Люди избегали их. Это было одновременно и ожидаемо, и неприятно, потому что Не Хуайсан соскучился по дому и уже в первые дни стал белой вороной, ну, а Вэнь Цюйлиня просто ненавидели за его происхождение и деяния на войне. Незнайку это сильно задевало, такое поведение адептов родного ордена делало больно. Но он мог только гадать, насколько больно самому Призрачному Генералу.
Они были знакомы до его смерти, но общались мало. Молодой господин Не не верил после этого ни единому плохому слову про племянника Вэнь Жоханя, он знал, что тот не жесток. И после войны даже хотел как-то защитить его или дать уйти вслед за сестрой, но у брата начались приступы искажения ци и стало не до того. Еще и Мэн Яо ушел в Ланьлин, и все внешние дела отступили на второй план.
Нужно было тренироваться, прикидываться дурачком перед всеми, пытаться хоть как-то помочь брату с делами в ордене… Новость о том, что клан Цзинь разобрался с Призрачным Генералом прошла мимо него, являясь второстепенной в мешанине происходящего вокруг Не Хуайсана.
Но он по прежнему помнил стесняющегося юношу, которого пыталась уберечь от несправедливости мира сестра, помнил насколько сильно на него давило общественное мнение,
знал каким подавленным должен был быть Вэнь Цюйлинь из-за множества убийств. Но Хуайсан не мог сделать ровным счётом ничего, чтобы помочь ему.
Сейчас, когда он снова мог говорить с этим человеком, его пробирали мурашки. Что сказать? Можно ли ему помочь? Нужно ли? Призрачный Генерал практически не изменился за последние двенадцать лет, как и Вэй Усянь. Это было проблемой. Не Хуайсан вырос и чувствовал ответственность за Вэнь Нина, но одновременно с этим он не знал, как подступиться, чтобы реализовать свое желание поддержать и заставить лютого мертвеца поверить в себя. Вэнь Цюйлинь был достоин этого.
Поэтому он хотел сблизиться с ним, и сложившаяся ситуация одновременно радовала и пугала. Незнайка понятия не имел, как двигаться в нужном ему направлении, но в то же время сейчас у него было больше возможностей.
— Вэнь Цюйлинь, о чем с вами договорились? Вы ведь не просто так пришли в Нечистую Юдоль, верно? — уже после инцидента во внутреннем дворе спросил Не Хуайсан. До вечера было еще время, а Вэнь Нин уже расположился в своей комнате, побывал у тёмного заклинателя и был свободен.
— В-ваш брат в-велел мне защ-щищать в-вас. И сл-ледить за порядком. Н-на уроках. — ответил труп, кланяясь молодому господину Не так, словно он провинился в том, что не рассказал сразу о своих обязанностях.
Брат главы Не тихо вздохнул, подкинул в руке сложенный бумажный веер, резко взмахнул рукой с ним в сторону, одним движением раскрывая его, а после не менее резким жестом вернул его к груди, обмахиваясь им. Как же его порой раздражало то, что Не Минцзюэ стремился без его ведома окружить заботой… Но с другой стороны, приглашение Вэнь Нина несло больше функций, чем мог предположить сам мертвец. Как минимум, у Не Хуайсана был собеседник, с которым он мог проводить время, пока его семья проводит время вместе. Как ни прискорбно, но ему приходилось признавать то, что у брата есть личная жизнь и теперь его свободное время делиться между ним и Мэн Яо. К тому же, Призрачный Генерал — лютый мертвец. И сабли адептов реагируют на него не меньше самих адептов. А значит, по их поведению в присутствии Вэнь Цюйлиня можно определять эффективность работы адептов и Сяо Чэнмэя.
Незнайка мученически вздохнул, вспоминая, сколько еще предстоит сделать прежде чем можно будет вздохнуть спокойно, без угрызений совести и бремени на душе. Он
обязан научить адептов ордена Не медитировать по-другому, и это с учётом того, что большая часть умений заклинателя в этом ордене вбивается намертво в сознание адептов. У Не Минцзюэ до сих пор были проблемы из-за абсолютно нового ощущения оружия, его отклика… И Не Хуайсан старался помогать брату во всем, а так же попутно рассказывал обо всём Мэн Яо, чтобы в дальнейшем он сам мог помогать Чифэн-цзюню.
