Он устал от презрения

Цзинь Жулань был безумно воодушевлен. Маленький мальчик как взрослый отдавал какие-то распоряжения, касаемые свадьбы, требовал, чтобы Цзинь Гуанъяо был самой лучшей невестой после его мамы в истории клана Цзинь, и даже угрозы главы Цзян переломать капризному ребёнку ноги не были для него помехой. Мэн Яо пришлось просто смириться с кучей косметических процедур, на которые его отправил племянник и старался не думать о грядущем. Да и отсутствие супруга рядом было ощутимым и неприятным минусом его пребывания здесь. Это если забыть о том, что с каждым уголком этого места у него были неприятные воспоминания. Даже воспоминания о племяннике зачастую были болезненным. Лань Сичэнь был некой отдушиной, успокаивая и его, и своего партнёра на тропе самосовершенствования, и ребёнка. Сам Мэн Яо быстро утомлялся и из-за подготовки к свадьбе, и из-за беременности. Свободное время занимали медитации для поддержания питания малыша. Сяо Чэнмэй предположил, что именно ци позволяет ребёнку получить всë необходимое для роста без пуповины. И поэтому ребёнок так сильно нуждался в постоянном притоке духовных сил. Проверить это гуманным способом было невозможно, поэтому оставалось только строить предположения. К следующему утру Мэн Яо был готов пешком возвращаться в Нечистую Юдоль, потому что вокруг него была ненавистная обстановка Башни Кои, суетились слуги, к которым он и раньше не питал доверия, его скромно засыпали вопросами девушки, занятые его внешним видом, его едва не пытали разными маслами и мазями, что говорить про то, что его решили лишить волос везде, кроме головы. Увы, жаловаться было некому. Эргэ так или иначе больше внимания уделял Цзян Ваньиню, да и не присутствовал при всем этом, в силу того, что несмотря на то, что брак будет равноправным, его все-равно воспринимали как невесту. Причём все ещё лишенную прав. И это было достаточно болезненно. Обсуждать подобное Мэн Яо был готов только с Не Минцзюэ. Даже Лань Хуаня не хотелось привлекать к своим проблемам. И дело было не в недоверии, скорее в том, что младший мужчина хотел строить отношения с дагэ именно на посвящении в то, о чем никто другой не будет знать. У них у обоих могут быть личные секреты друг от друга, но должно быть и что-то, о чем знают только они вдвоем. Возможность наконец скрыться в мягком роскошном одеяле в комнате Не Минцзюэ была отдушиной. Он укрылся им с головой от всех, позволяя себе эту вольность. Не хотелось показываться кому-либо на глаза. Хотелось тепла. Правда, тем самым, нужным, жизненно необходимым теплом главы Не даже не пахло. Комната была чистой, постель давно сменили после той ночи, и потребность было невозможно удовлетворить. Мэн Яо ощутил толчок внутри себя. Маленький, слабенький пока, будто бы пробный. От этого стало ещё паршивее, потому что он не мог рассказать об этом дагэ прямо сейчас. Почему они расстались именно в этот день? Нельзя было подождать ещё день? Или сделать все на неделю раньше? Остаток вечера Мэн Яо рассказывал нерожденному ребенку сказки, гладя живот и отслеживая болезненные, но такие родные толчки. Утром он был совершенно не выспавшийся, а девушки, занятые его внешностью, были очень недовольны этим и ругали его за то, что он не спал пол ночи и испортил свой внешний вид. Мэн Яо не реагировал на них, просто дежурно улыбаясь и намеренно предпочтя полумедитативное состояние сознательному. Он позволял себя красить, одевать в свадебные одеяния… — Почему вы одеваете его в одежды невесты? — фраза Лань Сичэня вырвала его из почти полной пустоты, в которую он себя погрузил. Пришлось осмотреться и сжать губы сильнее. Это действительно было так. — Так ведь… Живот… — пролепетала одна из служанок и все остальные закивали, пользуясь возможностью воспользоваться такой отговоркой. Было ясно, что слова про невесту из уст маленького мальчика все восприняли всерьез. — Если не давить поясом слишком сильно, я могу носить и мужские одежды. Прошу перестать одевать меня в свадебные одежды Цзинь Яньли, или вы желаете навлечь на себя гнев главы Цзян? Очень опрометчивый поступок. — Мэн Яо пришлось самому тоже подключиться, потому что иначе он бы просто снова ускользнул сознанием отсюда. — То, что мой рост близок к женскому, а в себе я несу ребенка не делает меня девушкой. А глава Не четко описал свое желание поднять наш брак до равноправного. Вы считаете, что ему понравится такой мой внешний вид? — нет, он не сомневался, что ему понравилось бы видеть Мэн Яо в женском, когда-то давно они выяснили, что это один из фетишей Не Минцзюэ, однако посторонним об этом знать не