Негармоничное сближение

Когда-то давно, когда он был маленький, мама рассказывала ему легенду о песчаной акуле, живущей в великой пустыне Ши Вонг. Прежде эта акула жила в океане, но такая жизнь была не по ней. Каждый день она подплывала к суше и проводила долгие часы, глядя на невероятные пейзажи материка. Однажды, когда акула в очередной раз смотрела на барханы пустыни, напоминавшие замершие волны океана, перед ней появился дух, похожий не то на львиную обезьянку, не то на облезлую кошку. Дух спросил у акулы, отчего та грустит, и, услышав её историю, задумался. Дух предложил акуле жить в песке, и та с радостью согласилась. Тогда дух подарил ей возможность дышать воздухом, и она выпрыгнула на берег. Раскалённый песок обжёг кожу, привыкшую к воде, но не к горячим песчинкам. Акула с трудом добралась до ближайшего бархана и нырнула поглубже в песок, прячась от немилосердных солнечных лучей. С тех пор акула жила в глубинах пустынных песков, так глубоко, что все подземные родники знали её имя, позабытое людьми и жителями океана. Лишь изредка на закате, когда солнце палит не так сильно, акула выныривала, чтобы полюбоваться красотой этого мира. Она смотрела на океан, куда больше не могла вернуться, и проводила жаркие дни близ подземных родников, ища утешение в мутной пресной воде. Так и жила она совершенно одна, оторванная от семьи и друзей по собственной глупости. Иногда, когда оставался наедине со своими мыслями, он ощущал себя этой акулой. — Выпьем? Юнь вздрогнул, вырванный из собственных воспоминаний. Это была всего лишь Рехан, протягивающая ему полупустой бурдюк. «Всего лишь», — передразнил он сам себя, — «Можно подумать, её одной мало…» — Ну так как? — Да, выпить бы не помешало, — вздохнул он, принимая бурдюк из рук девушки и думая совершенно не о воде. Она села рядом с ним, украдкой поглядывая на их спутников. «Следит», — отметил он про себя, — «Осторожная». Тогда что, во имя духов, она устроила вчера? Сбежать как раз тогда, когда все спят, ругаться на кого-то?.. «Она уже давно ведёт за тобой хвост», — прошептал ядовитый голосок на краю его сознания, — «Ты слишком расслабился, парень. Ты можешь убежать от войны, но она пойдёт следом». Он невзначай дотронулся до пояса. Там, скрытый от любопытных глаз, покоился кинжал генерала армии Земли. Кинжал, который он не имел никакого права носить. Это было доказательством её доверия к нему. Каждый раз, когда он начинал сомневаться — он просто вспоминал о кинжале. Тогда его подозрения рассыпались, как песок сквозь пальцы. — Как думаешь, — негромко проговорила она, — Старик не соврал? Мы точно сможем пересечь пустыню за три дня? — Ему нет нужды врать, — в тон ей отозвался Юнь. — Как и говорить правду. Рехан помолчала. Когда она заговорила опять, в ее голосе послышались опасливые нотки. — Эти двое тратят слишком много воды. — Это их проблемы. Мы не будем делиться с ними нашей, — резко возразил Юнь. — Не думаю, что они будут спрашивать, — в глазах девушки мелькнуло и тут же пропало беспокойство. Она отвела взгляд. — Не думай, будто я ни во что тебя не ставлю. Просто два мага земли… Юнь сперва непонимающе нахмурился, а потом лицо его просветлело. Так вот из-за чего она переживает? Из-за того, что он не сможет с ними справиться? — …а ещё твоя рука… — закончила она и поджала губы, — Тебе бы поберечь её как следует хотя бы пару недель. Он мысленно скривился. Да, рука могла здорово осложнить дело. И тем не менее, он запомнил, где лежат мечи какого-то странника. Совершенно ему незнакомого. Да, совершенно. — Словом, не нужно обострять ситуацию, если есть возможность… — И это ты мне говоришь, — пробормотал Юнь, вспоминая, как она держала за бороденку старика из трактира. Проходящий мимо них Ксин Фу, готовивший вещи к дневному сну, сально улыбнулся Рехан. — Он тебе не верит, — негромко заметил Юнь, — Он специально тратит воду, чтобы потребовать нашу. Он знает, что мы откажемся. Тогда у него будет повод. — Повод на что? Убить нас? — В лучшем случае — оставить в пустыне без воды и провизии. Отнимут лодку и все наши вещи, — Юнь задумчиво почесал подбородок, — По правде говоря, они давно могут всё это сделать и ничего при этом не потерять. Мы только лишний вес на их лодке. Балласт, который обещает золотые горы, — он покосился на спутницу, — которого у него нет. — Нет, — согласилась