гипомания

            

«За двумя крольчатами погонишься — лишишься обоих»

Рассвет над городом освещает дороги, заполняемые автомобилями и служебным транспортом, чей вой сирен пробуждает людей, которым ещё предстоит услышать ужасные новости о ночном жестоком убийстве в подвальном помещении, где проходили незаконные операции по изъятию человеческих органов. Кадры с места преступления обязательно заблюрят, потому что от тех людей не осталось ничего цельного, репортёры будут громко кричать о морали и суде – правильно ли судить преступников таким образом? И никто не назовёт имени того, кто творит в этом городе свой закон. Первые лучи солнца касаются пустой квартиры высотного здания, где когда-то жил бизнесмен, у его входа часто можно видеть репортёров под прикрытием, желающих первыми запечатлеть сенсацию о лидере города, но они никогда не дождутся этого момента. Потому что мужчина больше там не живёт. Некоторые сидят часами на противоположной улице от особняка информатора, располагая информацией, что единственным доверенным лицом Кима является Хосок. Они надеятся перехватить не только лидера, но и того, о ком ходит достаточно много слухов. Гибрид. Застенный гибрид кролика вызвал много шума ещё в первое его появление в обществе, но в основном в нём была заинтересована лишь элита, чьи финансы могли позволить приобретение эксклюзивного товара. После он пропал, не появлялся на людях, отчего некоторые говорили, что информатор выкупил и этого беднягу, не в силах видеть, как чудовище губит невинное существо. Гибрида потеряли из виду, временами его видели рядом с Кимом, но в последние дни интерес общественности к нему упал, оставшись лишь у некоторой прессы, желающей знать слабое место лидера. Потому что чудовище слепо следует только на зов крольчонка. Возможно, пока ещё не многие об этом осведомлены, но информация продаётся за большие деньги, а потому конкуренты, возненавидевшие Кима за глобальные изменения жизни города, способны выкупить любые сведения, чтобы узнать, как уничтожить лидера. Но страшно то, что риск попытки шантажа может обернуться совершенно не тем, чего можно ожидать. Чудовище по запаху сгнившей плоти найдёт ублюдков и убьёт каждого за крольчонка, никому не позволит дышать. — Жди здесь. Чонгук смотрит на альфу, который останавливается на краю дороги, следит за тем, как он достаёт несколько купюр и выходит из автомобиля, оставляя мотор работающим, чтобы печь согревала тёплым воздухом крольчонка. Они совершенно одни, Тэхён отпустил всех работников и Хосока, любезно приняв от информатора чистое пальто, потому что собственная одежда вся пропитана кровью подпольного мусора. Они не поехали обратно в дом Чона, но гибриду без разницы, куда направятся сейчас, главное, что Тэхён наконец взял его с собой. Неделя без альфы казалась настоящим мучением, а сомнений каждый день добавлял Чимин. Чонгук не хотел верить его словам, которые были очень похожи на правду – Тэхёну стало не до крольчонка. Поэтому гибрид не выдержал, устал ждать, потребовал от Хосока, чтобы тот отвёз его к Киму – сам всё выяснит, получит ответы, чтобы никогда не сомневаться. Альфа возвращается достаточно скоро с единственным бумажным пакетом, от него пахнет чем-то вкусным, отчего белые уши любопытно поднимаются, и гибрид заметно пытается скрыть своё предвкушение. Тэхён понимает, омега обижается, ведь мужчина обещал ему не оставлять его, в итоге пропал на целую неделю. Это было вынужденной мерой, чтобы обезопасить гибрида, потому что он стал целью тех, кому приход к власти бизнесмена не пришёлся по душе. — Мне нравится, что ты злишься, так и должно быть, — Ким выворачивает на дорогу, позволяя себе искренне улыбнуться, — ты должен требовать то, что принадлежит тебе. Чудовище полностью принадлежит лишь крольчонку. Чонгук ничего не отвечает, но не для того, чтобы позлить альфу, который прежде терпеть не мог, когда гибрид упёрто не разговаривал с ним, а потому что правда обижается. Наивно так губки дует, пытается отвернуться, а самого тянет к мужчине, он соскучился по его теплу, поцелуям и любимому «крольчонок», от которого всё тело охватывает мурашками. Чонгук каждый раз ждал альфу до глубокой ночи, сидел в кресле в гостиной или лежал перед камином, ждал, когда его заберут на руки, согреют, а каждый раз просыпаясь, надеялся, что рядом будет он. За это время часто приезжал Хосок, не оставался надолго, но заверял, что скоро станет лучше, а это «лучше» не наступало. Поэтому Чонгук больше не мог ждать и потребовал у Хосока отвезти его к Тэхёну. Остановившись напротив частного дома вдали от центра города, Ким глушит мотор, забирает бумажный пакет и выходит, коротко бросая взгляд на местность – здесь их никто не найдёт, по крайней мере первое время. Окраины города, как правило, являются пристанищем рабочего класса или тех, кто по счастливой случайности смог попасть внутрь стен, центр же принадлежит элите. Альфа открывает дверь перед гибридом, выпускает его и заботливо натягивает капюшон, скрывая уши, прежде, чем перейти дорогу. Чонгук не знает это место, ему незнаком дом, он не похож на тот, в который они приехали после квартиры пентхауса, этот