***
Пока внутри происходила операция «Сдохни или умри», я всё это время провела на крыше. Несмотря на начинающуюся зиму, сегодняшний вечер был тёплым. Я успела заскочить в комнату, взять альбом и карандаш, и удобненько устроиться за статуей лошади. Всё же, я взяла с собой плащ, чтобы сильно не мёрзнуть, несмотря на вышесказанные мной слова. Этим же плащом я укрыла ноги. В голову мне пришла идея нарисовать пейзаж ночного Парижа. Из глубин Оперы доносились звуки музыки, но происходящее там меня не беспокоила. — "Что будет дальше? Вернусь ли я обратно, к себе домой, в своё время? А если я не вернусь? Проведу свою жизнь вот так, лишь за работой и частыми посиделками с подругой? А что будет с Призраком Оперы?" — я не могла успокоиться на счёт этих размышлений. Я чувствовала растерянность. Я не могла понять причину перемещения сюда. Ну, то есть, зачем я оказалась здесь? — "Так, не надо грустить! Всё будет хорошо!.. Я надеюсь.." Я сосредоточилась на рисовании, пытаясь выкинуть из головы подобного рода мысли. Но, к счастью или нет, я не сразу услышала, что творится внутри, пока не послышался какой-то шорох. Я выглянула из-за статуи, но ничего не увидела. Но, буквально, через минуту, на крышу выскочила влюблённая парочка: принц и его певчая птичка. Я затаила дыхание и решила прислушаться к их разговору. — Чего ты боишься? Кристина, Призрак – лишь фантазия. — Нет, Рауль. Я знаю, что он есть. Послушай, я была там, в царстве тьмы, где свет отступает перед мраком. Я видела его, видела! Как я могу забыть то лицо, воплощенное в жизнь порождение кошмара? Рауль встревоженно смотрел на возлюбленную Кристину. Она была напугана, боязливо озиралась по сторонам, а в её глазах плескался ужас. — Только лишь звук его голоса уносил в далёкие дали. Я словно парила, свободно и легко. В те мгновения, я жила лишь музыкой, — выражение лица девушки смягчилось и стало каким-то мечтательным. Кристина отвернулась от виконта, устремив свой взор куда-то далеко, словно пытаясь рассмотреть что-то за гранью реальности. — Нет-нет, милая Кристина. Всё это сон, — попытался отвлечь птичку де Шаньи, но та не слушала. — В его глазах такая печаль. Они и умоляют, и грозят, — Дае заламывала руки в каком-то отчаянии. Я замерла в тени статуи, даже не подозревая, что оказалась не единственной свидетельницей этого разговора. По ту сторону, так же спрятавшись в тени, находился тот самый грозный Призрак Оперы. Рауль приобнял Кристину, которая дрожала всем своим видом. В её глазах стояли слёзы. Ещё немного, и она разрыдается, съедаемая тревогой. – Кристина, Кристина... — прошептал виконт, утешая кареглазую, но та вдруг встрепенулась, словно что-то услышала. — Кристина, не бойся. Забудь о нём. Теперь я рядом. И, если ты позволишь, я буду тебе защитой и опорой. Позволь любить тебя, назвать своей женой. Мадемуазель Дае радостно улыбнулась. Рауль увлек её за собой. Они ушли с крыши. Я вздохнула с облегчением. Я радовалась за них, но это значило что Эрик будет один. Как там говорится? Помяни чёрта? Он появился так внезапно и бесшумно. Я успела заметила, как Призрак смял бутон красной розы, а от него послышалось сдавленное рыдание. — "Может, мне выйти?" Я чувствовала, что это будет не лучшей идеей, но не смогла побороть своё терпение. Слегка кашлянув, я вышла из за статуи, держа в руках альбом с незаконченным рисунком. Мужчина вздрогнул и обернулся. Его глаза не горели дружелюбием, но я не отступила – лишь сжала в руке карандаш. — Почему вы здесь? — его вопрос прозвучал с видимым отвращением. — Я рисовала, но не успела подать знак, когда Вы появились, и пришлось молчать. — Но могли, хотя бы. — Мсье, это неправильно, — произнесла я, будто бросая ему вызов. — Что неправильно? — спросил он с издевкой. — Неправильно, что вы пытаетесь подчинить мадмуазель Дае. Разве не видите, что она уже любит другого? — сказала я с надеждой. Призрак вздохнул, отвернул голову и резко повернул её в мою сторону. — Нет, я не отпущу её! Она моя! Я сделал её такой! Она должна быть моей! — закричал он в порыве злости. Дабы успокоить его, не сдержавшись, я дала ему пощёчину. Привыкли орать и манипулировать женщинами. Надоели. — Прошу вас, послушайте меня! Кристина Вам не подходит! — мой голос повысился; его речь тоже разозлила меня, да так, что на глазах уже наворачивались слёзы. Как он не поймёт? — Вы умный, талантливый человек. Я уверена, что Вы найдете девушку, что будет любить Вас! Я отвернулась и не заметила, как из собственного альбома выпал незаконченный рисунок. Меня охватили злоба и ярость, так что я поспешила удалиться. Призрак повернулся, чтобы ответить в своей манере, но его отвлёк выпавший белый листок. Он увидел его и, взяв в руки, начал внимательно рассматривать незаконченный рисунок. Это был его портрет. Пускай и не были видны черты лица, но это его изображение, его маска и глаза! — Постойте, мадемуазель! — воскликнул Эрик, но я была уже не рядом. Он не стал догонять меня. Зачем? Ведь я же никуда не денусь из Оперы! У него будет время найти меня. А пока, пусть всё остается так, как есть. Но Призрак ещё должен отомстить этому юнцу. Та ещё проблема. Вскоре, на крыше стало тихо. Мелькнула чёрная тень, скрываясь в тайном проходе.Глава 6. Это Призрак, это он!
