ID работы: 10287091

гипомания

Слэш
NC-17
Завершён
4348
автор
Размер:
411 страниц, 19 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено в виде ссылки
Поделиться:
Награды от читателей:
4348 Нравится 492 Отзывы 2386 В сборник Скачать

14. Зверь во власти безрассудства

Настройки текста
      

Мир был бы куда лучше, убери из него деньги, власть… и любовь. Ибо любовь — источник безрассудства.

В городе смеркается, солнце скрылось за большой лужей моря, а ему на смену россыпью начали проявляться звёзды, и Чонгук неподдельно пугается, когда замечает, что они все потеряли свои места. Гибрид не часто смотрел в ночное время, когда жил за стенами, но он точно знал, что яркие далёкие точки могут передвигаться в зависимости от времени года, но никогда не видел, чтобы они теряли свои места. Тэхён омегу успокаивает, говорит, что они просто сейчас находятся на другой стороне земли, а у неё свои собственные звёзды. Ким не помнит, когда последний раз вообще смотрел в космос – эта сфера знаний теряется, потому что в мире есть проблемы куда ближе, чем необъятная вселенная, когда как у застенных единственная забота – выжить. Но даже вместе с этим гибрид успевал наслаждаться красотой небесных светил, даже не имея представления, что это за точки, восходящие после захода Солнца. Спустя какое-то время Чонгук чувствует остановку, на этот раз конечную, поворачивается к альфе и замечает его взгляд в сторону большого ограждения территории – стены, что растёт из цветов и растений. Гибрид её внимательно осматривает, замечает красивые фонари, что освещают округу, и только потом видит людей, которые встречают их и пропускают внутрь. На деревьях, что усажены по периметру, крольчонка встречают странные фрукты, не яблоки, другой формы, цвета и пахнут иначе, но омега не спешит подходить, идёт рядом с Тэхёном, пока не вздрагивает от чужих слов. — Ах, а вот и мой сорванец! — впереди показывается мужчина довольно приятной внешности, отличающийся от остальных непривычными белыми волосами и такого же цвета ресницами. — Как вымахал, Рахиль, ты только глянь! — он обращается к кому-то за спиной прибывших, но, обернувшись, Чонгук никого не замечает, а когда вновь возвращается к седовласому мужчине, видит, как он принимается обнимать Тэхёна, который легко стучит тому ладонью по спине. — На три года пропал из виду, хоть бы позвонил старику! — В бизнесе возникли проблемы, — оправдывается Ким, не желая расстраивать старого знакомого реальностью, в которой альфа забывался в алкоголе на недели. — Нил, позволь тебе представить, — обхватывает гибрида за плечи, — Чонгук – мой омега. Руками не трогать – с корнем вырву, предупреди прислугу. — Так же ты познакомил меня с Хосоком, — улыбается тот самый Нил, приглашая жестом ладони гостей в особняк. — Тогда я ещё не знал, что ты говоришь это серьёзно. Не отпустишь своего омегу прогуляться, пока мы побеседуем? Тэхён видел, как крольчонок на фрукты смотрел, а прозвучавший вопрос заставляет гибрида с предвкушением посмотреть на альфу. Знает же, что ему не смогут отказать. — Боюсь, лишу тебя любимицы, — с намёком улыбается Ким, — слышал, ты её кроликами балуешь. — Рахиль своих не тронет, — отмахивается мужчина. — Она где-то здесь и прекрасно тебя слышала, на рожон не полезет, ты её знаешь, она совсем ручная. Как же, хищники от природы ручными не бывают, Тэхён это прекрасно знает. — Кто такая Рахиль? — Чонгук заинтересованно ушами водит, пытается посторонний звук этой Рахиль выследить, но ничего не может услышать. Тэхён отчётливо помнит их первую встречу в городе, случайное знакомство и не случайное нападение этой самой Рахиль, хотя оно было оправдано, ведь она почувствовала в бизнесмене угрозу, оттого бросилась защищать. Но вместо ответа Чонгук слышит шипение позади себя, совсем рядом, опасливо оглядывается и замечает жёлтые глаза девушки, подкравшейся бесшумно, отчего делает шаг назад и упирается спиной в грудь Тэхёна. Чудовище своего крольчонка сразу успокаивает, заверяет в безопасности, проводя ладонью у ушей, смотрит на знакомую из прошлого, и сейчас её уже не страшится, хотя поведение этой особы достаточно трудно предсказать. Рана на предплечье оставила яркий шрам. У девушки половина лица скрыта за шёлковым платком, длинные, вьющиеся чёрные полосы спадают на плечи такой же шёлковой накидки, что слабо прикрывает её тело, оголяя живот и бёдра, а ноги совершенно босые, с ярко-золотой цепочкой на одной из них у лодыжки. Та переводит взгляд на альфу позади гибрида и нескрыто скалится, что заметно даже под её скрытой частью лица. Оба помнят их первую встречу. — Рахиль, — нежно обращается мужчина, на что девушка моментально переключает всё своё внимание с гостей, сделав шаг навстречу зовущему её, — покажи свой сад новому другу, утоли его любопытство к своему дому. И тут Чонгук всё понимает – перед ним такой же гибрид. Его уши теперь не насторожены, а повёрнуты к неизвестной особе, крольчонок подаётся вперёд от чудовища ближе к девушке, но та лишь отворачивается и уходит, отчего Чонгук непонимающе замирает. Её поведение не поддаётся логике такого же гибрида, крольчонок привык к излишнему вниманию, которым его одаривали в городе, но сейчас он не представляет в глазах Рахиль ничего интересного, и это заставляет последовать за ней. Тэхён видит, Рахиль не тронет Чонгука, не посмеет, ведь от её хозяина поступила чёткая установка, что он ей друг. Гибриды по своей природе склоны к подчинению, а Рахиль была такой ещё и с детства. — Ты знал, если сказать гибриду себя убить, он сделает это, даже не задавшись вопросом «зачем?», — интересуется Нил, наблюдая, каким одержимым взглядом бизнесмен смотрит на уходящего крольчонка. Тэхён всегда был одержим – болью, местью, целью. Сейчас же чудовище одержимо гибридом, до скрипа клыков, которыми он в шеи ублюдков города впивается, до окровавленных когтей, которыми он лично себе грудную клетку вспарывает, за каждую пролитую слезу себя наказывает, до неприсущего ему чувства любви. Ким идёт в шаг с моногамией крольчонка. Но здесь альфа может быть спокоен, посадить уродливое чудовище на цепи, позволить Чонгуку гулять на этой территории, потому что здесь для его маленького нет никакой угрозы. — Хан проверял или тебе стало скучно? — уточняет альфа, припоминая, что врач сбежал от него как раз к Нилу, чтобы с гибридами работать. — Моя девочка неправильно истолковала значение, что я вложил в свои слова, оттого чуть не покончила с собой, — признаётся мужчина, приглашая старого друга сесть за стол под навесом, откуда беспрепятственно можно наблюдать за гибридами. — Так что аккуратнее разбрасывайся угрозами, чтобы твой милый мальчик не принял их всерьёз. Тэхён уверен, он больно крольчонку не сделает, не сейчас, когда уже причинил ему достаточно страданий своими неправильными решениями. Однажды Чонгук уже пытался покончить с собой, и Ким ему в этом почти помог. Больше такого не повторится. — Итак, — мужчина наливает в снифтер блестящего в свете огней коньяка, всё ещё не в силах отвлечь внимание друга от своего гибрида, который аккуратно берёт из рук Рахиль плод дерева и пробует его на вкус, вскидывая ушами от восторга. — Раз ты прилетел, значит твой план пришёл в действие? — Чимин вернулся, — Тэхён опускает взгляд в гладкую поверхность напитка, — я не сумел его найти