Охотничья жена

Золька с преогромным подозрением ковырялась в тарелке, сохраняя на лице маску легкой брезгливости. — Ты точно уверена, что это съедобно? — Наконец жалобно спросила она первого младшего секретаря. Августина лишь цокнула языком, и изобразив неземное наслаждение, отправила ложку в рот. — Не только вкусно, но и полезно для организма. — Облизав ложку, важно сообщила эалька. Взгляд у Зольки стал холодным. Морозить продукты самое то. — На червей похоже. — Нет, первый младший секретарь имела неоспоримый вес в любом споре, но поверить в то, что это «блюдо» было даже не то, чтобы съедобным, но еще и полезным было крайне трудно. — Червей в желе. Ирия ткнула ложкой свою порцию обеда, отчего тот и вправду задрожал мелко-мелко. Такое не то, что есть – пробовать не хотелось. Это «нечто» имело отдаленное сходство с холодцом. А Ирия от всей души ненавидела холодец. И жареных насекомых. ...Ну да, Августина была в своем репертуаре. Опять вычитала где-то «волшебное» блюдо, и заставила повара это «чудо» приготовить. Интересно, в процессе уговаривания сколько раз повар обещал уволиться? И что ему пообещала Августина за свою хотелку? В прошлый раз это было серебряное кольцо с хвоста. — Мне кажется, я не голодна. — С сомнением протянула Золька, вернув приборы на салфетку. Отодвинула самым кончиком хвоста от себя тарелку. Решившись, Ирия воткнула в мелко дрожащее блюдо ложку, и та встала вертикально, принявшись покачиваться. — У меня, между прочим, сегодня последний рабочий день, а ты так хочешь со мной попрощаться? — Золька скуксилась, и в глазах ее заблестели слезы. — Чтобы я на всю жизнь запомнила эту трапезу? Августина, как раз закончившая со своей порцией желе, положила серебряной лопаточкой себе еще кусочек сероватого цвета, в котором виднелись черные комочки. — Ну такая трапеза тебе гарантированно запомнится. — Покосившись на второго младшего секретаря и на Ирию, хвостатая мученически вздохнула. — Вам что, совсем не нравится? Это же просто кладезь полезных микроэлементов для кожи! — Мне кажется, что если это подадут в Изумрудном доме, то постояльцы не оценят. — Все же решилась Ирия. — Но это же вкусно! — Выглядит не очень. — Ирия не удержалась, и качнула пальцем вертикально торчащую ложку. Та закачалась, а желе просто мерзко задребезжало. Честное слово, лучше бы Августина снова увлеклась овощной диетой! Августина лишь закатила глаза, безмолвно жалуясь на общество, в котором вынуждена обретаться. — С кем мне приходится работать... Хорошо-хорошо, капризные гадюки. На десерт пирог со сливочным сыром вас устроит? Золь, с сомнением посмотрев на нее, кивнула, передумав начать демонстративно плакать. ...Не пирог – тортик. Такие недавно начал готовить повар, что работал в Изумрудном доме. Миниатюрный, круглый, политый белым ванильным соусом и украшенный белыми шоколадными крошками. Только свечек не хватало для ощущения настоящего праздника. А вот фигурка птички была. Выполненная столь искусно, будто бы воробушек и вправду был живым, и просто случайно уселся прямо в центре тортика. Или не бывает воробьев с красной грудкой? Ирии даже стало жалко его есть, и птичку сцапала Золька, лишив фигурку головы. — Ладно, Августина, я тебя прощаю. — Благосклонно улыбнулась хвостатая, распробовав тортик и мигом придя в радушное расположение духа. — И полюблю обратно, если ты пообещаешь, что на ужин не будет этих червяков. А то знаешь, у меня завтра важный день... ...Утром Шер Ам Теос лично вывел Зольфию Аш Эрим из Розового дома, дабы под руку сопроводить ее на церемонию. И выглядела Золька красивее, чем когда-бы то ни было. Высокая, худая, изящная, словно хрустальная статуэтка, она была одета полностью в белые одежды. Золотые серьги, венец на темных волосах, бриллиантовые звезды заколок в прическе. Золотое шитье на поясе. Тонкие цепочки из белого золота на шее. Браслеты, по десять на каждой руке. По пять на лодыжках. Тридцать пять колечек на хвосте – по числу обещаний, что дал ей жених во время помолвки, обещая вечно любить свою супругу. ...