой груди. Наконец он принял удобное положение и обнял спутника на пути самосовершенствования, а ответа на его признание все не было. — Я тоже тебя люблю. Пойдем, тебе стоит лечь. — голос Мэн Яо был внезапен, мужчина не сразу понял, что ему сказали, но потом как зачарованный отстранился от груди раба, дал отвести себя на кровать и уложить на нее. Бастард Цзинь Гуаншаня был ошарашен тем, что дагэ начало клонить на него. Но он не мог позволить партнёру упасть и, встав как можно устойчивее, принял его на себя, поймав в воздухе, давая отдышаться и набраться сил встать снова. Глава Цинхэ ведь не виноват в том, что любит его и готов доказать это любыми методами. Это ведь Мэн Яо почти удушил его. Из-за своего страха. Им придется много работать над восстановлением их отношений. Вернее, над постройкой новых. Фундамент остался тот же, но все остальное… Им обоим нужно поменяться. Ведь не только Не Минцзюэ со своим молчанием был виноват в произошедшем. Сам Мэн Яо тоже не договорил о многом. Чифэн-цзюнь не умел спрашивать о чём-то, а он спокойно оставил его с вопросами, на которые у старшего мужчины не было ответа. И не поговорил с ним о своих сомнениях и сомнениях дагэ. Теперь им потребуется больше разговаривать друг с другом. Больше открываться друг другу. Обнажать души, как бы трудно и тяжело это ни было. Цзинь Гуанъяо умер, теперь должен вернуться отзывчивый маленький Мэн Яо, спасённый от голодной смерти в лесу главой Цинхэ Не. Перед другими он может быть каким угодно, но перед своим любимым, спасителем, старшим братом, мужем и господином он обязан быть именно открытым мальчиком, готовым рассказать о себе, выслушать о других, и, в первую очередь — о дагэ и его чувствах. Не Минцзюэ теперь предстоит научиться доверять супругу свои тревоги с нуля, ведь раньше он стремился напротив, скрыть их, уберечь от новой ответственности. Но начало положено — он не только ответил на его вопросы о чувствах и мотивах, но и задал свои. Их отношения развивались стремительно. Но они и так потеряли безумное количество лет в бесполезных попытках защитить друг друга от чего-то. Им просто было необходимо наверстать упущенное. И пусть страх перед любимым из-за произошедшего оставался — он знал, как его избежать. Попытки вырваться из объятий он пресёк, все ещё желая иметь власть над мужчиной, чтобы не начать нервничать, как это было накануне. Если дагэ дарит подарки, значит, вероятнее всего, Мэн Яо просто надумал себе чужое нежелание иметь с ним дел. И поцелуй говорил совсем не об отвращении к шлюхе. Когда его любимый нашел способ встать устойчивее, сердце резко пропустило удар, по плечам прошлись еле заметные мурашки. Но он заставил себя вспомнить разговор накануне. Дагэ просто не хотел давить на него своим телом и обременять. Наверняка это так, а он сам должен думать именно об этом, а не искать во всем угрозу. Просто Не Минцзюэ переживает за него. Ведь если не он, то кто будет это делать? Слова о любви вызвали у него улыбку, которая упорно не хотела сходить с лица. Он просто глупо смотрел перед собой, заставляя Не Хуайсана нервничать, а детей уставиться на них своими разными глазами. Запоздало он понял, что от него ждут ответа. — Я тоже тебя люблю. Пойдем, тебе стоит лечь. — мысль о том, что разговаривать им лучше в таком положении, озарила его и он решил воплотить её в жизнь. Сейчас ему жизненно необходимо смотреть на дагэ сменив роли. А значит мужчина должен или сидеть, или лежать, и второе было удобнее. Это давало ещё больше простора для Мэн Яо и ограничивало Не Минцзюэ. К счастью, мужчина не сопротивлялся и спокойно лег, смотря на него как-то… Странно. Это было совсем не требовательно, как в день свадьбы или накануне, за ожиданием его ответа. Он не знал, что это любовь и восхищение в глазах супруга. И от того искал, как бы спрятаться от этого взгляда, но никакой дрожи не было. — Господин, я теперь здоров. Вы говорили о моем обучении в Гусу с разрешения главы Лань. Вы решили, чем я буду заниматься? — задал вопрос Мэн Яо, торопясь сменить тему. Руки он протянул к детям и те прибежали к кровати, садясь на её край у ног Чифэн-цзюня. В голове бастарда отложилась мысль о том, что он хочет такого с собственными малышами. Чэньчжи потянулся за куклой, которая вызвала его восхищение. Он не спросил разрешения, совсем забыв об этом правиле, но это разрешение и не требовалось — бывший глава Ланьлин Цзинь и так не отказал бы ему в такой малости. Сестра мальчишки слегка возмутилась и тоже захотела поиграть с подарком от сурового мужчины и Мэн Яо рассмеялся, слегка забыв о своем вопросе, после чего забрал игрушку себе на колени и погладил искусно сделанные волосы. Не Хуайсан тоже сел, как бы напоминая о том, что он тоже здесь есть и хочет внимания. Все-таки, ему тоже бывало одиноко, и смотреть на чужую радость было… Не очень приятно. Он очень любил дагэ, отчасти любил и его помощника, хоть и не все его действия он одобрял, но роль наблюдателя этого скромного семейного счастья была ему не по душе. Желание обрадовать этих двоих чем-то, что будет ими воспринято хорошо, не