Mission for the Mandalorian

      Мандо тяжело, рвано дышал, и его кровь стекала по пальцам Тары, как время — к ним приближался клон-штурмовик, он нес в руках огнемет, и их всех от смертельной опасности сейчас отделяла лишь запертая дверь бара.       Тара смотрела на руку, залитую кровью мандалорца, и мысленно кричала — крик был ее, точно, а за ним дрожало призрачное беги БЕГИ бЕги беги БеГи бЕГи беги Беги бег-г-ги       — Ты поправишься, не говори глупостей! — ворвался в ее глухой кокон почти нечеловеческий рык Кары Дюн. — Придется снять эту штуку…       Она потянулась к шлему Мандо, но он перехватил ее руку.       — Нет. Оставь меня. Не дай в обиду ребенка… и Тару.       Только тогда девушка включилась, будто внутри нее щелкнул тумблер.       — Нет уж, — замотала она головой, прогоняя видения, прогоняя кошмар, прогоняя страхи. — Никуда мы без тебя не пойдем, нет. Давай, тебя просто нужно подлатать, это ерунда, верно же? — она посмотрела на Кару Дюн, но зря: десантница сжимала губы до белизны и отворачивалась.       — Идите, — сказал Мандо. Так просто, будто Тара могла оторвать себя от него, подняться и действительно уйти, оставить его одного здесь. Умирать.       Нет-нет-нет-нет!       — Мандо!..       — Спуститесь в канализацию и найдете там убежище мандалорцев, — продолжил он, голос звучал все тише. Мандо сдернул с шеи что-то горячее— от тепла его тела — и уронил Таре в руки. Серебряный череп мифозавра, и он уже плыл перед глазами девушки.— Скажешь, что это от Дина Джарина. Скажешь, что вы с ребенком были под моей защитой. Кара о вас позаботится.       — Мы все еще под…       Тара не успела договорить: сперва сорвался голос, потом дверь бара сорвало с петель от залпа огня из огнемета штурмовика. Тара и Кара Дюн одновременно закрыли собой Мандо, Тара почувствовала, как на шлем ему стекают ее слезы. Или пот, это был пот, да, не слезы, она не будет плакать, не сейчас.       Струя огня опалила бар снова; Тара зажмурилась, прижалась к Мандо, а когда все закончилось, первым делом увидела ребенка в двух шагах от нее.       — Идите, — прохрипел мандалорец. — Я задержу их, пока вы не уйдете как можно дальше.       — Нет, мы не…       — Я тебя не брошу, — заявила Кара Дюн, но Мандо отсек ее слова единственной фразой:       — Таков путь.       Ненависть ко всем мандалорцам вспыхнула в Таре мгновенно — словно все это время спала в груди, подпитываемая ежедневным ожиданием того, что когда-нибудь она все-таки поймет Мандо.       — Прекрати! — просипела, не сдержавшись, Тара. — Твой путь — защищать ребенка. Вот этого, вот он, видишь? Вставай и защищай его, потому что я не справлюсь одна, и ты это знаешь, и…       Кара Дюн ударила ее в грудь от гнева, и Тара знала, за что, но сейчас ей было страшно, так страшно, что они в самом деле уйдут и оставят его здесь, умирать, что она больше его не увидит, что его гребаный несправедливый — честный благородный — глупый — абсолютно дурацкий — путь закончится здесь, в этом Бездной забытом баре на Неварро. Было больно, Тара зажмурилась, мешая слезы с потом и грязью, а когда открыла глаза, на нее, перекатившуюся к ребенку, уже лавиной шел залп огня, и стало понятно, что умрет она не от разбитого сердца, а от огнемета в руках клона-штурмовика, но-       Ребенок поднял руки и остановил и огонь, и дым, и сносящую все на свете опасность, и оранжевые клубы и комья застыли в горячем воздухе перед бессильной Тарой — а потом все вернулось к изумленному штурмовику, и тот не успел даже удивиться, как его вынесло взрывной волной из бара.       Ребенок мягко упал в руки Таре и закрыл глаза.       Мандо был прав. Нужно уходить и забирать дитя с собой, как бы сильно у нее не болело в груди от проклятого осознания собственной беспомощности.       — Проход открыт, — заявил АйДжи: он все это время взламывал решетку в отдушине у пола.       Тара посмотрела на мандалорца. Она не может уйти. Она должна уйти.       — Идите, — выдохнул он.       