она, задумчиво теребя прядь волос. Юнь шлёпнул её по пальцам и заправил прядь обратно под ткань её платка. Сейчас бы ещё заиметь осложнений из-за её волос… — Есть предложения? — спросил он. — Это ты у нас на войне был, — пробормотала она, — Вот ты и подскажи какую-нибудь тактику… Юнь усмехнулся. Едва ли знания, почерпнутые на войне, могли здесь помочь. — Госпожа Рехан, — послышался елейный голосок. Девушка кивнула в ответ на приветствие мастера Ю. — Вы что-то хотели? — вежливо осведомилась она. Юнь в который раз восхитился, как быстро у неё получается переключаться на роль важной дамы. — Я лишь хотел сказать, что мы держимся верного курса лишь благодаря вам, — он отвесил ещё один небольшой поклон, — А потому мы с моим другом посовещались и приняли решение не отдыхать завтрашний день, а продолжать путь, чтобы к ночи выехать из пустыни. Он помолчал и добавил, чуть улыбаясь: — Мы также надеемся, что госпожа Рехан примет к сведению наше рвение и достойно нас отблагодарит. — Не сомневайтесь, мастер Ю, — кивнула девушка, — Я лишь беспокоюсь о вашем самочувствии. Такой тяжёлый труд как ваш, да при такой жаре… — О, не стоит переживать, госпожа, — мастер Ю не удержался и хихикнул, — Мы полны сил. Когда он отошёл, Рехан пробормотала: — Конечно, бери моё нихренашеньки, у меня его навалом… — Иди, — негромко заметил Юнь, — Это была угроза. — Какая угроза? — Рехан фыркнула, — Старикашка просто хочет побольше моих денег. — Рехан, — продолжал настаивать Юнь, — У меня получается держать курс, но если мы не выедем из пустыни к завтрашнему вечеру, они обвинят во всём тебя. Нас с тобой. Тогда у них будет больше воды и времени на то, чтобы выбраться из пустыни. А они, как ты помнишь… — Полны сил, — упавшим голосом закончила девушка. Да, она поняла, что он хотел сказать. — Убери это выражение со своего лица, — пробормотал он. — Какое? — Вселенской озабоченности. Они могут увидеть. Рехан вырвала из его рук бурдюк и принялась жадно пить. Судя по ее мутному взгляду, мыслями она была где-то далеко-далеко. — Значит, Ю уже тоже нам не верит? — пробормотала она спустя пару минут. — Не факт, — заключил наконец Юнь, — Возможно, Ксин Фу играет на его желании быстрее раздобыть побольше денег. Но этот бугай… — Будем отталкиваться от наихудшего сценария: им обоим нельзя верить. Юнь в который раз коснулся спрятанного в одеждах кинжала. — Допустим. Рехан поймала взгляд спутника. — Тогда у нас нет и шанса в честной борьбе. — Честной борьбе? — удивился Юнь. Она пожала плечами. — Это лишь возможный расклад. Мы нейтрализуем их, пока они спят, забираем всю воду и припасы, часть вещей, какие сможем унести, и идём своим ходом, надеясь, что сможем достичь границ пустыни без лодки. Юнь нахмурился. Этот план был ему не по душе. Циничность рассуждений Рехан слегка обескуражила его. — Что ты имеешь в виду под «нейтрализовать»? — спросил он, совершенно не желая услышать ответ. — Ты и сам знаешь, — фыркнула она, — И не думай, что мне нравится эта идея. Я просто перебираю возможные варианты, как нам выжить. В этом мире я только и делаю, что выживаю. — В этом мире? Какая интересная формулировка. Она вдруг замешкалась. — В смысле, вообще, по жизни. Не то чтобы мне нравилось делать все эти вещи, но… — Тебе приходилось убивать людей, Рехан? — перебил её парень. Девушка подняла на него взгляд, и Юнь уже прочёл в нём то, что она собиралась ответить. — Нет. — А мне приходилось, — сухо заметил он, — Мало приятного. Мне снятся их лица. — Чувствуешь себя виноватым? — неловко спросила она. Юнь повёл плечом. — Нет. Ничуть. Это была война. Мы стояли лицом к лицу, с оружием в руках. Просто я оказался сильнее. Рехан молчала, глядя на него так, будто понимала, о чём он говорит. Едва ли это было так, но было приятно думать, что кто-то разделяет твои чувства. Ещё пару секунд Юнь ловил это ускользающее ощущение единения, а затем закончил: — Среди тех, кто приходит ко мне ночью, нет ни одного спящего или безоружного, — он одарил Рехан таким взглядом, что она невольно отвела глаза, — И не будет. Даже на войне есть правила. А сейчас мы не на войне. Девушка потёрла подбородок и глянула на Ксин Фу и мастера Ю, укладывающихся на дневной сон. — Как знать, как знать, — выдохнула она, — Но ты прав. — Вот и славно, — чуть улыбнулся Юнь и дотронулся до её руки, — Выглядишь