выглядит… совершенно обычно. Для гибрида понятие «обычно» вообще-то трудно измеряется, поскольку он видел лишь свою нору и квартиру бизнесмена. Но эта выглядит лучше, чем его нора, и намного меньше, чем квартира чудовища. Омега любопытно оглядывается, попадая на порог дома, дверь тут запирается не на замок с электронным кодом, а комнаты маленькие, отчего Чонгук чувствует себя здесь комфортнее. Он проходит дальше, заглядывает за двери, находя лишь одну спальню, небольшую кухню, совмещённую с гостиной, и ванную комнату. Кто бы мог поверить, что бизнесмен сам выберет подобный дом для себя. — Мы не часто будем оставаться здесь, — Тэхён стягивает чужое пальто, устало волоча ногами до дивана, и падает на него, слегка шипя от боли в заживающей ране, — лишь когда будем вдвоём. В остальное же время ты будешь у Хосока. — И долго? Долго будет так продолжаться? Чонгук останавливается напротив, смотрит на мужчину сверху вниз, не испытывает отвращения к пропитавшейся в крови одежде, наспех вымытых руках, когда те касаются его талии и притягивают ближе. Он останавливается меж раздвинутых ног альфы, ощущает тяжесть, заполняющую его изнутри, поддаётся этому чувству, опуская уши. Здесь не надо быть готовым к внезапному чужому присутствию, рядом с чудовищем гибриду нечего бояться. — Лучшее будущее требует много времени и усилий, — Тэхён понижает голос так, как всегда разговаривает с крольчонком, неторопливо, спокойно, — и я прошу понять только это. Только дело в том, что Чимин говорил то же самое. Альфа должен жертвовать своим временем ради гибрида, и в первые дни он будет приезжать и оставаться, но потом бросит его. — Что ты выберешь между властью и мной? — прямо спрашивает Чонгук, желая получить ответ не от Чимина, а от Тэхёна. Мужчина не отвечает сразу, смотрит в туманные глаза, медленно опуская ладони с талии омеги, и выдыхает, находя ответ поведению гибрида – он разговаривал с Чимином. Ким не может винить в этом Юнги – омега не справится с этими двумя – а потому совсем не держит обиду на то, что тот позволил Чимину заложить в голову крольчонка мысль о его месте игрушки в руках бизнесмена. — Почему ты сомневаешься? — спрашивает Тэхён, притягивая омегу ближе и заставляя его сесть себе на колени. Заставляет разговаривать с ним. Ты просто забавный, — уверенно тогда сказал Чимин, — Тэхёну нравится, когда ты говоришь всё, что думаешь, это смешно. Такие как ты – забава для тех, кто живёт здесь, а Тэхён стал одним из них. Он прыгнул за тобой в реку, защищал, кормил и одевал, потому что у тебя есть уши. Ценность крольчонка в том, что он является редким видом гибрида, вымирающего на земле. — Ты сказал, что тебе нравятся мои мысли, — Чонгук уши назад убирает, но не в сомнении или страхе – он убирает их, чтобы не было видно, — нравится как я смущаюсь. Ты восхищаешься мной, но я всё ещё не могу это понимать. Гибрид не может понять, чего Тэхён желает больше: его или власти. Он прекрасно помнит все заверения своей ценности для чудовища, видел, как он расправляется с теми, кто трогал его, знает, что альфа весь мир бросит ему под ноги. Так почему он продолжает сомневаться? Тэхён подхватывает омегу за подбородок, заставляет поднять голову и посмотреть на него, нежно оглаживая большим пальцем под пухлой губой, и даёт новое обещание: — Тебя. Чудовище захлебнётся своим собственным ядом, сломает себе кости, будет рвать клыками свою же плоть, но сдержит обещанное слово. — Когда встанет этот выбор, я выберу тебя, — заверяет мужчина, позволяя солнечному запаху дурманить себя. Потому что власть обязательно приведёт Кима к гибели, возможно, не так скоро, но через год, когда невыносимо будет подчиняться его приказам, а сливки общества будут на грани банкротства, кто-то пустит лидеру пулю в затылок. Но и крольчонок ведёт чудовище к неминуемой гибели, потому как его желаниям он не в силах отказать. У Тэхёна нет выхода, но есть выбор. И он выбирает погибнуть от крольчонка. Альфа дотягивается до пакета и достаёт оттуда купленную по пути еду, потому что в доме совершенно пусто, а у Кима не осталось сил делать что-то настолько обыденное, как готовка. Тэхён открывает крольчонку новые вкусы, приводящие его в полный восторг, судя по ушам, которые резко поднимаются и забавно опускаются, рассказывает, что эта еда считается во внутристенном мире самой дешёвой. Только застенные могут понять, что ценность еды слишком высокая, чтобы хоть какой-то вид называть дешёвкой. Так они встречают утро бессонной ночи вдвоём, в маленьком доме на краю города, откуда начинают доноситься звуки сноса стен. Чонгук ждёт чудовище, когда оно уходит смывать с себя кровь и грязь общества этого мира, возвращается к крольчонку и ложится в его ноги покорным зверем. Ким с трудом добирается до кровати, недельная усталость берёт своё, и мужчина просто ложится рядом с крольчонком, предоставляя ему самое укромное место у своей груди. Тэхён перекладывает белые уши назад и зарывается ладонью в волосы гибрида, медленно поглаживая его, будто заверяя, что теперь они в безопасности. И Чонгук, ощущая ровное дыхание чудовища и то, что он больше не гладит его, прижимается ближе, собираясь оберегать сон мужчины.