сам, как и того, кто его продал. — Видно, он считает, это был ты, — Нил поднимает снифтер, понимая, раз омега сейчас не с Кимом, значит он против него. Нил – один из немногих, кто знает всю историю Тэхёна от скитаний за стенами до открытия бизнеса. Их встреча была столкновением конкуренции, Ким заплатил людям Нила, чтобы те выкрали некоторые поставки мужчины, после чего Нил лично прилетел, чтобы поквитаться с мальчишкой и посмотреть в глаза тому, кто осмелился перейти ему дорогу, но что-то в один момент пошло не так – на месте их столкновения встал Хосок. Тогда Тэхён с угрозой заверил, что вырвет мужчине руки, если он прикоснётся к информатору, а за хозяина вступилась Рахиль, появившаяся из ниоткуда. Тогда Ким чуть не лишился жизни, а Рахиль своей гибридной части, благо Хан смог помочь девушке, из-за чего вражда сошла на договорённость – альфы установили границы. А чуть позже, при второй случайной встрече они нашли схожие цели меж собой, только один из них уже их воплощал, а второй неистово желал, из-за чего пришлось просить помощи, и Нил ответил. — Это неважно, — говорит Тэхён, делая глоток обжигающего напитка, — город слишком погряз в дерьме, чтобы найти в нём кого-то, поэтому пришло время его чистить. — Так убийства в подпольном бизнесе – твоих рук дело, — улыбается мужчина, — то-то крысы с корабля бежать начали. — Надеятся, что так они останутся в живых, — усмехается Ким, звонко сталкиваясь стеклом со старым другом. Никто живым от чудовища не уйдёт, зверь всех сожрёт. За стены убежать можно, попасть в другой город – вот, в чём главная проблема. В мире ещё существуют города, подобные этому, где нет бетонных стен до небес, воздвигнутые миллионерами, чтобы такой низкий класс, как застенные, не пачкал дороги грязными подошвами, не занимал место в квартирах, количество которых стремительно сокращается. Попасть сюда просто, никто не стоит на пункте охраны с оружием, не пропуская ни единую душу через ворота, только не каждый смертный знает, какой ценой живут здесь люди. При первой встрече Тэхён не знал, что этот мужчина – управляющий городом, он не был похож ни на авторитарного тирана, запирающего двери на замки, чтобы никто не вошёл и не вышел, не был похож и на политика, пытающегося держать в городе лишь высший класс общества, не запирая при этом замки. Но Нил нашёл способ обходиться без стен, это он вычистил этот город и берега моря, именно он рассказал, каким способом добился успеха, и Ким последовал его примеру. — А твой мальчик знает, чем ты занимаешься? — Нил подхватывает стеклянную бутылку со скорпионом внутри и заполняет пустые стаканы, ведь это проще, чем заполнить их бездонные души. Тэхён так не один год заполнял пустоту, а оказывается ему нужен был всего лишь крольчонок. Альфа на гибридов вдалеке смотрит, белые уши в потёмках мелькают, эмоции не скрывают, показывая заинтересованность в новом друге и необычных сладких фруктах, и мужчина понимает, что Чонгук знает о нём лишь половину. Ким на его глазах убивал людей пулей, возвращался с запачканными в крови руками, нездоровым взглядом угрозы посылал и озвучивал вслух приговоры, но омега не видел, как уродское чудовище потроха наружу выпускает, как заставляет отхаркивать лёгкие и как тащит смертников с безумной улыбкой на ужин аллигаторам. В глазах крольчонка Тэхён явно выглядит не таким, какой он есть на самом деле, и это пугает. — Знает, — отвечает Ким и прежде, чем выпить содержимое, даёт обещание, наверное, себе, — но никогда этого собственными глазами не увидит. Чонгук иначе относится к жизни, он боится направлять оружие на людей, не верит никому, разочаровался во внутристенных, но даже после этого всё равно не обесценивает чужие жизни, не считает их мусором и, возможно, никогда не сможет убить. Нет, Тэхён уверен, что крольчонок не сможет судить людей пулей. И не нужно – чудовище сам свои руки запачкает, ляжет, шкурой чужую кровь впитает и даст по себе пройти, чтобы Чонгук не запачкался в этой грязи. — Как бы ты его ни оберегал, всё равно под удар попадёт именно он, — с выдохом произносит Нил, поджигая сигару, — и тогда он увидит, каким монстром становится самый чистый для него человек. — И всё равно не уйдёт, — Ким оборачивается на мужчину, замечая печаль от совершённой ошибки в своём прошлом. — Но и не станет прежним. Нил многим пожертвовал ради благополучия города, лишь одним не смог. Мужчина с самого начала своего пути знал, что рядом с ним не должно быть семьи или любимого человека, близких друзей и детей, ведь слабые места становятся открытой раной, на которую можно нажать, раскроить и добить без пули. Только, очищая город, Нил в одном из деревянных ящиков для овощей нашёл девочку, которую должны были продать на аукционе, и, следуя своему закону, освободил её, передав на лечение в одну из больниц. Только на следующий день Нил снова столкнулся со златоглазой принцессой, сбежавшей из больницы, и с доброй улыбкой предложил укрыться на время у себя. Была ли это судьба или стечение обстоятельств, но девочка поверила ему, последовала за своим спасителем и вскоре привязалась. Нил вначале не знал о её природе, Рахиль была неразговорчива, молчала, из-за чего и имя пришлось ей придумывать, и лишь спустя время мужчина заметил, что прячет омега за своим молчанием. И стала она ему дочерью, отрадой души, на которую пал взор всех врагов, пока Нил не очистил от них весь город. Рахиль пятнадцатый год идёт, а её кости уже были поломаны, а душа утоплена в слезах – мужчина себе этого никогда не простит. Тэхён об этом знает, увы, они оба уже ничего не могут исправить. Чонгука уже один раз выкрали, посылали за ним наёмников и похитили на аукцион – и это не конец. А значит Киму придётся его прятать под вечными замками, как Нил прячет Рахиль, как Хосок Юнги, даже зная, что они не смогут помочь. Только Чонгук не перестанет верить чудовищу, как Рахиль не перестала любить своего названного отца, не той прежней любовью, но не менее сильной, крольчонок сильно привязан и безнадёжно нуждается в альфе, уже не как в своей защите. Обречённый на ужасную жизнь, которую он не заслуживает. Чонгук сидит на траве напротив девушки, повторяет за ней движения, чтобы вытащить из плода косточку, и замирает, когда брюнетка снимает с лица полупрозрачный платок, обнажая то, что скрыто за её молчанием – Рахиль открывает рот и впивается в мякоть фрукта, блеснув острыми выступающими зубами, что всегда спрятаны от чужого взора. Она – гибрид змеи. Когда Чонгук просит её показать, девушка удивлённо поднимает взгляд жёлтых глаз, непривычно показывая то, что так старается скрывать, выставляет два длинных острых зуба, из которых яд выпускает в смертников, и за ушами белыми следит, не наблюдая страха от гибрида. Тэхён один чуть не сломал, когда она впилась в его предплечье, оба были на грани смерти – так и прошло их знакомство. Бизнесмену просто повезло, что Рахиль была молода, и яд не имел сильного эффекта, зато сейчас один укус лишит жизни за минуту. — Рахиль, милая, — голос Нила, заставляет гибридов отвлечься от знакомства друг с другом и обратить на себя внимание, — время позднее, гостю пора отдохнуть. — Да, отец, — покорно отвечает девушка и поднимается, отходя от кролика, за которым уже пришёл его хозяин. Альфы утолили жажду встречи, все разговоры о делах пройдут