Белоснежка. Невольное путешествие

Торин открывает глаза и видит, что место рядом с ним пусто и сено, на котором они лежали с Брехтой, уже разметалось под его собственным весом. Остальные гномы уже начали просыпаться, живо оглядываясь по сторонам, дабы удостовериться, что большого злого зверя, которым они представляли себе хозяина дома по ночным рассказам Гэндальфа, не было рядом, и никто из них не видел травницу с момента отхода ко сну. Волшебника тоже не было видно. — А вдруг Лесную Деву съел этот людоед? — Прикрыв рот рукой, шепчет Ори, на что получает от Нори тычок под ребра локтем. — Он не людоед, а оборотень. — Недовольно говорит Балин, стараясь заглушить нарастающую у некоторых гномов панику. — Не стоит так переживать, лучше для начала осмотреться. Она любит природу и животных, значит вполне может быть где-то в саду. Торин, хмурнее тучи, выглядывает в окно будто по наитию. Он уже ожидал чего угодно и непременно обнажил бы оружие против любого, кто посмел покуситься на жизнь молодой травницы, но видит отнюдь не те ужасающие картины, которые рисовало его воображение. В саду стоит Брехта, рядом с ней Гэндальф, мирно беседующие с высоким, даже слишком высоким мужчиной, внешне похожим скорее на косматого медведя, нежели человека. Тот стоит, опираясь о топор в руке, о чем-то рассказвает, глядя на незванных гостей довольно доброжелательно, а взломщица отряда в этот момент ласково гладит какую-то собаку по голове, слушая хозяина дома, а то был несомненно он, с крайним вниманием. Глаза Торина сверкают от недовольства, и ему с трудом удается сдерживать нарастающее раздражение, возникшее по весьма непонятной причине. Когда-то, будучи лишь подозрительным и недоверчивым, он всего лишь созвал бы гномов, предприняв все усилия на случай обороны, то сейчас Король под Горой не мог спокойно смотреть на то, как девушка всего лишь приветливо общается с другим мужчиной, который даже не смотрел на нее так, как с недавних пор смотрел сам Торин. — Ничего себе! Это же настоящий великан! — Кили, тоже подошедший к окну, удивленно присвистывает, тотчас позвав брата. — Как думаешь, он хорошо машет этим топором? — Не терпится узнать? — Недовольно басит Двалин, встав позади своего друга. — Пойдете первыми, если выпадет оказия. — Он вроде мирный. — Кили задумчиво гладит бороду, глядя на то, как Бьорн гладит по загривку другого пса, что подошел к нему поласкаться. — И наша Дева с ним уже видно сдружилась. В этот момент Гэндальф, чье внимание доселе было приковано к хозяину дома, бросает взгляд в окно и видит всю компанию гномов, глава отряда которых выглядел отнюдь не так доброжелательно, как следовало бы. Он быстро начинает что-то объяснять оборотню, стараясь при этом улыбаться как можно приветливее, а тот при этом постепенно мрачнеет и в итоге срывается на крик. — Без моего согласия?! Торин видит, что Брехта подает ему и остальным мужчинам в доме какой-то знак, водя ладонью туда-обратно, и хотя ее взгляд красноречивее всего говорил о том, что нежеланным гостям ни в коем случае пока что не стоит выходить из дома, гномы приняли его за сигнал обратного значения. — Наверное, она просит о помощи. — Предполагает Бофур, задумчиво сощурившись. — Но стоит ли выходить всем сразу? Мы можем угодить в ловушку, если всем скопом выкатимся во двор. Стратегически вернее будет идти по одному или двое, но это максимум. В этот момент все бросают взгляд на Бомбура, который уже успел где-то достать горбушку хлеба и заканчивал доедать крошки. — В твоем случае, здоровяк, — скептически оглядев собрата с ног до головы, говорит Бофур, — выходить стоит точно одному. На том и порешили. Брехта закусывает нижнюю губу, когда вопреки ее ожиданиям дверь начинает предательски скрипеть, на что тотчас обращает внимание хозяин тамошних владений и его взгляд приобретает толику свирепости. Первым показался, к радости обоих парламентеров, Бофур, причем один, ступающий осторожно, почти крадучись. — Как я и сказал, наш отряд весьма малочисленен, и в нем имеются несколько гномов… — Пока что я вижу только одного. — Прервав волшебника басит Бьорн. — Где другие? В этот момент к Бофуру присоединяется Балин, и Гэндальф слегка выдыхает. Он очень боялся, что это будет какой-нибудь гном с оружием наготове, и тогда… — А это, можно сказать, боевая сила нашего отряда! — Вмешивается Брехта, улыбнувшись настолько лучезарно, как только могла. Такая улыбка помогала залезть в чужой карман, так может сгодиться и здесь. Она старается не смотреть на вышедшего Двалина, который выглядел свирепее дракона, у которого украли золото, и быстро принимается заговаривать Бьорну зубы. — Представляете, он даже моется с оружием! Мне кажется, что даже отходя за куст по нужде, он не расстается с… Девушка замолкает не потому, что теперь взгляд Двалина мог запросто прожечь на ней дыру, а потому, что за спиной гнома встают вышедшие Фили и Кили. — Вы сказали, гномов несколько, а здесь уже целая гильдия! — Вновь повышает голос хозяин дома, указав топором в сторону бородатых мужей. — И сколько же еще их таится в моих владениях? — На самом деле не так много, — улыбается не менее доброжелательно, чем травница, Гэндальф, — просто некоторых из них мы привыкли считать за одного, поскольку то, как они неразлучны, не позволяет нам сказать, что это два разных гнома, а не часть единого целого. Брехта вначале удивленно поднимает бровь, когда волшебник вдается в столь странные объяснения, но уже чисто машинально кивает в знак согласия, что оставшиеся члены отряда воспринимают не совсем так, как следовало бы. В итоге перед Бьорном предстают все гномы, выстроившись в стройный ряд почти в боевой готовности, а самым последним шел Торин, вышагивая гордо, как и положено королю. — Вот кажется и все наши компаньоны. Нас действительно может быть чуть больше, чем несколько, однако уверяю, что пришли мы сюда исключительно с благими намерениями. — Я не привык верить на слово, волшебник, — грозным взором смеряет Гэндальфа Бьорн, — а потому требую объяснений. И желательно поскорее, пока мое терпение еще не исчерпало себя. — Тогда, быть может, зайдем внутрь и, — откашливается Гэндальф, слегка склонив голову перед рослым мужчиной, — выпьем чашечку чая?

