Дом из спичек

Выражение «Я боюсь себе даже представить» — в корне неверно. Ведь люди боятся, потому что представляют.©

Цвет шнурков, как и способ завязать их на кроссовках, постоянно меняется. Хосоку нравится экспериментировать с новыми узелками, и не важно, что на это иногда уходит много времени. Процесс затягивает, выбор цвета дополняет удовольствие. Улыбка выползает на лицо и солнце на улице светит ярче. Он поднимается с низкой тумбы, на которой сидел, и рассматривает себя в зеркале перед выходом. Наконец готов, одет в своём стиле, местами ярко, есть детали, за которые можно зацепиться взглядом, но ничего лишнего, излишне кричащего и едкого. Хосок - человек-улыбашка, и выглядит соответственно. Его знает практически каждый в округе. Остановите и спросите любого в учебном заведении о Хосоке, и вам незамедлительно ответят. Вопроса на вопрос не последует. Чону нравится устраивать что-то наподобие вечеринок, но не особо больших. Так, отдохнуть только время от времени. Он вовсе не заядлый тусовщик, хотя первая мысль о нём после знакомства может быть именно такой. Не все являются теми, кем кажутся на первый взгляд, не стоит делать поспешных выводов. Уже год, как он живёт в отдельной квартире, оставленной бабушкой. Родители время от времени захаживают проверить, как он там, как питается. Мама даже оставляет еду в холодильнике, чтобы сын ел как следует. Хосок потом долго благодарит её за заботу, распрашивает о делах, о младшей сестре, перебирает в руках шнурки, раздумывая, какие бы использовать завтра. Лишайник на его столе у окна, в небольшом стеклянном горшке, немного желтеет к осени, хотя погода все ещё стоит тёплая. Другой живности в его квартире больше не наблюдается. Как-то раз, заглянувший к нему после занятий Чимин спрашивает, почему именно лишайник. Это, вроде, даже не цветок, по сути - это мох, зачем держать такое дома? Хосок улыбается шире, тычет ему в бок и забирает лишайник из небольших рук, возвращая на место: — Просто нравится. Плюс за ним не нужно особо ухаживать. — Завёл бы тогда кактус, — Чимин кривит губы, и взгляд Чона неосознанно падает на них. — Кактус уже был, погиб только. Выпал из окна, — объясняет он, затем меняет тему и говорит, что скоро снова поедет загород, родители настаивают, чтобы приезжал почаще, а то когда они к нему заежают сами, его часто нет дома. За столом в столовой собираются все его близкие друзья, самые значимые ему люди. Намджун вечно что-то читает, обдумывает прочитанное, прежде чем перевернуть страницу. Тихо произносит что-то про себя, повторяя одну из запомнившихся фраз. Джин дописывает очередное задание, которое не соизволил написать дома, тяжёлые мысли на его лице быстро сменяются вздохом, с котором он их сбрасывает, поднимает взгляд и выдаёт очередную шутку. Чимин, сидящий ближе всех, начинает смеяться. У него очень приятный смех, хотя и не всегда настоящий. Юнги хмуро подпирает лицо кулаком, лениво мажет по ним взглядом, то и дело скользит пальцами по нагрудному карману и кидает взгляд куда-то в зал. Сам Чон пытается дожевать панкейки, которых взял слишком много. Люди, собравшиеся за этим столом, особенные, каждый из них "не такой", как все остальные знакомые Хосоку ребята. Они, сидящие здесь и сейчас, похожи больше, чем кто-либо мог подумать, хотя такие разные внешне. Чон думает о том, сколько всего ещё надо прикупить, вещает о «вечеринке» на ближайших выходных, спорит с Джином о каких-то мелочах и переводит взгляд на Юнги, который что-то намеревается сказать. Его заявление малость удивляет, но вовсе не тем, что тот хочет пригласить парня, не тем, что он ему «нравится», и все за столом понимают, в каком именно смысле «нравится», тут к гадалке не ходи, по интонации понятно. Удивляет то, кого именно он хочет позвать. Чонгука тоже знают многие, он на год младше самого «младшенького» за их столом — Чимина, которому скоро восемнадцать. Пацану всего семнадцать с хвостиком, а он уже вовсю толкает мелкую наркоту за углом, и укуривается в кабинетах после занятий. Слухи ходят о нём самые разные, и их