***
Камень. Дракон. Гора. Брехта. Торин прокручивал эти элементы в голове пока бежит вниз по леснице, и его сердце разрывается от противоречий. Золото манило, искушало, точило червем изнутри. Аркенстон, сокровище всех сокровищ, находилось там, рядом с огнедышащим ящером, который уничтожил все, что было дорого, убил друзей и родных, а теперь рядом с ним в опасности находилась та, в которую он, Король под Горой, был влюблен, и она могла погибнуть, если уже не сгинула во всепоглощающем пламени дракона. Ведь он ее любит, не так ли? Ведь то не пустое наваждение, примитивная страсть или просто минутная прихоть. Так почему же он, видя как она бежит к нему как к единственному спасителю, не спешит раскрывать объятия? — Поворачиваем обратно, — Брехта едва дышит, запыхавшаяся и нервная, прекрасно осознающая, какая опасность их поджидает, — фокус с пением не сработал. — Ты нашла его? — Кого? Дракона? Да ты сам его скоро найдешь, если мы… — Я не шучу! Ты нашла камень? Брехта осознает, что ей преградили путь клинком пожалуй слишком поздно, находясь в состоянии некого шока после встречи со Смаугом, который вот-вот настигнет ее и Дубощита, только последнего это заботило мало. Он смотрит все также резко, остро, недоверчиво, и девушка отступает назад, неверяще глядя на гнома. — Да что с тобой, Торин? — Шепотом говорит она. — И что дальше, убьешь меня здесь? Она украла его. Посмотри, проверь карманы! Воровка с улицы не могла бы устроять перед великим сокровищем рода Дурина. Торин наступает на взломщицу, заставляя ее пятиться к ступеням, но бежать назад девушка просто не могла — дракон проглотит ее заживо и во второй раз уже не даст себя одурачить. А может Смауг был прав, быть может и впрямь Королю под Горой важно лишь его золото да королевство, в котором оно хранится? Дубощит внимательно смотрит на Брехту, будто впервые видит ее, не понимая, что творит и с кем разговаривает. Его манит золотой блеск, звон монет, а также то, что сияет ярче любой путеводной звезды, и что возможно было украдено той, кому он доверился. Вдруг откуда-то сверху слышится боевой клич, и по ступеням спускаются остальные члены отряда, что ждали снаружи настолько долго, насколько могли. Двалин спешит первым и, завидев друга с мечом наголо и примирительно вскинувшую руки травницу, едва не теряет дар речи. — Что здесь у вас двоих вообще тут происходит? Брехта не смотрит на Двалина. Она уже не смотрит даже на Торина. Кольцо в кармане будто собралось прожечь дыру в ее куртке и добраться до кожи, а позади она уже слышала тяжелые шаги и такое же тяжелой дыхание… — Дракон! Как ни удивительно, но первым среагировал на опасность обычно медлительный и нерасторопный Бомбур. Округлив глаза до невозможности, гном кричит, что есть силы, потащив за собой Балина, и бежит впереди всех, однако из-за страха и накатившей паники не в ту сторону. Вместо того, чтобы потянуть гнома обратно наверх и выйти из Горы, он тянет его глубже вниз, а потому всему отряду приходится следовать за ними, дабы не оставить их в беде. — В западную караульную, быстро! Там может быть выход. — Командует Торин, попытавшись схватить Брехту за руку, но та уворачивается от него, гневно сверкнув глазами. Уже начавший отходить от странного припадка Дубощит, прекрасно понимает причину, и мысленно чертыхается. Не лучшее время для выяснения отношений. Они добегают до нужного места подгоняемые огненным пламенем Смауга. Когда отряд заходит внутрь небольшого помещения, в котором царил удушающий запах тлена и пыли, и тут они видят то, от чего сердце даже самого закаленного в битвах гнома сжалось бы от жалости и горечи утраты. Трупы, гора из мертвецов, которые пришли в королевство в поисках защиты, крова и тепла, а нашли лишь свою верную смерть, погребенные без могилы в заброшенном зале Эребора. — Последние из нашего рода. — Горестно говорит Балин, отвернувшись. — Отсюда нет выхода. Мы умрем также, как они, потерявшие надежду… — Нет! — Резко