10 апреля 2021 г. в 13:21
Ох, как быстро пролетает время.. Уже и настал день, когда певчую птичку притеснили на второй план.
Для начала, моё любопытство направило меня в зрительный зал, который наполнялся особами знатного происхождения.
— "Сколько же здесь аристократов?.. Много, наверное, — думала моя голова, вертясь из стороны в сторону, — Ладно, пора сваливать отсюда. А то ещё отчитают".
Кстати, все зрители были одеты в костюмы девятнадцатого века. Вот это я понимаю, парижская мода...
Вот вам интересный (нет) факт: за день до выступления директорам пришло письмо с красной печатью. Уже догадываетесь от кого? А-а-а, вы уже начинаете посмеиваться. Да, от нашего мсье Призрака. Всё как по канону: потребовал, чтобы главная роль была у птички и пятая ложь была свободна. Естественно, что ответили эти деды? Правильно, нет!
Что ж, на кону была сама мадемуазель Карлотта, которой эта ситуация никак не нравилась. Поэтому, она лёгкой походкой была готова вылететь из театра на все четыре стороны.
А наши ворчуны в лице директоров боялись потерять примадонну больше, чем Призрака.
Ой, уже идёт представление! Как я люблю думать, хах. Наблюдая за кулисами, я пыталась сосредоточиться на представлении. Кристине досталась мужская роль, которую она великолепно исполняла.
— "Её кудрявые волосы шоколадного оттенка были собраны в низкий хвостик, а милые карие глаза смотрели вокруг с какой-то детской невинностью... Так бы её описал любой писатель, я думаю".
Но такими мыслями был поглощён и наш милый виконт Шаньи, не задумываясь, что кто-то ещё в этот же самый момент пристально наблюдает за юной мадемуазель Дае.
Его глаза – холодный драгоценный камень. Его сердце – ожесточённое несчастной судьбой, но, всё же, продолжающее биться в приступе любви.
Призрак выходил из небольшой дверцы под самым потолком парижской Оперы.
— "Сейчас будет жара.. — подумала я, усмехаясь собственной мысли, и скрестила руки на груди. — Я лучше уйду. Не хочу доставлять себе проблемы".
Я незаметно вышла из зрительного зала. Последнее, что я услышала, были слова мощного голоса Призрака:
— Я же велел вам оставить пятую ложу пустой!
Оркестр утих, актёры превратились в статуи на сцене, среди зрителей прокатился гул встревоженных голосов. За кулисами, да и на той же сцене, раздался лёгкий, но дрожащий шёпот:
— Призрак Оперы! Это Призрак Оперы!
— Это он, — словно ответив кому-то, проговорила Кристина.
— У тебя роль без слов, жаба! — теперь своё слово вставила наштукатуренная Карлотта, затем мило улыбнувшись зрителям, словно это не она только что выпугалась.
— Жаба, мадемуазель? — мужчины в масле усмехнулся. — А может, это Вы жаба?
Его глаза холодно впились в оперную приму, одетую в жутко-розовое барахло и высокий белый парик. Слов от него больше не издавалось. Он бесшумно скрылся от глаз потрясённых людей, не знавших, где находился таинственный обладатель голоса.
Через пару минут, по следам Призрака кинулся Бюке, желая, если не поймать его, то хотя бы выяснить, кто он и где скрывается. Но, с сожалению, это стоило ему собственной жизни.