много. Самое важное из ясного, пацан по опасной дорожке гуляет. Если попробует вскоре чего посильнее этой своей травки, недалеко и до серьёзной зависимости. Хосок не осуждает, ему, скорее, просто жаль пацана, и за друга беспокойно. Без вопросов понятно, чем именно пришелся по вкусу Юнги красивый несмышленный паренек, там всё при нём, но будущее у того может быть очень скверным, если не одумается и не бросит этот свой «бизнес». В любом случае, это, конечно, не Хосока дело, такую мозоль он себе ещё, слава богу, не натирал, потому быстро сбрасывает с лица смесь удивления и меняет тему, возвращаясь к обсуждению напитков и рецепту коктейля, который недавно выкопал в интернете. Если Юнги в будущем заимеет геморрой с этим проблемным парнишкой, или, мало ли, сам вдруг... (кто знает), он несомненно поможет, а так, лезть в это не стоит, пожалуй. Хосок живёт вполне счастливой полной жизнью, ему по сути не на что жаловаться. У него есть друзья, семья, много хороших знакомых, его все уважают, многие даже восхищаются, и то, что он иногда достает из ящика стола клоунский нос, одевает его и глядит на себя в зеркало, это вовсе не проблема (или какое-то серьёзное отклонение, наряду с депрессивностью на ровном месте). И не желание в будущем выступать в цирке. Макияж, который он наносит перед сном, замазывая все лицо и получая некого грустного клоуна, это такой небольшой заскок, скорее. Его личная тайна, что остаётся за дверью. Такие вот тайны, секреты, похоже у каждого имеются. Косые взгляды тут не к месту. Скорее всего, за каждым таким «непонимающим» и "осуждающим" секрет намного изощренее скрывается. Образ грустного клоуна легко воплощается, но не так легко стирается. У него есть все, чтобы быть счастливым, и перегорать причин нет, но это почему-то случается. И каждый раз, когда Хосок чувствует эту тонкую грань, которую ненароком переходит, он устраивает вечеринки. Веселье, громкая музыка, разговоры и смех снова наполняют его жизнь смыслом. Всё отлично, у него ведь и нет грустных историй, ему, может, просто образ этот нравится. Это как перенос, что тоже происходит и с Чимином, например. Чон замечает это в друге постепенно, и со временем начинает догадываться, кем тот себя считает, кем не совсем осознанно желает себя видеть, таким образом справляясь с внутренней опустошенностью, и возможно, у него есть причины посерьёзнее, о которых Хосок не знает, хотя хотел бы узнать. Чимин тоже хранит секреты «о которых не говорят в слух» за плотно закрытыми непробиваемыми (по крайней мере пока), дверями. Каждый из них хранит свой "грязный" секрет. Каждый. Походы по магазинам с галдящим под ухом Джином и собранным, сдержанным Намджуном, проходят продуктивно, и они закупаются всем нужным. Во фруктовом отделе, пока Джин обьясняет Намджуну, почему плоские персики вкуснее круглых, и лучше затариться ими, Хосок проходит в овощной, останавливаясь у ящиков с зеленью. Совсем рядом с ним стоит незнакомый парень, держит в руках две абсолютно одинаковые упаковки сельдерея и задумчиво дует губы. Вид у парня немного странноватый, но Хосок из тех людей, кто уважает чужие вкусы, какими бы они не были, потому не заостряет на этом внимание, кладёт в корзину выбранный салат и собирается вернуться к ребятам, как вдруг незнакомец кладёт одну из пачек сельдерея ему в корзину, поднимает на него взгляд и поясняет коротко: — Он полезный. — Эмм, — тянет Чон, и немного теряется. Как-то даже не знаешь, что на это сказать поначалу, — ну... хорошо, возьму тогда, пожалуй. Незнакомец кивает, вьющиеся темные волосы при этом падают ему на глаза, скрывая за густой чёлкой блеск. Более ничего не добавляя, тот уходит к кассам. В голове моментально мелькает мысль: Что это было? А ладно, думает Хосок и находит парней там же, где он их ранее и оставлял. — О, ты взял сельдерей, — замечает Джин, когда Чон подходит поближе, — молодец, он полезный. Да, именно так мне и сказали, думает Хосок, улыбаясь. Оборачивается к кассам, пытаясь отыскать взглядом незнакомца, но того уже и след простыл. ￩═╬ ╬══╬ ╬═↴ Этому порыву есть