☣

Новый день начинается по-особенному странно, будто мир так и не смог пробудиться, спит, скрывает в себе кошмар ночи, о котором вскоре будут гудеть новостные каналы, но это будет лишь слабым шумом. Суета, страх, заботы о деньгах и свободе сегодня позволяют себе не появляться, потому как тот, кто создаёт волнения, в этот день дремлет. Ким Тэхён пропадает со всех экранов и публики. Весь город затихает. Адская неделя для приближённых работников Кима заканчивается полноценным выходным, многие возвращаются домой, кто-то остаётся, чтобы завершить порученные задания с готовностью по одному вызову выехать к лидеру. Это чувство внезапности преследует даже в выходной день, потому как никто, даже самый близкий Тэхёну информатор, не может знать, как долго будет длиться покой лидера. Сутки? Двое? Бизнесмен мог и раньше на недели пропадать без всякого предупреждения и причины, его работники привыкли к этому, теперь должен привыкнуть весь город. Ким так просто не оставит запланированный снос стен. О недельных пропажах бизнесмена хорошо осведомлён Юнги, который в прошлом, находясь в его квартире, собирал себя по кусочкам в его отсутствие, и это были лучшие дни, когда он мог элементарно дышать. Два года уже прошло, омега ярко помнит удары и унижения, всё ещё презирает мужчину и усмехается, слыша в новостях об указе наделить всех проданных застенных правами граждан. Сломанных жизней это им не вернёт. — Солнце, — голос альфы ласковым обращением привлекает внимание омеги, — ты не ложился? Вид у Хосока уставший, на его телефон вибрацией сообщения до сих пор приходят, потому как информатор является главным связующем всего, что происходит в городе и за его пределами. Эту работу выбирал не он, так получилось, что альфа с детства был чересчур коммуникабельным, а во время сотрудничества с Баном, когда они вместе осваивали бизнес, сделками и встречами занимался и Хосок. С тех пор он просто накопил нужных людей и информацию, становясь главным связующим. — Мысли о том, что меня наделили теми же правами, что имеют и отбросы общества, не дают мне нормально спать, — намекает Юнги на то, как новый лидер стирает такое понятие, как «застенные». — Боишься, не на что будет ссылаться, когда я сделаю тебе предложение? — улыбается Хосок, приветственно оставляя поцелуй на виске омеги. Не так давно выяснив, что у них взаимные чувства друг к другу, Чон понял, почему Юнги всё это время скрывал их – он боялся лишить информатора репутации и этой жизни, если бы позволил создать семью с ним, с застенным. Омега обязан ему жизнью, это Хосок вытащил его из ада и позволил жить в своём доме, даже не на помойке, хотя мог вернуть за стены. — А ты сделай, — вызывающе отвечает Юнги, — и узнаешь, на что ещё я могу сослаться. Хосок тоже не сделал ни шага, чтобы хоть как-то дать понять о своих чувствах и намерениях. Юнги мог чувствовать себя лишь другом или просто удобным – их мировоззрение совпадает, в разговорах с ним Хосок расслаблялся от работы, особенно слушая о мире за стеной. Омега даже в куче мусора находил что-то красивое и волшебное, кажется, застенные все этим хронически страдают: Чонгук попался на скрипку, а Юнги на дурацкую сломанную музыкальную шкатулку. Он её починил, кропотливо и долго сидел, не подозревая, что всё это время за ним наблюдали. Хосок знал всё о бизнесе Кима, тот ничего не скрывал, в том числе свои методы воспитания. Чон помнит, каким увидел Юнги в квартире бизнесмена – почти неживым, холодным, без сил сопротивляться. Хосок делал всё возможное, чтобы в его доме омега чувствовал себя в безопасности, а потому не мог открыть свои чувства, не позволял себе прикосновений, не говоря уже о поцелуе. И не мог предположить, что его желания оказываются настолько взаимными. Хосоку всегда были важны в первую очередь чувства Юнги. — Что дальше? — омега поворачивается к мужчине, который садится рядом, наконец, имея полное право игнорировать ближайшие несколько часов работу. — Что Тэхён планирует после того, как снесёт стены? Большая часть города не приходит в восторг от его действий, такими темпами он не продержится у власти и года. — Ему не нужен этот город, это всего лишь месть, — Хосок запрокидывает голову на спинку дивана и прикрывает глаза, — как только он заставит всех из высшего общества почувствовать себя ущербными отбросами, присвоив им статус рабочего класса, и запустит переработку мусора, думаю, он как-нибудь красиво покинет пост управленца города. Возможно, поставит кого-то на своё место, кого-то, кто симпатизирует народу. А потом с Чонгуком они уедут, вероятнее всего, к Нилу – там тёплый климат, и крольчонку он нравится. — А в этом плане хоть где-то фигурирует Чимин? Юнги не питает тёплых чувств к тому, кто обманул его, не испытывает жалости или солидарности, просто он начал понимать Чимина. Его чувства, его злость, ненависть к тому, кого он считал своей семьёй и кто продал его. Чимин заслуживает хотя бы знать правду, не говоря о том, чтобы Тэхён понёс расплату за десять лет его мучений. — Он создаёт для него свободный мир, — отвечает Хосок, — это всё, что Тэхён может сделать, чтобы Чимин продолжал жить, следуя собственным желаниям. Потому что понимает – прощения он не получит никогда. Никто из них точно не может знать, чем закончится этот день и как начнётся следующий, получится ли у Кима сделать город свободным, потому что за его пределами по-прежнему остаётся весь остальной мир с его стенами и правилами. Вернуть Земле прежний чистый облик природы даже сейчас звучит нелепо, не говоря о десятилетиях, которые придётся затратить на переработку мусора. Но один пошёл на риск, теперь его город пахнет чистым воздухом. Рискнул и Тэхён. Быть может, их примеру последуют и другие, но это уже не входит в планы лидера четвёртого города. И Хосок, направляясь в комнату, чтобы полноценно отдохнуть от внутреннего переворота власти, достаёт телефон, чтоб отключить его, как замечает на экране присланное анонимно видео. Шаг замедляется, Чон останавливается, когда видит Тэхёна, ещё молодого, одетого в простую толстовку и джинсы, находящегося в одном из номеров борделя Бана. Это видео взято с камеры слежения, и Хосок не может понять, откуда оно, потому что всё, что было на Кима во время его первой работы, уничтожил Чон, когда уходил от сутенёра. Но кто-то припрятал себе лучший фрагмент прошлого Тэхёна. Потому что на этом видео Тэхён подписывает документ о продаже Чимина. Хосок не верит, разворачивается, не доходя до спальни, спускается в гостинную и открывает ноутбук, параллельно пересылая видео знакомому, чтобы тот провёл анализ, и получает сообщение.

«Хочешь полную версию того, что было до его подписи?»

Это не может быть Равон, она не хранила бы столько лет эту информацию, лисица любит дразниться, ей бы не хватило терпения скрывать эту новость от Кима. Не выгодно раскрывать себя, будь это Бан Чан, потому что ему известно, что сделает Тэхён с тем, кто замешан в продаже Чимина, и намеренно отсылать Хосоку доказательство своей причастности он бы не стал. Кто-то из работников борделя? Почему сейчас? — Что случилось? — Юнги прислоняется плечом к дверному проёму, не дождавшись возвращения альфы. Хосок получает от знакомого заключение, что видео не подделка, над ним не работали, лишь обрезали часть, а значит у кого-то есть полная версия. — Думаю, — Чон поднимает взгляд на омегу, — кто-то намерен сделать свой первый ход против власти Тэхёна.

«Тогда тебе придётся немного поработать на меня»

Игра началась.

