time for miracles

      Рождественская ночь над землями Бантуса вязкая, как дёготь, полная холодного блеска звёзд. А ещё невозможно снежная — сугробы тускло мерцают от зеленоватых сполохов блуждающих душ, вьющихся над надгробиями. Крупные снежинки, предвестники сильного снегопада, медленно танцуют в воздухе — Фераэль, высовываясь из-под полуразрушенной колонны, подставляет им ладони, они скользят между пальцев, задерживаются на коже, но не тают. Всё-таки в бытие могилорождённым есть своя польза — например, нечувствительность к холоду. Во тьме рядом мелькает красное, слышатся осторожные приближающиеся шаги, и одну из протянутых рук Фераэля крепко сжимают. Кельтур на фоне черноты в своём алом изорванном отрезе, намотанном на шею, кажется.. ярким и цветным, как пятно крови в белизне. Что-то странное ворочается под полуистлевшими рёбрами, там, где когда-то билась сердечная мышца, и Фераэль делает шаг в серебрящееся ничто, когда Кельтур тянет его за собой — им пора в путь. И ему кажется, что на лице Кельтура вместо привычной жёсткой усмешки — лёгкая тень неуверенной улыбки, которую тот почти сразу же прячет, зарывшись лицом в ткань. Фераэль подходит вплотную, жмётся лбом ко лбу — сам он улыбаться разучился давным-давно, и всегда знал, что у застрявших в посмертии нет поводов для радости. Но сейчас что-то в недвижимом мире умерших смещается, и Фераэль с робким восторгом думает, что, возможно, не поздно вспомнить, как это делается.