название. Вроде, что-то на французском, Хосок не вспомнит уже точно, как это звучит, но знает, что слышал об этом от кого-то из ребят. И это именно именно то, с ним происходит, пока он дожидается поезда. Красные шнурки на ослепительно-белых кроссовках стянуты крест на крест, но они абсолютно не удовлетворяют его, как и сегодняшняя тренировка, как и люди вокруг, как и небольшое резкое похолодание. День неудачный, с кем не бывает? Нужно просто добраться до дома, покушать и лечь спать пораньше, возможно, он не досыпает. И комплекс зарядок с утра следовало бы упростить, а чашку кофе поменять на одно яблоко, говорят, оно тоже бодрит. Тело, словно механическое, само поднимается со скамьи, будто управляемое радиопередатчиком откуда-то со стороны. Ноги запутываются в развязавшихся шнурках, и не мудрено. Хосок развязал их сам всего пару секунд назад. Что-то такое глухое и пустое приходит вместе с ветром, задувающим из тонелля справа. Тело просто летит на рельсы, он видит это, как-будто бы со стороны, и вместе с тем видит перед глазами все образы своего размалеванного перед зеркалом лица с клоунским носом. Образы меняются, как кадры в плёночной ленте, появляется деталь, которой не было прежде ни разу. По щекам, быстрее чем поезд несущийся на него, текут слезы. Он не ждёт столкновения, потому что возможно оно уже случилось, и теперь он вне времени. Всё застыло. Ни шума, ни шороха, ни единого дуновения. И глаза, оказывается, крепко закрыты. Чья-то грубая хватка на предплечье приводит в себя, и все, чего только миг назад не существовало, резко возвращается. Он моргает, приходит в себя, а тело пронзает мурашками, больше напоминающими иголки. Парень, стоящий напротив, смотрит прямо в глаза, и от его взгляда Хосоку не по себе. Он ведь ничего такого на самом деле не хотел. Вроде. Руку отпускают, слегка волнистые пушистые волосы раздувает ветром уносящегося поезда. Парень открывает рот и говорит: — Меня зовут Джет, — Хосок его имени не спрашивал, и все ещё немного в шоке. Чон протягивает руку для рукопожатия не сразу, и улыбка на его губах выходит нервной. — Хосок. — Похоже, ты оступился, Хосок, — говорит Джет, как само собой разумеющееся, — будь осторожнее. Да, похоже и правда немного оступился, думает Хосок, глядя на чужое лицо. Во всем виноваты шнурки. — Буду, — улыбается он уже более искренне, — спасибо. После этого инцидента Чон встречает парня еще пару раз в парке неподалеку, и у цветочного магазина вниз по улице. Приглашает на вечеринку в очередную неожиданную встречу, и Джет, недолго думая, обещает прийти, заранее предупредив, что может опоздать. ￩═╬ ╬══╬ ╬═↴ Джет и правда опаздывает, заходит в квартиру сразу после Чонгука, но не похоже, что они знакомы, скорее просто пришли в одно время. Хосок не может не обратить внимание, как горячо младший выглядит сейчас, и надеется, что Юнги, который уже раскладывает его взглядом, сдержится, и не потащит трахаться в хозяйскую спальню. Чон только прикупил новый плед и совсем забыл поменять его на время вечеринки. Чонгук не только выглядит хорошо, но и чувствует себя бодренько и улыбчиво, явно в хорошем расположении духа. Для Хосока не новость, что скорее всего парень попробует что-нибудь толкнуть собравшимся здесь и что некоторые из них будут совсем непротив этого. Читать младшему морали и мысли нет, для этого у него есть родители, а тем, кто захочет разбавить вечерок, он не указ. Главное, чтобы прямо в квартире не укуривались до белки и вещи не ломали. В предпоследнюю встречу Хосок уже успел узнать от Джета, что тот предпочитает пить. С алкоголем парень вообще не в ладах, поэтому подаёт ему обычную газировку. Говорит прямо на ухо, ибо вокруг шумно, чтобы тот чувствовал себя как дома, ребята здесь все отличные. Тут его отвлекают, подзывая к себе, и просят разрешить спор, а когда он находит взглядом Джета снова, тот уже оказывается стоящим в компании Чимина. Надо же. Видимо, заинтересовал Джет не его одного. Такими темпами в их компании скоро может появиться ещё один значимый друг. Жаль только, тот не учится с ними