парирует Торин, сжав кулаки. — Я не умру вот так! Каждый из нас потомков Дурина воин по крови, и я не стану прятаться от какой-то ящерицы в собственном доме! Мы пойдем в кузни. — Он заметит нас. — Сокрушенно качает головой Ори, чей запал уничтожить дракона заметно поугас с тех пор, как он увидел его вживую. — Нас слишком много. — Подтверждает Двалин, недоверчиво косясь на дверь, ведущую вниз, откуда они только что пришли. — А он будет нас поджидать. — У меня идея! — Неожиданно вскрикивает Бомбур и все тотчас устремляют свои удивленные взгляды на него. — Мы обманем его! — Гениально. — Скептически ворчит Глоин. — И как же? Скажем, что мы не гномы и он ошибся с претензиями? — Бомбур прав. — Торин, наконец убрав меч в ножны, подзывает всех к себе, в которых сейчас не было ни намека на сумасшествие, лишь смелость, отвага, доблесть и честь. — Мы разделимся и заманим его в кузни. Но нужна ваша помощь. — Он наконец поднимает глаза на Брехту, молчавшую все это время и даже пытавшуюся лишний раз не показываться мужчине на глаза, и протягивает ей руку. — Помощь каждого члена отряда. Девушка какое-то время мнется, неуверенная, растерянная, такая же гордячка как и сам Дубощит, упрямая и уязвленная, а внимательные взгляды других гномов только мешали принять решение, но наконец она отбрасывает сомнения и согласно кивает, вложив свою руку в ладонь гнома.***
— Ты велел послать охотников в тот лес, где жила Брехта? Шарль лениво смаковал виноград, лежа на широком ложе, и также лениво ответил хозяйке, что пока об этом не думал. — А о чем ты вообще думаешь? — Гневно вспыхивает Гвиневер, ударив кулаком по столу. — Если девка выживет и вернется в город, у нас уже должно быть все готово. Местные власти уже знают о том, что это она отравила тетку. Дело за малым. — А вдруг Брехта докажет, что это не она? Вдруг найдется свидетель или что-нибудь в этом роде? — Никаких свидетелей нет, а при купленном бургомистре и быть не может. — Женщина опасно сощуривает зеленые глаза, подойдя к ложу ближе. — Если только ты не решишь предать меня, мой драгоценный. — Зачем? — Нахально улыбается Шарль, сверкнув белоснежными зубами. — Я теперь богат, просыпаюсь в постели с самой красивой женщиной города… Я же не дурак, чтобы защищать какую-то там девку. Гвиневер улыбается, однако эта улыбка не сулит ничего хорошего. Она уже давно присматривалась у этому юнцу, от которого было не так уж много пользы, а сейчас, когда рядом с женщиной находился успешный банкир, полностью отдавший себя страсти с колдуньей, Шарль становился атрибутом ненужным и крайне мешающим. Она подходит к столику с вином, где стояло два совсем недавно опустошенных кубка, и наполняет оба до краев. Ловко выудив из нагрудного кармана платья небольшой пузырек со светлой жидкостью внутри, женщина выливает содержимое в один из кубков и вновь подходит к Шарлю. — Выпьем за победу. Не подозревающий опасности юноша пьет до дна, а потом, такой уверенный в собственной неотразимости и теплом местечке подле власстной женщины, тянет Гвиневер на кровать, фактически вынуждая ее оседлать себя. — А помнишь, как оно было в первый раз? Колдунья хитро улыбается и принимается стягивать с себя платье. Она отдается ему без тени коварства в глазах, наслаждаясь тем, как сильные мужские руки скользят по ее телу, а потом, утомленная страстью, но все еще остающаяся верхом на любовнике, следит за тем, как тот начинает задыхаться, судорожно хватая воздух ртом. — Такой молодой, а уже проблемы с сердцем. Кто бы мог подумать. Она слезает с него неспеша, когда его глаза уже были мертвы и стеклянны, вновь облачаясь в свое любимое платье. Жалко, что она не может вырезать его сердце и уложить в сундук, как поступила с первым любовником. Жалко, что они никогда не могут быть верны до конца или просто не просить большего, довольствуясь тем, что есть. — Я думала с тобой будет иначе, мой мальчик. Теперь мне придется все делать только самой.