завтра на более трезвое сознание, а сейчас ночь зовёт к отдыху. Чонгук замечает в Тэхёне какое-то изменение в состоянии, только чуть позже, когда они заходят внутрь особняка, и их встречает прислуга, которой альфа даёт понять, что гибрид будет спать с ним в комнате, вспоминает, что в таком же виде он вернулся к нему при третьей встрече. Нарушенная координация движений, немного усталая речь и другой взгляд, точно как тогда, когда Ким его стриг в своём центре – Тэхён пьян. Чонгук заходит за ним в комнату, не слышит поворота замка двери, а сразу прыгает на большую постель, позволяя себе немного непослушания. Тёмные волосы беспорядочно раскинуты на подушке, уши в расслабленном виде лежат по сторонам, и серый взгляд в темноте за силуэт альфы цепляется. Крольчонок ждёт своё чудовище, что спать ложится к его ногам. — Ты так и не сказал, почему мы здесь, — говорит Чонгук, чувствуя, как постель проминается под тяжестью тела альфы. — Мы будем тут жить? — А тебе нравится этот город? — звучит совсем рядом, Тэхён ластится покорным зверем, опускается и ведёт носом по шее гибрида, заполняя лёгкие любимым солнечным запахом. — Он другой, — Чонгук прикрывает глаза и ладонями по хлопковой рубашке скользит, добираясь до тёмных волос и зарываясь в них пальцами, — чистый. — Везде есть мусор, крольчонок, от людей так просто не избавиться. Человечество всегда было болезнью Земли, сколько бы сил и борьбы ни было вложено в защиту природы, в итоге люди всё равно превратили единственный свой дом в большую свалку, отравляют почву и воды, при этом прекрасно понимая, к чему это приведёт. Их скудный ум додумался лишь запереть себя в мнимой защите стен, отгородить на время от проблем, закрыть на это глаза, ведь изнутри мусора не видно. Ничего, Тэхён сломает стены, чтобы люди знали, за что они будут платить. Ким обещаниями не разбрасывается и даёт их лишь смертникам и особенным людям, помнит каждое из них, когда оно было дано и когда оно должно исполниться. Тэхён обещал лишь двоим лучшее будущее, свободное для них, и время исполнения пришло. — Я сделаю наш город таким же чистым и подарю его тебе, — шепчет альфа в розовые приоткрытые губы своего крольчонка, заставляя задыхаться от желания почувствовать разливающееся по телу тепло. — Проси всё, что желаешь, я тебе не откажу. Кажется, Чонгук просто не понимает, какая власть находится в его руках – ему подчиняется само чудовище. — Хочу тебя. Возможно, ещё несколько недель назад, при других обстоятельствах, с другими чувствами к гибриду, Тэхён бы предупредил его не разбрасываться подобными словами, пообещать, что крольчонок пожалеет об этом, но сейчас мужчина лишь рычит довольным зверем. Крольчонку не нужен мир и его деньги – ему нужен лишь он. И Тэхён ему не отказывает, под собой подминает, раздвигая сладкие, со вкусом спелого фрукта, губы своими, мешает его с выпитым коньяком, и этот вкус будоражит сведённое с ума сознание. Альфа на локти опирается, нежно гладит уже горящие щёки, не отказывая гибриду в поцелуях, ведь крольчонок так их любит, и так долго ждал, когда Ким снова его будет любить учить играть их мелодию, собственную, нарекаемую гипоманией. Это произведение одной скрипки, вдохновлённое случайной встречей, её мелодия обрывается на высоких нотах и снова разливается в медленном потоке чувств. Они оба слышат её. Чонгук подрагивает от горячих волн обжигающих прикосновений Тэхёна, не стесняется забирать своё, каждый поцелуй, принадлежащий ему, каждое рычание чудовища, разум которого мутнеет из-за крольчонка, каждый новый вдох одного кислорода, которым дышат оба. Чонгук беспрепятственно поддаётся, когда мужчина снимает с него свитер, бросает на пол, чтобы на белых простынях не мешался, освобождает идеальное тело от плена душащих тканей, проводит ладонями по изгибам, стараясь на ощупь запомнить каждый, и скользит губами до впалого живота. Однажды там может зародиться их лучшее будущее. Ким сейчас особенно нежен, несмотря на неконтролируемое сознание, залитое алкоголем, он с цепями на глотке и запястьях медленно подступается, чтобы крольчонка в кошмар подполья не возвращать, хотя знает, что чужие руки не касались его в этих местах. Тэхён первый оставляет свои следы, первый, кто ставит отметины собственности, и последний, кто прикоснётся к омеге. Последняя вещь слетает с длинных оголённых ног, серый, затуманенный опьянённостью взгляд Чонгука из-под густых ресниц блестит в лунном свете, когда альфа снимает рубашку, и омега не должен себя чувствовать так, ведь он видел и прежде, как переодевался бизнесмен перед зеркалом в своей комнате, но дыхание предательски замирает, не скрывая омежьего восхищения и желания. Чудовище весь его и только его. Они в этом собственническом безумии солидарны. Тэхён позволяет крольчонку насытиться прикосновениями, целует под скулой, прикусывая и оставляя след, пока маленький ладонями ведёт к лопаткам, считая неровности позвонков на сильной спине, и вдыхает полной грудью дурманящий запах. Белые уши слегка подрагивают, когда альфа его ноги обводит лёгким движением рук, под коленкой подхватывает и себе на плечи закидывает, ведя кончиком носа по внутренней стороне бедра. Солоноватый привкус остаётся на языке, когда Ким целует мягкую кожу, мурашки пальцами собирает, за цепи себя дёргает, когда укусы становятся болезненными, но от желания съесть крольчонка полностью не избавиться. С Чонгуком нельзя иначе, он был рождён, чтобы носить его на руках, чтобы взгляды чужие завистью обливались, а улыбка маленького согревала лишь одну бездонную душу. С гибридом нужно нежно, аккуратно и медленно, всему научить, заставить не бояться, и Тэхён, и правда, потратил много времени, чтобы сейчас его крольчонок вверил ему свою жизнь. Слишком рискованный и легкомысленный шаг, отдать своё сердце тому, кто чужие пожирает. Но омега об этом не думает, он утопает в чувствах, наконец понимая, как правильно надо было играть на скрипке, громко сглатывает и стремительно намокает, контролировать себя не может, чувствует себя так же, как временем ранее, когда разум помутнел и альфу хотелось до дрожи в ногах, никаких других мыслей не было, лишь бы на руки, на него. Сейчас точно так же, только Чонгук осознаёт, что и́менно его тянет к мужчине. На простынях вдвоём жарко, поцелуи распалили невинное тело, а ночной воздух совершенно не отрезвляет. И когда сладкая пытка медленных ласк касается пульсирующего колечка мышц, гибрид крупно вздрагивает, распахивает глаза, но пошевелиться не может, когда альфа его бёдра с силой сжимает, отстраниться не даёт и гортанно рычит: — Не дёргайся, крольчонок, — Тэхён ослабляет хватку на бёдрах, заводит ладони на ягодицы и раздвигает их, не давая никаких объяснений своим действиям, лишь озвучивает единственно заверение, — я сделаю тебе приятно. Ким редко давал и уделял столько времени ласкам, заботясь о партнёре, кажется, он всегда лишь брал так, как хочется ему, ведь все омеги и без того знали, на что соглашались, а в редких случаях это даже была мера наказания. Тэхён отвратителен, секс для него обесценился, был лишь заменой алкоголю и дряни, которую он курил, способом сбросить напряжение, кого-то наказать, элементарно удовлетворить себя. Альфа ненавидит касаться себя сам, никогда не видел в этом смысла, когда есть варианты омег, но в тот