Он устал от презрения

Мэн Яо крепко обнимал главу Не, его лицо было скрыто в животе мужчины. Волосы лезли в лицо даже так, полы дасюшена Не Минцзюэ хлестали его по рукам, но он молчал и терпел. Это было такой малостью… Он был удостоен такой чести, у него не было права возмущаться! Сильные руки поддерживали его за лопатки и придерживали его голову, готовые в любой момент поймать мальчика в воздухе, но этого не требовалось, потому что тот крепко стоял на сабле, ровно так, как ему велели. Ему было очень страшно. Это был его первый полёт, тем более это была не прогулка, это была поездка на совет глав орденов!!! И Не Минцзюэ летел один. Совсем. Никакой свиты, никаких помощников. Он взял с собой только маленького мальчика, найденного в лесу. Мэн Яо не мог поверить, что это происходит с ним. Он словно в сказку попал! После борделя, где его воспринимали как вещь, он попал к главе Цинхэ Не и тот был безумно добр к нему. А он ведь ничего не сделал для того, чтобы заслужить это! Мама всегда говорила, что чудес не бывает и нужно много работать, чтобы они случились. И чтобы их сохранить. Поэтому мальчик был послушным, прилежным, все время предлагал помощь господину, и постоянно пытался показать, что он ценит чужие доброту и заботу. А тот выделил его, поселил в хозяйском крыле резиденции, недалеко от своих и наследника Не покоев. Позволил учиться заклинательству и помогать себе. Для Мэн Яо это было неописуемым счастьем. — Тебе не холодно? — обратился к нему молодой мужчина, слегка наклонившись и сбавив скорость. Они летели уже довольно долго, и ветер стал действительно холоднее. Вместо ответа мальчик теснее прижался к боку господина, стараясь не задевать чужого паха. Он был очень близко к его лицу. Это пугало его, как ребенка, выросшего в борделе. Но мужчина даже ни разу не намекнул. Это успокаивало. В тело потекла тёплая струйка духовной силы мужчины, что было безумно кстати, но Мэн Яо испытывал вину за то, что мужчина тратит на него свою ци. Он попытался жестом головы попросить прекратить это делать, но мужчина был непреклонен. Летели они ещё несколько часов и была уже ночь, когда они ступили на камни площади перед башней Кои. Причем в начале Мэн Яо ощутил, как его подхватили под бедра, сажая на сильное предплечье. Потом Чифэн-цзюнь спрыгнул на землю, подхватил Бася, вернул ее в ножны и только тогда опустил уставшего стоять мальчугана на землю. Тот, ожидаемо, покачнулся и облокотился на главу Не. Тот улыбнулся уголком губ, особенно когда увидел, что парень пытается скорее вернуть себе контроль над телом и… разлепить сонные глаза. Это мужчину окончательно добило и Мэн Яо снова попал на руки к Не Минцзюэ. — Обними меня за шею, засыпай. — велел он ребёнку, тот пытался сопротивляться, но сон его окончательно сковал и тот лишь кивнул, обхватывая старшего, как и было велено. Голова устроилась рядом с чужими волосами и ухом и мужчина улыбнулся чуть шире, наслаждаясь таким доверием мальчика, который, несмотря ни на что, был в любой момент готов принять от него какой-либо удар. Слуге он велел утром принести завтрак на двоих в его покои, от комнаты для Мэн Яо он отказался. Ребёнок был недоверчив, много пережил, и глава Не не хотел с ним разлучаться, поскольку тот вызывал его восхищение своей целеустремлённостью, силой духа. Однако, оставлять его без своей защиты в Нечистой Юдоли он не имел права. Адепты смеялись над А-Яо, и Не Минцзюэ ощущал в этом свою вину, ведь он не смог привить своим подчинённым приличий и призвать их к порядку. По этой же причине летели они вдвоем — в личных покоях Чифэн-цзюня его не должны будут тронуть адепты других кланов, а люди из Цинхэ не смогут дотянуться своими грязными речами до малыша, и без того слишком много повидавшего за свою короткую жизнь. Это было заметно даже по тому, что в свои двенадцать он выглядел на восемь — сказывались не самые лучшие условия для жизни. Переодевать мальчика он не стал, прекрасно осознавая, что тот может навыдумывать себе лишнего и испугаться утром. Поэтому он не стал менять одежду и сам. Только снял с них обоих все, кроме чжунъи и ку. После устроился под дорогим, теплым, тяжёлым одеялом вместе с Мэн Яо и быстро уснул. Этот полет вымотал его.