пропадало. Но лучше бы это было где-то в стороне, где он не будет натыкаться на них. — Да, брат, чем? Ты пока не обсуждал расписание с первым молодым господином Лань. Может теперь самое время? — тонкое напоминание о том, что Хуань-гэ тоже волнуется и был бы рад поговорить с саньди после случившегося. К тому же, скоро наверняка придет Сяо Чэнмей забрать детей и они могли пойти ему навстречу. В общем, Не Хуайсан хотел наконец побыть один и помечтать об отношениях, потому что из всех его знакомых, не считая Лань Цижэня, он остался единственным неприкаянным юношей. Впору с самим Старейшиной Лань заводить отношения. — Даже так? — Мэн Яо, по правде говоря, совсем не хотел сейчас видеться с эргэ. Он боялся показаться ему на глаза теперь. С Лань Хуанем он всегда был кем-то. Помощником главы Не, победителем в войне, наследником Ланьлина. Это позволяло смотреть на него как на хоть сколь-нибудь равного. Дагэ забрал его из леса голодного и не знающего куда идти, помог достигнуть всего, что у него было на вершине своим собственным примером. Он знал его и ничтожеством. Первый Нефрит был чуть ли не небожителем для Мэн Яо. Он не хотел снова пачкать его собой, ведь он раб и сын шлюхи без имени. Как когда-то давно, на советах глав, где он был практически писарем при господине Не. — Да. — голос Не Минцзюэ снова вызвал приятные ощущения в теле и душе. Сейчас, в менее напряжённой обстановке, когда бастард Цзинь Гуаншаня не искал в каждом жесте опасности, он мог позволить себе наслаждаться каждой ноткой голоса любимого человека. — Нам стоит сходить к нему вдвоем. Прямо сейчас. Думаю, он будет рад тебя видеть. — Как прикажет господин. — немного нервно кивнул Мэн Яо, но со стороны это заметил только Незнайка. Свободной от веера рукой он сжал ему ладонь, словно стараясь сказать «ты справишься». Что ж, происхождение Хуайсана заставило его по другому относиться к диди Чифэн-цзюня. Оно в некоем роде сблизило их. — Тогда в начале надо отвести Нинлинь и Чэньчжи в их цзинши. Верно, малыши? — он наклонился и посмотрел на детей, находящихся за спиной любителя вееров. Те начали кивать и встали, чтобы поправить одежды. Они смялись за время игр, а родители говорили, что в Гусу нельзя ходить в неаккуратном виде. — Да. — Не Минцзюэ кивнул и стал ждать, пока Мэн Яо приведет в порядок волосы перед выходом. И сильно нахмурился, когда тот собрался идти без какого-либо украшения, с простой лентой в волосах. Он собрался идти как преступник? Как простолюдин? Воина это совершенно не устраивало и он стал искать взглядом свой дар. — Почему ты не хочешь надеть гуань, которую я тебе подарил? — прежде чем бесцеремонно рыться в вещах партнёра ему стоит узнать причину чужого поступка. Ему совсем не нравилось и то, что тот оделся в самые простые одежды, что были в комнате. Он настолько серьёзно воспринял наказание? — Преступнику без имени и рода не положено носить дорогие вещи. — всё было как Не Минцзюэ и предполагал. Это заставило его разозлиться. Разве того, что произошло, мало для наказания? — То преступникам, а ты мой муж и я хочу, чтобы ты был моим помощником и опорой в делах. Не пристало заместителю главы ходить в подобном! — довольно многословно и резко заявил мужчина и велел младшему брату переодеть Мэн Яо, а сам пока обратил взор на слегка испугавшихся его громкого командного голоса малышей Сяо. Те вмиг растеряли свою жизнерадостность и улыбчивость, выпрямляясь и напрягаясь. — Не пугай детей. — сказал сын путаны и поцеловал детей в лобики, обнимая и гладя по волосам. Те обняли его, стараясь слиться с ним, когда Не Минцзюэ сел на кровати и протянул им руку, желая попробовать обнять. Если у них все будет хорошо — они смогут завести своих детей, ведь так? Тогда ему надо учиться общаться с малышами. Нинлинь недоверчиво смотрела на него, более чувствительный братик прятал личико на груди уже знакомого им дяди Яо. Но ведь если этот человек — его муж, значит он тоже их дядя? А если так, то его не надо бояться. Может, он как дядя Цзычень, с виду суровый и злой, а на самом деле не умеет общаться иначе? Она положила ладошку в чужую и, не вызвав этим ничего плохого, уже более уверенно подползла на кровати на чужие колени, обхватывая грудь огромного дяденьки руками, ногой пихнула брата в спину и тот, кивнув, присоединился к ней. — Дядя Яо, переодевайся. — велела требовательная малышка и закрыла глаза, чтобы точно не подглядеть за шисюном мамочки. Она ведь девочка, ей нельзя смотреть на голых мужчин! А вот обниматься с одетыми — можно. Не Минцзюэ внимательно следил за реакцией Нинлинь, за тем, как она осторожно действовала, прежде чем забраться к нему ближе и обнять. То, с какой порывистостью и резкостью она это сделала, заставило опешить и на мгновение перестать дышать. Ее брат был гораздо активнее, и от того его действия были эмоциональнее. Эмоции всегда были слабостью Чифэн-цзюня. И он улыбнулся, накрывая детей руками в объятиях. А после настроился на их быстрое дыхание, улыбаясь только шире. Было приятно, что кто-то принял его, как Мэн Яо. И так, как когда-то Мэн Яо принял его.