в одном универе и за столом в столовой с ними Джета все равно в итоге не получится увидеть. Когда все уже расходятся, Джет просит его отойти, достаёт из-под пиджака, что на пару размеров больше, чем нужно, небольшой спичечный домик и говорит: — Сожги его, когда почувствуешь, что можешь снова оступиться. Домик вкладывают ему в руки без особых усилий, и пока он с интересом и лёгкой толикой непонимания рассматривает его, Джет прощается, говорит, что ещё увидятся. Добавляет, что, зовут его, кстати, — Джэв. Видимо, Хосок в прошлый раз плохо расслышал. ￩═╬ ╬══╬ ╬═↴ Чимин выглядит довольным, у него прекрасное настроение, которого он ни капли не скрывает, и он потрясающе выглядит. Что-то в нем, кажется, как-будто немного поменялось, или, скорее, только начинает меняться. Растёт, может, как и каждый из них, и сейчас не совсем о росте видимом речь. Взгляд ненароком скользит по пухлым губам и узким брюкам, подчеркивающим все приятные пропорции. Хосок тоже не лишён чувства эстетики и смотреть на красивое не надоедает, тем более, когда оно так близко, что можно даже почувствовать запах, в дополнение ко всему прочему. Джэв тоже обещал прийти сегодня, но, видимо, опять опаздывает. Вечеринка в честь Дня Рождения Пака проходит как и все предыдущие - весело и приятно. Чон замечает, как Юнги куда-то уводит Чимина, наверное, вручить свой подарок, а он сам вдруг сталкивается с Чонгуком в коридоре. Глаза у того красные, пару капилляров, видимо, полопались, и выглядит он заебанным немного, похоже, что ещё и нехило пьян. Хосок скользит по нему строгим, немного разочарованным взглядом, затем тем же взглядом смотрит на появившегося Юнги. Неужели тот не может сказать пацану, что пора завязывать, как-то повлиять на него хоть немного в этом плане? Эта подработка малого, или как её Чонгук сам считает — «бизнес», ни к чему хорошему не приведет. Побаловался немного, и хватит. Юнги одним взглядом говорит ему не вмешиваться и уводит паренька в сторону ванной. Чем они там займутся - ни для кого не секрет. И ладно, главное, чтобы больше не на его постели. Хоть Юнги и подарил ему потом новый плед, более чем откровенно признавшись, что на прежнем они с младшим около часа трахались и уделали так, что теперь проще сжечь, чем отстирать, ещё одного такого осквернения своей обители (ещё и совсем новенького пледа) он не потерпит. Юнги - классный друг, и Хосок за него горой, если что. Пусть тот грубоват иногда, слишком жёсткий местами, но он такой свой. Один из значимых для Чона людей, и все же, даже если так, ещё один плед он ему не простит. В общем, где угодно, только не на его кровати больше, и убирайте после себя хотя бы все это... ну, вы поняли, лишнее вытекающее, простите-извините. Дан, который все это время вился рядом и рассказывал всем желающим его слушать о скорой покупке машины, куда-то неожиданно исчезает из поля зрения. Ещё один персонаж, ищущий приключений на свою задницу, и не только. Это навязчивое желание вечно куда-нибудь присунуть свой член его однажды точно погубит. Он, конечно, парень неплохой, пусть на сексе помешанный, но настойчивость эта иногда и правда сильно раздражает. Чимина тоже что-то на горизонте не видно, а сложить один плюс один несложно. Все же Чон надеется, что Пак не станет заниматься с Даном сексом в день своего рождения, да и вообще. Это, конечно, личное дело каждого, с кем спать, кого ебать и прочее, и он лично, правда, ничего такого не имеет против Дана, но Чимин, будем честны, мог бы найти кого-то намного лучше, даже на разок. А может он сейчас просто ревнует как друг, или кто там, кто для значимых людей только лучшего желает. А вот этот вот на всю голову озабоченный Дан - далеко не то самое лучшее. Джэв, оказывается, уже в квартире. Сидит на подоконнике напротив дивана и наблюдает за игрой Джина и какого-то парня. Намджун иногда кидает на парня косые взгляды, сидя на подлокотнике кресла рядом с Сокджином, и поджимает губы. Хосок до этого думал, ребята незнакомы, что познакомит их сам, когда наконец они все соберутся и его перестанут отвлекать