обязательно. Служанки даже извиняться не стали, но засуетились, услышав о недовольстве двух глав орденов, известных своей вспыльчивостью. Теперь принесли одежды Цзинь Цзысюаня. Видимо, никто не стал заморачиваться с заказом новых одеяний. Прямо на Мэн Яо одежды принялись подшивать, что порядком раздражало мужчину. Только этого не хватало. Но он не имеет права голоса в Ланьлине, больше нет. И он даже не знал, по чьей инициативе все это проводится, если человек не стал заказывать брачные одежды ему — он не станет навязываться. Только время тратить, а он хотел домой, к дагэ и к А-Сану. К своей семье… Живот слегка выступил в одном месте, но потом все пропало. Цзинь Гуанъяо поморщился от боли, но потом положил ладонь на место удара малышом и погладил его, надеясь на то, что это успокоит ребёнка хоть немного. Его снова засыпали вопросами, так что начала голова болеть, но он продолжал улыбаться и молчать, не собираясь никого приближать к их с Не Минцзюэ ребенку даже через обсуждения толчков малыша. Он не был уверен, что даже с эргэ поговорит об этом. Пока Не Минцзюэ ничего не знает, он не расскажет никому. Он должен узнать все первым, в конце концов, он отец. Чужая назойливость дошла до попыток потрогать живот. Это не было ничем прикрыто даже формально, девушка просто положила ладошку ему на живот. Даже ослабленным Мэн Яо мог сражаться, как показала практика. И он продолжал заниматься в Нечистой Юдоли, чтобы не растерять хватки. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он сломал ей руку. Он не разменивался на мелочи в данном случае. Даже говорить ничего не стал, потому что здесь все было понятно. — Дальше я сам, благодарю. — он отстранился от взволнованных служанок, повернулся к ним спиной и направился к зеркалу, чтобы видеть, что он делает. — А-Яо! — возмутился Лань Сичэнь, взволнованный поведением саньди. Но не более. Цзинь Гуанъяо проигнорировал его слова, продолжая рассматривать себя в отражении зеркальной поверхности. Одежды брата заметно преображали его, делая похожим на злополучного павлина, коим Вэй Усянь называл Цзысюаня. Мэн Яо даже на пробу поднял волосы в высокий хвост ордена Ланьлин Цзинь и он стал отдалённо напоминать собственного отца, от чего поторопился убрать руки и дал волосам рассыпаться по плечам и лицу. Теперь в нем было больше черт матери и это его устраивало. Она любила его и заботилась о нем, дала ему все, что могла в ущерб себе, пока не умерла от болезни. Цзинь Гуаншань не дал ему ничего, кроме имени. — Эргэ, помоги пожалуйста собрать волосы. — сказал он спокойно. Если подколотые иголками одежды он может поправить на себе и сам, то заплести волосы самостоятельно в красивую свадебную прическу ему не удастся при всём желании. А ведь ещё самому подшивать все, что подколото… Не хотелось, чтобы к нему снова приближались слуги. Если они так невежественны, их стоит гнать из дворца за чрезмерное любопытство, или же понизить в должности. — А-Яо. — Цзэу-цзюнь подошел к мужчине со спины и с неким укором посмотрел на него сквозь зеркало, но лицо Мэн Яо ничего не выражало. Он был усталым, и не до конца оправился из-за частой тошноты. Бессонная ночь только обнажила его слабость. — Если глава Цзян понесёт ребёнка и будет вдали от тебя, ты поймёшь. — сказал мужчина, не желая поднимать эту тему. — Или не поймёшь, как знать. Я хочу переплести их наверху и перевести в косу поверх распущенных волос. — он перевел тему на свои волосы, беря гребень со стола и передавая его старшему названному брату. Тот продолжил осуждающе смотреть на него, но гребень принял, принимаясь расчёсывать саньди и примериваться к прядям. Приготовления жениха продлились на несколько часов дольше ожидаемого, но в конце концов Мэн Яо скрылся в небольшом паланкине, окинув всех безразличным взглядом. Разве что Цзинь Жуланю он мягко улыбнулся, предложил поехать с ним, чтобы мальчик не был вынужден ехать на лошади с главой Цзян, но ребёнок отказался. Причин он не сказал, но мужчина подозревал, что это снова проявление воспитания Цзян Ваньиня. Ребёнок старался быть самостоятельным и одновременно с этим был достаточно любопытным, поэтому поездка на воздухе, а не в паланкине, закрытом тканями, была для него предпочтительнее. Цзинь Гуанъяо смирился с этим и решил провести дорогу медитируя. Малыш после выходки той девушки не толкался, и от этого мужчина несколько переживал. Поэтому он и хотел подпитать ребёнка своей силой, чтобы убедиться в том, что с крошкой все будет в порядке. Сейчас он — единственная защита ребёнка от внешнего мира. По крайней мере, Мэн Яо хотелось так думать.