день, опьянённый чужой слабостью, Ким не мог взять от крольчонка необходимое, не мог успокоиться и забыть, как гибрид сидел на его члене, изнывая от дикого желания почувствовать его в себе. Не смог и касался себя, рисуя в воображении лишь одного. А сейчас это реальность, которую сложно принять, но которая для него теперь открыта. Тэхён языком обводит колечко мышц омеги, собирает обильно выделяющуюся смазку и приподнимает бёдра крольчонка, толкаясь внутрь, ощущая сдавливающие мягкие стеночки. У самого член болезненно твердеет от одной мысли, насколько гибрид узкий, и что прежде он себя никогда не касался, дёргается под тканью неснятых брюк от замирающего скулежа наслаждения омеги, и альфе это до потери всякого здравого смысла нравится. Нравится вылизывать остро реагирующее на него тело, впиваться до покраснения в мягкую кожу, создавая контраст чувств, нравится слышать этот мучительный скулёж своего крольчонка, который закусывает с силой губу, впервые испытывая подобные ощущения. Нравится показывать ему, что такое секс, и каким он должен быть. Чонгук в руках простынь зажимает, не может сделать полноценного вдоха – каждый обрывается от смешанных чувств – в уголках глаз скапливаются слёзы, и гибрид впервые роняет их из-за наслаждения. Он просто не знал, что плакать можно не только из-за боли. На долго крольчонка не хватает, он пачкает себе живот и подгибает пальцы на ногах, прокусывая губу до крови, чтобы заглушить стон, в очередной раз подтверждающий то, что Тэхён всегда сдерживает свои обещания – он сделал Чонгуку приятное. Дал вкусить то, от чего он больше не сможет отказаться, точно так же, как от поцелуев. Испортил своего крольчонка. Через пелену выступивших слёз гибрид видит, как альфа пальцы в собственной слюне смачивает, старательно обводит их языком, на котором осталась естественная смазка омеги, и безжалостно нависает сверху. Тэхён в приоткрытые, истерзанные губки выдыхает, опирается на одну руку, а вторую к разведённым бёдрам отводит, касается подушечкой пальца покрасневшей дырочки и смотрит в глаза – он не даст ему уснуть сегодня. — Знаешь, что будет дальше, крольчонок? Ким медленно делает пальцем круговое движение, не спешит, даёт насладиться оставшимся послевкусием, разливающимся по прекрасному телу, ждёт ответа, прикрывая глаза и касаясь губами плеча омеги. — Знаю, — шёпотом проговаривает Чонгук, тянется ручками к своему чудовищу, совсем его не боится. — Скажи мне остановиться, и я остановлюсь сейчас, — предупреждает Тэхён, даёт возможность выбора и даже не может признать себя, — потому что потом я этого сделать не смогу. Кажется, альфа протрезвел от собственных чувств, раз вообще даёт выбор, языком собирает солёные капли слёз и задыхается, когда слышит: — Тебя хочу. Слово крольчонка – единственный существующий закон для чудовища, и он ему беспрекословно подчиняется. Тэхён проталкивает один палец, медленно заводя его в горящее нутро, заходит беспроблемно, с ума сходя от того, насколько в гибриде влажно и тесно. Измученное ласками тело вновь поддаётся на настоящее испытание, отвечает на прикосновения, сгорает, когда альфа обводит языком сосок, добавляя второй палец. Кажется, Чонгук окончательно теряется, ему не больно, лишь непривычно, хотя Тэхён делает всё, как раньше – целует, трогает, не оставляет между ними пространства. Ночь сегодня кажется бесконечно длинной. Чонгуку удаётся сделать глубокий вдох, когда альфа ненадолго отстраняется, до ушей доходит звук пряжки ремня, освобождаемого от оков, и отдалённо звук сорванных цепей – никто теперь не спасёт крольчонка. Он и не желает спасения. Чонгук не пугается обнажённого вида, с остатками смущения на мужчину смотрит, взглядом скользит вниз, ощущая, как собственное тело реагирует на него, неистово тянется ближе, раздвигая ноги, когда Тэхён опускается, и хватается за плечи, не оставляя себе ничего – всё отдал чудовищу. Для Чонгука время замирает окончательно, когда в измученное зверем тело проникает альфа, постепенно, всё так же неторопясь, вводя сначала головку, придерживая омегу под бедро, чтобы не вздумал отстраниться, а потом несдержанно поддаётся вперёд, входя лишь на половину, потому что тугие стеночки тут же сжимаются вокруг, а под собой слышится всхлип не от наслаждения. — Больно, Тэхён… Разгорячённые тела замирают, тяжёлое дыхание заполняет комнату, в которой уже смешались запахи, Ким чувствует, как в его плечи впиваются ногтями, а простыня под ладонями намокает от чужих слёз. — Успокойся, — Тэхён не двигается, даёт время привыкнуть, понимает, что останавливаться сейчас нельзя, только крольчонок об этом не знает, — потерпи, это пройдёт, — Тэхён сцеловывает бегущую слезу по виску, — и тебе снова станет приятно. Чонгук верит, даже не смотря на то, что болезненные ощущения всё ещё не сходят, пытается ровно дышать и успокоиться, брови сдвигает, прижимая вниз уши, когда Тэхён пробует двинуть бёдрами. Гибрид своей грудью чувствует грудь альфы, под которой с таким же безумием колотится выращенное им сердце, тихо мычит в мужское плечо, оставляя красные полосы на широкой спине, когда Ким поддаётся ближе. Цепи позади звенят, чудовище сорвалось, но на крольчонка не срывается, в неистовом желании сгорает заживо, а движения всё равно плавные, неторопливые, Тэхён гибрида под себя растягивает, гладит белые уши, через них ощущая все эмоции своего маленького. Слёзы на глазах так и не высыхают, сердце лишь успокаивается, омежье тело поддаётся навстречу, и с покрасневших губ теперь слетают тихие стоны. Ким утробно рычит, когда входит полностью, а узкие стеночки давят неконтролируемыми эмоциями на обезумевшее от омеги сознание, прикрывает глаза, опуская голову и позволяя маленьким пальчикам зарыться в тёмные пряди волос, сжимая их в попытке прекратить это сладостное мучение. Для крольчонка это слишком ярко, слишком много, он поцелуями не насытился, их всегда безумно мало, а сейчас он полностью чувствует внутри альфу, исполняет своё маленькое желание, когда сидел на его бёдрах в гостиной квартиры, не думал, что это может быть настолько приятно. — Тэ… хён, — крольчонок пытается оборванно дозваться до чужого сознания, сам себя не слышит, но надеется, что услышат его, — мне не больно, — заверяет, окончательно снимает ошейник со зверя, расслабляя свои белые уши, сам себя обрекая на мучения. — Повтори. Ким больше не осторожничает, размашисто толкается бёдрами, придерживая омегу за талию, кусается, ловя чистую музыку стонов его крольчонка, вжимает в постель, забирая его полностью. Тэхён забрал его с помойки, забрал его гордость, первый поцелуй розовых губ, первый оргазм, забрал единственное сердце и мысли, невинность тоже забрал, ничего не оставил. — Мне не… — Чонгук правда пытается повторить, но воздуха на слова не хватает, он утопает под горячим телом, скользит по влажной спине, пытаясь ухватиться, и ноги подгибает, принимая альфу в себя, — мне приятно… Тэхён же обещал. Крольчонок для него не обезболивающее, не лекарство, он не помогает снизить отвращение к миру, отравляет, по капле яда каждый раз добавляет, заставляет ему подчиняться, идти на поводу его желаний. Чудовище даже не пытается этому противостоять, забирает у него ровно столько же, тело невинное терзает, шлепками их соприкосновений дополняя сбитые стоны. Тэхён, словно в бреду, шепчет «мой, только мой», наращивает темп, упираясь ладонями в проминающуюся постель со свезённой простынёй. А Чонгука всё мало, насытиться им невозможно, Ким бы сказал, нереально. Эта одержимость когда-нибудь обернётся катастрофой, но не сейчас. Не для крольчонка. Тэхён на коленях приподнимается, хватает гибрида за талию и слегка приподнимает его, вынуждая обхватить его ногами, сверху вниз на своё собственное произведение искусства смотрит, не может поверить, какой красивый у него Чонгук. Искусанная грудная клетка вздымается от нехватки воздуха, белые уши беспорядочно раскиданы в сторону, а щеки залиты усталым румянцем. — Прекрасный. Крольчонок купается в лучах луны и белых простынях, туманный взгляд на альфу поднимает, смачивая языком припухшие губы и дрожащие от переполняющих чувств ладони укладывает на скулы мужчины, притягивая его к себе для поцелуя. Зачем ему свобода, когда у него есть собственное чудовище? — Да… — Чонгук от очередного толчка роняет слезу и в самые губы шепчет: — прекрасный. Уродливое чудовище красивым нарекает, гладит его по обросшей шерсти, пропитавшейся чужой кровью, оскала смертоносного не пугается, прямо в лапах его сидит, уходить больше не собирается. У Тэхёна от этого во мраке ярко загорается звезда, в жизни снова появилась цель, которая не скребёт внутри виной и сожалениями, не топит в собственном отвращении и гнили души – возрождает из пепла и грязи, ставит на ноги, наделяет ответственностью за чужое сердце. Ким его любой ценой сохранит. Альфа гибрида под бёдра ещё выше поднимает, толкается, заставляя электрические заряды по телу маленького моментально распространиться, и замечает резко поднятые уши в изумлении от невероятного чувства. Чонгука насквозь пронзают маленькие падающие звёздочки, он не успевает принять происходящее, когда Тэхён намеренно не даёт времени, двигается в разомлевшем теле, доводя до исступления весь мир. Весь его мир заканчивается на крольчонке. Чонгук несдержанно стонет, когда всё его тело покрывается приятной судорогой, прикрывает глаза и обнимает Тэхёна за плечи, ненамеренно сжимая его внутри, отпускать не хочет, пребывая в неясном сознании гипомании. Альфа его в закрытые глаза целует, даёт провалиться в эту пучину настоящих чувств, ощутить сполна всю их музыку и делает последние толчки, чувствуя приближающуюся разрядку. Ким выходит из горячего тела, изливается на искусанные бёдра, рыча прирученным зверем, и горячо выдыхает, опаляя нежную кожу груди. В комнате слишком жарко, прохладный ночной ветер помогает восстановить дыхание, разомлеть в приятной усталости, что забирает простынь, и Тэхён дотягивается до подушки, возвращает её под голову и крольчонка ближе притягивает, деля с ним одну постель на двоих, одну слишком короткую для этого мира жизнь на двоих. Чонгук заметно устал, заплаканных глаз не открывает, слепо тычется носом в грудь альфы, находя в его объятиях своё собственное убежище. Ким любовно белые уши на подушку позади укладывает, прилипшие пряди волос гибрида убирает, не тревожа его отход ко сну – скоро рассвет, крольчонку нужно выспаться. А когда Чонгук проснётся, он поймёт, что в чудовищ превращаются из-за власти, денег

и любви.

В особенности хорошо об этом осведомлёна одна из ключевых фигур, что заняла место королевы в этой партии, заранее для неё проигранной.               Хосок выходит из канализационных путей с парой тройкой человек бизнесмена, остервенело вдыхает свежий воздух и покрывается крупной дрожью неприязни из-за встречи со всадниками, которых пришло время кормить по расписанию – ещё одного ублюдка на тот свет отправили, жаль, его дружки удачно сбежали, но долго у них от информатора скрываться не получится. — Эй, может, пойдём поужинаем? — предлагает один из работников Кима, на что остальные одобрительно кивают, и только у Хосока тошнотворный ком к горлу подступает от одной только мысли о еде. — Знаю, где хорошее мясо с кровью можно достать, — поддерживает другой. — Теперь понятно, почему вы с Кимом спелись, — усмехается Чон, — такие же конченные. — Такие же, — соглашается первый, убирая руки в карманы, — но не на столько, — и подмигивает, намекая, что действительно помешанным ублюдком города является сам бизнесмен. Хосок в курсе, иначе Тэхён не смог бы забраться так далеко, если бы думал о нравственности, моралях и законе. Ради своей цели он избавился от своей души, утопил её во мраке бесчестия, десятки чужих жизней погубил и сотню забрал. Это не тянет на оправдание, Чон и не пытается. Придёт время и для главного караемого, а пока он продолжит свой собственный суд. Альфа смотрит на дисплей телефона и среди множества сообщений по работе видит одно, выделенное смайликом в виде солнца, и сердце тут же меняет свой ритм, вызывая у Чона новый приступ – Юнги спрашивает, во сколько он вернётся. Ждёт его. За те дни, что у них жили Тэхён с Чонгуком, отношения с Юнги у информатора как-то резко поменялись. Омега всё это время ночевал у него в постели, оправдывая это тем, что до жути боится присутствия Кима в их доме, стал более тактильным, будто гибрид заразил его этим постоянным желанием находится в необходимых руках, и даже набрался смелости пригласить Хосока на свидание. «Долго ещё ждать собрался? Просто возьми и пригласи его сам», – сказал Тэхён, намекая, что у Чона просто нет времени об этом думать или решиться на этот шаг. Откуда в омеге столько смелости – не понятно, но на свидание они всё же сходили. А у Хосока в кармане коробочка с кольцом покоится, своего часа ждёт, но альфа никак не может уловить то чувство времени, когда это необходимо сделать. Информатор вертится в происходящих событиях города, не улавливает, где начало его отношений с омегой, и есть ли они вообще. Чувства есть – два года вместе прожили, а двинуться с места так и не смогли. Хосоку и правда пора заняться тем будущем, в котором приоритетное место занимает Юнги. — Эй, Чон, — окликивают информатора, и альфа этот голос быстро узнаёт, оборачивается и видит Чимина, облокачивающегося одной рукой на его автомобиль, а второй придерживающего что-то под своей курткой, — долго же ты, мать твою, шляешься. — У Бана есть мой номер, мог бы взять… Хосок хмурится, замечая крайне подозрительное состояние омеги, побледневшие губы, испарину, делает шаг ближе и хватает его за куртку, убирая одну её часть в сторону и открывая вид на растекающееся пятно крови под ладонью. В него стреляли. — Кажется, ты мне задолжал за то, что продал обо мне информацию, — проговаривает Пак, не в силах самостоятельно сдвинуться с места. — Так что возвращай долг. — Рехнувшийся идиот! — Хосок подхватывает Чимина, на котором живого места нет, открывает дверь автомобиля, сажая его внутрь, и быстро занимает водительское, попутно набирая номер Хана, который всё ещё находится в городе. — Не говори мне, что это был Бан. Чимин молчит, из-под полузакрытых век на гаснущий в глазах город смотрит, его яркие огни мимо пролетают, в одну линию сливаются – в больницы городские ему нельзя, там найдут, а пойти больше некуда. Выбора у него и правда нет. — Не молчи, Чимин! — Сам сказал не говорить… — проговаривает Пак, подтверждая опасение Хосока, прежде, чем провалиться в бессознательное. Чимин – самый лучший представитель превратившихся из-за любви чудовищ, и королева, проигравшая свою партию.