и утаскивать другие ребята. Но что это? Возможно, Намджуну просто не нравится вид парня. Надо будет потом у него это уточнить. Алкоголь немного ударяет в голову и шутки Джина кажутся чертовски смешными, ну а смех его - просто вишенка на торте. Хосок чуть ли не воет от смеха, и вдруг краем глаз замечает нервного Дана, глотающего небольшую таблетку и запивающего её алкоголем. Какого черта он творит? Хосок не успевает встать и добраться до него, как парень зло скалится, не сводя взгляда со стоящего у выхода из квартиры Джэва и идёт прямо за ним, на ходу напяливая обувь и исчезая в проёме. Хосок торопится следом за ребятами, предчувствуя неладное. Чего это Дан не поделил с Джэвом? Неужели уже и к нему пытается залезть в штаны? Хосок отправляет Юнги сообщение, попросив последить за народом, пишет, что отойдёт на какое-то время. То, что Мин где-то здесь, Хосок почти не сомневается, тот обещал сразу вернуться, как проводит Чонгука до такси, уже стоящего под подъездом. ￩═╬ ╬══╬ ╬═↴ Красное подсохшее пятно на земле за домом - единственное, что осталось от Дана, который только вчера ещё был жив. Хосок пробегает пару кругов в утреннем ритуале, включённом в комплекс зарядок, и только тогда звонит Чимину, сообщить о случившемся. Ночью, точнее уже под утро, было много копошения вокруг, вопросов, и на самом деле он очень мало поспал. Голова ужасно болит и Хосок все ещё под «впечатлением» от случившегося. Как увозили труп он не видел. Он тогда только было закрыл дверь и собирался лечь спать, когда в неё позвонили снова и сообщили, что паренёк, которого видели выходящим из его квартиры, покончил с жизнью. В первую минуту он знатно завис, скорее прикидывая, не прикалываются ли над ним. Однако, принесший эту новость человек на шутника не смахивал от слова "совсем". Да ладно? Дан решил поупражняться в полетах и выбрал для этого его дом? Ага. Голова плохо варит и половину из случившегося ночью, признаться, вспомнить не получается. Вроде он выходил за ним и Джэвом в коридор, а что потом? Что-то размылось как-то. Перепил, что-ли, в кои-то веки, или кто чего сыпанул в стакан, чтобы хозяина квартиры совсем уж унесло в эйфорию. Вроде он ещё и Юнги на лестничной площадке встретил, друг привычно курил. Или это был не он... или это было уже не на лестничной площадке? Последнее не так важно, впрочем. Важно то, что человек погиб, его знакомый, и странно это так. В голове никак не укладывается, почему тот вдруг решил покончить с собой, ни с того, ни с сего. Голос Чимина в трубке тоже кажется озадаченным, и звучит немного нечётко из-за непроходимого гула в голове. Ему бы выспаться как следует. У полицейских ещё остались к нему вопросы, и они попросили заехать к ним позже, поэтому после учёбы придётся топать в участок и снова отвечать на вопросы. Взгляд падает в окно. Такой солнечный там, яркий день, можно даже обмануться на пару минут, что ничего и не случилось. Никто не умирал. Пятно на земле совсем скоро исчезнет, как бы то ни было, сотрется с земли. На днях обещали дождь. На неделе только было опять потеплело, вот только ненадолго, видать. ￩═╬ ╬══╬ ╬═↴ Хосок, как и обещал родителям, собирается в поездку. Лишайник на столе желтеет снизу вверх, ставить его на солнце нет смысла. Он проверял - не помогло. Видимо, это что-то сезонное. На телефон то и дело приходят сообщения, он уже предупредил Чимина, что оставит ему ключи, и тот обещал скоро подойти. Спичечный домик, который ему подарил Джэв, лежит в закрытой полке стола, клоунский нос валяется там же. Хосок поднимает голову и смотрит на свое отражение. Сказать, кем точно он является, сложно, и вряд-ли найдутся те, кто сходу чётко сможет ответить на этот вопрос, не допустив ошибки. Входная дверь хлопает, и слышно, как Чимин разувается и проходит в комнату. У него, кажется, снова отличное настроение, он заваливается на кровать Хосока, как на свою родную, немного приподнимается на локтях и смотрит на него в отражении. — Чего делаешь? — у Чимина красивая улыбка, и Чон не раз ему об этом говорил. Но эта улыбка далеко не всегда