Девушка соскребла себя с пола и поймала за ногу дроида, дернула на себя.       — Ты сможешь помочь ему? — процедила она сквозь рваный стон, заставляя себя не смотреть не смотреть не смотреть на мандалорца. — Вытащить его отсюда, сможешь?       — Я должен защищать Тару Кирк и ребенка.       — Да, но его вытащишь, если это важно для меня?       Дроид думал секунду. Секунда растянулась и увязла где-то между сейчас и вечностью.       — Да, если это важно для Тары Кирк.       — Смертельно важно, — подтвердила она. — Спаси его.       Потом подхватила ребенка, посадила его в перевязку у себя на груди и повернулась к Каре Дюн. Та кивнула, хотя выглядела злой — и злилась на Тару. Плевать, на все плевать. Мандо сползал по опрокинутому столу вниз, и Тара хотела бы отвернуться, смалодушничать, зарывая страх в желудок, но не стала: посмотрела прямо на него и понадеялась, что он видит ее, все еще видит.       — Мы с мелким ждем тебя в убежище мандалорцев. Ты нам нужен. Позволь дроиду тебе помочь.       Все, тянуть время нельзя, терпеть нельзя, ждать — бессмысленно. Тара развернулась и вышла из помещения бара первой — сквозь вентиляционную решетку в полу, ведущую к общей канализационной сети.

***

      — Мне придется снять шлем, чтобы помочь тебе, — сказал дроид, и мандалорец наставил на него бластер — с запозданием, ощутив, насколько отстает его сознание от текущего времени. Плохо дело. Ему конец. Ему конец?       В ушах все еще стоял крик Тары. Она плакала, как тогда, на Арвале-7, давным-давно, будто что-то поняла. Может, и правда что-то вспомнила. Это было бы хорошо. Непривычное чувство опоясало ему грудь, протекло сквозь доспехи, осело внутри рядом с виной, поселившейся там почти полгода назад. Стало вдруг отчетливо одиноко. Слова Тары застыли в ушах и заглушили шум.       — Попробуй снять его, и я выстрелю, — пробулькал Мандо. Дроид замер. — Ни одно живое существо не видело меня без шлема с тех пор, как я принял присягу. Это запрещено.       Рука у АйДжи даже не дрогнула — и не должна бы, ведь он был…       — Я не живое существо, — произнес его искусственный голос. — И я должен снять шлем, чтобы спасти мандалорца. Это смертельно важно для Тары Кирк.       Он был прав. И все же, даже чувствуя, что немеют ноги, Мандо с содроганием ощущал, как шлем снимают с его головы — впервые, не его руки! — и кладут рядом. Дышать стало чуть легче, хотя страх, засевший в легких с момента его побега с родной планеты, все равно перекрывал доступ к кислороду. Дроид склонился над ним и вдруг заявил:       — Это спрей с бактой. Он вылечит тебя за считанные часы.       Потом затылок полоснуло чем-то ледяным, сразу стало намного легче, боль схлынула. И перед глазами начала вырисовываться более четкая картинка: он сидит на полу объятого огнем бара, к ним явно спешат штурмовики Гидеона, а они…       — У тебя сильно поврежден центральный процессор, — сказал вдруг дроид.       Думалось с трудом.       — Ты о мозге? — уточнил Мандо.       — Это была шутка, чтобы ты немного расслабился, — объяснила жестянка. Действительно стало спокойнее.       Еще секунда, и он найдет в себе силы встать и идти следом за остальными.              Они еле волочились вдоль темных канализационных путей, и Тара прижимала спящего малыша к себе так сильно, будто боялась, что из темноты на них выскочат дроиды-охотники и штурмовики моффа и схватят ребенка. Кара Дюн освещала им путь в двух шагах впереди.       — Ты можешь идти быстрее? — прошипела она, наконец.       Тара мотнула головой, запоздало понимая, что жест ее останется без внимания.       — Нет.       Скрипнули подошвы ботинок десантницы, она замерла и обернулась — свет ударил Таре в лицо.       — Я не буду защищать тебя, как он. Мое дело — позаботиться о ребенке.       — Я об этом и не прошу, — возразила девушка.       — Нет, но он просил. А я не собираюсь жертвовать собой ради дочери Орсона Кренника.       