***
… Ожидания. Это просто ожидания Нигана, которые спиртное довело до уровня гребаных глюков. Все еще впереди. Пиздец только начинается. Пьяный Ниган возвращается в кабинет с пистолетом в руке. Сцена, которую он так живо воображал, как мечтающая о траходроме школьница, выветривается из головы, когда он видит, что — нет, Карл не сбежал. А как бы это все упростило! Вот же он, чертов киллер, буравит Нигана неласковым взглядом. Но не тем ненавидящим, который лидер Спасителей способен представить. Новым — ледяным, надменным, бесстрастным. — Держи, — протягивает ему заряженное оружие Ниган. Стискивая зубы от желания обратить все в шутку. Какого хера? Ради будущего Святилища, Ниган не имеет права рисковать своей жизнью. Да он, кажется, спятил из-за блядского мальчишки. Но отступать под этим холодным взглядом — такой жалкий, такой невозможный исход. Ниган с мрачной решимостью смотрит на Карла в упор. Он сам намекнул, что расхерачит ему голову битой, если тот не выстрелит. А что может быть логичнее, чем забрать в мир иной врага, раз все равно погибать? Карл медленно поднимает пистолет. Одной рукой, отмечает про себя Ниган. Еще бы! Зачем ему время на сомнения? Разнести выстрелом чужие мозги — секундное дело. Мальчик знает. У мальчика богатый опыт. А он, Ниган, хищник в кожаной куртке, медведь со стальными яйцами, обычно размахивающий окровавленной битой, по-прежнему ебанутый романтик. Последнее, что узнаешь о себе перед смертью. Когда в последний раз он так бессмысленно лихачил? Когда в 17 лет перемахнул с разбегу с крыши на крышу, просто потому что юная Люсиль глазела на него снизу, вместе со всеми? Или когда на их n-ную годовщину свадьбы, нетрезво горланя нечто, что замышлялось как We are the champions, залез по водостоку в окно здания, где работала жена (Люсиль потом чуть не уволили)? Карл зачем-то подходит ближе. Нет, Ниган не даст застрелить себя, как овцу. Он готовится выхватить у пацана оружие.***
С тех пор как Ниган вернулся с пистолетом, Карл в шоке. Он словно сбегает вглубь себя, оставляя пустой ледяной взгляд, как заставку на мониторе. Страха нет. Мыслей об опасности нет и в помине. Парень слишком пьян, разгорячен и пропитан адреналином, чтобы рассуждать разумно. Шок вызван необходимостью принимать какое-то решение. Делать свой ход. Бессвязные образы проносятся в голове. Карл прислушивается только к тому, чего на самом деле он хочет. Убить? Бросить пистолет и уйти? Стереть с лица Нигана этот самодовольный оскал, который так ненавидит? Сделать что-то неожиданное. Вот! Все равно что, лишь бы не играть уготовленную Ниганом роль. Карл поправляет палец на спусковом крючке, и прижимает пистолет к губам лидера Спасителей. Юный «ковбой», нервно сглатывая, дулом обводит контур его рта (Ниган не шевелится), а затем упирается в зубы. Карлу зачем-то срочно надо их разжать. Да! Вот то, чего он хочет на самом деле. Проникнуть холодным пистолетом в теплый влажный рот, дать почувствовать кислинку металла, упереться изнутри в щеку стволом. Не разрывая контакта глаз. Не отрывая взгляда от Нигана. Низ живота охватывает жар. Карл тычет пистолетом. Ниган теперь умудряется широко улыбаться, стиснув зубы. Он мог бы открыть рот. Обхватить ствол губами. Потрогать дуло языком. Позволить пистолету проникнуть в горло. Глубже. Дать войти глубже. Сейчас Карлу кажется это вполне возможным. Желанным. И единственно правильным между ними. Но Ниган, конечно, не делает ничего такого. И Карл так злится, что от досады хочет топнуть ногой. Пораженный наглостью парня и захваченный другим радостным чувством, мужчина легко перехватывает кисть Карла и выворачивает ее в сторону. Палец нажимает на спусковой крючок. Гремит выстрел. Пуля застревает в бетонной стене. Ниган выворачивает руку дальше, перехватывает пистолет и отбрасывает. — Хочешь залепить мне чем-то рот? — хрипло спрашивает он у Карла. — Я покажу, как это делать. Ладонь Нигана властным движением охватывает затылок парня. Губы прижимаются к губам. Язык проскальзывает в рот Карла, не встречая сопротивления, сплетается с его собственным, скользит по нёбу. Они так напряжены, что, кажется, у них жала, которые касаются друг друга, борются, выталкивают наружу, пульсируют, пылают, как в огне. Ниган сжимает плечи Карла до боли, как тигр, вонзающий когти в добычу. Напор встречается с напором, и сложно сказать, что это — ненависть, борьба за власть или страсть. Все распадается, как видео с огромными паузами между кадрами. В какой-то момент Карл чувствует, как