Белоснежка. Невольное путешествие

Брехта никогда не считала себя слабой или трусливой, привыкнув самостоятельно решать свои трудности, предварительно также самостоятельно их организовав, причем и в том и в другом проявляла стойкое упортство, а порой даже героизм, однако обычно периоды активного спасения себе жизни или же поиска средств к существованию чередовался с относительно длительным периодом так называемого отдыха, в то время как сейчас девушка уже и забыла каково просто расслабиться и отдаться во власть домашнего уюта. Да и какой же может быть уют, если за тобой на дерево лезет нечто, отдаленно напоминающее огромного волка, да только отдаленно, во всем остальном являясь существом не менее омерзительным, нежели тот, кто восседал на его спине. Торин помогает ей взобраться на дерево, подсаживая выше, сам оставшись на нижней ветке, и прикрывает тылы резкими ударами меча, которые нет-нет да приходились по зубастой пасти варгов, что так и норовили ухватить гнома за пятки. Остальные члены отряда также схоронились в кроне зеленых великанов, следуя совету волшебника, который быстро придумал способ, как отогнать прислужников тьмы подальше от деревьев, кидая в них шишками старых сосен, предварительно вдохнув в них силу огня, что быстро охватила импровизированные снаряды и смогла спугнуть варгов на время. Но лишь на время… — Мы не можем висеть на деревьях всю жизнь! — Кричит Брехта Гэндальфу, бросив шишку прямиком орку в голову. — А если загорятся деревья? — Чтоб меня, она права, — неохотно признает Двалин, чувствуя, как ветка под ним начинает противно скрипеть, — мы можем свалиться в костер, что сами развели. А позади обрыв, и летать меня матушка как-то не учила! — Я знаю, как нам быть. — Шепчет волшебник казалось сам себе, заприметив маленькую бабочку, спрятавшуюся в зеленой хвое. — Помоги же нам, друг мой. Мужи рода Дурина мужественно отражали атаку врага, и страх не проник в их души, но тут орки расступаются и к обрыву подъезжает тот, чье имя уже предали забвению, посчитав давно умершим. Старый враг, кровожадный убица, счеты с которым, казалось, давно уже сведены. — Не может быть. Брехта видит, как изменилось лицо Торина, завидевшего белого орка, что восседал подобно королю на таком же белом варге, и быстро догадывается в чем дело, вспомнив рассказы Гэндальфа. — Торин, я прошу тебя… — Тварь, ты должен быть мертв! Азог злорадно ухмыляется, обнажив острые, точно лезвия, зубы, и вдруг сплевывает своему варгу под лапы, безусловно адресовав этот жест никому иному, как Королю под Горой. Оркам и их боевым зверям удается будто бы невозможное, и деревья, что много лет стояли непоколебимо над крутым обрывистым склоном, начинают крениться вбок и в итоге почти падают в каменистую бездну, зацепившись лишь своими могучими корнями за большие валуны. Гномы с трудом удерживают равновесие, как и Брехта, чьи ладони заскользили по веткам, и, если бы не крепкая рука Дубощита, возможно уже летела бы в самую пропасть. — Торин, не ходи! — Оставайся здесь. — Торин! Убедившись, что девушка держится крепко, мужчина взбирается на ствол дерева и поднимает меч высоко над головой, как знак своей силы и славы своего рода. — Торин, не надо! — Кричит ему вслед травница, перекрывая своим голосом все остальные предупреждения и увещевания. — Вернись! Но он не слышит ее. Крепко перехватив оружие в руках, Король под Горой бросается на давнего врага, презрев страх и вероятность возможной погибели. Его глаза горят праведным гневом, настоящим бушующим пожаром, что охватил всю траву и деревья у обрыва, и в этот момент он как никогда похож на смелого витязя из старых легенд, которые в детстве Брехта слушала от мамы перед сном, когда долго не могла уснуть. Она с замиранием сердца смотрит, как гном наносит удар за ударом, сражаясь не только против белого орка и его варга, но и других порождений тьмы, атакующих его нещадно, дабы сокрушить и принести голову Короля под Горой своему вожаку. Отряд, с трудом держащийся на ветках едва ли не падающих с крутого склона деревьев, рвется помочь своему товарищу, ибо не могли гномы просто так смотреть, как падет их истинный лидер, их друг, а кому-то и кровный родич, однако каждое движение мужчин лишь больше кренило деревья вниз с обрыва. И в тот момент, когда прислужник орка на белом варге уже занес оружие, дабы отсечь голову изможденного под градом ударов Торина, ему в грудь летит кинжал. Меткие броски один за другим рассекают воздух, поражая орочий отряд, что окружил Дубощита черными грязными пятнами, но не всех удается сразить насмерть, а многих лишь ранить, заставив отступить, прижимая руки к тем местам на теле, откуда рвалась наружу вязкая темная кровь. Брехта встает как раз над телом еще дышащего Торина, широко расставив ноги и держа в руках по кинжалу. Последние, думает она про себя и медлит перед новым броском, понимая, что целиться теперь предстоит