«Узкая тропинка вилась между стволами. Тишина сделалась столь глубокой, что звук шагов гулко отдавался в лесу и казалось, деревья нагибаются и прислушиваются. Что было самое противное — так это паутина: густая, необыкновенно толстая, она протягивалась от дерева к дереву, оплетала нижние ветки по обе стороны тропы. Тропу паутина не пересекала нигде, по волшебной ли причине или по какой другой — неизвестно».
— Мы потерялись! — Нет, мы идем по тропе. — По какой еще тропе, старая ты кляча, это тупик! Голоса гномов, все более ожесточенно споривших и кричащих, наполняли лес какофонией звуков, которые не могли не привлечь чье-нибудь внимание, хотя путникам казалось, что местность пуста и ничто живое не может здесь селиться. Брехта же начинала думать иначе. — Если есть паутина, значит есть и паук. — Она права, — соглашается с девушкой Бофур, зацепив кончиком пальца необычайно липкую сеть. — Вряд ли это чье-то старое гнездо. — Пока пауков нет, а нам надо быстрее пройти через лес. Чем языком чесать да догадки строить, лучше поторопиться. Голос Торина, резкий как сталь, направлял отряд вперед, хотя верный маршрут они уже давно потеряли. Травница не стала спорить с Дубощитом в открытую, но не столько из-за нежелания подвергать сомнению его авторитет, сколько осознавая всю бесполезность любого диспута, поскольку уже давно поняла — Король под Горой упрям и горделив, а потому переубедить его можно лишь уже имея факты в рукаве. За этими фактами она и полезла на дерево. — Ты куда? — От удивления у Оина брови взмывают вверх почти до затылка. — Идите, я догоню. Брехта не была уверена, что она догонит и вообще не попадется паукам, в наличии которых в лесу она была уже уверена, но именно с высоты можно было узнать направление, пока отряд окончательно не заплутал и не сгинул. Она взобралась на самую вершину и перед ней открылся захватывающий дух своей красотой вид, где вдали, озаренная лучами заходящего солнца, красовалась… — Одинокая Гора! Лицо воровки озаряет улыбка и она уже собирается крикнуть вниз отряду, надеясь, что те услышат ее, как вдруг что-то хватает ее за ногу и резко тащит вниз. Не удержав равновесия, девушка падает на ближайшую ветку, больно ударившись спиной, но не успевает даже прийти в себя, как ее вновь тащят за лодыжку ниже, покуда ее тело полностью не оказывается на хитросплетенной паучьей сетке. Огромные желтовато-красные глаза горят совсем рядом, и вот чудище уже разивает пасть дабы заглотить жертву целиком, но страх за свою жизнь был куда сильнее липкой ловушки, и Брехта умудряется все же освободить руку, достав из голенища сапога один из последних кинжалов леди Арвен. Дикий писк раздается из пасти паука, когда знахарка несколько раз втыкает оружие ему в голову, после чего существо затихает, мертвым грузом упав на собственную же паутину. Мысленно вновь поблагодарив дочь Элронда за подарок, девушка принимается резать сетку, после чего умудряется зацепиться в полете вниз за широкие сучья, избежав падения с высоты. Мертвое тело паука падает на листву под деревом, и кажется, что опасность миновала, но в этот момент к Брехте подползают еще несколько пауков, окружив ее с нескольких сторон. Она слышит крики внизу, сразу осознав, что отряд в опасности не менее смертельной, чем она сама, и в тот момент, когда один из пауков подползает к ней наиболее близко, девушка бьет кинжалом ему по глазам наотмаш и прыгает на соседние ветки, ловко перескакивая с одной на другую, пока удача и ловкость не подводят ее. Она падает. Холодная земля неприветливо встречает ее, и даже ворох листвы слабо сглаживает падение, поэтому какое-то время взломщица отряда даже не может встать. Она поворачивает голову почти интуитивно, как поступат люди, когда кто-то слишком открыто смотрит на них, и видит лежащее рядом с собой кольцо, которое выпало из кармана прямо рядом с ней. Подняв его аккуратно, будто некую диковинную прелесть, Брехта не может оторвать глаз от его волшебного свечения, пока наконец необузданное желание надеть его на палец не берет верх и она не примеряет кольцо, тотчас ощутив ужасный озноб и мороз по коже, от которого