чужой язык кружит в его рту. Но в этом вторжении нет ничего противоестественного. В другой момент его собственный язык уже касается нёба Нигана. И когда-то всё это вдруг заканчивается. Кожаная куртка летит на пол. Мужчина стискивает Карла, руки начинают жадно шарить по его телу. Парень утыкается в его плечо, в одежду, пахнущую табаком, порохом и почему-то шоколадом. В объятиях врага, убийцы, самого жестокого человека, которого Карл знает, он ощущает такое щедрое тепло и защищенность. Ниган чуть отстраняется, стягивает тенниску через голову, гордо демонстрируя смуглое мускулистое тело, поджарый живот, волосатую грудь и татуировку на плече. Все еще одетый Карл прижимается к полуобнаженному мужчине. Их глаза встречаются. Ниган смотрит настороженно, выжидающе, и Карл понимает: от него чего-то ждут. Юноша сжимает пальцы на удерживающих его руках сильнее, и вдруг, с безжалостной однозначностью, видит сразу и все. И то, что Ниган — это больше, чем мелкий тиран. Это сила, безграничная и бесцельная, способная создавать и разрушать города, удерживать в подчинении людей, противостоять чужой власти и устраивать собственную иерархию. Способная, в конечном итоге, менять обличье обожженной Земли. И то, что Ниган — это бомба, летящая наобум, которой кто-то должен найти направление, показать цель, придать нужный смысл. И то, что Ниган — это именно его, Карла, грядущая сила. Воплощение его идей. Возможность решать судьбы мира. Шанс Карла сделать что-то, чтобы придать смысл выживанию, что-то, чтобы добыть новое будущее для всех. Карл потрясенно видит, как они, такие очевидно разные, на самом деле невероятно подходят друг другу. Карл сам должен добывать у будущего ответы. А Ниган — превращать его дерзкие идеи в осязаемую реальность. Прозрение, словно посылка из будущего, распаковывается и распаковывается. Карл смотрит, как им попросту будет хорошо вдвоем, как много и легко удастся вместе смеяться, как с нетерпением он, оказывается, будет ждать, когда его сдавят эти мощные лапищи, каким утешением будет, засыпая, утыкаться в голую спину Нигана. Несмотря на житейскую мудрость, силу и звериное обаяние, Ниган внутри навсегда останется бравирующим подростком, взъерошенным уличным хулиганом. А Карл, отравленный собственной прозорливостью, всегда будет человеком без возраста, расы и почти без пола. Если они сойдутся, снаружи их ожидает вызывающее неравенство союза потертого жизнью мужчины с проседью в волосах, и парня с его хрупкой, почти детской, почти девичьей красотой. А изнутри — такое же неравенство союза самоуверенного, недальновидного подростка с грустным и странным человеком, которому придется предвидеть все их совместные шаги и брать на себя ответственность за поражения. Оставляя вечному тинейджеру право наслаждаться сладостью побед. А главное, что отчетливо видит Карл: это касается не только их двоих. Сотен и тысяч людей, множества поселений, почти всего мира. Их союз или жизнь порознь изменит немало будущих событий. Разве может Карл взять и решить? Прямо сегодня? Вот так? — Мне только 17. Я не могу! — ему хочется спрятаться под уютное одеяло незнания. Остаться маленьким человеком. Юным неопытным пареньком из Александрии. Ниган почему-то хохочет, одновременно жестоко и радостно. — Мне только 17. Я не могу, — Карл понимает, что уже сказал это вслух. И что мужчина рядом с ним воспринял эти слова как разговор о сексе, как обыденное кокетство целки, которая и хочет, и боится. Карл срывается с места и бегом бросается в комнату, в которой живет в Святилище. Ему страшно, горько и почему-то отчаянно стыдно. Ничего-то Ниган не понимает. Ничего-то Ниган не поймет. Конечно, никто не узнает, что впервые за долгое время, оставшись наедине и имея в запасе время, лидер Спасителей не напивается до такой степени, чтобы разговаривать с Люсиль. А просто что-то обдумывает, то серьезно, потирая виски, то улыбаясь и насмешливо хмыкая. Конечно, никто не узнает, что, упав на кровать, Карл захлебнется рыданиями (счастье, что Джейкоб еще где-то бродит). Рука скользнет в штаны в поисках избавления от жара, лижущего низ живота. В поисках избавления от безумия. И очень скоро резкие, злые, рваные движения сделают свое дело, и всхипывания Карла сольются с судорогами одинокого оргазма. Возможное далекое будущее — как на ладони. Но Карлу не открылось, что меньше, чем через месяц он сам пойдет на окончательное сближение с Ниганом, и уж, конечно, он не догадывается, в каких невероятных условиях это произойдет.