***

Остановиться на ночлег пришлось всего один раз. В тот раз Мэн Яо отказался покидать паланкин и лишь гладил за ужином пальцы, исколотые иголкой. Он не горел желанием видеться с людьми, а старший названный брат и племянник сами его посетили. Для него вся эта поездка казалась странной. В конце концов, они и так нарушили все, что можно было нарушить, так почему сейчас нельзя было обойтись без путешествия из «родного» дома в новый? Разве это что-то меняет? Он не считал Ланьлин домом. Это была неприятная работа, не более. И это было трудно изменить. К тому же он не собирался играть роль послушного воле главы Не супруга. И это было явственно видно в его поведении и отношении к эргэ. Что говорить про то, что он вернулся к делам Цинхэ. В городке, где они остановились, было много желающих посмотреть на него. Слухами земля полнится, и сейчас многие были уверены, что он жестокий убийца, который смог избежать серьезного наказания благодаря тому, что проведя тёмный ритуал он понес ребёнка неизвестно от кого и глава Не должен был проследить за тем, кто родиться, и если родится тёмная тварь, то и Мэн Яо, и ребёнку, грозит смерть. Все это беременный узнал из слухов, которые никто не скрывал рядом с паланкином. Многие были уверены, что он в таверне вместе с главами Цзян и Лань, чему Цзинь Гуанъяо не сильно удивлялся — это было логично, ведь опасного преступника надо караулить, а не оставлять на улице на свободе. Мужчина только вздохнул на это, потому что именно из-за этой наивности людей он и предлагал построить смотровые башни. Людям было свойственно не замечать тёмную силу там, где она была, и замечать там, где ее отродясь не бывало. Да и людей, которые желали нажиться на наивных крестьянах тоже хватало всегда. Сколько фальшивых заклинателей они с Сюэ Яном отловили в свое время? Он не помнил. Все из того периода слилось в одну полосу ненавистных трудовых будней, не разбавляемых выходными даже во время приезда названных братьев. Свободное время у него появилось только со смертью отца. «Твой отец не умрёт. Мы с Лань Хуанем и Сан-ди не дадим этому случиться» сказал мысленно мужчина своему нерожденному ребёнку. Тот даже не толкнулся в ответ. Впрочем, это было логично. В Нечистую Юдоль они добрались к вечеру второго дня. Мэн Яо немного нервничал, видя много ярких пятен со всех сторон паланкина. Он не мог увидеть ничего за алым шёлком, которым была затянута повозка изнутри, а потому он не мог сказать, что это. Предположений было много, и большей частью ужасных — вплоть до того, что крестьяне решили сжечь его, как тёмного заклинателя, несущего в себе тёмное существо неведомой силы. Открытие створок паланкина его испугало, особенно когда в проёме показался рассерженный Цзян Ваньинь, а за ним горели огни. Видимо, его эмоции проскользнули через маску безразличия, потому что глава Юньмэна закатил глаза. — Надевай вуаль, тебя ждут. — сказал он недовольно, а рядом мелькал хвост Цзинь Жуланя, который пытался заглянуть в паланкин. — Что за шум? — Мэн Яо накинул тонкую ткань на лицо, стараясь успокоиться и унять дрожь в ногах. У него свадьба! Тут есть от чего переживать. Тем более, Цзян Чэн не сказал, кто его ждёт. Что если он о разъяренной толпе? С него сталось бы, в конце концов это он повел людей против Вэй Усяня в свое время. — Свадебные гуляния. — был ответ. Мужчина слегка отошёл от повозки, чтобы помочь жениху выйти из нее. Он сейчас был ответственным за него, как регент его клана и ордена, а так же как ближайший, так или иначе, родственник. Их связывал племянник и это было трудно оспорить. Цзинь Гуанъяо снова осмотрелся по сторонам и стал аккуратно выбираться, стараясь обходиться без помощи, но тяжёлые ткани не позволяли двигаться свободно. Пришлось опереться на чужую руку, чтобы