на какое-то время девушка забыла как дышать. Вскоре до нее начинает доноситься чей-то разговор, и то явно не были голоса Торина и команды. — Эльфы! Сомкнуть ряды! Поднявшись на ноги, Брехта идет на звук ожесточенного сражения, где слышался писк умирающих пауков и лязг мечей, как вдруг сталкивается с пронзительным взглядом на диво прекрасных глаз. Эльф. Однако он даже не изменился в лице, не посмотрел на нее, а прошел мимо, лишь слегка повернув голову в ее направлении, принюхавшись. Девушка замирает. Ее не видел никто — ни Торин, которого уже обыскивал какой-то юноша из Дивного Народа, ни любой другой член отряда гномов или эльфов, будто ее не существовало вовсе. Когда гномов уводят под конвоем, Брехта следует за ними, стараясь ступать едва слышно, зная, какой у Дивного Народа острый слух, даже не подозревая, куда держит путь. А вела тропа не куда-то, а в обширное королевство ни кого иного, как короля Трандуила.***
Торин вел собратьев уверенно, четко, как и подобает истинному королю, однако в этом лесу, полном скрытых опасностей и темной силы, даже он не смог удержать все под своим контролем. Ощущение некой беспомощности, когда эльфы Лихолесья обыскивали его и весь отряд, возвышаясь над ними не в мере роста, а будто бы как над менее достойными и жалкими, пробуждало гнев и злость, которые, как известно, никогда еще не были помощниками разума в плане решения каких бы то ни было проблем. Он шел под конвоем как заключенный, посылая в спину идущему во главе отряда лесному эльфу полные презрения взгляды, прекрасно осознавая, что если данный эпизод путешествия не будет иметь благоприятного исхода, то всю вину за его провал можно будет смело возложить на плечи самого Торина. Подвести сородичей, весь народ было для Дубощита чем-то наподобие личного ночного кошмара, и несмотря на крепость духа и нежелание сдаваться в любой, даже самой опасной ситуации, мужчина все равно понимал, что совершил некую ошибку, не будучи способным справиться с обстоятельствами. Брехта пропала в лесу и то была также его вина. Одурманенный магией, царившей там, он даже не сразу заметил ее отсутствие, а потом пришли эльфы и судьба девушки оставалась неизвестной. Торин верил, что она жива, поскольку уже успел лично убедиться в стойкости этой хрупкой на вид травницы, потому и не сообщил недругам об еще одном члене команды, надеясь, что так ей удастся избежать заключения, которое точно ожидало гномов в том месте, куда их вел отряд эльфов. То был замок короля Трандуила и никто не мог покинуть его или же попасть внутрь без его ведома. Разговор с лесным владыкой, пред которым Дубощит никогда бы не склонил головы даже в самое ужасное время, вышел на редкость ужасным, в чем, вне всяких сомнений, была вина не только короля тамошних мест. Заносчивая надменность Трандуила приходилась под стать высокомерному тону, полному презрения и злости, которым Торин говорил с ним, а потому переговоры заранее были обречены на провал. «Оставайся здесь пока не сгниёшь! Сотня лет — всего лишь мгновение в жизни эльфа. Я терпелив. И я подожду». Слова эльфийского владыки, посмевшего просить чужое добро в качестве залога, звучали эхом в голове Дубощита, гневно старающегося выбить решетку темницы, давая хотя бы какой-то выход скопившейся ярости. Балин хорошо знал своего короля. Он знал, что тот никогда не покажет истинных чувств, никогда не признает ошибки, скорее попытавшись ее исправить, нежели горевать по поводу содеянного, а потому нисколько не удивился ни поведению Торина, ни реакции Трандуила на подобное поведение в его землях. — Бедная Лесная Дева. — Говорит Ори, сокрушенно покачав головой. — Может быть ей удалось спастись… Балин прекрасно знает, о чем свидетельствовало молчание Торина в ответ на такую ремарку. Он не признает и такой вины, какой бы горестной не была весть. Гномы не надеялись выбраться из темницы и тем более не расчитывали на чью-то помощь, но когда вдруг откуда-то раздался знакомый женский голос, то едва ли не подскочили на месте от радости. — Ну что, парни, соскучились? Рядом с решеткой одного из заключенных стояла со связкой ключей Брехта.