***
– Валь, это тебя. – позвала сестра. «Кого там принесло посреди ночи!» - раздражённо подумала Валентина. Встав с кресла и отложив книгу, она пошла в прихожую. Трубка висела на проводе, как Катя её и бросила, вернувшись к компьютеру. – Здравствуйте, я хотела бы поговорить с Коршуновой Валентиной Аркадьевной. – по ровному женскому голосу было затруднительно что-то определить. – А Вам зачем? – настороженно поинтересовалась Валя, пытаясь сообразить, не натворила ли чего в последние дни. Память ничего такого не подсказывала. Хотя Коршунова же не заплатила за проезд в троллейбусе. Но это было ещё неделю назад. Да и дорога от города стоит в четыре раза дороже. – Вы – Валентина? – уточнили на том конце провода. – Тогда выйдите в подъезд, мне необходимо поговорить с Вами. – Кто Вы? Может, я не хочу с Вами разговаривать? В ответ женщина уверенно заговорила о чём-то малопонятном. Валентину всегда цепляла чужая убеждённость. Должным образом прочувствованные слова могли изменить её мнение почти о чём угодно. От превращения в моральный флюгер девушку удерживало только личное упрямство: «Если я сказала «Нет», значит нет, и пусть я уже сожалею о сказанном, «Да» не скажу ни за что, хоть застрелите меня». Вот и сейчас в голову осторожно просочилась мысль: «Почему бы не выслушать эту женщину? Не убьёт же прямо в подъезде. Если что – можно попробовать заорать. Вечер – почти все соседи дома. Да и папа скоро должен вернуться из магазина…»***
– Так Вы говорите, что мы с Вами – валькирии? – рассказ женщины в пальто с матовыми пуговицами – именно по ним Валя узнала свою случайную попутчицу – напоминал какое-то фэнтези: валькирии, магические копья, стражи, демоны-суккубы... Коршунова находит «убийственный» аргумент: – Чем докажете, что не из психушки сбежали? – если «Ильга» обидится на хамство и уйдёт, Валентине же будет проще. В светлых глазах мелькнуло недовольство. Но более ни в чём оно не выразилось. Ильга быстро вынула из кармана синий маркер и нарисовала какой-то знак прямо на стене. Не успела Валя возмутиться этим, как знак растаял. «Невидимые чернила?..» В руках женщины появилось что-то длинное, бережно завёрнутое в ткань. Поморщившись, будто палка её ужалила, Ильга протянула её Валентине. Слегка опешив, девушка взяла сверток – на ощупь он содержал ещё что-то кроме палки – и вопросительно уставилась женщину. – Разверни его. – посоветовала Ильга, явно устав ждать, пока Валя сообразит сделать это сама. Послушавшись, Коршунова извлекла рогатый серебристый шлем – такие порой показывают в фильмах о викингах – и копьё с покрытым изморозью полупрозрачным наконечником. Последнее при прикосновении обдало девушку дружественным холодом. В другое время Валентина назвала бы подобную фразу не самым лучшим оксюмороном, но сейчас это было правдой. – Надень шлем. – нетерпеливо велела Ильга. – Что, прям так? – поинтересовалась Валя. – Нет, сначала подшлемник. – Во-первых, что такое подшлемник? Во-вторых, зачем мне это надо? Я ещё ни на что не соглашалась. – Валентина ненавидела, когда ею начинали командовать. Если родителям, преподавателям и некоторым товарищам такой тон приходилось прощать, мысленно стиснув зубы, то эта Ильга ей пока никто. – Войлочный подшлемник лежит внутри шлема. А чтобы получить ответ на свой второй вопрос, ты должна надеть шлем. – Ильга поднялась один лестничный пролёт и бросила взгляд в окошко подъезда. – И побыстрее, времени мало. По-прежнему держа шлем в руках, девушка подошла к ней. – Если ты так не хочешь быть валькирией – потом просто откажешься! – женщина теряла терпение. – Точно? – Клянусь своей сущностью валькирии, у тебя будет такое право. Валентина прислушалась к своим внутренним ощущениям. Однако интуиция не сообщала ничего. Кое-как натянув подшлемник, Коршунова опустила шлем на свою голову. Она ожидала чего угодно, вплоть до взрыва. Но ничего такого не произошло. Напротив, ей стало очень хорошо. Валя показалась сама себе пазлом, в который добавили недостающий кусочек. – Отлично. Теперь посмотри вон туда. – Ильга указала куда-то в окошко. Валентина наклонилась. Внезапно