не вывалиться из паланкина бревном. От прикосновения к мужчине было неуютно, с Лань Хуанем ему было бы спокойнее. Но пока Цзян Ваньинь не показал ни единого признака недовольства его жестом, поэтому он мог выдохнуть хоть на мгновение и осмотреться. Нечистая Юдоль была обильно украшена, всюду висели фонари, от которых и шел свет. Было много людей, судя по всему — крестьян и ремесленников, приглашенных на праздник. Была настоящая атмосфера праздника, которой очень давно не было в жизни Мэн Яо. Обычно он сам организовывал всё, и от этого не было ни сюрприза, ни ожидания, весь дух торжества пропадал из-за работы. — Красиво… — прошептал он и улыбнулся под вуалью, идя с главой Цзян в сторону храма, где в конце лестницы стояла высокая фигура Не Минцзюэ. Рядом с ним стоял Не Хуайсан, сменивший излюбленный бумажный веер на новый, соответствующий празднику. В стороне стоял Вэнь Нин, у него на локтях были устроены А-Линь и А-Чэнь, их родители были рядом и увлечённо целовались, пока А-Цин за что-то колотила Сун Ланя по груди, пока он не обнял ее за плечи, прижимая боком к себе. В таком положении продолжать драться было неудобно, поэтому девушка скрестила руки на груди и ждала, пока её отпустят. Внимание снова привлёк глава Не, смотрящий только на него и даже сквозь вуаль ловящий его, Мэн Яо, взгляд. В голове разом пропали все звуки, хотя может быть это было связано с тем, что он наконец вышел из паланкина и его повели к сторону храма. Он даже взгляды перестал ощущать, хотя до этого был к ним очень чувствителен. Мандраж накатил с новой силой. Как он будет отбивать поклоны вновь? Они тяжело дались ему в тот раз, а сейчас он успел понервничать ночью, потеряв ставшее привычным за три месяца тепло тела дагэ, после, во время подготовки к поездке в Ланьлине, да и в пути… Медитировать все сутки не получалось из-за периодических пиночков малыша, и время на мысли о свадьбе было, и он не очень-то представлял, что она изменит. Разве что он сможет открыто называть Не Минцзюэ своим мужем и официально будет «госпожой» Не. Он и раньше делал все, что положено делать именно ей, а теперь разве что пополнит список своих обязанностей воспитанием наследника дагэ. Если, конечно, это будет наследник, как рассчитывал Чифэн-цзюнь, когда собирал согласия на отмену некоторых аспектов наказания. Как отреагируют главы, если родится девочка он понятия не имел. А судя по скорости роста живота, даже если беременность ускорена духовной энергией, носит он только одного ребёнка и шанс того, что он носит разнополую двойню, как босяк из Куйджоу невероятно мал. Его мысли прервала ступенька, о которую он запнулся, заставив Цзян Ваньиня ловить его под грудь, а Не Минцзюэ заволноваться так, что волна ци мужчины, выпущенная несознательно, заставила трепетать вуаль на лице Цзинь Гуанъяо. Стоило перестать уходить от происходящего и сосредоточиться на том, что уже через несколько минут он будет рядом с любимым человеком, причем не как прежде, а в равном браке, хотя далеко не все это примут и признают. — Сосредоточься на дороге. На тебя смотрят. — возмущённо, но тихо процедил глава Цзян ему на ухо, помогая встать ровно в этой куче украшенных золотом одежд, а после двинуться вновь вперёд. Мэн Яо не ответил на его слова, снова фокусируя взгляд на Не Минцзюэ, следя за каждым его движением. Он был очень сосредоточен, алые одежды подчеркивали его сильную фигуру, ярко выделяющуюся среди всех заклинателей. Видеть главу Не в одеждах, отличных цветом от белых и зелёных было очень непривычно, но в них он все-равно выглядел… собой. Его нельзя было перепутать с кем-либо. — Следи за ногами, убожество — прошипел Цзян Ваньинь ругательство, которое часто слышал от Ванцзы ещё до войны, сжимая его руку сильнее, чтобы отрезвить