☣

Слабый шум, пробивающийся сквозь сон, заставляет мужчину вернуться в отвратительную реальность мира, всё ещё захламлённого мусором и отходами, живущими в нём. Ким не ощущает тяжести в своём теле, которая сковывала его, давила на лёгкие никотином, порабощала сознание, позволяя безумству господствовать над разумом, глаза не слепит усталость, отчего поднять веки получается с первого раза. Тэхён видит непривычно маленькую комнату, память сама вырисовывает события приезда в этот дом, ладонь скользит по поверхности простыни, и мужчина замечает отсутствие чего-то более важного, чем всё в этом мире. Альфа шумно втягивает носом воздух, медленно выдыхает, но не спешит вставать на поиски крольчонка – он от чудовища никогда не сбежит, сам не захочет. Шум, нарушивший сон, становится отчётливее, Ким понимает, что он доносится с кухни, и это становится ещё более странно, потому как гибрид не умеет готовить, да элементарно делать это не из чего – Тэхён хотел сам съездить за продуктами, когда проснётся. Альфа прикрывает глаза, прислушивается к шагам гибрида, который заходит в комнату и проходит до постели, явно заметив пробуждение альфы раньше. Чудовище притворяется, заманивает крольчонка ближе, только сам оказывается в ловушке, когда гибрид резко запрыгивает на мужчину, хватает его за запястья и прижимает руки к постели, с уверенностью заявляя: — Застигнут врасплох! На лице крольчонка довольная улыбка, его уши игриво падают назад, он гордится своей победой, потому что Хосок сказал, что Тэхёна никогда и никто не застигал врасплох. Даже если исход событий менялся в сторону, которую не продумывал Ким, он всё равно оставался в раздражающем спокойствии. — Сдаюсь, — хриплым после сна голоса проговаривает альфа, поднимая уголки губ от наслаждения видеть своего крольчонка таким счастливым. — И что ты намерен делать теперь? Чонгук заметно задумывается, потому что не имел другой цели, его хватка начинает ослабевать, и Тэхён пользуется этим, перехватывает руки и заваливает омегу на постель, меняя их роли. — Никогда не верь в то, что твой враг сдаётся, — альфа смотрит в серые глаза, былой задор медленно начинает исчезать – сейчас для крольчонка всё ещё небезопасно в этом мире. Гибрид в одиночку научился выживать за стенами, и Тэхён хочет научить его выживать внутри стен. Здесь никому нельзя доверять, предательство – прерогатива людей, они не отличаются верностью, преданность давно исчезла с лица земли вместе с надеждой избавить мир от мусора. Альфа ослабляет хватку, не хочет пугать крольчонка, когда они вдвоём – это время слишком ценно, поэтому опускается на локти и пальцами правой руки проводит по лежащему на подушке уху. Как легко стало касаться его, никакого сопротивления и отторжения, гибрид доверяет каждому прикосновению. Доверяет чудовищу. — Хосок просил передать, чтобы ты позвонил ему, — говорит Чонгук, облизывая розовые губы, — возникла проблема… Тэхён понимает, что информатор приходил сюда, глупо было предположить, что Хосок не найдёт это место, но смущает то, что мужчина даже не слышал чужого прихода, позволил кому-то войти в дом, а потому тянется за телефоном и смотрит на дату – он проспал полные сутки. — Неважно, — альфа бросает мобильный, возвращаясь к гибриду, — если бы это было что-то серьёзное, он бы разбудил меня. — Ты не просыпался, — Чонгук бровки сдвигает, глаза прячет, выдаёт свои чувства, — мне было страшно, хотя Хосок сказал, что с тобой такое бывает. Я… не мог ничего сделать… — Крольчонок, послушай, — мужчина перебивает, заставляет посмотреть на себя, не дать чувствовать беспомощность. — Верь мне. Просто верь, даже если страшно или ты сомневаешься – я никому не позволю навредить тебе и себе. Тэхён ждёт ответа от гибрида, понимания, но тому делать это сложно, и это было прекрасно продемонстрировано в аэропорту, когда прокурор Бэк направил дуло пистолета на бизнесмена. Чонгук среагировал моментально, в его приоритете была защита, а не доверие, он видел угрозу, которую не смог проигнорировать. И это может стать его слабым местом. Но Чонгук не даёт ответа, вытягивает руки, окольцовывая шею мужчины, и тянет его к себе, прижимаясь к его губам. Ему хочется чувствовать близость альфы, которую в последнее время слишком сложно получить, не говорить о проблемах, не сейчас. Чонгук впервые в жизни к кому-то так сильно привязался, раньше он всегда надеялся лишь на себя, а сейчас ему позволяют не заботиться об элементарном завтрашнем дне – не обнаружат ли его нору, сможет ли он найти что-то из еды, переживёт ли следующую зиму. Гибрид наконец может положиться на кого-то, кроме себя, поверить, что не останется один, ему не будет холодно, и надеяться на реальное будущее завтрашнего дня. Это непросто. Двое рождённых за стеной, но по-разному попавших в город, теперь должны бороться за их будущее вдвоём. Тэхён неспешно целует в ответ, ощущая, как тяжелеет сердце от непривычных ему чувств. Это не любовь, уродливое чудовище не способен на такое, не заслуживает, чтобы его так любили, не способен дарить того же. Это какая-та злая насмешка судьбы – свести двух похожих людей, желающих свободы, чтобы принести им ещё больше боли. Ким не хочет об этом думать, не сейчас, отстраняется и заглядывает в глаза омеги, находя в них собственное отражение. И в этих глазах он выглядит не чудовищем, а чудом. У Чонгука ломаются брови, расслабленные ранее уши сползают, норовятся спрятаться, выдают замешательство омеги, которое он озвучивает прямым: — Ты не хочешь меня? Внутри Тэхёна сотрясается мир, когда он понимает, что крольчонок боится не чудовища. Его главный страх – быть не нужным ему. — Хочу, — альфа касается волос гибрида, убирая их с густых ресниц, — ты позволишь? Чудовище теряет своё безобразие, эгоизм и похоть превращаются в пепел, когда он спрашивает разрешение. И Чонгук кивает, ощущая, как в ту же секунду весь воздух из лёгких выбивается новым поцелуем, не