Дух перекрестков: Зеркало и бита

— Ниган, — представляются по очереди Спасители. Карл хмуро молчит, топчется в отдалении, чтобы никто не спросил: «А ты кто?». Наблюдает, как недовольно зыркает на него Ниган. — Уайтмэн, — представляются по очереди гости. Все они в белых длинных одеждах. Карл отродясь не видал, чтобы люди так непрактично одевались, когда вокруг земля, дожди, грязь. Когда приходиться то охотиться, то с кем-то воевать. — Что это вы, мужики, вроде как в платьях? — спрашивает незнакомцев Ниган, ухмыляясь. — Это дань уважения матушке Природе, ее гермафродитной сущности, — охотно отвечает пожилой приветливый мужчина: — Немного девчачий наряд, да? Что поделаешь, такова наша вера. Все смеются: то ли над ним, то ли вместе с ним. До конца месяца, который Карл и Джейкоб должны были отслужить у Спасителей, остается пять дней. Что-то подсказывает юному ковбою, что с возвращением будет не так уж гладко. С «Дня Рождения» Карл старается просто не попадаться Нигану на глаза. Выполняет работы наравне со всеми, один раз ездит на обход территории с Дуайтом, отсиживается по вечерам в комнате. Ниган словно позабыл про Карла: никаких шуточек, обращений, отдельных поручений. Правда, парень постоянно чувствует, как он сверлит его глазами, ухмыляясь. Кажется, даже в толпе видит только «александрийского киллера». Может, ждет, что Карл сам к нему прибежит? В любом случае Ниган от своих желаний так просто не отказывается. Остается ждать, что произойдет через пять дней: найдет ли он причину задержать Карла, прикажет ли остаться без каких-либо причин или случится чудо, и можно будет вернуться домой. Кажется, до окончания месяца рукой подать. День за днем происходит одно и то же, утро за работой незаметно сменяется вечером. Время летит быстро. Но все это прерывает Событие. Гости. Неизвестные выжившие. Прибыли прямиком к Нигану. Сами. Вначале прошел слух, что что-то не так с общиной Оушенсайд. Кажется, там пожар, и все жительницы перебиты. Что-то такое пересказывают вернувшиеся с обхода, но говорят они, конечно, с Ниганом, а тот не находит нужным сообщать новости остальным. Пока постепенно собирают «экспедицию», выясняется, что целая процессия движется навстречу к ним. При встрече с патрулем неизвестные сообщают, что хотят установить дружественные отношения, ищут покровительства и готовы жертвовать половиной добычи. Выглядят они мирными: просто стая белых голубков. А ресурсов у гостей якобы немало, ведь у них — собственный корабль. На плаву! И приплыли они с острова Хаттерас. Правда, с амазонками Оушенсайда вышла некрасивая история, но они первыми воинственно накинулись на гостей. Спасители — следующая группа на их пути. Воевать опять не хочется, лучше уж наладить взаимовыгодные отношения. — Мы неоязычники, — охотно рассказывает старший из Уайтменов. — Поклоняемся Земле, которая отвергла цивилизацию и готовится воскреснуть в своей первозданной красоте. Апокалипсис — это не беда, это природная Пасха. Люди грабили планету, распяли цепями железных дорог, заковали в гипс своих многоэтажек и асфальта, травили химикатами, унижали отбросами, которые не перерабатывает почва. И Земля умерла. Отказалась принимать мертвецов в свое лоно. А люди не понимают даже этого намека. Но на девятый год она воскреснет. Ждать недолго. Праздник наступит для всех верных, тех, кто прислушивается к голосу естества. И потому мы поклоняемся Священной Семье: Матери-Природе, двум сыновьям ее — Огню и Ветру и двум дочерям — Воде и Земле. Карл с досадой отмечает, что Ниган лыбится, выслушивая это. Уайтмэны выглядят удачной добычей. По их словам, на острове выращивают вволю плодов, ловят рыбу, разводят свиней столько, что мяса хватает на всех круглый