весьма тщательно и выборочно. Слишком много орков и так мало оружия. Она не разбирает чужую речь, что сулит ей мучительно долгую смерть, лишь плотнее сжимает кинжалы в руке, прицеливаясь. И тогда девушка слышит оглушительный крик, поднявшийся словно морская волна из самих пучин под толщей воды, оборачивается, чтобы увидеть, как мимо нее на врагов несутся гномы, которым удалось взобраться с падающих деревьев на твердую почву. — Чокнутая девка, — почти рычит Двалин, разрубив одному из орков голову надвое, — просто ненормальная! Мужчина встает рядом с ней, принимая атаки врагов на себя, пока травница, согнувшись над Торином, осматривала его раны, судорожно ища в карманах то, что могло бы остановить кровь. — Как он? — Спрашивает гном, с волнением косясь на верного друга. — Живой. — Брехта почти не говорит, шепчет заветное слово, положив голову Дубощита себе на колени. — Нам нужно уходить. — У тебя есть предложения? Отвечать девушке не пришлось — с пронзительными криками над небом закружили орлы, своими огромными крыльями поднявшие настоящий вихрь на этом небольшом утесе, и в воздух, вздымаясь подобно маленьким юрким саламандрам, полетели искры от огня, попадая варгам в глаза и ослепляя их. Несколько орлов били орков острым клювом, отгоняя их как можно дальше от обрыва; другие же аккуратно подхватывали гномов с земли или деревьев, унося прочь от кровожадных врагов. Впереди всех летел Гэндальф на спине предводителя орлов — самым крупным и величественным из них, цепким взором осматривающим местность с высоты своего полета. О чем беседовали они никто не ведал, однако то и дело бросал взгляд назад великий волшебник, глядя на то, как силилась травница облегчить боль от ранений Королю под Горой, тихонько напевая ему одну из старых колыбелен, что когда-то слышала еще от собственной матушки. Ей удалось отыскать баночку с мазью, что должна была заживлять раны и останавливать кровотечение, и девушка щедро смазала каждую из них, опасаясь худшего исхода, ведь Торин не только принял на себя удары нескольких орков сразу, но и попал под зубы белого варга, что сомкнул челюсти на его теле, пронзая в некоторых местах насквозь. Они приземляются на холмистой местности, и первым делом отряд сбегается к своему королю, над которым уже колдовала не знахарка, а великий маг, направляя в его тело всю силу волшебства, на которую только был способен, и постепенно Торин открывает глаза, с трудом поднимаясь на ноги, опираясь о плечи своих верных воинов. Он смотрит прямо на Брехту, стоявшую слегка поодаль, и в глазах мужчины столько смешанных, непонятных чувств, что она даже не осмеливается подойти ближе и просто дать волю чувствам, обняв его. — Ты, — резко начинает Торин, медленно приближаясь к травнице, — ты никогда не слушаешь моих приказов! Ты оспариваешь мои решения, подвергаешь себя опасности! А если бы тебя убили, что тогда? — Он хватает ее за локоть, когда Брехта, уязвленная подобными речами в самое сердце, собирается уйти с глаз долой, и не дает ей двинуться с места. — Ты никогда не слышишь, что я тебе говорю. — Пусти меня! — Никогда. Он целует ее пылко и неожиданно, обхватив руками ее лицо, на глазах у всех без капли сомнений. Его мозолистые пальцы зарываются в чужие растрепанные волосы, ласково скользят вдоль шеи, по груди и к талии, покуда широкие ладони не ложатся на женские бедра, притягивая к себе ближе. Брехта задыхается от нахлынувших чувств, ведь ее давно уже никто так не целовал, да и не представляла она, какого это, когда к тебе пылает страстью сам Король под Горой, но едва она касается пальцами чужого лица, как за спиной Торина раздается легкое покашливание и хмыкание. — Может подождете более удачного момента, голубки? — Ухмыляется Нори, поглаживая бороду. — Мы, конечно, не против зрелищ, но все же. — Мену ту ха трох… — Безлобно огрызается в ответ Дубощит, сверкнув белоснежными зубами в улыбке. — Но нам воистину следует поспешить. — Как ты себя чувствуешь? — Гэндальф, что доселе лишь щурил хитрые глаза, вновь касается тыльной стороной ладони лба гнома, удовлетворенно кивнув. — Смерть отступила, но ты можешь быть еще слаб. — Я в порядке. — Уверенно отрезает Торин, вновь обратив взгляд на Брехту, и тотчас подмигивает ей, приобнимая за плечи. — Но твои мази просто ужасно смердят. — Ну, раз все готовы продолжать путь, то нам следует поспешить, ибо я знаю одно место, где мы можем найти ночлег, однако двигаться следует быстро и крайне осторожно. — Гэндальф опасливо косится в сторону алеющего в сумерках горизонта, слегка поджав тонкие губы. — Неизвестно, какие еще опасности таит день грядущий… И отряд вновь отправляется в дорогу, чувствуя, что с каждой новой милей они все ближе к искомой цели, даже не представляя, что не только орков следует опасаться на путанном тракте, где наперерез гномам спешит в Озерный Город та, что несет с собой дуновение смерти.

Конец первой части