***

Помощь Бьорна была неоценима в путешествии, ведь благодаря нему путники могли как следует подкрепиться и получить в дорогу достаточно провианта. Слушая рассказ хозяина дома о своем прошлом, Брехта медленно ушла в свои мысли, отрешенно глядя перед собой в мису с едой, покуда мужчина давал наставления путникам. Она сама осталась в этом мире одна, без единой родной души, которая заботилась бы о ней и даже та родственница, на которую надеялась девушка, и то могла не оправдать тех ожиданий, что на нее возлагались. Даже предоставив отряду приют, женщина явно не стала бы, будучи старой и немощной, противостоять злой мачехе Брехты, которая искала ее явно не для того, чтобы вернуть причитающееся сироте наследство, и хотя сейчас, путешествуя с гномами вот уже некоторое время, молодая травница и чувствовала себя в относительной безопасности, она ни на секунду не забывала, что раз уж мачеха решила искать ее, то найдет чего бы это ни стоило. — Путь через Черный Лес будет трудным, опасным и неизведанным, — сказал Беорн. — Кроме орехов, там не растет ничего съедобного, а из ручьев нельзя поить даже лошадей. Тропу пересекает Черный Ручей с сильным течением — даже не думайте близко склоняться над ним, поскольку он заколдован и путает разум. На границе леса отошлете домой всех пони и лошадей. Больше я ничем помочь не могу. — Мы благодарны и такой помощи! — Спешит заверить оборотня волшебник, искоса глядя на Торина. Тот не спешил благодарить за помощь, однако внимал объяснениям Бьорна с повышенным вниманием. Он думал над тем, как поскорее достигнуть Озерного Города, не заблудившись в лесу, ведь любое промедление может грозить провалом для всей миссии, которая значила для него нечто большее, чем просто дорога домой. Он не мог подвести свой народ, оставить какую-то крылатую ящерицу жить в тех залах, которые по праву принадлежат ему, Королю под Горой, и золото, лежащее в недрах горы, также его, сына Траина, внука Трора, и ничье либо еще. Отправились в тот же день, взяв тех пони, что предложил хозяин владений, для Брехты и Гэндальфа выделив двух коней в яблоках. Девушка с тоской гладит животное по морде, вспоминая своего вороного, что оставила у эльфов, и на сердце ее становится совсем грусто. «Покинув его владения, обнесенные высокой изгородью, они взяли к северу, а потом повернули на северо-запад. Следуя совету Беорна, они пренебрегли главной лесной дорогой, проходившей по южной границе его владений. Беорн предупредил их, что этой дорогой теперь часто пользуются гоблины, а сама дорога, как он слыхал, на востоке сильно заросла и упирается в непроходимые болота. В нескольких же днях езды к северу от Каррока прячется тропинка, мало кому известная, которая ведет через Черный Лес прямо к Одинокой Горе…»