Гномов усадили ужинать в обширном зале, где им, как званным гостям, подавали вино и яства, и Торин Дубощит сидел во главе этого стола, поднимая кубки за грядущую победу. Брехта, сидящая по правую руку от него, выглядела воистину счастливой, на мгновение позабыв про все свои горести и печали, которые поглощали ее думы, отравляя сердце и разум.
- Предлагаю тост! - Бофур встает из-за стола, подняв кубок над головой. - За нашу прекрасную Лесную Деву, которая согласилась участвовать в этом походе, разбавив нашу беспутную компанию своим приятным обществом!
С этими словами не стал спорить даже Двалин. Он видит, как его лучший друг смотрит на девушку, как ухаживает за ней за столом, а также замечает, как смотрит на него сама травница. Ухмыльнувшись, гном поднимает свой кубок вслед за остальными, заулюлюкав, когда краска смущения заливает щеки Брехты и она привстает, чтобы сделать шутливый реверанс.
Праздник обещал быть долгим, и лишь одному Кили, сидящему рядом с братом и Двалином, было не до гуляний. Он бодрился как мог, стараясь не обращать внимание на легкое недомогание и пока еще слабую боль в ноге, однако если вино могло все же заглушить муки телесные, то вот от тоски душевной спасения не было. Он видел красивую девушку, чьи длинные волосы были мягче шелка, а лисьи глаза буквально заглядывали в само сердце. Эта девушка ловко обращалась с оружием и не единожды спасла ему жизнь, однако вряд ли судьба еще предоставит шанс им встретиться вновь.
- О чем задумался, приятель? - Спрашивает Балин, протягивая через стол кувшин с вином. - Ты будто сам не свой.
- Что? У кого в кишках застой? - Оин тотчас протягивает Кили миску с холодцом, сверху которого была выложена нарезанная кружочками вареная свекла. - На, съешь мисочку. На утро тебя со свистом...
- Да не нужен ему твой холодец, глухая ты курица! - Глоин вырывает у собрата миску, положив себе добротный кусок. - Налей лучше парню браги!
От Брехты не укрывается бледность Кили, его некая вялость и слабость, а потому она решает уже с утра приготовить для гнома целительный отвар и наконец посмотреть рану на его ноге.
Девушка не обладала выдержкой того народа, с которым держала путь и пить наравне с ними отказывалась. Захмелев даже от выпитого кубка, второй она оставила почти нетронутым и откланилась, дабы посетить столь любезно предоставленную бургомистром в использование баню.
- А баня только одна? - Спрашивает Дори, оттянув ворот в конец испачканной рубахи. - Я бы помылся...
Люди бургомистра, которых приставили обслуживать за столом, поняли просьбу не совсем правильно, и в залу вошли несколько хорошеньких девушек, держащих в руках по березовому венику.
- Даже так? - Двалин поднимается из-за стола, отвесив и без того засмущавшимся девушкам, легкий поклон. - К вашим услугам, дамы.
Нори, громко икнув, тоже встает, хотя слабо представляет, что именно будут делать девушки вениками, но тут всех осаживает Балин, объяснив, в чем состоит особенность бани и для чего зовут помощниц в парилку. Желание туда идти улетучивается почти у всех, кроме разве что Фили, уже посылающего обворожительные улыбки девушкам.
- А Лесную Деву тоже будут вениками бить? - Ори больше всех напрягся от идеи быть выстеганным березовыми ветками, а потому мыться решил только в бадье.
- Да не заставляет вас никто париться с веником! - Устало говорит Балин, удрученно покачав головой. - Только тогда девушек не будет.
Последняя фраза явно была адресована племяннику Дубощита, который уже вовсю пытался наиболее красиво вылезти из-за стола, не зацепившись ногой за лавку.
- Всегда мечтал как следует напариться. Кили, ты идешь?
Но Кили лишь отрицательно качает головой, слегка улыбнувшись брату.
- Давай в этот раз без меня.
Фили смотрит на младшего с толикой тревоги в глазах, зная, что тот просто так не упустил бы возможность как следует побалагурить, однако рана на ноге брата все же была свежей и сильной, а значит недомогание - вопрос времени и скоро все пройдет.
Торин встает следом за племянником, и никто не задает вопросов, куда именно он идет. В обычное время уже раздавался бы свист или смешки, но не сейчас, чему сам Дубощит был весьма рад. Он даже не знал, как отреагирует на его появление девушка, ведь такой жест можно истолковать исключительно оскорбительно, тем не менее гном уверенно идет в ту часть бани, где была Брехта, задержавшись лишь на пороге, когда услышал слабый плеск воды. Потомки Дурина были упрямы и сильны духом, храбры и отважны, только вот ни одно из этих качеств не могло помочь в делах амурных, когда закаленное в боях и невзгодах сердце сурового воина безжалостно стучало в висках, гоняя горячую кровь по венам.