подопечного. Где-то позади стоял Лань Сичэнь и он порядком волновался за саньди, и, к сожалению Саньду Шеньшоу, он задницей отвечал за сохранность всех частей тела Мэн Яо. Это мягко говоря. Если не повезет, то не только задницей… От воспоминаний о наказаниях первого нефрита клана Лань по спине пробегали мурашки и не только от возбуждения. В каком-то роде, Цзян Чэн даже завидовал бастарду Цзинь Гуаншаня, потому что Не Минцзюэ явно не был тем человеком, который в кровати что-то выдумывает. Хотя ни в чем уже нельзя было быть уверенным наверняка. Про Ланей тоже так говорили. — Как договаривались. Цел, здоров, остальное не ко мне. — Цзян Ваньинь обращался уже к Чифэн-цзюню, отпуская руку Мэн Яо и отходя в сторону, чтобы в следующий же момент устроить выговор племяннику, идущему все это время у них за спиной. За что — бывший Ляньфан-цзюнь уже не слышал, оказавшись прямо перед дагэ. Тот пристально смотрел на него и если бы не вуаль на лице, младший мужчина решил бы, что его лицо осматривают, проверяя, правда ли это он. — Дагэ, вам пора… — прошептал из-за веера Не Хуайсан, жалеющий, что на таком большом празднике нельзя пихнуть брата локтем. Возраст не тот, и репутацию, едва вырванную из лап «Незнайки», нужно было сохранить. Не Минцзюэ кивнул, взял наложника за руку, и после этого потянул его в храм по алой дорожке, к алтарю, где никто пока не стоял. Но вскоре рядом с местами родителей новобрачных стояли Цзян Ваньинь с Цзинь Жуланем и Не Хуайсан с Лань Сичэнем. Они обогнали Мэн Яо и главу Не, которые шли не торопясь, чтобы не было так заметно разницы в длине шагов. Внимание Цзинь Гуанъяо полностью захватило окончание дорожки, на котором стояла… подставка. Иначе это было трудно назвать. Достаточно большая платформа, устланная красивым ковром, стоявшая на том месте, где он должен был отбивать поклоны. Судя по еë высоте, она компенсирует не всю разницу в росте, но близко к этому. Вполне логично, ведь им ещё поклоны отбивать, и если бы подставка поднимала Мэн Яо на целую голову, то в дальнейшем он был бы по смешному выше Не Минцзюэ. — Ты смеёшься надо мной? — возмутился недовольно бывший глава Цзинь, мстительно впиваясь ногтями в грубую кожу руки воина. Эта платформа была как насмешка и это было логично, потому что она обнажала его волнения по поводу роста даже сильнее, чем его ушамао. — А ты хочешь тянуться ко мне в этих одеждах? Я не думаю, что тебе нравится запрокидывать голову наверх. — глава Не еще помнил, как болела шея у его помощника от подобного. Сейчас Мэн Яо словно стал более хрупким, и от того его хотелось только сильнее оберегать. — Это унизительно. — настаивал на своем Цзинь Гуанъяо, но его подняли на подставку, взяв под плечи. Это рассердило мужчину, но ему пришлось следить за ногами и одеждами, а Не Минцзюэ проигнорировал чужое недовольство и стал ждать, пока часть гостей войдёт посмотреть на них. Они были им чужими, но брак главы ордена Цинхэ Не, одного из четырёх Великих Орденов, был не рядовым событием, и его нельзя было провести втихую, как это было на суде, когда Мэн Яо мог остаться рабом Чифэн-цзюня. Их и так будут осуждать из-за того, что это брак с преступником. Ребёнок, к счастью, зачат был в каком-никаком браке, а эта, вторая, свадьба поднимет Цзинь Гуанъяо на несколько ступенек выше его прошлого статуса, и ребёнок уже будет полноправным наследником своего отца. — Уже поздно, саньди, просто расслабься. — Не Минцзюэ потянул мужа в первый поклон, не желая продолжать этот спор. Мэн Яо торопился за ним, но пришлось положить руку на живот — наклоны из-за роста ребёнка стали неприятными. К тому же, кроха решила потолкаться, и это было болезненно. — Тебе это так просто с рук не сойдёт, — выдохнул сын путаны и разогнулся, прежде чем делать второй поклон. Он был