А пока адепты в приказном порядке малыми группами отправлялись к Сяо Чэнмэю, Лань Хуаню и Сяо Синченю на исправление искажений в их ци, если те были. И многие были крайне недовольны тем, что после этого они не должны были культивировать неопределенный срок, и теперь Не Хуайсан хотя бы знал, почему их не отправляли сразу к нему. Они уже давно могли худо-бедно начать занятия. Но сейчас это обретало смысл — большее количество сможет начать медитации совместно, а Вэнь Цюйлинь должен был стоять на страже и следить, чтобы молодого господина Не слушались.
Незнайка все ещё не совсем понимал смысл этого, но и говорить об этом с кем-то было страшно — вдруг его лишат общества Призрачного Генерала после этого? Лучше так.
Какой же этот труп все-таки красивый.
— Вы сами хотели бы здесь находиться? Или у вас есть какие-то другие желания? Я слышал, вы во всем слушаете Вэй Усяня, но… — Не Хуайсан повернулся к лютому мертвецу и слегка склонил голову на бок. Он замечтался, пора было вновь обратить внимание на своего собеседника.
— Я-я-я н-не знаю. — пробормотал тот, опустив голову и словно бы пугаясь такого откровенного разговора. Наверно это было логично — с чего бы Не Хуайсану так активно интересоваться его интересами?
— Вам правда не хотелось бы ничего? Разве вы не живы в душе? У любого человека есть свои потребности, не связанные с дыханием, питанием и сном. Вэй-сюн любит Ханьгуан-цзюна. Это его потребность. Сяо Синчень спустился с горы своей наставницы, чтобы помогать людям, и это его потребность до сих пор, хотя она перестала быть для него первостепенной. Какая потребность у
вас? — Незнайка был настойчив в своем желании узнать о Вэнь Нине больше. Разве у него не было никаких желаний?
Тот молчал, было непонятно, переживает он или нет. Холодное тело было послушным, но не отображало мелких нервных движений вроде дрожи в пальцах или дрожащих губ. От этого ощущения при общении с лютым мертвецом были странными. Но Не Хуайсан терпеливо ждал ответа. Даже категоричный отказ от комментариев устроил бы его, но этого не последовало.
— Я н-не хочу уб-б-бивать. Х-хочу п-п-приносить пользу. — он произносил каждое слово очень торопливо, но при этом между словами были заметные паузы. Интересно, если бы Вэнь Цюйлинь был сейчас полноценным живым человеком, каким бы тот был? Покрасневшим? Или напротив, кровь отхлынула бы от его лица? Дрожали бы его пальцы, или может он кусал бы свои губы, переживая? Любителю вееров действительно было интересно все это.
— Так хотите ли вы быть в Цинхэ? — снова повторил свой вопрос Не Хуайсан, сложив веер и скрестив руки на груди. На губах была мягкая улыбка, какой матери поддерживают детей. Он подошёл чуть ближе к мертвецу и приподнял на него голову. Незнайка все еще был очень низок, от этого подобное действие не вызывало у него проблем.
— Здесь я п-полезен. — утвердительно кивнул Вэнь Нин, отворачивая голову от молодого господина Не, из-за чего тот покраснел и снова спрятал лицо за веером, а свободной рукой накрыл одну из холодных рук мертвеца.
Оба застыли, только дыхание Не Хуайсана и звуки с тренировочных площадок прерывали тишину.
Потребовалось усилие, чтобы не отдернуть руку. Она была несомненно приятна на ощупь, но ее температура напоминала — это труп. Живой труп.
Пришлось собрать всю свою выдержку, накопленную за годы в Облачных Глубинах, чтобы не убежать с криками и не напугать самого Вэнь Нина. Наверняка его заденет резкое отторжение, верно? Сколько лет мертвеца практически не касаются, помня о его природе?
Первый шаг к тому, чтобы помочь чужой душе, это дать ей ощутить, что она не хуже других. Это Не Хуайсан выяснил за годы наблюдений. Даже Цзян Чэн оттаял, когда почувствовал себя не бесполезным довеском рядом с шисюном, а полноценной личностью, которую кто-то воспринимает на равных и к мнению которой
прислушиваются. Опыт самых известных преступников десятилетия после Старейшины Илина говорил о том же. Ведь, кажется, дух Вэнь Жоханя в новом Лане был тих и спокоен, пока к нему проявлял внимание учитель Лань.