***

Проснулся Яо уже один, но у кровати стоял поднос с плотным завтраком, достойным молодого господина, но никак не сына шлюхи. Рядом лежала записка, написанная упрощенными иероглифами, специально, чтобы мальчик прочитал ее без особого труда:

«Я на совете. Из покоев без сильной нужды не выходи. Обед и ужин принесут в комнату. Будь осторожен»

В подписи послание не нуждалось, и Мэн Яо стал осматривать покои, выделенные главе великого ордена. Все было богато обставлено, даже была отдельная комнатка, в которой можно было справить нужду и помыться. Из окон открывался вид, которым мальчик восхищался несколько минут, в силах только хлопать ртом в восхищении. Он никогда не видел такого, и от того Ланьлин поразил его своими крышами и широкими улицами, а территория вокруг башни Кои — своим простором и ухоженностью. Несколько дней Совета прошли спокойно для него, он тихо сидел в комнатах, изучал разные вещи, узоры, чтобы потом рассказать о них Не Хуайсану, ведь тот наверняка оценит вместе с ним убранство ордена Ланьлин Цзинь. Однако наказ матери перед смертью все сильнее и сильнее тревожил его. Где-то там — его отец. Тот самый, с которым просила его встретиться мама. И с одной стороны ему не было смысла больше просить его принять в орден, ведь он теперь мог стать заклинателем в Цинхэ, а с другой стороны — он хотел узнать, как он выглядит и просто дать о себе знать. Да и последние желания мёртвых надо исполнять, кому как не помощнику главы заклинательского ордена знать, чем опасны расстроенные души. Но дагэ каждый день напоминал не выходить без нужды из комнат, и его терзали сомнения. Он не хотел нарушать чужое повеление и заставлять господина тревожиться, но разве выполнение воли матери — не нужда? Он ведь не просто так собирается выйти! Поэтому на четвертый день Совета он дождался обеда, когда у глав орденов было время поговорить между собой о мелких делах, не требующих внимания всех кланов, и выскользнул из покоев. Во дворце он, само собой, заплутал, и чудом вышел из него к лестнице. Там он увидел какую-то, несомненно, важную женщину, судя по ее одеяниям, украшениям, осанке. Рядом с ней Мэн Яо в самых простых одеждах был похож на нищего. Тем более, расцветка его вещей даже не относилась ни к одному из орденов. Совсем не зная, где можно попросить аудиенции у главы клана Цзинь, он обратился к этой женщине. Он понимал, что скорее всего, его отправят в очередь к другим желающим встретиться с Цзинь Гуаншанем, но он ведь должен был хотя бы попробовать! — Добрый день, госпожа, прошу у вас прощения за беспокойство, но можете ли вы подсказать мне, как я могу встретится с главой ордена Ланьлин Цзинь? — он старался быть максимально вежлив, смотрел только на подол чужих одежд, ведь многие богачи запрещали смотреть на себя простолюдинам. Что ему ещё оставалось делать сейчас? — Ты вообще кто такой и как попал сюда? — голос женщины казался Мэн Яо очень противным из-за его высоты, но он в целом не любил властных женщин из-за прошлого в борделе — хозяйка была очень противной особой, и ему подсознательно были противны все, кто хоть отдалённо напоминали ему ее. — Я Мэн Яо, госпожа. Я прибыл сюда с главой ордена Цинхе Не и хотел бы встретиться с отцом, господином Цзинь Гуаншанем. — он говорил спокойно, пряча волнение. Очень хотелось получить помощь от этой женщины, но что-то пошло не так. — Хватит врать, мелюзга. С главой Цинхэ он приехал, как же. Не Минцзюэ никогда бы не притащил такую падаль и вруна в мой дом. — госпожа Цзинь, а это была именно она, гордо фыркнула. Если бы все бастарды его мужа требовали его аудиенции, то очередь была бы большой, она была уверена в этом. И само собой она не желала даже слышать о внебрачных детях своего мужа-кобеля. Вот в это она могла поверить, зная его нрав. — Пошел прочь. — она толкнула мальчишку в сторону лестницы. Тот не ожидал этого и споткнулся на ступенях, кубарем летя вниз. Мэн Яо не знал, что он сделал или сказал не так, ведь все его слова были правдой до последнего слова. Удара он совсем не ожидал, ведь он верил, что ему помогут. Рядом с Не Минцзюэ он позволил себе поверить в то, что люди не всегда будут считать его отбросом. Увы, когда ноги заплелись и он упал на довольно крутую лестницу, эта вера рассыпалась в пыль. Он едва-едва прикрывал голову от сильных ударов, не в силах остановить