«Они шли и шли. Внизу виднелись деревья — кажется, дубы и вязы, — обширные луга и речка. И прямо на пути у реки, которой из-за этого приходилось делать петлю, из земли торчал вверх каменный холм, скала, словно передовой пост далеких гор или гигантский обломок, заброшенный сюда на равнину каким-то невообразимым великаном»
Брехта не могла оторвать взгляда от зеленеющей высокой травы между валунами, букетов чебреца и шалфея, мяты и желтых горных розочек на склонах, радующих глаз весь путь, которым отряд вел Гэндальф вот уже который день. Каждую ночь, засыпая в жарких объятиях Торина, девушку терзали беспокойные сны, которые с приближением к намеченной цели становились все ярче, приходили все чаще, а потому днем она старалась отвлечься и стараться воспрять духом, любуясь окружающей красотой. Однако обеспокоенный взгляд волшебника не давал ей покоя и, не выдержав, она все же подошла для разговора к нему в один день, не спеша пожевывая землянику, собранную в ладонь. — Гэндальф, тебя что-то тревожит. Что происходит? Удивленный и несколько недовольный взгляд из-под кустистых бровей не произвел на девушку должного эффекта и она упорно не отставала от мужчины, настойчиво следуя за ним по пятам. — Куда ты нас ведешь? — Я уже сказал вам всем, что в этих местах живет тот, чья помощь для отряда воистину необходима, и на чей приют мы можем надеяться. — Я так поняла, даже неизвестно, пустит ли нас хозяин приюта? — Травница тихонько хмыкнула. — Он эльф? Нет? Человек? — Можно и так сказать. Брехту эти слова заинтересовали еще больше и, хотя она чувствовала спиной чей-то пристальный взгляд, продолжила беседу, не оборачиваясь. — Он является то в облике громадного черного медведя, то в облике громадного могучего черноволосого человека с большими руками и кустистой бородой. Кто-то говорит, что он происходит из старинного и знаменитого рода черных медведей, живших в горах, пока не пришли великаны. Другие считают, что он потомок людей, обитающих в горах до прихода туда драконов и гоблинов. — Оборотень? — Знахарка едва не роняет из ладони оставшиеся ягоды, округлив глаза до невозможности. — Не может быть. — В зверином облике он может быть опасен, но с человеком можно договориться. Тебе понравится его дом в дубовой роще, там много животных, привязанных к хозяину до такой степени, что даже научились не только его понимать, но и сами общаются с ним. Он, как и ты, не ест братьев наших меньших, зато в его доме всегда вдоволь меда и сливок. — Гэндальф замечает, как заинтересованно заблестели глаза девушки, и продолжает свой рассказ, прекрасно понимая, как тоскует взломщица по своей тихой жизни в лесу. — Там много лошадей, овец и кур, а также очень умных собак, что пасут его стада и предупреждают об опасности ночью и днем. — И он не вредит им во время своего… обращения? — Бьорн не опасен для зверей. А вот гномов он не любит. Однако другого выбора у нас нет, поскольку путь предстоит трудный и далекий. Нам не пройти через Лихолесье без помощи, ибо орки настигнут нас ещё до того как мы войдём в лес, и единственное место, где нам могут предложить помощь, в случае успеха, это дом Бьорна. Брехта кивает в ответ и наконец оборачивается, тотчас поймав настороженный взгляд Торина. Она слегка улыбается ему, и мужчина растягивает губы в ухмылке в ответ. А вскоре отряд достигает дубовой рощи…***