таким, как предыдущий, этот жадный, желанный, дозволенный. Тэхён проникает языком в раскрытые для него губы, забирает принадлежащее ему, отдаёт принадлежащее крольчонку. Остатки одежды снимаются по ходу того, как мужчина меняет их местами, ложится на спину, где всё ещё заживает огнестрельное, ему нельзя напрягать мышцы плеч, а потому гибриду придётся сегодня научиться новой мелодии. Омега перед Тэхёном полностью открытый, голый, красивый, Чонгук никогда не стеснялся своей наготы, но не может скрыть смущения, когда взгляд альфы бесстыдно его рассматривает. Большая ладонь касается груди, плавно стекает по вздымающейся груди с набухшими бусинками сосков – здесь его крольчонок особенно чувствительный. Ким видит бегающие мурашки по телу, его аккуратный возбуждённый член, реагирующий на каждое прикосновение, подхватывает за бёдра и заставляет чуть приподняться. Головка члена уже упирается в омегу, ему остаётся только сесть, а крольчонок медлит, то ли дразнится, то ли сомневается, но всё равно неуверенно ослабляет бёдра, насаживается, вбирая ртом воздух и задерживая дыхание. Тяжело, ещё трудно, стеночки узкие, и Тэхён понимает – Чонгук себя не трогал. — Не торопись, — Ким снова подхватывает омегу под бёдра, не позволяет опуститься до конца и надавливает на спину, заставляя лечь на его грудь, — дыши, Чонгук, я не хочу делать тебе больно. Белые уши вздрагивают, гибрид слышит своё имя, оно звучало лишь раз, когда в ресторане, спрятавшись от зверских взглядов под столом, Тэхён позвал его, позволив найти безопасность в руках чудовища. Чонгуку больно, с его первого раза прошла неделя, а он за это время к себе не прикасался, не растягивал, не знал, что самому можно принести себе удовлетворение, или ждал лишь мужчину, неважно. Тэхён целует, надавливает ладонью на поясницу, заставляет гибрида прогнуться и собирает пальцами выделяющуюся смазку, сползая чуть ниже, чтобы добраться до груди. Омегам нужны ласки, а у Кима слишком драгоценное время, чтобы тратить его на прелюдии. Только крольчонок дороже всякого времени. Чонгук дышит через раз, сжимая в руках ткань подушки, когда чувствует мокрый язык альфы на своей груди, прикусывания, зализывание с одновременным проникновением пальцев. У альфы нутро всё ноет, напряжение на грани срыва, – всю неделю чудовище город в крови топило, пожирало собственную власть, ничего его насытить было не в силах. Кажется, он просто искал не там. Тэхён хватает крольчонка за бёдра, чувствует дрожь предвкушения, уже наставшего наслаждения в его теле, помогает отстраниться, после чего поддаётся бёдрами и входит в нутро. Получается резко, но уже боли не доставляет, гибрид лишь закусывает губу, когда насаживается на налитый член альфы, судорожно выдыхает, ощущая тесную заполненность. Они обречены на вечный голод, никогда не насытятся тем, что обретают, потому что они были рождены за стеной, в отходах, где единственный приоритет – жизнь. И они эту жизнь будут искать не в деньгах, не в удовольствии изобилия пищи, не во власти, а в друг друге. Тела окутывает жар, эта теплота слишком странная для тех, кто привык выживать в одиночку, движения обретают единый ритм, созвучный с биением сердец. Глухие шлепки тел почти не слышны из-за стонов, рычания, молящих просьб и смазанных поцелуев. Гибрид не долго держится сверху, его опрокидывают, здоровой рукой альфа упирается в постель, другой ласкает член крольчонка, заставляет его изводиться в истоме, почти задыхаться. Этим утром они утолят жажду разлуки сполна.        Ким помнит двойной звонок на телефон, когда забирал разомлевшего омегу с постели, проигнорировал его, направляясь в душ, где безумие повторяется под струёй тёплой воды, с отражением эха стонов, со скользкими телами и едва удержанным у стены равновесием. Сначала крольчонок был прижат грудью к плитке, схвачен за половинки ягодиц, пока его бёдра не стали в бессилии подрагивать, а после альфа его на руки поднял, спиной в стенку вжал, заставил обхватить его ногами за талию и вбивался в него, не оставляя ни единого следа без укуса. Чонгук не помнит, как они вышли, его сознание захватило ненасытное удовольствие, он не ощущал собственного тела, когда Тэхён одевал его в толстовку. Кажется, он слышал, как мужчина чертыхался, рассматривая в отражении пулевое, швы которого разошлись, снова придётся зашиваться, не впервой. Ким удивляется, как вообще смог дожить до этого дня, если все свои пулевые он игнорировал, обходясь скорыми швами и кучей антибиотиков. Чудовище настолько прогнило изнутри, что от гнили снаружи никогда не сдохнет.        Тэхён ставит вариться кофе, попутно открывая телефонную книжку и взглядом пробегая по пропущенным за последние сутки. Ни один номер не звонил дважды, а значит ничего серьёзного не произошло. Ким проводит ладонью по влажным волосам и поднимает взгляд на крольчонка, который подгибает голые ноги на стуле и проводит ладонями по ушам, убирая с них лишнюю влагу. Их режим сна нарушен, и нет смысла его восстанавливать – они снова должны расстаться, и лидер четвёртого города погрузится в бессонные сутки, пока где-то в доме информатора его будет ждать ночами крольчонок. Шаги на пороге заставляют белые уши резко подняться, пока Тэхён рефлекторно заводит руку за пояс, нащупывая пистолет, но не поднимает его дулом в сторону коридора, потому как сюда так свободно может войти лишь один человек. И чутьё не подводит, когда перед взглядами появляется Хосок, кидающий на стол конверты писем. — Всё-таки проснулся, — любезно замечает информатор, присаживаясь рядом с гибридом. — Если я действительно умру, о моей смерти не будет никто знать, — отвечает Ким на недосказанное хосоково «как жаль, что проснулся», потому что это означает начало новых проблем от лидера города. — Я теперь не отвечаю на этот мусор, растопи им камин, а тем, кому я нужен, пусть находят меня лично. — Никто не хочет схлопотать от тебя пулю из-за твоего