падение. Ссадин, несмотря на это, все равно было много. Про синяки и говорить было нечего — они покрывали большую часть тела мальчика. Одежды его смялись, испачкались в дорожной пыли, нанесенной сапогами на ступеньки. Слёз Мэн Яо себе не позволил. Мир в очередной раз показал ему, что он никому не нужен, что он абсолютно бесполезен. Наверное, ему стоило просто смириться с этим. И перестать сидеть на шее у Не Минцзюэ, ведь что он мог дать ему? Свое восхищение? У седьмого по красоте мужчины, еще и главы ордена, нет недостатка в нем. Свою помощь? Как двенадцатилетний мальчишка мог ему помочь? Это все было так мелочно… Стоило действительно покинуть его и дать Чифэн-цзюню вдохнуть спокойно, не обременяя его собой. Сдерживая стоны боли, слёзы и лицо, чтобы никто не решил, что он размазня, мальчик шел от лестницы прочь. Хотя выглядел Мэн Яо так, словно его много, долго и вдумчиво пинали ногами. Правда, он совсем не смотрел, куда идёт, и от того снова заплутал, в итоге останавливаясь у большого пруда. Боясь снова потеряться, он остался у него и просто смотрел в воду, думая, стоит ли ему утопиться в нем, чтобы не доставлять никому проблем, или нет. Решил, что нет, потому что утопленник в пруду на территории великого ордена заклинателей никому не нужен, ведь его не упокоят как следует. Придётся искать другой выход. Во всех смыслах. За тяжелыми мыслями о собственной никчемности он не заметил, как наступил вечер. Из некоей медитации его вывела ткань, опущенная на его плечи, прежде чем его взяли на руки. Само собой, он вздрогнул, от чего с губ таки сорвался всхлип боли, разом задавленный мальчиком в самом себе. Он вздернул голову и увидел хмурое лицо Не Минцзюэ. Ожидаемо: кому еще придет в голову укрывать его и брать на руки? От его внимания хотелось удавиться, ведь он его не заслуживал. Но попытка вырваться не увенчалась успехом, мужчина не давал этого сделать, и от того пришлось смириться и стараться не дергаться, чтобы не было так больно. А тот нес его, как величайшее сокровище, обратно в башню Кои и приказал слугам набрать теплую ванну как можно скорее. Вот только Мэн Яо не понимал — зачем? Дагэ это особо не волновало, он устроил его на кровати, принимаясь раздевать. То, что мальчик сжался довольно нехотя красноречиво говорило о том, что или ему безумно больно, или настолько плевать, или и то, и другое. От этого глава Не только сильнее хмурился. — Что случилось? — если А-Яо вышел — значит у него были причины. И Не Минцзюэ верил ему несмотря ни на что, ведь тот еще ни разу не соврал ему. — Упал. — сказал ребёнок, краснея от стыда за то, что говорит неправду самому доброму по отношению к нему человеку. Но жаловаться на кого-либо он никогда не будет, это он для себя четко решил еще в Цинхэ, когда его только в первый раз оскорбили. Мужчина четко видел, что Мэн Яо врёт ему. Но не стал ругаться. Это его дело — делиться с ним подобным или нет. Сейчас важным было только то, что мальчику больно, и все по его вине — он не уследил. Он ведь чувствовал, что надо в обед проведать его, почему же он не послушался себя? Когда вода была готова, мальчика бережно опустили в воду, стали нежно омывать, стирая пыль, забившуюся под все одежды, смыли кровь с лица, промыли спутавшиеся волосы. Мэн Яо был внешне безучастен, но в душе он не верил, что это все — для него. Что эта забота — для мелюзги, падали и вруна. Он в очередной раз убеждался, что дагэ тот самый единственный человек, которого хочется назвать родным, потому что тот плевать хотел на его происхождение. Но он продолжал молчать, боясь испортить всё неосторожным словом. И Не Минцзюэ унёс его в полотенце в кровать, принимаясь обрабатывать его ссадины, разгоняя ци особенно сильные гематомы и синяки, пока не устал сам, ложась рядом с голым мальчиком, укрытым одеялом. Сам он не разделся, даже ближе к Мэн Яо не лег. Стянул сапоги и уснул, поверх тяжелой ткани. К счастью или нет, бастард уже спал.

***

На следующий день глава Не экстренно закончил все свои дела и отправился без объяснений в Нечистую Юдоль. Через год, на следующем совете кланов, мадам Цзинь в шоке увидела того самого мальчишку с лестницы рядом с главой Не, когда прибыла вместе с мужем в Цинхэ, поскольку Не Минцзюэ просил всех глав прибыть с супругами и наследниками, якобы для укрепления отношений между орденами на уровне двух поколений.