***
Попасть в дом Барда оказалось сложнее, нежели Торин представлял себе изначально. Он желал войти в город, как освободитель и король, а в итоге крался по закоулкам подобно какому-то преступнику, да еще и терпел недовольное выражение лица человека, на помощь которого приходилось полагаться за неимением лучшего варианта. От Брехты вестей не было. Сердце Короля под Горой бешено стучало от мысли, что его могли предать, провести вокруг пальца, как какого-то зеленого юнца, использовать и кинуть, но пока что воспоминания о том, сколько всего успела сделать девушка для отряда, перебарывали то гнетущее ощущение подозрительной тревоги и злобы, что рождались в душе гнома. Кили лучше не становилось, и отряд не единожды вспоминал о чудесных познаниях Лесной Девы в травах и что она смогла бы поставить его на ноги. Торин в ответ на такие ремарки молчал, а весь его вид выражал лишь хмурую суровость и недовольство. — Думаешь, она забыла про нас? — Балин подходит неожиданно, когда Дубощит ушел в свои не самые светлые мысли с головой, и кладет ладонь на плечо гнома. — Она может быть в куда худшем положении, нежели мы все вместе взятые. Не нужно рубить с плеча. — Я думаю, за ней нужно сходить. — Бофур с готовностью поправляет шапку на голове, уже готовый рискнуть и выйти из дома. — Я прокрадусь ночью незаметно и найду нужный дом. Она вроде бы как девушка знатная, значит жить должна в богатых хоромах. — Не нужно. — Торин отрицательно качает головой, уперев взгляд в пол. — Не стоит беспокоить знатных девушек по пустякам. Но как раз в тот момент, когда отряд решает разработать план дальнейших действий, в дверь Барда стучат. На пороге стояли стражники, которые сообщили, что им известно о нахождении в городе гномов из Эребора, а бургомистр просит явиться Короля под Горой в его дом. — Как вы узнали? — Опешив, шепчет Бард. — Одна дама, чье имя мы не можем назвать, ходатайствовала за них. Как и за тебя, кстати. — Стражник смотрит на рыбака с толикой надменности и презрения, но в открытую не хамит. — Будь благодарен этой женщине, иначе быть тебе за решеткой за свои проделки. Гномы не торопятся ликовать, а Торин, понимая, что это не Брехта просила за них, вовсе напрягается от нарастающего волнения, однако никто не догадывается, что не только до торжества еще далеко, но и то, что по началу кажется успехом, вскоре может обернуться самой обычной катастрофой.***
Она сидела в подвале дома вот уже несколько дней, жестокая и холодная, как снег на вершинах окружающих город гор, вынашивая план, как избавиться от явивишейся в город девки, чье появление заставляло предвкушать скорую расправу. Если она решит вступить в права наследования, доказав свою пренадлежность к роду отца, то ей, некогда простой торговке травами, сумевшей очаровать богатого купца в дни своей и его молодости, придется расплатиться сплона за свои злодеяния, а этого Гвиневер позволить себе не могла. Лекарство, а на самом деле настоящий яд, действовал на тетку Брехты, как казалось колдунье, слишком медленно, хотя определенные плоды уже принесло — женщина потеряла разум, впав в мир галлюцинаций и бреда. Но от девчонки избавиться не так легко, она не повелась на очарование очаровательного любовника Гвиневер и за все время, что пробыла в доме, не притрагивалась ни к еде, ни к напиткам. — В городе появились гномы. Шарль, тот самый щеголь, что по наводке колдуньи втирался в доверие к Фриде Стоунхард вот уже какое-то время, доставивший яд продажному врачу пожилой женщины, лишь непонимающе хмурит лоб, будто бы удивляясь, какое это имело отношение к их главной миссии. — Зеркало показало мне гору, а значит их цель — поход на забытое королевство. Где, — мачеха Брехты усмехается, оголив зубы, — спит дракон. — И что с того? — А то, мой сладкий, что огонь пожрет девку быстрее яда, и если сейчас не воспользоваться ситуацией, то потом может быть уже поздно. Шарль на мгновение задумывается, вспоминая подслушанный разговор стражников в трактире, после чего говорит: — Я слышал местный бургомистр продажен и любит деньги. Может купить его, чтобы он посадил их всех в тюрьму или казнил? — Все любят деньги. — Гвиневер снимает старческие лохмотья, представ абсолютно нагой перед молодым любовником. — Но я знаю лучшее применение чужой алчности. Бургомистр пировал в своем доме, пригласив туда эльфов, что служили лесному королю и с которыми он вел торговлю. Они были плотовщиками, более разговорчивыми, нежели стражники Трандуила, а