год. — Хоть бы узнал, что им нужно от нас, — злится Карл на Нигана. Светлые люди его откровенно раздражают. Но определить, в чем причина, юный интуит не может. Остается коситься на Нигана и уповать на то, что обещанный жирный куш не погасит окончательно его здравый смысл. Парочка старших Уайтмэнов и Ниган остаются беседовать наедине. Остальные разбредаются. Спасители с любопытством пытаются расспросить гостей, как там у них что устроено на острове. Карл тоже пристает к длинноволосому улыбчивому брюнету с ухоженной бородкой. По всему получается, что Хаттерас — это рай. Пару сотен людей живут там единой общиной, единой в самом прямом смысле, без деления на семьи. Дети до 18 лет (Карл морщится) в одном огромном доме, с несколькими воспитательницами. Молодежь до 36 лет делится на два дома: мужской и женский. Главная их задача — стяжать любовь: друг к другу, к острову, к Вселенной. Все, кому не исполнилось 54 года, — рабочая сила общины. Их смысл: трудиться и творить. А те, кто старше этого предела, становятся наставниками, старейшинами, чтобы делиться своей мудростью. И так до 72 лет. Жители острова — единое целое, и каждый может рассчитывать на помощь всей общины. Это как палец на ноге — не слишком заметная часть тела. Она не превозносится, смиренно выполняет свою работу, нечасто попадает в фокус внимания. Но если палец ушибить, вывихнуть или ранить, страдать будет весь человек. И потому он сделает все возможное, чтобы исцелить этот участок плоти, снять его боль. Зачем Уайтмэнам нужен материк? На острове есть отменные ученые, медики, которые мечтают победить страшный вирус. Но беда в том, что зомби там уже не осталось. Первых давно уничтожили. Чужие через океан не приплывут. Люди, конечно, умирают. Но оставлять для опытов родных и каждому в общине близких стариков Уайтмэны не готовы. Наоборот, стремятся убедиться (скрепив веру выстрелом в голову), что вчерашний старейшина упокоится в мире и не восстанет в ужасном виде. Так что Уайтмэны хотели бы приезжать на берег к дружественной группе, останавливаться у них на несколько дней и наблюдать за «чужими» зомби. Возможно, отловят парочку экземпляров. А взамен неоязычники готовы щедро делиться дарами Природы. Ведь плодородие — как любовь: не ограниченно, если давать и не жадничать. Есть и еще один момент. На острове намного больше женщин, чем представителей сильного пола. А близкородственные браки плохо заканчиваются. Уайтмэны хотели бы привнести свежую кровь в свою общину. Возможно, найдутся мужчины, которые станут отцами новых малышей. Если же кто-то из них согласен изменить веру, разделить убеждения островитян, тогда их с радостью возьмут в общину. «Вот ведь странно, — думает Карл. — В Святилище все построено на страхе и насилии, а я за месяц ощущаю себя здесь уже почти как дома. Островитяне же говорят о любви и доброте, а меня почему-то от них воротит». Юноша невольно представляет себя в огромном доме, заполненном детьми, под руководством чужих женщин, отделенным от отца и Мишонн, без шанса создать собственную семью, без шанса на уединение. Все это кажется противоестественным. Но кроме того, пусть это гордыня, ему вовсе не хочется ощущать себя пальцем в огромном организме. Он бы предпочел чувствовать себя цельным. Пусть даже одиноким. Вот оно! У всех этих сахарных белых людей нет шанса на одиночество. — Итак, кто же вместе со мной отправляется в гости к нашим новым партнерам? — спрашивает Ниган. — Поймите нас правильно, — мягко встряет немолодой Уайтмэн. — Мы бы хотели пригласить, кроме Вас, лидера этой общины, Ваших самых перспективных для нас трех-четырех бойцов. Молодых и здоровых. Возможно, эта поездка уже подарит каким-то нашим девушкам радость материнства. — Я