Дом оказался без хозяина, и лишь одни животные были теми, кто встретил незваных гостей громким лаем, кудахтаньем и долгим ржанием. Когда гномы было потянулись к оружию, завидев воинственно настроенных животных, Брехта злобно сверкнула глазами, преградив им дорогу, и вышла к питомцам Бьорна вперед, проворчав что-то про нервных и трусливых мужей. Торин, уже неплохо понимая, что дорого сердцу девушки, велел сородичам тихо ждать, хотя сам и держал руку на эфесе меча, обеспокоенно глядя на травницу, которая абсолютно бесстрашно шла навстречу к скалящим зубы собакам. — Тихо, малыш, не нужно злиться. Она приседает на корточки, выставив руки ладонями вперед, и засвистела неназойливую мелодию, то и дело прерываясь, чтобы улыбнуться животным, которые, уже успокоившись, добродушно виляли хвостами, слегка поскуливая. — Вот ведь ведьма! — Бормочет в бороду Двалин, не без интереса глядя на то, как к девушке сходились новые и новые животные дома, садясь вокруг нее кольцом без проявления какой-либо агрессии. — Мы не ошиблись, когда прозвали ее Лесной Девой. — Говорит ему Балин, однако глаза гнома были устремлены лишь на одного Дубощита. — Ей будет тесно в четырех стенах замка, даже такого как наш. Торин понимает намек, и отводит взгляд, все еще переживая за травницу, которую уже вовсю облепили братья меньшие, тыкаясь носами ей в лицо и волосы, протягивая лапы и даже пытаясь залезть на колени — Все в порядке, — наконец отвлекается Брехта, ласково поглаживая одного пса, что так сильно напоминал ей Грома, — мы можем зайти. Жилище оказалось просторным и уютным, там вкусно пахло едой и травами, однако Гэндальф настоял на том, чтобы отряд ночевал в хлеву, двери в который задвигались также изнутри большим засовом. Воровка понимала его опасения, а также быстро смекнула, почему волшебник настоял, чтобы именно она поутру вместе с ним вышла к Бьорну. — Считаешь, мое пение подходит не только для животных? — Я надеюсь, что твоя любовь к природе и тем, кто является ее неотъемлемой частью, смягчит сердце хозяина дома и настроит его на добрый лад до того, как он увидит всех остальных членов отряда. — Гэндальф кивает в сторону косящегося в сторону большого черного козла Бомбура и устало вздыхает. — Утро вечера мудренее. Ложись спать, завтра нам предстоит тяжелый день. Брехта идет к своему месту, прекрасно зная, что даже заснув одна, утром все равно обнаружит себя в объятиях Дубощита, и совершенно неосознанно тянется к карману штанов, где лежала ее недавняя находка. Круглое и такое холодное, оно будто бы так и просило надеть себя на палец, но девушка пересиливает странное желание и утыкается носом в свой же подсунутый под голову плащ, надеясь, что хотя бы в эту ночь ее не будут преследовать кошмары.***
« — Нет, нет, нет! — Она мертва, Торин. — Это был яд… — Брехта! Брехта! Брехта!» Она резко распахивает глаза, едва не подскочив на соломе, вся в холодном поту и с бешено стучащим сердцем. Всего лишь сон. Горячая рука Торина лежала поперек ее талии, прижимая к себе, и каждую ночь, что они засыпали рядом, все сильнее было объятие и все дольше широкие мозолистые ладони будто бы невзначай блуждали по женскому телу, пока остальные члены отряда, отвернувшись, уже погружались в мир сновидений. Выбраться из подобных тисков оказывается задачей не из легких, но девушка все же умудряется выскользнуть, не разбудив гнома, и осторожно выходит наружу, встречать новый день. Ей так хорошо в этом сказочном месте, что травница даже не сразу вспоминает про наличие у дома хозяина оборотня, сосредоточив свое внимание на окружающих ее красотах. Когда-то она уже обшарила бы жилище в поисках чего-нибудь ценного, вслушиваясь в каждый шорох или скрип, но жизнь в лесу постепенно меняла девушку, и, казалось, что даже тяжелые условия похода не могли вернуть ее состояние в прежнее русло, каким оно было во время скитаний по улицам. Она замечает того пса, что был точной копией Грома, и манит его к себе. — Привет, дружок. — Улыбается Брехта, поглаживая животное по голове. — Как ты? Она задумывается о том, заботится ли тот хоббит, которому она доверила пса, о нем в полной мере, не разграбил ли кто ее лачуги в лесу и не истребил ли прирученных ею зверей, как тут слышит позади чей-то сдавленный рык и тотчас подскакивает на месте, оборачиваясь. Перед ней стоял хозяин дома.