потому после выпитого вина не стали скрывать, что не так давно из их темниц сбежал отряд гномов, среди которых был и Король под Горой. Когда в зал входит одетая во все зеленое моложавая женщина, все тотчас замолкают, обратив свой взгляд к ней. Бургомистру докладывают, что гостья пришла поговорить о великой сделке, и он тотчас вскидывается, бросив лежащей у камина собаке недоеденную кость. — И как вас звать? Бургомистр смотрит на вошедшую женщину хмельным взглядом, отмечая про себя ее величественную стать и ласкающий взгляд необычайно зеленых глаз. Она старается вести себя мягко, льстит и улыбается, тонко сплетая нить своей паутины, предназначенной для одной единственной особы, которую столь давно мечтала заманить в сети смерти. — Гвиневер, мой лорд. И я здесь дабы предложить вам необычайно полезную для нас обоих сделку.***
Возвращение Короля под Горой было воспринято неоднозначно. Простые люди, услышав про его обещание взамен на помощь даровать жителям золото и восстановить торговлю, ликовали, а вот бургомистр, даже после долгого разговора к пришедшей к нему не столь давно таинственной незнакомки, все еще не верит плану, успокоившись лишь тогда, когда сам Торин, сын Траина, внук Трора, клянется поделиться сокровищами из Горы, если ему и его отряду обещают помощь. — Мы возвращаемся в свою страну, — говорит Торин, стоя на площади перед всем народом Озерного Города. — Никакие замки и никакие засовы не воспрепятствуют возвращению короля, предсказанному встарь. Бургомистра интересовала лишь нажива, торговля, пошлины за грузы и золото, что и повлияло на решение дать гномам оружие и продовольствие. Но Бард, которого богатства интересовали куда меньше спокойствия и благополучия, выступил против, что вызвало среди людей не то ропот негодования, не то сомнения. И в этот момент из толпы выходит Брехта. — Я готова поручиться за Короля под Горой, подтвердив благородность его помыслов и честность его клятв. Торин оборачивается и замирает от удивления. Все гномы без исключения стоят будто громом пораженные, глядя на ту, что вышла в центр площади, гордо выпрямив спину и вскинув подбородок. — А ты еще кто? — Насупливается бургомистр, однако быстро вспоминает о словах таинственной Гвиневер про некую наследницу фамильного состояния Стоунхардов, которая также участвует в походе и которую женщина просила отпустить с гномами, не препятствуя их миссии. — Меня зовут Брехта Стоунхард. Я племянница Фриды Стоунхард, и вот знак моего фамильного герба, который подтверждает мое положение. Кажется будто девушка ведет себя уверенно и даже дерзко, но от глаз стоящего рядом с ней Балина не укрывается, как дрожат ее пальцы и как пылают в свете факелов ее щеки. Ярко красное платье, в которое была облачена их Лесная Дева, было богатым, хотя и без драгоценных камней, а густые темные волосы были заплетены в тугую косу, украшенную засушенными цветами. Она взяла это из сундука тетки без спроса, желая произвести впечатление на бургомистра, дабы тот точно внял ее просьбам и заверениям, и не знала, что дорога к Горе и без того была открыта, ведь в городе была та, кто уже обеспечил ей и отряду верную дорогу к смертоносной опасности. В толпе зашептались. Фамилию Стоунхард знали все, как и историю пропавшей девочки, только никто не ожидал увидеть ее в столь неожиданный момент и столь внезапно. — И ты просишь за гномов? — Спрашивает бургомистр, встав руки в боки. — Я прошу обеспечить их оружием, провизией и всем необходимым для завершения похода, поскольку их цель благородна, а мотивы чисты. Бургомистр хотел бы знать, отчего же сама богатая наследница не поделится золотом ради миссии, но этот вопрос он задал бы до общения с пришедшей к нему Гвиневер, а потому молча кивает, и без того заглушенный криком народа, который уже почти воочию видел богатства, что потекут к ним из освобожденной Одинокой Горы. — Да будет так! Слова бургомистра утонули в потоке громкого возгласа радости и одобрения, и единственному противнику данной затеи Барду пришлось удалиться, лишь удрученно качая головой. Торин смотрит на Брехту с нескрываемым восхищением, с трудом узнавая в девушке ту воровку, что повстречал в лесу. Она подходит к нему, сделав глубокий реверанс, и Дубощит склоняет голову в ответ, поцеловав травнице руку. — Могу ли я провести вечер в веселой компании? — Улыбается Брехта гномам, и те дружно кивают в ответ. — Я бы оскорбился, — отвечает ей Торин, — если бы ты не попросила о подобном.