Белый тюль развевается на тёплом южном ветру, едва касается пола, проливая свет солнечных лучей внутрь комнаты на белую постель, где чудовище охраняет сон своего крольчонка. Обнажённое тело покоится на мятом одеяле, сгребённым под руку, светлые уши безмятежно касаются подушки, что вот-вот упадёт на пол, а приоткрытые, зацелованные губки сладко причмокивают от тепла сновидений. Тэхён стоит у открытого настежь панорамного окна, мешает солнечный запах гибрида с никотином, медленно выкуривая сигарету, пока наблюдает за омегой в постели. На его коже загораются укусы, картина стала уже привычной, разве что теперь необходимо привыкать к новой – приятная усталость в теле после безумной ночи. Ким не может отвести взгляда, когда чувствует вибрацию вызова, в его глазах крольчонок не потерял свою невинность, до сих пор остаётся чистым, даже после того, что Тэхён с ним сделал. Но всё же приходится возвращаться к реальности, где проблемы всё ещё ждут своей очереди, альфа тушит сигарету и заправляет влажные после душа волосы, выходя из комнаты, чтобы не потревожить чужой сон. В коридоре Ким встречается с прислугой, которая, кажется, собиралась как раз зайти к гостям, судя по времени достаточно позднего утра, и отпускает ручку двери, за которой находится его крольчонок. — Ваши услуги пока не нужны, — альфа ясно даёт понять, что путь внутрь закрыт, на что прислуга понимающе делает поклон и разворачивается, уходя обратно. Тэхён поднимает кнопочный мобильный со светящимся оповещением пропущенного номера от информатора, медленными шагами направляется по коридору и перезванивает, не замечая раздражающих монотонных сигналов вызова – в памяти всё ещё ярко отражаются стоны крольчонка. — Как погодка? — слёту звучит наигранно весёлый голос Хосока, и Ким понимает – новости не будут хорошими, ведь информатор звонит явно не для дружеской беседы об отдыхе альфы в жаркой стране. — Крольчонку нравится, — отвечает бизнесмен, выходя в зал, где работники Нила уже готовят завтрак для проснувшихся гостей. Чон с той стороны почти усмехается – чудовище о себе вообще не думает, даже на поставленный ему вопрос отвечает так, как чувствует себя гибрид. Для Тэхёна важно было привезти сюда Чонгука, не столько по собственным делам, сколько для отдыха и демонстрации давно потерянной нормальной жизни, когда климат менялся от времени года, и летом можно было не кутаться в куртки от дождей и ночных холодов. — Отлично, тогда не возвращайтесь, — советует Хосок, — потому что Сокджин добился ордера на твой арест, тебя скрутят, как только ты пересечёшь границу города, за планирование терроризма и свержение власти. — Значит, добровольно с поста он уходить не собирается, — выдыхает Ким, прислоняясь плечом к колоне на выходе на улицу. — Что ж, я и не мечтал о красной дорожке прямо в здание резиденции управляющего с фанфарами и вылетающими пробками шампанского, летящими вместе с золотым ключом от стен мне в руки. — Как банально, я тебя не узнаю. А как же аллигаторы с бриллиантовыми ошейниками, которых ты приведёшь с собой для эпичных фото в заголовках? — Старею, — усмехается Ким, — хочется банальщины. — Просто рядом с тобой появился кое-кто дороже бриллиантов. Дороже всех денег этого мира. Тэхёну, и правда, не нужен этот золотой ключ, расстеленная дорожка и здание резиденции, где до него восседали жирные ублюдки, подкупленные подарками от такого же высшего класса общества, не желающие решать проблемы ни города, ни того, что за ним. Киму не сдалась эта башня бога, оснащённая всеми видами охраны – он не из тех, кто трясётся за свою душу. Чудовище свою жизнь обесценил, возвысив на пьедестал крольчонка. — Не забудь мне прислать номер рейса, — напоминает Хосок, — я встречу тебя с зонтиком. Называет Тэхёна обычным гражданином, нарочно обесценивая его приезд, и это заставляет бизнесмена улыбнуться – раньше информатор, и правда, встречал его таким образом, и тогда Ким был никем. — Уверен, мне предоставит зонт один из тех десятков, что встретят меня с наручниками, — заверяет Тэхён, — так что потрать это время на Юнги, он так старается заполучить твоё внимание. — Не теряй рассудок от крольчонка. — Я в полном порядке. — Ты думаешь о других, — с долей испуга говорит Хосок, — это уже ненормально. Тэхён запрокидывает голову, проводит языком по ряду верхних зубов и опускает взгляд на город, который заметно ожил по сравнению с ночью – люди начали отрабатывать ту роскошь, в которой живут. — Есть ещё проблема. Она касается Чимина. Ким задерживает взгляд в одной точке, услышав имя из прошлого, кажется, уродливое чудовище внутри поднялось от этого упоминания, ведь раньше оно подчинялось именно этому омеге. — Он жив? — Почти. — Значит, время с этим разобраться есть, — отрезает Тэхён. — Надеюсь, ты покормил всадников, а то они от голода на стены лезут. — Как скажешь, я позабочусь о Чимине до твоего приезда, — говорит Хосок прежде, чем сбросить, потому что понимает, что озвучить подобные слова Ким не сможет. У альфы диссонанс, и перевешивает он теперь не в сторону первого проданного. У него есть всего лишь пара дней, чтобы показать крольчонку всю красоту города, и подобный которому создаст для него Тэхён. Он лишь должен держать в стороне гибрида, пока кровью это строительство обливаться будет. Станет чудовищем для всех и чудом для крольчонка. Альфа чувствует чужое присутствие, не спешит оборачиваться, стоя к опасности спиной, не хочет спугнуть старательно крадущегося к нему гибрида, позволяя мнимому чувству превосходства взять над противником верх. Тэхёна эта игра, возможно, позабавила бы, если бы это был его крольчонок. Ким лениво оборачивается, даже не пытается сделать это резко, чтобы показать, что он заметил присутствие девушки, опускает взгляд на уровень жёлтых глаз и убирает телефон в карман брюк, молча ожидая чужие слова. Рахиль его недолюбливает, это известно и бизнесмену, и Нилу, но они понимают, что никакими словами отношение гибрида к человеку не изменить – Чонгук не доверяет Хану с их первой встречи, хотя веских причин на то не было. — Где твой папочка, чёрная мамба? — наигранно интересуется Тэхён, задевая Рахиль за её слабость. Гибриды по своей природе обречены находиться рядом со своими хозяевами, а девушка держалась за спиной Нила с самого детства. При каждой встрече Ким убирал руки за спину и наклонялся чуть в сторону, чтобы встретиться с золотым взглядом, оттого и сейчас откровенно называет Рахиль малышкой, не способной самостоятельно ходить куда-либо без мужчины. — Нашёл своего проданного друга? Рахиль даже не улыбается, чтобы хоть как-то скрыть своё отношение к бизнесмену, не стесняется ему в глаза с отвращением смотреть, не понимая, как такого вообще кто-то