на этаже перегорела лампочка. Коршунова никогда, даже в детстве не боялась темноты. Погасший свет улучшил видимость, и Валя увидела своего отца. Он с пакетом в руках стоял рядом с ведущими в подъезд ступенями и о чём-то говорил с какой-то блондинкой. Приглядевшись, Валентина узнала в той свою мать с фотографий пятнадцатилетней давности. Но как это возможно, если из квартиры никто не выходил? – Ты не так смотришь. Истинным зрением надо. Сделай, чтоб глаза заслезились. Потом моргни. – посоветовала Ильга. Несмотря на кажущуюся простоту инструкции, подключить истинное зрение удалось лишь с третьего раза. На первый взгляд – ничего не изменилось. На второй – вокруг Ильги появилась еле заметная светлая аура. – Ты не на меня смотри. – в голосе женщины прозвучала еле заметная тревога. Валя поспешно перевела взгляд на двор. На месте матери стояло странное существо. Одна его половина была блондинкой с пухлыми губами, другая – темноволосым парнем с орлиным носом. Обе половины были соединены неаккуратным швом. «И что это за жертва генной инженерии?». Вдруг уродливое существо как-то пропихнуло свою руку прямо в рот мужчины и вытащило оттуда что-то светящееся. Отец схватил тварь за другую руку. У Валентины постепенно обострился слух. Аркадий Петрович молил существо вернуть ему это что-то, но лишь тварь поддразнивала его… С руки Валентины будто сорвалась белая молния. Существо осело на землю и растаяло. Перепрыгивая через три ступеньки, девушка понеслась вниз. С тихой трелью отворилась железная дверь. Валя бросилась к отцу. Тот, точно пьяный, сидел на ступеньках, глядя в одну точку. Валентину пронзило чувство вины: она должна была действовать быстрее! – Папа, прости. – быстро прошептала Валя, обняв его. Руки отца были очень холодными. – Папа, пойдём домой, пожалуйста. Мужчина поглядел на дочь узнавающим взглядом. Копья в её руке он пока не замечал. Плеча девушки коснулась тонкая ладонь Ильги. «Я отдам его эйдос свету, и он вернёт его твоему отцу. Это сражение ты едва не проиграла. Встретимся в половине пятого вечера через четыре дня». После этих слов, слышных одной Валентине, женщина исчезла.***
Их было одиннадцать. Других валькирий. Ильга, Фулона, Хаара, Гелата, Бэтла, Филомена, Ламина, Таамаг, Радулга, Бармия и Хола. Удивительно, как все эти странные имена не перемешались в сознании Валентины, которая даже имена собственных однокурсников помнила только очень приблизительно. Под столькими изучающими взглядами Валя чувствовала себя неуютно. – Готова ли ты быть валькирией ледяного копья, девой воительницей на службе у света? – промолвила Фулона. Её волосы были такими же светлыми, как и у Валентины, но на лице девушки никогда не было такой спокойной властности. – Не отвечай нам сразу. Ad poenitendum properat, cito qui judicat*. Первоначально услышь шесть правил кодекса валькирий. «Всего шесть – не так сложно запомнить» - подумала Валентина. – Первое, валькирия не должна использовать свои возможности в собственных интересах. Единожды нарушив это правило, ты лишишься сил валькирии. Второе, никто из прежних знакомых валькирии не узнает ее. Валькирия не должна открывать никому тайны. Иначе тайна защитит себя сама, и услышавший ее умрет. – Что за тайна? – решилась поинтересоваться Коршунова, периодически переводя взгляд на серый памятник Ленину. – Тайна – то, кем ты была до того, как стать валькирией. – пояснила Хола. – Ты не должна говорить никому, кроме других валькирий и своего оруженосца, того, кем ты была до того, как стать валькирией. Ты не должна говорить никому из тех, кто знал тебя прежней, что ты стала валькирией. В противном случае этот кто-то умрёт. – Голос валькирии медного копья был абсолютно ровным, словно она объясняла инструкцию к миксеру. Не дождавшись новых вопросов, Фулона продолжила: – Третье, валькирия должна держать под контролем свои звериные и птичьи воплощения. – Но у тебя их всё равно нет, так что волноваться не о чем. – улыбнулась новенькой добродушная Бэтла. – Четвёртое, валькирия должна любить всех одинаково, никого не выделяя, и не может быть