дерьмового настроения. — Поспеши их огорчить – это моё обычное состояние. Чонгук следит за альфами, слушает их, имеет право – он с чудовищем вместе сотворят новое будущее. Гибрид получает свой горячий напиток, вытягивает ладони из рукавов толстовки, расслабляет уши, серым взглядом прослеживая, как Тэхён ставит кружку другу и садится напротив. — Говори уже, — торопит Ким, запивая антибиотики, на которых в последнее время и живёт, — ты же не из-за этого мусора сюда второй раз приехал. — Учёные просят не сносить северную стену, — Хосок забирает кофе и понимает, что ещё не время для того, за чем именно он приехал. — Слишком много ресурсов уйдёт этой зимой, если её снести, северные ветра грозят обледенением… — Пусть сжигают свои жалкие купюры, чтобы обогреть жирные, засидевшиеся в роскоши задницы, — Тэхён делает глоток, ощущая забытый вкус, отголосками где-то напоминающий о себе в памяти. — Дальше. — Управленец третьего города желает встретиться. — Скажи ему не тратить силы – я в его коробку не полезу. — Чимин хочет уйти. Точно, это запах единственного из семьи. Взгляд Тэхёна заледеневает где-то на поверхности пола, чудовище внутри отзывается на это имя, но слабо, почти не тянет цепи, почти не реагирует. Чимин это чудовище, взращенное для него, отверг, оставил, назвал уродливым, и Ким не стал удерживать его. Он виноват, сломал жизнь самого близкого во всём мире человека – эта гниющая дыра в его груди заслуженная. Чонгук перестаёт пить, украдкой поглядывая на мужчину, ждёт его реакции, чтобы самому удостовериться во лжи сказанных слов Чимина, но удивляется, когда слышит: — Свяжи его и запри в подвале, если придётся, — альфа ставит недопитый кофе на стол, — он никуда не пойдёт. Это то, что сказал гибриду Чимин – Ким не позволит уйти, потому что всё ещё привязан к нему. «Как думаешь, кроля, кого он выберет между мной и тобой?» — Хотя этого он и хочет, — продолжает Тэхён, потирая указательным пальцем переносицу, — я всё ещё не понимаю, чего он ждёт. — Прекращай параноить, — Хосок громко ударяет дном чашки о стол, — Бан его почти угробил! Будь это его план, ему не хватило бы терпения ждать время, за которое Чимин должен восстановиться. Прекрати воспринимать его, как рычаг давления на тебя, мы оба знаем, кто действительно им является сейчас. — И что ты предлагаешь? — Тэхён заметно злится, контролировать себя не может, не тогда, когда задевают за старое живое. — Отпустить его туда, где каждый знает, что он десять лет ложился под целый город? Пока я не обеспечу его свободой, Чимин будет сидеть взаперти, как и Чонгук. Хосок слышит последнее слово, бывший бизнесмен два раза не повторяет, а потому больше не лезет в спор. Киму позволительно не доверять людям, не доверять себе, поэтому он будет применять жестокие, но более менее надёжные методы. Запереть в клетке дорогих ему людей. И Хосок должен его понять, потому что сам уже два года держит Юнги рядом с запретом на выход за пределы территории особняка. Проблема Тэхёна в том, что он хочет спасти сразу обоих. У него изначально не было выбора между властью и свободой. Крольчонок не вслушивается в следующий разговор, который заканчивается тем, что долгое отсутствие лидера даст повод голодным крысам выползти наружу. Хосок перед уходом ласково проводит ладонью по волосам омеги, на что получает от Кима предупреждающее рычание не лезть, замаскированное под «он не животное, чтобы его гладить», и возвращается к делам, оставляя двоих наедине. У них и так мало времени. Чонгук размещается в руках альфы, сидящего на полу перед камином, в котором сгорает стопка нераспечатанных писем, и подгибает ноги, устраиваясь у груди. Омеге нравится прятаться у чудовища, чувствовать его защиту и тепло, для него такие моменты очень важны, когда как для Тэхёна подобное ничего не значило. Прежде. Мужчине не свойственная ласка и возможные виды её проявления, он не заботился об омегах, не нуждался в их ответной нежности – всё это ненужные действия, не приносящие альфе ничего полезного. С крольчонком всё иначе. Прикосновения стали способом получить доверие или дать защиту, Ким сначала манипулятивно гладил у ушей, беззвучно грозясь сломать их, после стал успокаивать этим жестом. Сейчас же чудовище обретает покой в одном только сером взгляде. Но на самом деле между ними нет никакой нежности – в природе застенных заложено вечно искать укрытие и тепло. Тэхён смотрит на огонь, прислушиваясь к непривычной тишине, стоящей противным звоном в ушах, не слышит крольчонка. Его маленький устал, охранял сон чудовища, под боком грелся, но не засыпал, не мог, переживал. Альфа уже давно в его присутствии крепко спит, один раз гибриду даже удалось подкрасться и приставить к его горлу нож, он помнит это и боится, что кто-то может сделать так же. Сейчас же крольчонок позволяет себе забыться, ослабить бдительность, расслабляется в руках мужчины, слабо ощущая, как его поднимают с пола. У Чонгука нет сил подняться, чтобы узнать, чем вызван шум шагов альфы по дому, звона ключей и разговора по телефону, он лишь поднимает отяжелевшие веки, когда Тэхён присаживается перед ним и просит прощение за то, что уходить приходится так скоро. Ким гибрида кутает в одежду, скрывает следы, оставленные их безумием, заливает огонь и поднимает крольчонка на руки, убирая его белые уши за капюшоном. Автомобильная сигнализация – единственный живой звук на этой улице, никого нет, а значит присутствие здесь лидера города и гибрида пока ещё остаётся скрыто. Тэхён сажает омегу на переднее сиденье, садится рядом и около десяти секунд чего-то ждёт. Чонгуку этот взгляд в пустоту не знаком. Возможно, что-то всё же задело мужчину в разговоре с информатором. Или кто-то. Чонгук не хочет думать, что всё дело в Чимине, отворачивается к окну и закрывает глаза – до новости о нём Тэхён вёл себя, как обычно. Крольчонок не глупый, чтобы не понимать этого. Из них двоих придётся выбрать одного.