Торин заходит внутрь, ища девушку взглядом. Пар клубился густыми облаками, прикрывая наготу Брехты, услышавшей чужие шаги и скрывшейся по самый подбородок в воде. При виде гнома, она на мгновение теряется, но потом лишь краска смущения заливает ее щеки. В голове проносятся воспоминания о прошлом, как некогда имеющий невесту юноша продал ее и то доверие, что она вручила в его скользкие руки, но воровка напоминает себе о том, что Дубощит не тот подлец, и она слегка расслабляется.
- Мне уйти?
- Как пожелаешь.
Торин чувствует себя как в пекле, даже облаченный в одну простую рубаху да портки, а идея искупаться кажется ему вдвойне заманчивой, если рядом будет та, кто в последнее время стала ему куда ближе, чем можно было ожидать изначально. Она уже не просто член отряда или объект физического притяжения, а потому становится тяжелее обычного смотреть в ее задумчивые глаза, выражающие одну простую мысль - она также, как и сам Торин, сомневалась и в глубине души боялась. Но он, сын Траина, внук Трора не позволит себе слабости не только на поле битвы, но и в любви, а потому решительно подходит к бортику бассейна, присев у края на корточки.
- Ну и как тебе прием у богатой тетушки?
- Могло быть и хуже. - Брехта неуверенно ведет плечом, закусив губу. - Она не узнает меня. Я все еще в ее доме лишь потому, что ее страже безразлично мое присутствие.
- А тот щенок, что крутился вокруг тебя у лодки? - Торин пытается придать своему голосу некое безразличие, но выходит из ряда вон плохо. Ревность сочится грозным потоком в его словах, а взгляд посылает сотни мурашек по телу.
- Я ему не верю. Мне кажется в доме есть кто-то еще, а этот подхалим не дает мне спуститься в подвал.
Брехта облокачивается спиной о стену бассейна, откинув голову на бортик. Глубина была небольшая, но организму хотелось отдохнуть и принять горизонтальное положение, по крайней мере пока мужчина не коснулся ее плеча своими огрубевшими от труда пальцами.
- Если он тебя обидит, я лично отрублю ему голову. А если надо будет, то и всему городу.
Девушка сталкивается взглядом с глазами Дубощита и чувствует, как ноги подкашиваются от этого пронизывающего взора, полного пылкости во всем, от войны до любви.
- Я должен спросить тебя, Брехта. Не как взломщицу, которая подписала со мной контракт, а как девушку, которая мне... дорога. Скажи мне, ты уверена, что все еще хочешь пройти со мной этот путь к Горе до конца?
Ответ следует незамедлительно и пальцы Брехты аккуратно касаются щеки Торина, подначивая склониться ближе.
- Я никогда не отказываюсь от своих клятв. Тем более, данных тому, кто тоже мне дорог.
Гном понимает, что для травницы признаться в своих чувствах и открыть сердце также тяжело, как и для него, а ее взгляд полный искренности и ласки лишает Торина последних сомнений.
Он тянется к ее губам, чтобы запечатлить на них поцелуй, но тут девушка вдруг отплывает подальше и пальцем манит мужчину к себе в воду.
- Я слышала, гномы не умеют плавать.
Торин криво ухмыляется в ответ, стягивая с себя рубашку.
- Тебе бы следовало уже понять, что на свете нет ничего, чего бы не умели гномы.
***
Кили сидит в укромном уголке на небольшом рынке, держа в руках небольшой кусок пергамента и уголек, старательно выводя чьи-то изящные черты, которые столь запали в сердце и поглощали думы. Он помнил касание ее пальцев к его руке, когда эльфийка отдавала ему рунный камень, видел как наяву ее прекрасные миндалевидные глаза и кажется даже ощущал тонкий аромат леса, исходящий от ее кожи и волос, к которым так хотелось прикоснуться, а возможно даже запечатлить на них невесомый поцелуй. Тауриэль. Она сказала ему свое имя, будто бы доверяя нечто сокровенное, и теперь лишь оно да ее образ грели душу молодого гнома, аккуратно запечатляющего красоту лесной воительницы на пергаменте.
- Она красавица.
Кили резко поворачивает голову, столкнувшись с взглядом хитро прищуренных глаз Брехты, и смущенно прячет листок.
- Да брось, - девушка садится рядом с ним, положив на колени корзину с какими-то травами и банками внутри, - я не собираюсь лезть туда, куда не просят. И вообще меня интересует твоя рана, так что будь добр закатай штанину.