счастлива в любви. Того, кто полюбит её, ждёт гибель. «Так и знала, что что-то такое будет. Ведь «девы» же». – Пятое, валькирия должна принять всякий брошенный ей вызов. Когда бы, кем бы и при каких бы обстоятельствах он ни был брошен. Шестое, валькирию, нарушившую пятое правило, ждёт суд двенадцати. – А зачем вводить шестое правило для указания наказания за нарушение пятого? Почему бы не сделать его частью самого пятого правила, как в остальных четырёх. – Валентина всегда любила задавать вопросы. Особенно, если что-то противоречило её логике. По ряду валькирий прошелестел тихий смешок. – Кодекс достался нам из глубины веков, и мы не знаем, чем именно руководствовались наши предшественницы. – сказала невысокая и изящная, словно фарфоровая кукла, Хаара. В её ясных голубых глазах было написано удивление. – Кодекс валькирий оправдывал себя на протяжении многих столетий. Помолчав минуту, Фулона снова спросила: – Хочешь ли ты быть валькирией ледяного копья? Валентина попыталась упорядочить свои мысли: «Если я соглашусь взять копьё, то мне придётся соблюдать эти шесть правил. Сейчас мне это кажется лёгким, но нельзя быть такой самонадеянной. Никто не знает, как повернётся его жизнь. Возможно, однажды, мне придётся «применить свои возможности в собственных интересах» или «не принять брошенный вызов», или на мою голову упадёт «великое светлое чувство», которому я не смогу сопротивляться. Я ведь не героиня. Я неглупая, но слабая и ленивая. Как можно мне доверять копьё света? Родители платят за мою учёбу в университете, а я… Я ведь даже не смогу им рассказать правду. Если же я откажусь от копья, то та тварь сможет прийти снова. И у меня не будет силы, чтобы остановить её. Я смогу только беспомощно наблюдать. Безусловно, они найдут другую, я совсем даже не уникальна. Только в России миллионов сорок девушек, может, и больше. Но, что если это мой шанс? Как у сперматозоида – один из тысячи? Шанс стать чем-то большим? Да, они найдут другую, но если бы в первый раз избрали не меня, кто бы уничтожил того гада? Ильга? Она была бы в другом месте – там, где жила бы эта другая…» – Ты приняла решение? – Фулоне и другим валькириям с трудом удавалось скрывать нетерпение. Валя же чувствовала себя человеком, занёсшим ногу над пропастью. – Да, я хочу стать валькирией. – как можно твёрже сказала Коршунова. Вот и всё, шаг сделан. Теперь нельзя отступать. – Хорошо. Nutritur vento, vento restinguitur ignis**. Какое имя ты изберёшь себе, новая валькирия дробящего копья? Показалось, или на лице Фулоны и вправду мелькнуло облегчение? Или же это было разочарование? Случайно ли она назвала копьё другим именем? Имя. И как его выбрать? – Валентина только сейчас сообразила, что здесь её ни разу не назвали по имени. – Если хочешь, можешь просто переделать своё собственное имя. Многие поступали так. – посоветовала круглолицая валькирия лунного копья. Глаза Ламины немного косили, из-за чего создавалось впечатление, что она смотрит куда-то мимо собеседника. – Таамаг была Тамарой, Ильга – Ольгой, я – Лаймой. Я, конечно, не настаиваю… – Тогда я буду… эмм… Вальхтеов. Да, точно, Вальхтеов. – как можно уверенней ответила Валя. – Вальхтеов? – переспросила Фулона и торжественно произнесла: – Мы рады принять тебя в свои ряды, Вальхтеов, валькирия ледяного копья. Неси его с честью, пока не придёт твоё время уйти к свету, которому ты отныне служишь. Не оглядывайся на то, что делают или не делают другие люди. Ты должна не падать вслед за остальными, а поднимать упавших. Summam nec metuas diem, nec optes***. Когда валькирия золотого копья замолчала, заговорила черноволосая худая Радулга: – Но так же твой долг хранить честь валькирии. Твой позор – это и наш позор. Знаешь ли ты, как погибла твоя предшественница? – Откуда мне знать? Я и вас-то впервые вижу. – новоявленная Вальхтеов уже устала от пафосных речей. Больше всего ей хотелось, чтобы все люди вокруг куда-нибудь исчезли. – Сэнра была убита ученицей мрака Софией Ковалёвой. Ты должна отомстить за неё. Сгущались сумерки. Где-то безумно далеко розовело гаснущее солнце.