☣

Привычная пустошь в криминальных районах уже не так сильно сковывает опасением и отвращением, как прежде. Здесь почти не осталось грязи и мусора в виде людей, половина из которых сбежала от нового лидера города, в отличие от предыдущего, закрывавшего глаза на беззаконие вдали от центра, элиты. Хосок идёт почти по лужам, высокая подошва кроссовок едва позволяет не промокнуть, но причин заботиться о таких мелочах, как внешний вид, нет, потому как он направляется не на встречу с Тэхёном. Чон утаил от друга такую информацию, как присланное видео со дня продажи Чимина, она сейчас может выбить его с пути, когда Ким настолько близко подошёл к своей цели. Хосок не может бездумно показать вырезанный фрагмент Тэхёну, это как вырвать фразу из общего контекста – смысл становится полностью противоположным – и информатор не верит, что у поставленной подписи нет никакого условия или шантажа. Тэхён не способен был продать свою единственную семью. Ради Чимина этот мальчишка пошёл работать на Бана, лишь бы омегу не тронули, Ким соглашался на всё, у него не было права отказать. Он пожертвовал своей свободой ради мысли, что Чимин сможет жить в городе, не прятаться в тени, хорошо питаться и не мёрзнуть по ночам. Тэхён скорее продал бы себя, чем его. По спине пробегают ледяные мурашки от воспоминаний, как Ким убивался за продажу Чимина. Мальчишку не ломали в борделе клиенты, он отмывал своё тело раз за разом, поднимался и шёл работать дальше, но сломала собственная подпись на документе о продаже. На первой, спустя долгие годы, встрече у банкира Чимин спросил, хоть раз Ким пытался убить себя, на что Тэхён просто промолчал. Пытался. Не смог. Он выживал ради того, чтобы сейчас вершить собственное правосудие. Хосок останавливается у здания с почти отвалившейся вывеской, смотрит на карту в телефоне и понимает, что он уже на месте. Единственное условие для того, чтобы получить полное видео, было работать на некого анонима, что Чона не сильно впечатлило – он ненавидел быть подчинённым. Чего не скажешь о работе на бизнесмена – Хосок просто приглядывал всё это время за ним и не считал добычу информации работой на него. Альфа делает глубокий вдох почти прохладного воздуха ночи, оборачивается, передавая немым взглядом Чанвону находиться в тени. Чанвон тоже многому обязан Киму, между ними хоть и деловые отношения, но не лишённые дружеского понимания, поэтому информатор уверен в нём настолько, чтобы взять с собой на встречу к анониму. Темнота лестницы, ведущей на верхние этажи, встречает тишиной и затхлым воздухом. В таких районах обитает только мусор и те, кто не смог подняться выше по социальной лестнице, поэтому радушного приёма в светлом и чистом помещении Хосок и не ждал. Постепенно до мужчин начинает доноситься музыка, слишком тихая, чтобы не вызвать лишнего внимания, но достаточно громкая, чтобы понять, в какой из квартир всё ещё обитают люди. Информатор без предупреждения открывает дверь и заходит в помещение, заполненное густым дымом кальяна, табак которого пахнет чересчур приторно сладким. Хосок пытается ладонью хоть немного оставить места для кислорода, но получается так же плохо, как осознать одну-единственную вещь: аноним не является изначальным отправителем видео. Потому что информатор, конечно, нашёл место, откуда ему был отправлен файл, но вот отправитель его вовсе не тот, у кого все эти десять лет хранилось видео. — Вот дерьмо… — Джисон, придурок, — усмехается Хосок, — как я сразу не догадался, что это твой тупой способ заметать следы через десятки серверов? — Но заметь, что он хорош – ты нашёл меня, побывав перед этим в десятках других мест, — улыбается парень, втягивая дым через трубку кальяна, после чего долго выпускает его выдыхом. — Ненавижу боль, держи своего амбала подальше от моих крошек. О собранной вручную системе говорит, несколько подключённых компьютерах, стоящих полукругом, и Чон готов признать, что его ученик близок к тому, чтобы превзойти учителя. Увы, в городе все падки на деньги, а потому их дороги очень скоро разошлись. В городе два лучших информатора – Хосок и Равон, через них и проходит малейшая информация таких добытчиков, как Джисон. Он не хороший и не плохой персонаж, не выбирает сторону, а просто выполняет чей-то заказ. — Тогда решим всё быстро, — соглашается Хосок, не разделяя тех же убеждений, что и Тэхён – Ким считает слова пустым звуком, а боль – классическим произведением. — Давай полное видео. — У меня его нет. — Кто заказчик? — Бумажка в дверном проёме, — ровно отвечает Джисон, протягивая информатору тот самый клочок бумаги. — А деньги тоже бумажкой на порог подкинули? — Можешь сам отследить, мне было не интересно, своё-то я получил. — Но потребовал меня работать на тебя? — уточняет про нелепое сообщение Чон. — Это уже моя личная прихоть, — улыбается парень, — не удержался, так хотелось тебя поиметь, чтобы подороже продать информацию об этих двух крольчатах. Хосок встречается взглядом с Джисоном, тот улыбается лукаво, дразнится, хотя знает, что информатора крайне сложно вывести из себя, но всё равно тянет, не спешит раскрывать, почему крольчат двое. — Спрячь их получше, — советует Джисон, возвращаясь к своей работе, — твой особняк уже кишит крысами. На тех, кто действительно небезразличен новому лидеру четвёртого города, уже открыта охота – люди стали собирать информацию на Чимина и Чонгука, которые и являются двумя крольчатами. Хосок покидает здание, понимая, что не получит здесь имя отправителя видео, но услышал наводку, возможно, не столь дружескую, как всего лишь возвращение долга. Чон подобрал Джисона с этих окраин и дал ему работу, обучив полезным навыкам, и тот возвращает это сведением о предателях в рядах охраны особняка. Почему охотятся за гибридом вполне объяснимо, ведь он является слабым местом Тэхёна, его открытой раной, на неё нажать – и чудовище бездумно сорвётся на запах крови. Но зачем им Чимин, которого легко можно было достать, когда он был у Бана? Несомненно, за десять лет, за которые омегу передавали из рук в руки, он собрал достаточно информации на особо важных людей общества, вероятнее даже не одного города, и кто-то, видимо, сильно обеспокоен, что Чимин решит отомстить, получив равные права и перестав быть застенным. Но прошла уже неделя, а Пак так и не воспользовался собственным преимуществом. Тогда, дело в том, что он тоже может быть слабым местом Кима? За каким крольчонком погонится чудовище, если перед ним встанет такой выбор? Хосок понимает, когда Тэхён узнает, что он был тем, кто продал Чимина, этот выбор будет равносилен смерти. Ким не сможет спасти обоих.

