Ворожба

Любителя развлекаться проще поискать там, где развлечения, тем более, сейчас они в самом разгаре, — мудро рассудил Грелль. А насчёт нового приятеля, пусть остальные гадают, кто это в столь необычном маскарадном костюме, — на то и маскарад. Вдобавок Грелль был убеждён, что являться на подобные мероприятия нужно с чёрного хода. Потому он свернул в опустелый подсобный коридор, где в таких случаях обычно устраивали гримёрные. Рюук неторопливо плыл по воздуху за ним, чуть расправив свои крылья, и озираясь, ему всё было интересно. Сатклифф не мог объяснить, чем привлекла внимание запертая дверь, по окоёму которой пробивались полоски тусклого света. Не озадачиваясь поиском ключей, Грелль отомкнул замок, умело воспользовавшись шпилькой, отчего его крылатый спутник смешливо хрюкнул. В приоткрытой щели доносился затаённый мелодичный звук, будто кто-то тихо, едва касаясь, перебирал гитарные струны, почти беззвучно, на грани слышимости. Но острому взору Сатклиффа вопиюще предстал диванчик, на котором возлежал Рональд Нокс. Вместо того, чтобы носиться, как юная разведчица, успевая всюду, за себя и за наставника, он беспечно спал и, обнимая за талию подругу-гитару, сопел так, что задевал её носом. Исполненный негодования, яростно бросив Рюуку: «Подожди!» — Сатклифф вихрем влетел в комнату, ничего более не замечая. И попал в крепкие объятия, не успев для возмущений открыть рот, пойманный тёплым поцелуем самых восхитительных, желанных губ, которые знал. Они опьянили мгновенно; Грелль забыл обо всём на свете, трепетно и сильнее вплетаясь пальцами в сухие рассыпающиеся пряди. Сквозь дрогнувшие ресницы неблёсткое серебро окутывало туманными лунными отсветами. Знакомо ощущая каждую косточку, изгиб жёсткого тела даже через слои одежд, Грелль вжимался только плотнее, всем существом впитывая горячечную ласку прохладных губ, ни с чем несравнимую, что от ожога поцелуя потоком растекалась вниз, распаляя пожар в паху. Слепое возбуждение вскипевшей крови менялось на нестерпимое вожделение. И по настойчивым рукам, волнующе метнувшимся вдоль тела, Грелль знал, что он чувствует то же самое. — Я соскучился, — шепнул Гробовщик, ткнувшись ему за ухо, в душистый кровавый шёлк его волос. Вместо ответа Грелль, быстро расстёгивая, сдвигал на нём досадную одежду с твёрдого оката мускулов, торопливо пробегая губами открывшуюся кожу шеи, плеча, в нетерпении уступая встречным рукам. Гробовщик снова перехватил поцелуем его рот. Неважно, что их утро началось с такого же, бьющегося за край, порыва. Окончательно теряя рассудок, Грелль, прислонённый к чему-то, полуголый, бесстыдно разведя ноги, цеплялся за приникшего к нему Гробовщика, что уже упруго проталкивался в его жаркую, ненасытную пустоту. Мир вокруг исчез, остался лишь сплетённый клубок страсти, где плавилась острота ощущений в тугом трении плоти о плоть, пульсируя, ускоряясь, и ещё нарастая за предел сознания, выплеснулась жемчужными каплями вязких брызг. Всхлипывая, Грелль не сразу очнулся в тёплых объятиях, которые уняли запоздалую дрожь, ласковые поцелуи вернули соображение. Гробовщик ещё прижимал его к себе, давая понежиться, поправил ему выпавшую прядь. Как тоскливо было без него даже в смерти, думал Грелль, почти опасаясь выскользнуть из его рук. Всё плыло перед глазами, и заново заставил себя обрести равновесие, возвращаясь в своё обычное капризное, самоуверенное состояние, пока с помощью Гробовщика поправлял одежду. — А ты что здесь делал, взаперти? — потребовал у него Грелль, едва утвердившись на ногах, и бросил вспыхнувший взор на зашевелившегося Рональда. Понятно, Нокс давно забыл о всяком сне, но старательно создавал его видимость, зарывшись лицом в угол. — Я только вошёл, как меня затащили сюда, где он спал, и велели подождать, — растянув привычную улыбку, лениво промурлыкал Гробовщик, чуть хихикнув. — Мне стало интересно, что будет дальше. Отойдя в сторону и взяв гитару, он тронул струны, будто так и развлекался, пока сидел в ожидании. — Мы собирались репетировать здесь, с одной девушкой, договорились участвовать в концерте, — отводя глаза, пояснил Рон. — Я её ждал… И уснул. — А она не пришла, — ядовито подытожил Сатклифф. Рон не успел ничего добавить, потому что в комнату, решительно подпихнув Рюука, ворвалась строгая дама. Уильям Ти Спирс рядом с ней выглядел бы робким школьником. — Готовы? На сцену! — громко приказала она, и тон не предусматривал возражений. — Колоритная у вас группа, — хмыкнула только, освободив им выход. Грелль свирепо воззрился на Рональда. — Что теперь будет… — удручённо прошептал тот, совсем понурившись и сжавшись: бить его, может, и не станут, но затрясут. — Вот эта песенка? — между чёрными ногтями Гробовщика повис нотный лист. — Я разучил её здесь от скуки, — и он опять провёл по струнам. — Которую ты нудил себе под нос все последние дни? — заглянув в ноты, грозно уточнил Сатклифф у Нокса. Рон кивнул поникшей головой. — У вас минута! — подстегнула дама, она была из тех, что потащат и волоком, подбодрив пинками. — Пошли, — уверенно махнул Грелль. — Но у нас нет ритм-секции, — Рон, сокрушённый и расстроенный, поднял умоляющие глаза. — Я могу отстучать, — неожиданно подал голос Рюук. — А что играем? — Слушай сюда, — Гробовщик в полном спокойствии пальцами нащёлкал ему ритм, который тут же в точности повторил Рюук, прихлопывая себе ладонью по бедру. Они ещё перешепнулись о чём-то уже на ходу, прихватив с собой и гитару. — Ты на клавишах, так что все косяки твои, — бросил Сатклифф предупреждение Ноксу. При таком раскладе Рональд был согласен на всё. — Быстрее, быстрее! — торопила их вслед распорядительница. — Двадцать секунд!.. Десять!.. Грелль, споткнувшись, последним вывернулся на низкий, ещё затемнённый подиум, и встал к микрофону, успев состроить свою "козу" под вспыхнувшие огни рампы. Death!