Тару без разбега окунуло сначала в холод, потом в жар, имя отца застыло между ними непрошенной стеной и лишило последней опоры под ногами. Тара не боялась упоминания Орсона Кренника. Но за ним всегда крылся кое-кто пострашнее.       Замерший чуть впереди Гриф Карга как-то странно вздохнул — не то с сожалением, не то с согласием.       — Я не горжусь предками, — выдавила из себя Тара. — Но сейчас это не имеет значения. Верно же?       Она шагнула, разрушая невидимую преграду, продавливая слова сквозь затхлый воздух канализации. И Кара Дюн вдруг кивнула.       — Да, верно. — Они двинулись дальше, после секундной паузы она добавила: — Я бы тоже не была в восторге от такого отца.       Плевать на это, подумала Тара, пока в фоновом режиме на краю ее сознания что-то выло, стонало на одной ноте, что-то страшное, как неизбежное падение в пропасть, куда она и так шагала по своей воле, что-то опасное, как осознание своего бессилия. Его спасет дроид, его спасет дроид, его спасет… Только на эту единственную мысль хватало ее внимания, все остальное придавливалось, утаптывалось вглубь сознания.       — Ты его знаешь? — спросила Тара, чтобы хоть как-то остановить себя от крика.       Кара Дюн фыркнула — издевательски, не добродушно, как прежде.       — Создателя Звезды Смерти? Издеваешься?       — Кого?..       — Созд… нет, ты издеваешься?       Тара ответила бы, рассказала бы, что не знает, о чем она, понятия не имеет, но слова застряли в горле — терпение лопнуло, страх прорвал все защитные барьеры, и ей хотелось плакать только от того, что Кара Дюн повысила на нее голос — и тут позади них раздался лязг металла. Кто-то тяжело шагал по каменному полу канализационных путей. Кто-то освещал себе стены — рвано, словно шел, спотыкаясь.       Тара дернулась обратно быстрее, чем десантница и Гриф Карга поняли, кого ждут.       Она поймала его на углу, почти сбив с непривычки с ног — оттого, что он был еще совсем слаб, и оттого, что никогда не падала ему в руки вообще и с таким рвением в частности. Воздух вышел из легких, но он удержал себя в равновесии, и Тара тут же отпрянула, насильно себя отодвинула и попыталась увидеть его глаза — снова — за темным стеклом в прорези шлема.       Мандо кивнул, девушка выдохнула и почти осела на пол.       — Я боялась… неважно. Давай, помогу.       У нее дрожал голос.       К ним с дроидом подоспела Кара Дюн и подхватила Мандо с другой стороны от Тары, и он оперся на них обеих, даже не думая о том, что поддержка здесь совсем неравная и лучше бы Тара присматривала за ребенком, а не передавала его в руки дроиду. Впрочем, ему можно было верить. Сейчас, теперь — можно.       Через три поворота и миллион ворчаний от Грифа Карга сознание его прояснилось. Очертания стен наконец-то обрели четкость и больше не расходились вдоль арок, в ногах появилась сила.       — Стой, — сказал он и снял руку с плеча Кары Дюн. — Я могу стоять сам.       Тара отдала ему руку его с запозданием, будто не поверила, и на несколько вздохов задержала свои пальцы в его. Он сжал их и отпустил.       — Инфузия бакты действует, — объяснил дроид. Тара коротко взглянула на него и ничего не ответила, но, кажется, улыбнулась.       — Я знаю, куда нам.              Мандо привел их запутанными путями к убежищу своих людей — и твердил, что без них они не выберутся из канализации и не смогут пересечь долину, ведь их схватят штурмовики Гидеона. Тара помнила, как мандалорцы спасли его на Неварро в прошлый раз, и верила его словам, но-       Ведь это он считал, что они покинули планету или по крайней мере сменили убежище.       Когда канализационные арки сменились обжитыми галереями с валяющимися на полу вещами, словно тут жили когда-то, но бросили все впопыхах, стало ясно, что убежище они нашли. Пустое.       Мандо остановился чуть впереди, и Таре не понравилось воцарившееся перед ним молчание — словно оно уплотнило воздух и заставило его замереть перед… чем? Она сделала шаг вперед и тоже это увидела — и подавилась воздухом и мгновенной тоской, которую нельзя было выразить обычным сожалением.       