Не Хуайсан умел подмечать детали, что уж тут сказать.
Он заставил себя сжать чужую ладонь в своей и погладить еë большим пальцем. Она была твердой, как и положено быть руке мертвеца, и это постоянно напоминало о том, с кем стоит наследник Цинхэ. Улыбка на его губах сохранилась.
— Я рад, что находится здесь вам не в тягость. — эти слова были сказаны с нежностью, несвойственной показному гостеприимству. Было заметно, что он действительно рад, что Вэнь Нин здесь не только потому что так приказано. — Хотите, я покажу вам Нечистую Юдоль?
Не Хуайсан ощутил, что его руку слегка сжали в ответ, а после на его вопрос кивнули.
— З-зовите мен-ня Вэнь Нин. — сказал торопливо лютый мертвец и Незнайка слегка склонил голову на бок, стараясь не слишком сильно краснеть. Наверно, могло показаться, что ему жарко…
— Вы действительно хотите этого, или просто вам непривычно слышать вежливое обращение по отношению к себе? — рука в ладони наследника Цинхэ начала согреваться и от того держать ее становилось не так страшно.
— Х-Хочу. Г-г-гос-подин Вэй говорил, так д-д-делают друзь-зь-зья. — мертвец поднял голову на Не Хуайсана, смотря ему в лицо. В черных глазах было трудно что-то найти или понять, но заклинателю хотелось верить, что в них была надежда на то, что он примет предложение дружбы.
Незнайка не собирался отталкивать Призрачного Генерала.
— Тогда и ты зови меня А-Саном. — сказал он с еще более широкой улыбкой, а потом вырвал руку из чужой, чтобы крепко обнять трупа. В глазах наследника Не плясали веселые огоньки, которые обычного прятались за веером. Но с Вэнь Нином он собирался быть откровенным, честным, а потому не стал прятаться. К счастью, лютый мертвец был не из болтливых. Да и на ближайшие месяцы тот задержится здесь — Не Хуайсан позаботится об этом.
***
Мэн Яо стал часто "красть" у Не Минцзюэ его чаошены, периодически сидя в них за столом в их покоях. Он понемногу отвоевывал у своего организма хорошее самочувствие и работал чуть больше, отнимая у супруга часть работы. Вдвоем они справлялись с делами быстрее, чем обычно, от этого было время на совместные медитации и семейные ужины с Не Хуайсаном в беседке. Тот больше времени проводил с живым мертвецом, и от того даже опаздывал на встречи, что казалось Не Минцзюэ немного подозрительным. Мэн Яо успокаивал его и старался отвлечь внимание главы Не от утеплённых одежд младшего брата.
Лань Сичень играл им обоим на флейте в послеобеденное время, и Цзинь Гуанъяо спал под нежную мелодию, восстанавливая силы. Он знал, что старшие названные братья обсуждают что-то, пока он спит, но доверять им не переставал. Даже после того, к чему такое доверие привело в прошлый раз.
Краем глаза Мэн Яо замечал в графах траты на свадьбу, от чего сердце металось в грудной клетке как бешеное. Ему было страшно, но разве он не мечтал об этом последние десять лет? Украдкой, по вечерам, но мечтал. Но Не Минцзюэ просил не думать об этом, успокаивая, что он займётся всем сам и бастард… Поддался. Просто пропускал эти траты и контролировал другие, надеясь на некоторый сюрприз в итоге.
Так проходили недели и Мэн Яо благополучно потерял им счёт, полностью забывшись в рутине дел, медитаций, проверок у Сяо Чэнмэя и сна в объятиях самого близкого человека.
Приезд Цзян Ваньина с Цзинь Жуланем был внезапным и даже не сразу понятным для Мэн Яо. Племянник быстро прибежал рассматривать его небольшой животик и сыпать вопросами с такой скоростью, что нельзя было понять ни одного слова. Глава Цзян же был как всегда хмурый, особенно когда подошёл Лань Сичэнь. Они были на людях, поэтому обняться было нельзя. В Цинхэ дисциплина на высоте, но это всё равно рисковано.