Ирия вместе с Августиной вышли ее провожать. И стояли с правой стороны украшенной цветами главной арки, а с левой стороны столбиками торчали старшие секретари, отдавая дань уважения. Все же свадьба – это множество ритуалов и традиций, и эали их стремились выполнить безукоризненно, дабы не навлечь на свой род неудачу. ...А со свадебного пира привезли дары. И Августина с Ирией весь вечер пили чай и закусывали то сладкими бубликами, то фруктовым салатом, то очередным тортиком со съедобными фигурками. Шер Ам Теос распорядился сделать большой пир, и не поскупился на приданое для невесты. — Дурной тон, если хозяин пожадничает. — Уже ночью заметила Августина. Они сидели на плоской крыше Розового Дома на плетеных лежаках, и смотрели на фейерверк, что сверкал на черном небе разноцветными огнями. — И потом, теперь Золька не Аш Эрим, а Аш Эмори. А эта семейка очень богата. И теперь связана договором с нашим хозяином. Ирия налила себе еще чаю, и вернула стеклянный чайник на подставку, под которой горела плоская свеча. — То есть, это брак по расчету? — По любви. Но хозяин выступил ее названным отцом, а это многое значит. — Хвостатая запрокинула голову, рассматривая фейерверк, что потихоньку подходил к концу. — Если муж Зольку разлюбит, то не сможет продать. У нее теперь статус очень высокий. И даже собственная ячейка в банке... Если захочет, то и в другой мир сможет попасть самостоятельно. Про другие миры Ирия слышала. Что было их неслыханное множество, и жили там разные создания. Не только эали и люди с эльвиинами. ...Она их даже видела. Не миры, а чужаков, что приходили в их город. Гуляли по набережным, покупали сувениры в лавочках. Пили чай. Купались в горячих источниках. Мужчины и женщины. Парочки и небольшие группы. В основном эали, и гораздо реже – люди. Эльвиины же оставались диковинкой, но и их Ирия встречала. Шер Ам Теос говорил, что этот тип туристов – самый богатый. И нужно делать так, чтобы эти гости всегда оставались довольны. Нужно быть воистину богачом, чтобы прибыть в Аштаэр из другого мира. — Семья Аш Эмори из другого мира. Не знаю точно, может из самой Столицы. Но они как-то связаны с властью, а это значит – у них много денег. — Мечтательно протянула Августина, и со вздохом вытащила из волос заколки, что напоминали крошечных змей. — Может, так много, что они связаны с крылатыми расами... И с Отделом. Вот хозяин и постарался. Ирия вздохнула. — Я их видела. В Сапфировом доме парочка останавливалась. А другие приходили в лагерь, когда я там с проверкой была. И забрали девушку, что неизвестно как появилась там. А лагерные рассказали, что к ним раз в две-три недели приходил крылатый доктор, который всегда носил в карманах конфеты, и был неизменно добр и внимателен. ...А ведь Шер Ам Теос поверил Ирии, когда она попросила вызвать в лагерь кого-нибудь из Отдела. Кого-нибудь... Крылатого. Потому что ребенок под сердцем у той, уставшей Охотницы определенно был их крови. Хорошо, что все обошлось, и Ирия не ошиблась. — Не смей. — Голос Гордея Иглори, главы семьи, частью которой теперь стала и она, был спокойным. Ирия растерялась. И, кажется, даже заплакала, пусть бы рука восстановилась и больше не болела. Но в груди было больно. Седой старик вздохнул, и с трудом присел на край лежака. Вытянул поврежденную ногу. На одеяло упал серебристая пластинка с пупырышками, в которых прятались таблетки. — Будешь пить их каждый день. Запомни, если ты понесешь – мой сын тебя убьет. И прекрати плакать, а то только всех позоришь. Не Охотник, а посмешище. Слезы не останавливались. — Но почему? Он же... Те письма, и цветы... — Собственный голос звучал жалко. — Он писал, что любит меня... Гордей Иглори вздохнул устало. Потер колено, которое всегда ныло на плохую погоду. — Письма писал я. Моему сыну понадобится сила, а ты самый удобный источник. И дешевый. — Ирию схватили за подбородок, заставили вскинуть лицо. — И хватит реветь. Бесишь. ...