Мандо стоял перед грудой разбитых мандалорских доспехов. Какие-то были сделаны из бескара, какие-то — старые, поношенные, были отлиты из сплава и покрыты облупившейся уже краской. Их носили долго, с момента присяги, может быть, несколько десятком лет, не снимая. И вот — они лежали забытым хламом на полу убежища, словно какой-то мусор.       Когда мандалорец опустился на колени перед доспехами и взял один из шлемов — похожие на его прорези для глаз, сколотое стекло, царапины на виске, — Тару охватил глубинный, по-человечески тошнотворный ужас.       — Надо идти, — сказала Кара Дюн, и в ее голосе эхом отзвучало явное «мне жаль».       — Идите, — ответил Мандо. — Возьмите корабль, улетайте. Я не могу вот так их оставить.       — Мандо…       — Ты знал это? — резанул он, но гнев был направлен не на замершую у него за спиной Тару. А на Грифа Каргу. — Это дело рук твоих охотников?       — Нет! — воскликнул он, испугавшись. — Когда ты улетел с трофеем, охотники рассосались. Ты же их знаешь! Они наемники, а не фанатики.       — Значит, это сделал ты?       Он вскочил — Тара никогда не видела его таким злым, — и шагнул к Карге, даже не заметив перед ним девушку, и она застряла между ними, и стало жарко, и холодно, и страшно за него, а уже потом за себя.       Но сделать никто из них ничего не успел — в проеме слева появился живой мандалорец.       — Это не его вина, — сказал… постойте, сказала она. Мандо повернулся на ее голос, как будто тот был хлыстом.       Она подошла к доспехам, выбрала оттуда нагрудник побольше и сложила его в ящик с механизмом от спидера. На ней был золотой шлем и красные доспехи, а плечи укрывал меховой воротник. Она не была похожа на всех замеченных Тарой в прошлом мандалорцев.       — Мы раскрыли себя, — продолжала она, не отвлекаясь от своего занятия — и действия ее были ритмичны и выверены: она проделывала это не впервые и не в последний раз. — Мы знали, что может случиться, если покинем убежище. Имперцы заявились вскоре после этого. И вот — результат.       Она ставила перед фактом, не рассказывала, давя на эмоции, и объясняла произошедшее, и ее логичное повествование сложно было оспорить. Тем не менее, Тара кожей чувствовала всю злость, неприятие, неверие, исходящие от мандалорца. Таре хотелось коснуться его и сказать, что ей жаль. Но она не могла, не имела на это права.       Она тоже приложила руку к произошедшему.       — Кто-нибудь выжил? — спросил Мандо.       — Надеюсь. Некоторые могли сбежать с планеты.       — Идем с нами, — сказал он. Но она, кем бы ни была, отказалась.       — Я не уйду отсюда, пока не соберу все, что осталось.       Она толкнула короб и пошла следом, Мандо, будто на привязи, потянулся за ней. Тара подумала, что место, куда они ушли, не предназначено для других, для тех, кто не был мандалорцем или найденышем, о которых часто говорил Мандо. Но Кара Дюн переглянулась с Грифом Карга и пошла вперед, не чувствуя угрызений совести, охотник тоже медлить не стал. Тара застряла в арке последней — и ее взору тут же предстала массивная круглая печь, куда она бережно перекладывала доспехи погибших мандалорцев.       — Покажи мне того, — сказала она Мандо, — чья жизнь стоила этих разрушений.       Тара дернулась к дроиду, держащему повязку с ребенком, но мандалорец остановил ее. Она же не убьет его, нет? Не станет причинять вред за то, что ее народ пострадал от невинного малыша? Их руки столкнулись над сумкой с ребенком, и Мандо с силой, но мягко сжал запястье Тары. Не стоит бояться. Ему ничто не угрожает.       Ребенок выпутался из сумки и уставился большими глазами на нее.       — Это он, — сказал Мандо.       — Тот, за кем ты охотился, а потом спас?       — Да. А он спас меня.       — От грязерога?       — Да.       Она склонила к ребенку голову.       — Выглядит беспомощным.       Тара придержала мелкого, который уже рвался посмотреть на нее поближе. Она вытянула его из сумки и отошла в сторону. Она за ним не следила, но лучше было обезопасить дитя — на руках у Тары ему будет спокойнее.       — Он травмирован, но не беспомощен, — возразил Мандо. — Его вид… может двигать предметы силой мысли.       Он протянул Таре взгляд — через огонь печи в центре зала, и ее отпустило нутряное чувство страха. Раз Мандо доверяет ей— кем бы они все-таки ни была, — то и Тара может.       — Я слышала о таких, — сказала она, возвращаясь к прерванной работе и собирая расплавленный в печи металл в черпак. — Песни минувших Эонов повествуют о великих битвах между Мандалором и орденом колдунов, которых называли джедаями.       Тара не знала о Мандалоре. Не знала о песнях. Но слово джедаи слышала не впервые. Не здесь, не в том отрезке времени, которое помнил осознанно, но, вероятно, до — в тот момент, вычеркнутый из ее памяти, который понемногу, по крупице возвращался к ней в минуты опасности. Она замерла с ребенком на руках, задержала дыхание.       — Значит, он враг? — спросил Мандо. Тара заметила бы, как изменился его голос, если бы сейчас не выцарапывала из пучин своего подсознания что-то еще кроме простого слова.       — Нет. Его вид был враждебным. Но это существо — нет.       Джедаи. Где она это слышала? Что это такое? Кто это? Ребенок завозился, привлек ее внимание, и Тара опустила голову, пытаясь ему улыбнуться. Он только что остановил огонь, но уже был бодрым. Силы в нем было больше, чем кто-либо, даже Мандо, мог предположить.       Силы.       — Сила течет во мне, — вдруг проговорила Тара не своим голосом — чужим, зависшим между ее осознанным и бессознательным. — Сила течет во мне, и я един с Силой.       Перед глазами прояснилось, Тара осмотрелась в надежде, что ее услышали, расслышали, чтобы потом повторить ей — и наткнулась на внимательный взгляд Мандо. И она смотрела на Тару тоже.       — Эту женщину ищут имперцы, — сказала она. На мгновение Таре показалось, что она захочет выместить злость на ней вместо ребенка, но Мандо шагнул в сторону Тары и ребенка.       — Она под моей защитой.       — Верно. Как и ребенок. По нашим понятиям они оба под твоей опекой. И тебе придется вернуть их обоих сородичам.       — Нет, — возразила Тара, впервые подавая голос. Мандо ответил тем же. Она не показалась девушке удивленной.       — Я помогу с ребенком, — добавила Тара, переступив с ноги на ногу. — Но не вернусь под крыло Империи. Я не повинуюсь им.       — Я не сказала, что это должны быть имперцы, — отметила она. — И это существо не относится к Империи.       — А к кому? — спросил Мандо. Как он оказался рядом с Тарой, девушка не заметила, но испытала облегчение. Это место давило на нее.       — Это вам предстоит выяснить.       — Обыскать Галактику в поисках враждебной расы и отдать мелкого в руки колдунам?       — А с этим… Женщина поможет тебе. Она знает о Силе.       «Я не…», — хотела начать Тара, но Мандо вдруг опустил руку ей на плечо. И стало не до слов.       — Ты заслужил свою метку, — сказала она, протягивая к печи черпак с металлом. И продолжила, совсем выбив почву из-под ног и Тары, и Мандо: — Пока он не достигнет совершеннолетия или не воссоединится со своими сородичами, ты — его отец. Таков путь.       Она изготовила что-то маленькое, сверкающее в отблесках огня, и приложила к плечу застывшего на месте мандалорца. Тара не видела его символ, хоть и стояла рядом. Тара окончательно запуталась в том, что видит и чувствует в данную секунду.       Фраза, вспыхнувшая в ее голове, стучала все громче. Сила течет во мне, и я един с Силой. Что бы это ни значило, она сказала, что это поможет найти джедаев для ребенка. Значит, Тара не будет бесполезной на новом пути мандалорца. Это хорошо. Это успокаивало.       — Теперь вы — клан троих, — добавила она, закончив с работой.       Троих?.. Тара покосилась на Мандо, испугавшись того, что может увидеть в его фигуре новые очертания. Что клан значит для мандалорцев? Семью?..       У нее не было ответов на этот вопрос, и Тара почти не сомневалась, что Мандо тоже не объяснит ей. По крайней мере, по своей воле.       Таков чертов путь.