смог полюбить. Она совсем немного времени провела с Чонгуком, но он ярко отличается от альфы, совершенно ничем на него не похож, ни взглядами, ни отношением к жизни. — Нашёл, — назло отвечает Ким, не принимая всерьёз их попытку задеть друг друга. — Завтрак готов, — передаёт Рахиль то, ради чего вообще заговорила с бизнесменом. — Успела добавить в кофе яда? — Постаралась специально для тебя. — Хорошая девочка, — рычит Тэхён, гордясь тем, как выросла мамба за время отсутствия бизнесмена – она больше не прячется за спину своего отца. Не трудно найти человека, желающего поквитаться с Кимом, даже среди знакомых и тех, кого можно назвать друзьями, найдутся ненавидящие его и крысы, только альфу это нисколько не пугает. Чувство страха где-то уже очень давно утеряно, Тэхён забыл, каково это, бояться своих врагов – его с детства растил жестокий мир, научив полагаться лишь на себя. Пройдя за гибридом к столу, где гостя уже ожидает управляющий этого города, Ким присаживается рядом, бросая взгляд сначала на налитый терпкий напиток, а потом на Рахиль – та даже не смотрит в его сторону, будто и в самом деле не причастна к тому яду, который обнаружится в кофе. Только Тэхён уверен – ей смелости не хватит отравить того, на кого влюблённым взглядом крольчонок смотрит. — Сразу перейдём к делу или желаешь насладиться безмятежным утром? — учтиво интересуется Нил, наливая тот же кофе и в свою чашу. — За десять лет я приобрёл достаточное количество необходимого, поэтому дело осталось за малым, — Тэхён кладёт две ложки сахара и добавляет молока, приковывая к себе заинтересованный взгляд Нила, ведь альфа не пьёт разбавленные напитки. — Люди. — Помнится, ты перетащил на свою сторону пару моих десятков. — Продажные люди преданностью не отличаются, — отвечает Ким, — а твои всего лишь будут исполнять твой же приказ, переходя под моё руководство. Тэхён слегка отклоняется назад, оборачивается в сторону коридора, ловит сонный взгляд Чонгука, направляющегося мелкими шажками к нему, и альфа сажает его на свои колени, любовно проводя ладонью у опущенных в спокойствии ушей и протягивая приготовленный для него кофе. Он почувствовал, как крольчонок вышел из комнаты. Никого из присутствующих не смущает, что из всех предоставленных вещей гибрид выбрал мужскую рубашку, не создаёт неловкость и поведение крольчонка, который своё место занимает, столь близко к альфе находится, мешая их ненавязчивые природные запахи – их чувства слишком страстные и красивые, чтобы их прятать. Уголки губ седовласого слегка дёргаются в еле заметной улыбке, видя реальное подтверждение наличия заполненного кем-то сердца бизнесмена, ведь разница между тем, кем был Тэхён несколько лет назад, и тем, кем он является сейчас – невообразимая. — Я, конечно, могу предоставить тебе людей, — соглашается Нил, — проблема в другом: сможешь ли ты держать такую ношу в своих руках? — Не вижу проблемы. — Она буквально в твоих руках. Чонгук делает небольшие глотки вкусного напитка, изредка шевеля ушами и прислушиваясь к окружающим звукам, не вникает в суть разговора – Тэхён ему ясно дал понять, чтобы он свои уши в сторону его работы не поворачивал. А осложнением в планах бизнесмена является как раз-таки крольчонок, которого никаким образом не должно было быть здесь, рядом, в сердце. Тэхён не сможет выбрать власть и поставить на кон жизнь гибрида, Нил уже имел не очень удачный опыт, когда попытался выбрать работу, и это обернулось лишь болью для Рахиль и тяжелым грузом вины для мужчины. И как бы Ким ни стремился добиться своей цели, контролировать всех и одновременно защищать гибрида ему будет не по силам. — Это уже мои заботы, — беззлобно отвечает Тэхён, прекрасно понимая сомнения старого друга. — Как скажешь, — улыбается мужчина. — Погода сегодня особо очаровательна, стало быть, мы встретимся лишь за ужином, поэтому прошу меня простить, у меня работа. Рахиль поднимается раньше, чем мужчина, уже зная, куда ей придётся уйти в его отсутствие, в последний раз бросает взгляд на бизнесмена и пропадает за поворотом, не дожидаясь Нила – он к любимой мамбе перед уходом зайдёт. За столом остаются лишь гости, и Тэхён неторопливо заполняет ещё одну чашку напитком, собственнически опуская ладонь на оголённое бедро омеги – рубашка не прикрывает оставленных альфой укусов, а маленького это даже не смущает – и проводит по внутренней стороне, без намёков, лишь чтобы привести крольчонка в чувства. Чонгук на плече мужчины покоится, всё ещё безумно сонный, ему не хватило тех часов, что осталось с ночи на сон, кофе не бодрит, но согревает изнутри расслабленное тело. — Почему не остался в постели? Чонгук причмокивает губками, ноги друг на дружку складывает и пальчики подгибает от тихого голоса чудовища, что ласкает слух, чашку в ладонях зажимает и трётся виском о плечо. — Там нет тебя. Зверь внутри рычит, ничего поделать со своим безумием не в силах, крольчонок его с ума сводит, не щадит, заставляет любить его сильнее. На бледной коже ярко светятся укусы, должно быть, болят, Тэхён совсем себя контролировать не мог, а Чонгук не жалуется, в руках нужных исцеляется, совершенно не обращая на тянущую боль в теле внимания. — И что мне с тобой таким делать? — выдыхает мужчина, понимая, что крольчонок от него уйти не сможет, всегда будет хотеть быть рядом, а Ким не сможет ему этого дать. — Я не… — Чонгук внезапно выпрямляется, уши назад заводит, в смущении краснея от заданного вопроса, — не имел в виду это. Тэхён поднимает одну бровь, не совсем понимая, что именно хочет сказать ему крольчонок, но его нервное состояние и ерзание на бёдрах подсказывает, о чём подумал гибрид – что альфе с ним делать, если не вернуть обратно в постель, где этой ночью им было, чем заняться. На лице Кима расплывается удовлетворенная улыбка, внизу живота приятно тянет – Чонгук не понял, что на этот вопрос ответа не требуется, но сразу подумал о сексе. Испортил крольчонка, он теперь только об этом думать и будет. — Ненасытный крольчонок, — рычит альфа, ноги раздвигает, усаживая гибрида лишь на одно колено и забирает из его рук чашку, ставя её на стол. — Разберёмся с этим потом, а сейчас поешь нормально. — Я не голодный, — уже тише отвечает Чонгук, сделав попытку вернуть себе напиток, который отставляют от него ещё дальше. Серый взгляд куда-то вниз устремлён, уши-предатели не поднимаются, и Тэхён всё понимает, чувствует, что происходит, отчего убирает ладонь с бедра омеги и обхватывает длинными пальцами его за подбородок, поворачивая к себе. — Я тебя обидел. Ким даже не спрашивает, утверждает, не подумав, что крольчонку будет тяжело после первого раза, да он и не понимает до конца значения выражений, из-за чего с ним особенно осторожным надо