и сам еще дохерища это дело люблю, — говорит Ниган. — Несомненно, когда у человека столько жен, как у Вас, это сильный и выдающийся мужчина, — сладко бормочет Уайтмэн. — Только почему они не рожают? Надо ведь подумать и о будущем. Откуда браться людям? Для поездки выбирают, естественно, Карла, Джейкоба и еще трех парней, которые моложе остальных Спасителей. Им разрешают взять с собой оружие. Лидер Спасителей едет с женой Таней. — Ниган, послушай, что-то здесь не так, — говорит Карл. И это первые слова, которые он обращает к нему со «Дня рождения». — Эти люди — не те, за кого себя выдают. У них какие-то темные цели. — Наплодить детишек?! — пожимает плечами Ниган. — Эй, боишься стать папашей, ковбой? Тебе же всего 17 лет?! Ничто не забыто. Ничто не прошло бесследно. Нигана от поездки не отговорить. Он очарован перспективой прокатиться на судне. Разобраться, как оно работает. Так подросток ни за что не потеряет шанс проехаться на гоночном автомобиле. «Energy Observer» — такой себе «пароход», покрытый сверху солнечными батареями, вот только работает он на водороде. И заготавливать его баллонами тоже нет нужды: топливо добывается прямо из морской воды с помощью энергии солнца и ветра. Таких во всем мире, наверное, всего парочка была на момент Апокалипсиса. Да и это судно — французское. И по счастливой случайности как раз в дни катастрофы оно двигалось по Атлантическому океану, чтобы продемонстрировать возможности нового вида транспорта. Когда Уайтмэны его нашли — естественно, из-за божественной предопределенности — все козыри оказались в их руках. Сюда не добирались ходячие, можно было передвигаться в разные концы страны, подыскивая место для проживания, запасаться рыбой. — Будут ли сейчас Спасители тратить время на поиски, если сбежать? — думает Карл. — Шанс точно есть. Предупреждать пробовал — никто, как всегда, не услышал. Можно уходить. Сердце подсказывает, что райский остров — просто ловушка. Зачем же лезть туда добровольно? Карл рассуждает об этом долго, готовится к рывку, к побегу, когда он и четверо вооруженных до зубов Спасителей в чем-то сером и грязном вливаются в группу белых странных людей. По машинам, в Оушенсайд, к кораблю. Карл смотрит на радостного, гогочущего, возбужденного Нигана. Он же не может потерять бдительность, правда? Он ведь пережил битвы, бунты, попытки его свергнуть, отравить, обхитрить? И вообще разве Карла должно волновать, останется ли в живых этот психопат, убивший в Александрии людей?! Он должен не думать о Нигане. Но — почему-то думает. И почему-то не может уйти. О побеге ковбой забывает только на корабле. Теперь уже поздно. Во что верят Уайтмэны? Карл пытается их понять. Он снова и снова припоминает их «символ веры», все эти слова про Мать-Природу. Что-то не сходится. Уайтмэн — какое мужское название. А женщины зовут себя Уайтвумэн? О женщинах гости говорят снисходительно, вряд ли как о соратницах, скорее как об обслуге и живых инкубаторах для появления детей. А Мать Богиня напоминает о матриархате. Так вот в чем все дело! В истории нет Отца. Карл разыскивает на палубе того брюнета с бородкой, с которым уже общался. — Уайтмэн, скажите мне, я пытаюсь понять. Дети-стихии… у них есть Отец? Вы говорили, их породила Природа. Говорили, поклоняетесь Семье. Есть ли у нее глава? — Какой хороший вопрос, — улыбается Уайтмэн. — Ты мог бы стать нашим последователем с таким пытливым умом. Ну, конечно! Правда, как и Мать, Отец — это и он, и она. Двуполый. Такой же двойственной породы. Мы поклоняемся Богу, предвечному Великому Отцу всего сущего, главе Священной Семьи — Смерти. Нет ничего выше Природы и Смерти. И они требуют жертв. Сахарная улыбка Уайтмэна кажется Карлу оскалом фанатика.