— Ты собрался? — спросил у него Саньду Шеншоу, когда их с Мэн Яо племянник наконец умолк, не получив ответа, зато получив разрешение положить руку на живот.
Цзинь Гуанъяо несколько удивлённо посмотрел на главу Ордена. Куда ему нужно было собираться? Зачем?
— Я собрал ему все необходимое на время. — раздался голос Чифэн-цзюня за спиной, а его рука опустилась на плечо наложника, притянув его спиной к груди главы Не.
Мэн Яо несколько растерянно поднял на него голову, требуя глазами объяснений, брови достаточно быстро нахмурились, потому что с ним не обсудили касающихся его вещей. Не Минцзюэ только усмехнулся и второй рукой погладил наложника по щеке, словно играя с ним. Едва заметная улыбка только сильнее раздражала бастарда.
— У тебя пропала тошнота, а значит пришло время свадьбы. Поэтому тебе пора в Ланьлин. Я провожу тебя до него, но потом придётся расстаться. Паланкин будет двигаться несколько дней, но эрди обещал присмотреть за тобой. — он ещё не прощался, Бася за спиной напоминала о том, что Мэн Яо пока не способен летать сам. И раз глава Цзян прибыл с племянником, то полетит с ним. Хотя Лань Сичэнь и был свободен…
С другой стороны, не видать Не Минцзюэ благосклонности Цзинь Гуанъяо, если тот отдаст его в другие руки, если есть возможность полететь вместе.
— Хорошо. Цзинь Жулань, пойдем, я покажу тебе беседку, в которой мы с Не Хуайсаном любим проводить время, весной и летом в ней будут цвести цветы, и вокруг нее тоже… — Мэн Яо бесцеремонно взял племянника за руку и повел его в нужную сторону, игнорируя и Цзян Ваньина, и собственного, пока еще не равноправного, мужа. Маленькая месть за то, что его поставили перед фактом, не предупредив ни о чем.
***
Ветер свистел в ушах, но Мэн Яо игнорировал его, держась ладонями за складки одежд Не Минцзюэ, щека была прижата к его плечу, а теплая кожаная накидка, подбитая мехом, не давала ему замёрзнуть на огромной высоте на такой скорости. Чем скорее, они прибудут в Ланьлин, тем скорее проведут оставшиеся приготовления и паланкин двинется в путь. С учётом того, что мужская беременность требовала много духовной энергии обоих родителей, это было важно. Несколько дней, как обещал Сяо Чэнмэй, ребенок «потерпит», но на более длительный срок расставаться не стоило. Не в случае Цзинь Гуанъяо — его здоровье было гораздо слабее, чем у тёмного заклинателя. Хорошо хоть это будет свадьба, а не путешествие, как у убийцы клана Чан.
Башню Кои было видно издалека. Она сверкала позолотой, а город вокруг неё выделялся улицей, на которой были красные украшения. Клан Цзинь богат, и было бы некрасиво проводить без должных почестей даже такого его члена, как Мэн Яо. Сам бастард понятия не имел, чья инициатива — проведение такого пышного прощания. Вряд ли глава Цзян сам так решил, хотя, может, он вспоминал свадьбу своей сестры, когда отдавал такие распоряжения. А может и иная причина у такого расточительства. Он бы не удивился даже вмешательству Цзинь Жуланя, которого Цзян Ваньинь безумно любил и баловал, хотя никогда не показывал этого открыто. Хоть он и был строг к мальчику, заботу он проявлял даже через свою строгость. Все знали, каких трудов ему стоило построить новый орден на пепелище и поднять племянника. И только помощь в воспитанием ребенка и поддержка Лань Хуаня не дали ему сломаться, как казалось Мэн Яо. Они не ладили. Но не уважать этого человека не получалось. А глава Не и так сделал слишком много, чтобы влиять ещё и на свадебные приготовления другого ордена.
Снижались они сразу у ворот на территории резиденции, чтобы традиционно пройтись вдоль стен, расписанных подвигами разных членов клана Цзинь на протяжении десятилетий. Где-то в уголке мог бы быть и он — именно он привёл Ланьлин к его наивысшему расцвету. Но теперь вряд ли его когда-нибудь отобразят, к тому же, это могли приписать его отцу, как главе ордена, при ком начались реформы.