настоящая и это неправильно. Его мысли неправильные, где-то они все свернули не туда. — Думаешь, ты психопат? — игнорируя чужой вопрос, вдруг в лоб спрашивает Хосок, сам себе немного удивляясь, снова тянется к закрытому ящику, открывая его, — социопат? — Чего это ты так неожиданно? — садится ровно Чимин. По лицу видно, такого вопроса совсем не ожидал, но он не теряется, — и даже если психопат, это разве что-то между нами меняет? — Нет, — быстро отвечает Хосок. Тут и думать не о чем, — только ты не психопат, пусть и считаешь себя им, или кем-то вроде того, — Чон сам не знает, зачем заводит сейчас эту тему, и говорит как-будто сам дохера учёный в этой области. Не знает, какого ляда это из него вдруг вылезает, но продолжает тем же спокойным слаженным тоном человека, который якобы «знает о чем говорит», — Психопаты не имеют друзей, пользуются всеми только. Для них нет отличия в словах «кекс» и «убийство», но они и не точат все поголовно в подвалах ножи, как это часто любят преподносить. Да, и существует ещё целый ряд особенностей, под которые ты, друг мой, не попадаешь. — Ого, психологией заинтересовался? — даже как-то весело выдаёт Пак, внимательно, даже с видимым интересом, не прерывая, выслушав его, — классно сказанул. Я бы сходил к тебе на приёмчик, и даже не один, стань ты психологом, да еще и при своём кабинетике, — с шутливо-игривыми нотками продолжает он. — Психологию сестра изучает, я с искусства линять не собираюсь, — признается тем временем Чон, усмехнувшись с чужой несерьёзности, — у родителей дофига её книжек, и я, было дело, почитывал на досуге. Сложновато вообще, но много интересного можно подметить для себя, — взгляд снова становится чуть серьёзнее, — Но правда, Чимин, — вновь обращается он к тому, — ты вовсе не психопат, не социопат, вообще ничего такого, и пожалуй все, кроме тебя самого, это отлично понимают, — он вытаскивает из ящика спичечный домик и кидает его Чимину в руки. Парень ловко ловит его. — Сожги этот домик, когда снова почувствуешь, что можешь оступиться, — пересказывает он чужие слова, — Мне его подарили, но думаю, я не смогу его сжечь. Чимин вертит в руках домик, как кубик-рубика, разве что тут нет цветов, которые он мог бы собрать в ряд. Он выглядит немного растерянным, даже некое смятение мелькает в его взгляде отдалённо. Это немного походит на фантастику. И не сказать, что Паку так уж по душе этот жанр. Чимин ведь и так сжигает похожие спичечные домики почти каждую ночь, но рассказывать об этом он не собирается. Приходится сглотнуть некоторые догадки, прежде чем задать следующий вопрос. — Кто тебе его подарил? — Это неважно, — Хосок глядит на часы, плотно закрывая ранее раскрытый ненадолго ящик, — ладно, мне пора, поговорим потом. Он хватает сумку и идёт на выход, заранее зашнуровав красные, разрисованные надписями кроссовки черно-белыми шнурками новым способом, отличным от вчера, позавчера и днями ранее. Узел в конце выходит даже слишком крепким, будем надеяться, его получится развязать. Чимин все ещё вертит в ладонях домик, покачивая ногой, и еле заметно улыбается, подмечая для себя пару интересных «случайностей». В голове возникают странные мысли, а в небе за окном собираются тучи. ￩═╬ ╬══╬ ╬═↴ Чимин все ещё у него дома, когда Хосок возвращается, хотя у него есть запасные и ждать его не требовалось. Тем не менее, видеть друга Чон рад. Только вот Пак в отличие от него выглядит нервным, кусает губы, невидяще скользит взглядом по каплям с той стороны окна и теребит в пальцах спичечный домик. Не особо заинтересовано расспрашивает, как Чон съездил, как дела у его родителей. Хосок разбирает вещи, еду, которую мама завернула с собой, относит в холодильник и на ходу отвечает, добавляет, чтобы не торопился домой, в ближайшие часы дождь только усилится, пусть лучше пересидит у него. Наконец разгрузившись, садится на стул и ловит знакомый и не знакомый одновременно взгляд в отражении зеркала. Чимин перестаёт крутить домик в пальцах, откидывает его и садится на кровати прямо: — Ты натурал? — серьёзно, вроде, прямо