Ирия открыла глаза, уставившись в темноту потолка. Потом села, и нащупав на прикроватном столике графин, долго пила прохладную воду, из которой выветрились уже все пузырьки газировки. Спать больше не хотелось. ...Она ведь часто плакала тогда, в той, почти забытой жизни с мужем. И не перечила. Поначалу и правда пыталась показать, что достойна любви. Жизнь же у Шер Ам Теоса была другой. Спокойной. Поначалу непонятной и пугающей, но Ирия привыкла. Справилась. Работа оказалась удивительной. И приносила счастье. Внезапно выяснилось, что Ирия не такая уж и бесполезная. И что ее действия могли помочь кому-то. Без разницы, кто это – хозяин или кто-то, отправленный за долги в лагерь и обманом лишенный фруктов на обед. Да, на нее иногда пытались кричать, но печать на ошейнике оказалась волшебной защитой, открывающей новые двери. И слава... Да, три старших секретаря следили за предприятиями в других мирах, а младшим достался Аштаэр. Обижать Гадючек было нельзя, если не хочешь навлечь гнев Шер Ам Теоса. Ирию все устраивало. Сам же хозяин никогда ее не обижал. И за ошибки не ругал. ...Разве что девушка-Охотница, которую забрали крылатые, потревожила какие-то тонкие струны в глубине души, и теперь Ирия ощущала тоску. Если бы она все же забеременела, муж перестал бы ее ненавидеть? Не сейчас – сейчас уже слишком поздно, но тогда, в самом начале. ...Когда Ирия только оказалась в новом доме в качестве первой жены. Она ведь хотела семью. В детстве все игры были лишь об этом. И сказки, что рассказывала мама, заканчивались свадьбой и детьми... Счастливый финал красивой истории. Ирия помотала головой, и отбросив с лица волосы, забралась обратно под одеяло. Зажмурилась, изо всех сил пытаясь выбросить из головы плохие мысли. Сны о прошлом были болезненными. И тянули за собой другие, те, о которых Ирия предпочла бы никогда не знать. Утром Ирия официально заняла должность второго секретаря, а на ее, теперь уже бывшее место, назначили Сулим Ин Еллэ – совсем молоденькую хвостатую, которая тенью шмыгнула следом за Шер Ам Теосом, и теперь с испугом и любопытством осматривала стены Розового дома. Чем-то она напоминала Зольку, только была лет на десять моложе, а на хвосте одиноко смотрелось единственное колечко, слишком дешевое даже на вид. — Ну, выкладывай, новенькая. — Августина махнула ладонью, приглашая к столу, и принялась разливать чай на двоих. — Как ты в наш гадюшничек попала? Ирия размешивала сахар в кофе, стараясь не сбить молочную пенку. — А вы... — Сулим покраснела так, что румянец пробился сквозь синюю бархатную кожу. — Правда, гадюки? Августина приосанилась, и царски махнула рукой, демонстрируя вязь браслетов со змеиными головами и изумрудными каплями-глазками. — Самые настоящие! Только у нас свои правила, новенькая. Между собой мы не грыземся, интриг за спинами друг друга не плетем, и хозяину змей не подкладываем. А в остальном – да, мы самые настоящие гадюки! Кусаем всех, кто хочет навредить хозяину. — Она высунула кончик языка и по-змеиному зашипела, после чего рассмеялась. — Я Августина, первый младший секретарь. Вот эта бесхвостая – Ирия, второй младший. Ты, значит, теперь должность третьего младшего секретаря занимать будешь. Утренняя беседа текла неспешно, и Ирия умиротворенно качала в ладонях чашку, слушая голос новенькой. ...