Зато Цзинь Жулань радостными глазами смотрел вокруг. В конце концов, это были его предки и ему было чем гордится.
Мэн Яо завидовал ему, потому что он не мог назвать себя полноценной частью клана Цзинь. Его пребывание в ордене омрачалось кобелиной натурой отца, строгостью госпожи Цзинь, а так же ужасным отношением Цзысюна и чудовищными объемами работы. Он не мог радоваться и смотря на эти рисунки — история каждого изображённого человека была ему известна и многие не сильно ушли от него и Гуаншаня по репутации. Но об этом можно было прочитать только в закрытых архивах, недоступных никому, кроме главы ордена.
Он как никогда раньше был рад тому, что его обнимает Не Минцзюэ, вливая напоследок свою ци, пока ему не требуется улетать назад. Они и так нарушили традиции и правила, не расторгнув прошлый брак и проживая вместе все это время. Можно и пренебречь тем, что не очень вежливо идти в обнимку по парадной дороге к башне Кои.
Прямо перед ними шел Цзинь Жулань, а Цзян Ваньинь следил за тем, чтобы он не сутулился и вел себя как подобает главе клана. Даже в этом тренировал его с малых лет, поэтому процессия двигалась не очень быстро — соразмерно шагам маленького ребёнка. Лань Сичэнь рядом мягко улыбался, наблюдая за своим спутником на тропе самосовершенствования. Как заметил Мэн Яо, эргэ всегда любил наблюдать за партнёром, когда он занимался делами. Особенно обучением племянника. С учётом того, как спокойно мальчик себя вел, проходило это не в первый раз — он не нервничал, а юное личико даже почти не хмурилось от напряжения — ему хотелось пробежать по этому коридору, ведь далеко не всегда он мог удовлетворить потребность в беге и шалостях.
— После свадьбы ты от меня не отделаешься. Ближайшие десять лет так точно. — спокойно сказал Мэн Яо, вполне успешно держа лицо даже в несколько напряжённой обстановке ордена, который столько лет был скорее тюрьмой. Пребывание здесь — вот что наказание. Интересно, А-Лань останется здесь, будет сопровождать процессию с паланкином, или вернётся в Облачные Глубины? Ни один из его дядюшек не одобрял пребывания мальчика под присмотром одних лишь нянек, поэтому он всегда был или с Цзинь Гуанъяо, или с Цзян Ваньинем, или в Облачных Глубинах с наставниками и Лань Юанем.
Возможно, ответ заключался в том самом неразборчивом щебете ребёнка в Нечистой Юдоли.
— Я смогу отлучаться на тренировки с адептами? Если да, то не вижу ни одного препятствия. — сказал в ответ Не Минцзюэ, наслаждаясь твёрдыми нотками в голосе человека, которого признал равным себе во всем. Как бы адепты не стремились доказать слабость Мэн Яо, тот раз за разом доказывал ровно то, что они хотели опровергнуть. Наличие силы, ума… Во многом саньди даже превосходил его. Например, в умении держать себя в руках, в способности вести дипломатические разговоры и решать проблемы словами. Он знал, когда стоит дать слабину, в отличие от Не Минцзюэ. Его пробивной характер далеко не всегда был полезен и иногда приносил только проблемы. От того Чифэн-цзюнь и ценил так высоко того мальчика, что был готов не спать ночами, чтобы доказать свою полезность.
Его единственной проблемой была вера в то, что Цзинь Гуаншань поменяет свое мнение о нем. Но сейчас ничего уже не изменить и Не Минцзюэ оставалось только поддерживать своего будущего мужа во всём, чтобы он больше не был одинок и чувствовал поддержку за своей спиной. Чтобы больше в нем не копилось отчаяния, проявления которого были подобны самоубийству.
Не Минцзюэ всегда будет на его стороне. А Лань Хуань и Не Хуайсан в крайнем случае покажут им, если они зайдут куда-то не туда в тех или иных поступках.
— А если я скажу «нет»? — спросил иронично Мэн Яо, усмехнувшись уголком губ и поправив волосы, слегка разметавшиеся на ветру. Не Минцзюэ нравился такой тон. И волосы партнёра он любил.
— Тогда мне придётся научиться сдерживать улыбку перед адептами. — был краткий ответ.