спрашивает он. Впрочем, учитывая, что это Чимин, ничего удивительного в его прямоте и нет. Вокруг до около тот обычно и не расхаживает, как и Юнги. — Скорее Би, — не скрывает Чон, развернувшись к нему на стуле. Казалось, это и так было понятно, — с чего вдруг такие вопросы? — Я тебя привлекаю в этом плане? Хоть немного? — Мы друзья Чимин, и смотреть на тебя так… — договорить ему не дают. — Давай без этого, — перебивает друг, — Забей на мораль, по дружбе тоже трахаются. Просто скажи, у тебя на меня встанет? — говорит, и начинает медленно расстёгивать на себе рубашку, внимательно следя за чужой реакцией, — я хочу, чтобы ты меня трахнул сейчас, — как есть откровенно выдаёт тот, чуть скользнув пальчиками по груди вниз. Хосок прослеживает за этим движением с осторожностью, поднимается со стула и встаёт прямо напротив него. Молча наблюдает дальше за тем, как красиво рубашка соскальзывает с плеч, но все ещё остаётся на парне, а сам он падает на спину, глядя на него снизу вверх, затем тянется к ремню, расстегивая и его и не отводя от него затуманивающегося взгляда. — Ты просто очень хочешь секса, — догадывается Хосок, и не думая отводить глаза, — сейчас даже не так важно, я это буду, или кто другой, правда же? — уточняет, хотя этого и не требуется, и так понятно. С одной стороны, это абсолютно неправильно, аморально, и все такое, все равно что с братом думать перепихнуться. А с другой, а не пошло бы оно? Ни он, ни уж точно Чимин, не те люди, которые станут о чем-то после жалеть, и играть в некую неловкость, типа  «о божечки, мы переспали, но мы же друзья, как же теперь быть, в глаза друг другу смотреть и так далее». Умоляю, такое не про них. Хосок может сейчас реально помочь. И как друг, и вообще, Пак сам просит. И да, бывало, засматривался он на его губы, и не только в дружеском плане — типа, тоже такие хотел бы. Но при этом и не грезил о большем, и мокрых снов с Чимином у него не было. Хотя вполне вероятно, что после сегодняшнего будут. — Даже если и так, — размыто заключает Чимин относительно того, что, ну да, просто хочет потрахаться. Затем тянет его на себя и шепчет тише, интимнее, — как бы там ни было, сейчас я хочу именно тебя. После Хосок сам тянется к его губам и с удовольствием пробует их на вкус. Чимин расстегивает ремень на его брюках и тянет молнию на ширинке вниз, немного вздыхает в поцелуй, чувствуя ещё вялый член через ткань трусов, гладит его кончиками пальцев. Хосок целует его все горячее, переплетает во рту языки, гладит по шее, плавно опускает ладонь к животу. Одежда начинает серьёзно мешать, так что приходится оторваться от парня, чтобы скинуть кофту через голову. Брюки с трусами летят следом за ней на пол. Чимин не тормозит и тоже стаскивает с себя брюки с бельём, однако остаётся все в той-же расстёгнутой, наполовину спущенной рубашке и носках. Хосок взбирается на него, прижимается всем телом и целует. Членом трется об его и вздрагивает время от времени от ощущений. Чимин помогает ему и себе, гладит, двигает рукой по длине, чувствуя, каким твердым становится член под его ладонью. Затем скользит к заднице Чона и сжимает её, выдыхая в поцелуй. Хосок гладит его бока, наслаждаясь гладкостью кожи, не торопится скользнуть ниже. Приходится опять прерваться, оторваться от друг друга ненадолго, чтобы достать презервативы и лубрикант из ближайшего ящика тумбы. Пак непротив пассивной роли, и сразу показывает это, ни капли не стесняясь и не возражая, когда Хосок переворачивает его на бок, немного приподнимает и сгибает ногу в колене и начинает работать пальцами, растягивая стенки ануса. Чон шумно дышит, то и дело целуя гладкие ляжки, а вид того, как Чимин слегка покусывая пухлые губы, продолжает водить по своему члену, только распаляет сильнее, в желании скорее закончить с растяжкой и войти в него. — Хватит, давай, — не выдерживает сам Чимин, и Хосок с ним не спорит, убирает пальцы. Помогает перевернуться животом вниз, подтягивает за бедра, поставив парня в коленно-локтевую, смазывает свой член, с удовольствием отмечая открывающийся перед ним