быть. «Моя девочка неправильно истолковала значение, что я вложил в свои слова, оттого чуть не покончила с собой. Так что аккуратнее разбрасывайся угрозами, чтобы твой милый мальчик не принял их всерьёз» За словами своими следить. — Прости, я постараюсь тебя больше не смущать, — заверяет Тэхён, нежно касаясь талии, но сохраняя определённую дистанцию, чтобы его прикосновения не были отрицательно восприняты. — Но мне нравится, когда ты такой, нравятся твои мысли, твоё смущение, то, каким ты был ночью, и то, какой ты сейчас. Я не смеюсь над тобой, а восхищаюсь – вскоре ты научишься это понимать. — Я доставляю тебе проблемы. Чонгук слышал, о чём разговаривали мужчины, но и до этого гибрид всегда был для бизнесмена проблемой. В центре он не поддавался обучению, из-за чего альфе пришлось его забрать к себе и заниматься его воспитанием лично, в городе из-за него приходилось портить отношения со своими знакомыми, в квартире заставлял уделять ему внимание. Вечно попадал в неприятности, добавлял Киму забот своей бесценностью, которую хотят заполучить все, даже доставляет проблемы другим в городе, кто попадает под гнев чудовища. Судьбы множества людей полностью зависят от одного маленького крольчонка. — Поэтому я и сказал, чтобы ты не слушал о моей работе – эти разговоры не для тебя, ты не понимаешь их значения, — Тэхён успокаивает, услышанное пытается превратить в недопонимание, когда на самом деле Чонгук всё понял правильно. Он – главная проблема Ким Тэхёна. А ещё кислород, надежда, сердце и жизнь. — Тогда научи меня понимать, — Чонгук поднимает серый взгляд на альфу, не хочет, чтобы его держали в стороне даже от работы, хочет быть с мужчиной рядом, участвовать в его жизни, дать возможность на него положиться. Как-то Тэхён упрекал крольчонка, что он с ним не разговаривает, а сам ограждает его от части своей жизни, возможно, чтобы уберечь, но Чонгук с этим не согласен. Он альфе открылся, вверил всего себя полностью, ничего себе не оставил, и хочет стать для него не просто кислородом, а опорой. — Это будет трудно, — Тэхён ласково касается большим пальцем нижней слегка припухшей губы. — Не труднее, чем жить за стенами. Тэхён-то знает, лучше всех тех, кто родился в городе, потому что он такой же, как крольчонок – застенный, которого никогда не причислят к той элите, что заселяет город внутри стен. Эта правда рано или поздно раскроется, только она уже не будет играть существенную роль, когда на посту управления будет один из мусора, до которого взор внутристенных не достаёт – Ким захватит власть любой ценой, станет управлять городом, пока им управляет крольчонок. — Тогда держи уши настороже, маленький, — шепчет альфа, приближаясь к губам гибрида, — потому что обратного пути у нас не будет. У Чонгука изначально другого выбора не было, поэтому ему не страшно заходить глубже в мрачную душу чудовища, даже если у него не получится её осветить своим светом, гибрид не против там пропасть. Он подаётся ближе, сталкивается губами с мужчиной, забирая принадлежащий только ему поцелуй, и закрепляет это обещание, сцеловывает с губ альфы слова, навечно их запоминая.

Лучшее будущее они создадут вдвоём.

       И пока Тэхёна отравляет его личный яд, он не заметит, как стремительно погибает, обрекая себя на безрассудство и необдуманные поступки, защищая лишь одного. Но пока он дышит полной грудью, позволяет солнечному запаху забираться глубоко в лёгкие, пропускает гибрида в своё сердце, каждый раз улыбаясь, видя его счастливую улыбку. Бизнесмен сам на себя не похож, никто его не узнает, пока его ладони снова не будут омыты в чужой крови, пока вой уродливого зверя не заполнит улицы города, пока его крольчонок не роняет драгоценные слёзы. Они выбираются из особняка в чистый южный город, где Чонгук не боится отходить от альфы, любопытствует и изучает жизнь, которая перед ним полностью раскрывается. Гибрид по безопасным улицам ходит в одной рубашке, из-под которой выглядывают короткие шорты, ничьи опошленные взгляды на него не падают, лишь дети указывают пальцем на поднятые уши, а некоторые даже подходят и просят потрогать. Чонгук их не понимает, они говорят на другом языке, но их протянутые ладошки вверх сами дают знать об их крохотном желании, и гибрид не отказывает. В том городе к нему никто не смел прикасаться – слишком дорогое удовольствие. А потом гибрид останавливается перед большим серым животным, забывает дышать, когда оно свой хобот к белым ушам протягивает, касается, выдыхает, щекоча их, и Чонгук с восхищением оборачивается к Тэхёну, что стоит позади, и находит в его взгляде умиротворение. Альфа показывает ему несбыточную мечту, мир, в который они могут ни вернуться, ни возродить его из мусора и отходов, но в котором они могут быть счастливы сейчас. Чонгук пробует сладости, продающиеся на прилавках улиц, а не дорогих ресторанов, куда могут попасть лишь избранные, кормит с рук своё чудовище, а потом бежит к берегу моря. Большая лужа встречает крольчонка тёплыми волнами, блестящими солнечными бликами, Чонгук к ней опускается, что-то находит, и Тэхён уже предчувствует, что это будет очередной морской житель, только в груди что-то больно щемит, когда он оборачивается со слезами на глазах. — Тэхён, — гибрид шмыгает, сдерживается, чтобы не зарыдать, поднимаясь и поворачиваясь к альфе, и протягивает к нему в своих руках краба, — это наше Чудо… С разлуки не прошло и суток – они только вчера вечером отпустили краба на свободу – а Чонгук в слезах заливается от счастья, снова видя его. Крольчонок подходит к своему чудовищу, что его слёзы сцеловывает, проводит ладонью у ушей и только сейчас понимает, как должны были себя вести встретившиеся после долгой разлуки люди. Глаза Тэхёна и Чимина были стеклянными, никто из них не испытывал и близко похожих эмоций. Что с ними стало? И как долго это ещё будет продолжаться? Ким займётся и этими вопросами, но позже, потому что сейчас в нём нуждается единственный в этом грязном мире, кто видит в чудовище чудо. И заметив настороженный взгляд гибрида в сторону, Тэхён оборачивается, встречая человека с фотоаппаратом, который предлагает их сфотографировать. Кажется, Чонгук ещё не знает, что это за волшебство, поэтому альфа встаёт за спину крольчонка, говорит смотреть прямо на странную для него штуку и притягивает к себе гибрида перед коротким щелчком. Время на маленьком снимке останавливается – там чудовище на крольчонка с любовью во взгляде смотрит, и этот момент будет напоминать о тех днях, когда миру ничего не угрожало, ибо Чонгук улыбается, а значит уродливый зверь покоится на своих цепях. Зверь, что находится во власти безрассудства.       
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.