так, словно неделю не спала. Рехан потёрла глаза. — Какого черта тебя жара не берёт? Постоянно спать хочется… Юнь натянуто улыбнулся. — Не знаю, привык наверное. Поспи первая. — Не хочу, — капризно заявила она и вдруг пожаловалась: — Сны всякие снятся… — Что за сны? — Не помню, — отмахнулась она, — Какая-то тревожная ерунда. Я что, правда плохо выгляжу? Юнь хмыкнул. — Выглядишь ты чудесно. Просто вид у тебя уставший. — Если «чудесный» и «уставший» в твоём понимании синонимы, то у меня для тебя плохие новости, — пробормотала она. Юнь не понял, о чем она, но на всякий случай усмехнулся. Рехан выудила из кармана зеркальце и, пару секунд внимательно изучая свое отражение, заключила: — Кошмар. — Что тебе там сказали? — со смехом спросил Юнь. — Что выгляжу как узник Азкабана, — фыркнула она, убирая зеркальце обратно. — Узник кого? — удивился Юнь. — Не кого, а чего, — поправила его девушка, поднимаясь и отряхивая от песка штаны, — Ладно, не важно. Разбуди меня через пару часов. — Обязательно, — с улыбкой солгал Юнь. Будить её раньше чем через пять часов он точно не будет. Что бы им ни готовил грядущий день, необходимо встречать трудности хорошо отдохнувшим. Это он усвоил ещё в армии. Рехан слабо улыбнулась в ответ и, зачем-то потрепав уголки его платка на голове, сказала: — И берегись змей. И только после этого она отправилась готовить себе постель. Юнь пристально наблюдал за тем, как она, измотанная долгими месяцами пути, готовится ко сну. Кто бы мог подумать, что за какие-то пару недель эта девушка, о которой он по-прежнему ничего не знал, будет вызывать у него больше доверия, чем большинство людей из его прошлого круга общения, о которых он знал чуть ли не всю их биографию. Он был уверен, что, будь у неё возможность, она бы тоже предпочла действовать в одиночку. И тем не менее, сейчас, памятуя их уговор, нашла в себе силы доверять ему. Юнь смотрел, как медленно ползут тени. Солнце уже вышло из зенита. Приближалось настоящее пекло, но он чувствовал себя замечательно. Гораздо лучше, чем следовало бы — он это знал. Он с детства любил жару. «Эта акула плывёт по барханам, рассекая их своим плавником», — голос матери из далёкого прошлого звучал у него в ушах, когда Юнь вглядывался в бескрайние песчаные дюны, — «Она научилась плавать в песке, потому что рыба, которая не может плавать — это мёртвая рыба. И если нет воды, то сгодится и песок». Прислушавшись к дыханию Рехан, парень сунул руку в рукав кимоно и вытащил оттуда смятый листок бумаги. «И хоть акула страдала от одиночества, жары и невыносимых ран, она, тем не менее, по-прежнему могла плавать». Парень поморщился. Всю жизнь он придерживался правил. Честь, достоинство, доблесть — все эти слова не были для него пустым звуком. Однако сейчас он как никогда остро ощущал себя выброшенной на песок акулой. «Долгие годы акула плавала в песках, а раскаленные песчинки царапали её нежную кожу, но она не отчаивалась — нет! Она верила, что песок отшлифует её тело, и когда добрые духи сжалятся над ней и позволят вернуться в океан, она предстанет перед друзьями в новом обновленном теле». Если весь мир так хочет видеть его преступником, думал он, глядя на собственное лицо в объявлении о розыске, то почему бы и не стать им? Во всяком случае, мир уже не ждёт от него ничего хорошего. Думать о нём хуже попросту невозможно. Так почему бы не оправдать его ожиданий? Для благой цели. Он спасает не только себя. Он даёт шанс тем, кто ему небезразличен. Это ведь хорошо, правда? Возможно, он поднимется чуть выше того дна, на котором оказался. Хотя бы в собственных глазах. «И до последних своих дней акула плавала по пескам, но мыслями она была далеко-далеко, в голубых водах океана. И от мыслей о прохладных глубинах жар песков не так ранил её плоть». Юнь бросил взгляд на спящую девушку. По листку в его руках вдруг стремительно поплыли чёрные пятна. Тонкая бумага рвалась, по краям дыр плясали языки огня. Ладони смяли бумагу, и скомканный лист с тихим шелестом в считанные секунды исчез в прожорливом пламени, послушно исчезнувшем по воле хозяина. Юнь мрачно посмотрел на почерневшие от копоти ладони, с которых, плача, опадали частички пепла. Пару секунд он не двигался, видя знаки там, где их не было, а затем с яростью принялся оттирать копоть раскаленным песком. Что ж. Пора учиться плавать.