Племянник Торина пытается отнекиваться, а рисунок так и вовсе убирает за пазуху, но травница настойчиво сама тянет ткань наверх, оголив ужасную, загноившуюся рану.
- Кили, ты все-таки болван. - Брехта слегка давит на края пораненной кожи и недовольно морщится. Кровь сочилась почти черная, а запах нагноения резко бил в нос. - Почему ты сам не подошел ко мне?
- Зачем мне тревожить тебя по пустякам? Все нормально.
Девушка в ответ только бурчит что-то про упрямых гномов и достает из корзинки все необходимое. Там был и заячий клевер, и аир, и медуница, что-то настоянное на спирту, что-то залитое кипятком, а что-то и вовсе перетерное в кашеобразную смесь.
- Когда ты успела все приготовить?
- Ну, спиртовую настойку я купила, а остальным занималась еще до рассвета. - Брехта присаживается возле гнома на колени, откупорив одну из баночек. - Будет щипать.
Кили с трудом сдерживает дикий крик, когда спирт щедро льется на его рану, смывая часть черной кровавой корки и гноя.
- Не нравится мне эта рана.
- Только Торину не говори. - Цедит сквозь зубы племянник Дубощита, сглотнув вмиг набежавшую слюну. - Я должен войти в Гору вместе со всеми.
- Хочешь остаться без ноги? - Брехта достает другую баночку, на этот раз без спиртовой основы, и принимается протирать чистой тряпочкой, смоченной в растворе, рану гнома. - В тебя стрелял орк, неизвестно какую дрянь они переносят и чем смазывают оружие. Сейчас наложим кое-что поверх и перевяжем.
- Не говори Торину, Брехта.
Девушка неохотно кивает в ответ, начав перевязку. Увлеченная лечением Кили, она даже не почувствовала, как мимо нее проходит сгорбленная пожилая женщина, вся покрытая струпьями и бородавками, чей злой взгляд ядовито зеленых глаз сулит одну лишь смерть.
***
Фрида Стоунхард лежит на подушках в своей большой кровати из красного дерева, которую некогда приобрела для своего роскошного дома, но не чувствует ничего, кроме тупой боли, разливающейся по всему телу. Она бы закричала, если могла, но ни один мускул ее не слушается, а в горле будто поселился рой пчел, из-за чего гортань распухла и было трудно дышать. Она беспомощно наблюдает, как в ее комнату через потайной ход, ведущий в подпол, заходит женщина в роскошном зеленом платье и делает перед Фридой издевательски почтенный реверанс.
- А ты упрямая. Как и весь ваш паршивый род.
Женщина берет в руки флакончик с тем лекарством, который Брехта приготовила для тетки и давала ей по чуть-чуть несколько раз в день, желая хотя бы как-то снять симптомы того, что произвел в организме родственницы яд, и отшвыривает его в сторону.
- Против магии, как и моего зелья, травы бессильны, а твоя девка научилась разве что петь песенки для зверей в лесу. Но попытка хорошая. - Она опускается рядом с Фридой на кровать, держа в руках какой-то документ. - Знаешь что это? Твое завещание. Все имущество перейдет в пользование твоего банкира, с которым меня связывают весьма хорошие отношения, и он будет распоряжаться твоими финансами. Брехта не получит ничего, кроме той боли и страданий, что я для нее организую, если ее не сожрет дракон, к которому твою красавицу приведет никто иной, как ее любимый гномий король.
Госпожа Стоунхард пытается хотя бы дернуть рукой, отодвинуться от склонившейся над ней женщины, но не может, и горькие слезы бессилия и страха бурным потоком струятся по морщинистым щекам.
- Если она выживет, я сделаю так, что твою племянницу обвинят в твоем же убийстве, что легко устроить, ведь она варила тебе лекарство при всей прислуге. Потом я заставлю ее королька отречься от нее, разбив ей сердце, а когда настанет время для последнего шага, Брехта сама захочет умереть. Я лично прикажу сжечь ее лесную избушку, а зверей пустить на шкуры, которыми собственноручно укрою твою кровинушку в той камере, где она будет гнить долгие годы, пока я не решу избавить ее от мучений и не угощу тем, что припасла специально для этой мерзавки уже давным-давно.
Фрида хрипит, пытаясь что-то сказать, силится отвернуть голову, когда к ее губам подносят флакончик с ядом, но не может противостоять женщине, позволив ей влить через рот последние капли отравы.
- Спи сладко, Фрида. Твоя племянница присоединится к тебе, вот увидишь. В свое время.