У той была своя судьба. Доктора обещали, что родится мальчик, а появилась Сулим – третья дочь бедного отца. Тот хотел мальчика, но ему не везло. А потом он влез в долги, а дочерям пришлось платить по счетам. Старшие дочери к тому времени успели выйти замуж и уйти в другие семьи, а Сулим пришлось отрабатывать отцовский долг. И ее продали. Сначала хотели отправить в Красный Дом, но Шер Ам Теос перекупил ее и отправил учиться. Где это видано, чтобы женщина училась чему-то сложнее вышивки, но нет – и ее отправили постигать цифры. А ей понравилось. Вот как-то так и вышло, что Сулим оказалась лучшей из учениц, и Шер Ам предложил ей стать третьим секретарем на срок в двадцать лет. С настоящим жалованием, полным содержанием и даже выплатой премии по окончании контракта. А если она постарается, то и приданое получит в размере сотни колец. — Он правда... На счет приданого? — Смутившись, спросила новенькая, пряча лицо за чашкой. — Ну, про сто колец не знаю точно, но Зольке он завел личную ячейку и положил туда неплохую сумму. — Задумчиво протянула Августина, и клацнула языком, завидев любопытный взгляд. — Что? Да, я имею право просматривать финансовые транзакции... А ты кушай, новенькая. Тебе силы понадобятся. Не смотри что тортик помятый – его просто в холодильник боком запихнули. — А вас он тоже купил? — Осмелев, спросила Сулим. — Конечно. — А... — Было видно, что молоденькой хвостатой неудобно задавать такие вопросы. Ничего, привыкнет. — За сколько? Августина улыбнулась. — Меня тоже за долги продали. Но я уже ученой была, мой брат все хотел учителем стал, и на мне отрабатывал все свои познания в области преподавания математики и тригонометрии... Пакость страшная, скажу тебе! А лет двадцать назад девушка, знающая три языка, была редкостью. Хозяин меня аккурат и выкупил за тринадцать тысяч. А сейчас я уже третий год как свободна. — То есть как? — А вот так! — Хвостатая снова улыбнулась, и легким движением руки отстегнула ошейник с печатью. Положила его на край стола. — Видишь? Это просто знак, что я первый младший секретарь. У меня, между прочим, своя ячейка в банке есть. И я могу путешествовать одна! Даже в другой мир! Ирия спрятала улыбку за чашкой. Августина обожала рассказывать о себе и своих достижениях, но в ней не было ни пафоса, ни ненужного хвастовства. Она же добилась этого самостоятельно, своим трудом и усердием. — Тогда почему ты не вернешься домой? К родителям? — Новенькая не понимала. Ничего, потом поймет. Или, если не сможет, то просто привыкнет. — А что мне у родителей делать? Сидеть у окна и ждать женихов? Отдать свои деньги родителям, чтобы ими распоряжался мой папаша? Нет уж, мне тут нравится. И перспективы гораздо лучше. Ирия прикрыла глаза, и кажется, задремала. Очнулась лишь от вопроса, адресованного ей. — А тебя за сколько купили? — Двести. — Цена, которую уплатил Шер Ам Теос за нее, была смехотворной. — Правда, потом хозяин выплатил моему мужу двадцать тысяч. И каждый месяц перечисляет по две с половиной. Двести... Столько стоила пара дешевых сандалий. Простенькая рубашка. Бутылка плохонького вина. Кружка масла. Раб в лагере. Люди стоили меньше, чем эали. А муж просто хотел вышвырнуть ее из дома, неважно куда. А на улицу было нельзя – жена же, его самого судить станут. ...Еще раздумывал, стоит ли отдать Ирию мясникам – те предлагали чуть больше. Но его жена уговорила этого не делать. Сказала, что слухи пойдут нехорошие. А сейчас ведь он будет опять недоволен. Ирия получила повышение по работе, а вот выплаты не станут больше. Опять придет, и будет при всех вести себя демонстративно вежливо и воспитанно. А наедине... Шер Ам обещал, что муж никогда не останется с ней наедине. ...А ведь если бы не хозяин, то Ирия оказалась бы в лагере. Не в том, где она недавно все проверяла. Где-то в глуши, в полулегальном месте, где нет дела ни до жизни рабов, ни до их здоровья. Ей просто очень сильно повезло.