недоволен и доволен одновременно, и только вуаль прятала его дующееся лицо. — Хорошо. Потерпи немного. — Не Минцзюэ погладил большим пальцем ладонь партнёра, не имея ничего против чужих слов. — Десять лет терплю, мой Господин. — Цзинь Гуанъяо стал инициатором второго поклона и тяжело дыша согнулся пополам, краем глаза замечая, что глава Не двигался синхронно с ним, слегка повернув к нему голову. Такое поведение мужчины порадовало, а так же слегка согрело изнутри, хотя и не было ясно, почему именно. — Постараюсь не давать больше для этого поводов. — Чифэн-цзюнь поднимался из поклона так же медленно, как и его партнёр на тропе самосовершенствования. Увы, разгибаться Мэн Яо тоже было больно, а Не Минцзюэ просто хотел как-то его поддержать. Для третьего поклона он повернулся к любимому, внимательно смотря на вуаль, словно сквозь нее. Цзинь Гуанъяо слегка напрягся от этого, а после отошёл от края платформы, натягивая между ними руки, после чего снова стал опускаться в последнем поклоне. Отвечать было нечего, а вот скорее получить возможность уйти отсюда очень хотелось. Да и даже не смотря на эту обиду он очень хотел познакомить малыша и супруга поближе. Заодно поддразнить мужчину тем, что он не дождался всего половины дня до первого толчка крохи. Что будет наказанием за приступочку он ещё не решил. Не Минцзюэ переплел их пальцы, чтобы руки не разлучались даже в поклоне, хотя это заставляло осторожничать с головами, а потом достаточно торопливо подтянул не до конца поднявшегося из поклона Не Яо к себе, сорвал алую ткань с его лица и резко накрыл слегка приоткрытые от неожиданности губы своими. Тот мгновение ошарашенно стоял, никак не реагируя на чужие действия, а после скользнул руками по чужим алым рукавам и обвил пальцами шею своего супруга, после чего потянулся к главе Не всем телом, сжимая хватку на чужой коже. Поцелуй не прерывался, Не Минцзюэ даже не пытался глубоко дышать в таких условиях, потому что пальцы Цзинь Гуанъяо оставались достаточно сильными, чтобы перекрыть доступ воздуха мужчине. Все видели, что происходило, но никто не смел высказать свое недовольство сложившейся ситуацией. Наконец беременный мужчина отпустил спутника на тропе самосовершенствования, заметив, как лицо Чифэн-цзюня начало краснеть, а тело обмякать, слегка наваливаясь вперёд, на Не Яо. Этого хотелось избежать… — Ты пропустил первые толчки нашего малыша. — новый господин Не улыбнулся в губы своему супругу и погладил чужие щёки, пока Не Минцзюэ восстанавливал дыхание. — Мы скучали по тебе, не могли спать… А ты был здесь. Приручил опасного зверя и оставил одного на две ночи… — он слегка наклонил голову на бок, вздрогнув от того, что руки резко коснулись губы. — Теперь вы только мои. — прошептал Не Минцзюэ, обнимая его за талию и спуская с подставки, после чего дал отпить вина из небольшой чашечки, прежде чем выпить свою порцию. — Как прикажете, мой Господин. — тихо ответил Не Яо, хитро улыбнувшись залу, вместе с тем прижимаясь боком к супругу. Где-то внутри души он был горд собой, ведь не каждого будет двадцать лет любить такой мужчина, как глава Не. И не каждый сможет даже вызвать его интерес. А он — смог. И теперь он был почти равноправным супругом Не Минцзюэ и мог спокойно называть его своим мужем, а не господином, как раньше. Но именно теперь звать так главу Не стало особенным удовольствием, словно они отходили назад, туда, где Не Яо был ребёнком, боготворящим внимание этого человека. Впрочем, сейчас мало что изменилось. По сути, только то, что теперь Гуанъяо верил, что заслужил всë, что имел сейчас, включая любовь супруга и беременность. — Но только посмей что-то укрыть от меня. — сказали они тихо в унисон, смотря в сторону зала, где старались держать лицо не слышащие их разговора гости.