вид, и наконец входит в горячее, узковатое нутро. В нем очень хорошо, мышцы расслаблены и ничего не мешает сделать толчок сильнее и начать незамедлительно двигаться. Чимин с удовольствием стонет, одобряя его действия. Толчки становятся все быстрее, но в них есть определённый ритм, Пак то и дело подаётся назад, заставляя брать себя как можно глубже, и стонет куда-то в плед, скользит одной рукой по своему стволу, не глядя. Хосок наращивает темп, практически втрахивая Чимина в матрас, и тот вскрикивает в какой-то момент, чуть разворачивает голову и через силу просит не останавливаться. Стонет следом и скулит, когда кончает сам. Чон догоняет следом, бурно изливаясь в презерватив, выходит из раскрасневшейся от трения задницы и валится рядом. Чего-чего, а секса сразу после приезда он сегодня точно не ожидал, тем более - с Чимином. Вот тебе и добро пожаловать. — Что же, — выдыхает он, грудная клетка ходит ходуном, — если захочешь ещё, обращайся, — улыбается шкодливо и довольно до чёртиков. Ну а как тут не быть довольным-то, конечно. Чимин разворачивается к нему лицом, дышит он ртом, немного задумчиво рассматривает профиль Хосока, затем проводит пальцем по его губам, быстро целует и тут же отстраняется. — Возьму на заметку, — улыбается уголком губ, — пошли теперь помоемся. — Кстати, — дёргает бровью Хосок, кое-как садясь, хочется ещё немного полежать. Обводит взглядом голую задницу тоже кое-как поднявшегося на ноги Чимина. Без всех тряпок эта округлая мягкая часть друга по-особенному хороша, нельзя не отметить, — ванная - основное место соития в моем доме, кого я там только не заставал. — О, ты тоже? — прослеживая за взглядом, усмехается Пак. На телефон приходит сообщение и Хосок отвлекается ненадолго, быстро читает и улыбается шире, поворачиваясь к Чимину, снимающему носки. К слову, с носками и в позе тот смотрелся просто восхитительно. Чон глотает слюни и вспоминает, что вообще-то хотел сообщить. — На днях Чен возвращается, — говорит он, и поясняет в ответ на вопросительный взгляд Пака, — ну этот, высокий, рыжий который. Вроде как решил дальше здесь учиться, по ребятам всем соскучился, пишет что беспокоится за кого-то... Короче, скоро будет тут. — А-а, вспомнил! — щёлкает пальцами Чимин, вдруг припоминая сцену, что видел у переулка перед отъездом паренька. Коротко усмехается от последнего, — а страсти-то накаляются, — отмечает вслух, — Похоже, скоро нас ждёт много интересного. Думаю, не обойдётся без жертв, — почти смеётся в конце, и не поймёшь даже сейчас, искренне или нет. — Ты это о чем? — не понимает Хосок. — Так, мысли вслух, — отмахивается Чимин и указывает пальцем на его пах, — ты снова возбуждаешься, что ли? Пошли уже в душ, может быть даже сделаю тебе минет бонусом, — весело добавляет он. — Я ведь так и влюбиться в тебя могу, эй! — шутит Хосок, нагоняя парня. — Не заливай, это просто дружеские потрахушки. За ручку с тобой я ходить не собираюсь, — настроение Чимина радует, и Хосок уже откровенно ржёт. — Я, извини, вообще не представляю тебя с кем-то за ручку, — кидает он, прикрывая за ними дверь. Чимин регулирует воду, пока Хосок неторопливо водит пальцами по его спине, и тот вдруг вспоминает сон, который ему недавно снился. Сон был мрачный и даже жестокий, но от деталей картинки в некоторых запомнившихся отрезках он начинает возбуждаться. — Трахни меня ещё, — заявляет Чимин в итоге, вставая под душ. Хочется, чтобы кто-нибудь уже вытрахал из него мысли о Тэхене, который то и дело мелькает в голове, и даже сейчас отчего-то. Злость на то, что тот так и не пришёл, злость на себя, что снова забыл взять его номер, не даёт до конца успокоиться, и член друга хоть немного может поспособствовать сбросу лишнего, отвлечь на кое-что поощутимее. Пусть катится к черту этот безвкусно одетый Ким Тэхен, думает Чимин, когда Хосок прижимает его грудью к кафелю, разводит ноги и входит. Этот дурак многое теряет, и раз так себя ведёт, то пусть теперь ебёт голубей на своём излюбленном местечке, только этого он и достоин, снова злится Пак и сильнее подаётся назад.