☣

— Есть какая-то причина, по которой ты сменил весь штат своих сотрудников? — уточняет Тэхён, замечая при въезде в особняк совершенно новые лица. Есть ли причина, по которой Ким должен беспокоиться, помимо тех сотен, что касаются его управленческой деятельности. После встречи с Джисоном прошло несколько дней, а Хосок до сих пор не решается показать Тэхёну видео. Информатору не удаётся найти первоисточник, найти заказчика, все следы слишком хорошо обрываются, чтобы предположить, что в этом замешано слишком много лиц, однако ни одной новостной статьи об этом нет. Кому-то выгодно не втягивать в эту игру средство массовой информации и народ, а такими амбициями располагает лишь Бан Чан, но и он оказывается подозрительно чист. О сутенёре вообще становится мало, что слышно, будто он залегает на самое дно, чтобы переждать эти плохие дни. Дни капризов бывшего бизнесмена и его безумного плана снести стены города. Бан при последней встрече сказал, что просто сядет на берегу реки отходов и будет ждать, когда труп Кима проплывёт мимо него. Наивно, учитывая, что большинство просто не осмелится выступить против лидера города, а единственным, кто не пресмыкается перед ним, является сутенёр. — Для соображения безопасности, — отвечает Хосок, поворачивая ключ зажигания и покидая автомобиль, — а то держать в одном месте всех трёх слишком роскошно для тех, кто решит их похитить. — Я должен что-то знать? Тэхён устало переводит взгляд на друга, пытаясь найти в его взгляде ответ, хотя подобные действия перестраховки информатора вполне присущи ему. Чон лучше сменит всю охрану, чем будет искать того одного, кто оказался продажным. — Пока нет, — Хосок проверяет сообщения на мобильном, заходя на порог дома, — я ещё не всё нашёл. От Кима бесполезно что-то скрывать, он людей нутром чует, тем, что является его уродливым чудовищем. Оно по запаху чувствует гниль в людях. Ложь тоже пахнет по-особенному, но такая недосказанность, которой одаривает Хосок, не имеет запаха, она просит ещё времени. Мужчины выходят в гостиную и замечают удивительную картину, раскрывшуюся перед ними, которая слегка шокирует отсутствием логики. Все трое омег сидят вместе на диване, поедая заказанные доставкой сладости в неимоверном количестве, устроив себе праздник. На фоне звучит какая-то телепередача, под столом раскиданы обёртки, самые красивые и блестящие бережно сложены гибридом на краю, а в ладонях Юнги с громким хлопком вылетает пробка из второй бутылки шампанского. Разомлевшие взгляды направлены на нарушителей омежьей компании, пропитанной солидарностью их судеб, Тэхён так и слышит эти разговоры про продажи, которые и объединили Чимина и Юнги, а после замечает чистый взгляд крольчонка и налитый в его стакан сок. Для него шампанское имеет отвратительный вкус унижения. — Разве вы не должны были вернуться завтра? — без стеснения интересуется Чимин, почувствовав вселенское разочарование из-за присутствия альф. — Мы ещё не провели научное исследование, делает ли наличие денег человека тварью или богом. — М… тварью, — выдаёт Юнги, неровно разливая по бокалам шампанское, на что и Чонгук тоже кивает. — Единогласно, — Чимин громко ударяет стеклом бокалы своих собеседников, отчего белые уши слегка вздрагивают. — Кто-нибудь в детстве отравлялся из той реки отходов? — Я думал, что подохну, когда пытался выблевать себе внутренности, — поддерживает Юнги, — но едой травишься чаще. Так обидно, когда впервые утолишь голод, а через час всё это возвращается наружу. — Меня ловили на морковку, — пожимает плечами Чонгук, подхватывая вилкой кусок торта. — Поймали? — любопытно интересуется Юнги, не думая, что эта попытка принадлежала бизнесмену. — Да, — уши гибрида не опускаются, выдавая его безразличие к той ситуации, — но я сбежал. — А я не смог, — Юнги облокачивается на спинку дивана, кидая взгляд к Киму, — меня догнали. Застенные встретились в мире, который Тэхён хочет освободить для них. Ким стоит неподвижно, кажется, будто ему больно слышать их разговор, потому что сам один из них, помнит то же, чувствует эту липкость грязи и холода, ощущает режущий изнутри голод, чувствует на языке привкус той реки отходов. Как они могут говорить об этом так просто? Зачем вспоминать о том мире, в который никогда не попадут? Тэхён весь мусор сотрёт с лица земли, ничего не оставит от гор отходов, каждого отброса убьёт своими руками. Внутри отвратительно грязно от этих слов, даже не от прямых обвинений в похищении, а от того, как эти трое всё ещё помнят адски прожитые годы, будто не отпускают их, потому что всё может вернуться. Ким ощущает ладонь на своём плече, Хосок кидает «оставь их» и зовёт за собой. Альфы устраиваются за кухонным столом, откуда открывается прекрасный вид на омег, но вместо горячего после дерьмового, холодного дня, Тэхён просит коньяк и вырубить дребезжащий телефон. Хотелось откровенно напиться так, как бизнесмен делал это прежде, до беспамятства, до невыносимого похмелья, которое мужчина подавлял новой порцией алкоголя, и, конечно, из-за проблем, медленно окутывающих лидера города нарастающей волной, а не из-за того мира, о котором болтают омеги. Они в мусоре прятались одинаково, зарывались в его недры, скрывались подальше от себе подобных, никому не доверяли. Все они видели стены города, горящие по ночам огни, у каждого было своё предположение, что скрывается внутри, но ни один из них не оказался прав. Хосок говорит не думать об этом, они уже на пол пути к тому, чтобы начать очищать захламлённый мир, а рассказы о выживании останутся лишь в памяти тех, кто был рождён там, но даже это сотрётся временем. Ким усмехается. Нихрена такое не забудешь, в какой бы роскоши ты не жил, а вкус отходов до гроба будешь помнить. Поэтому, пока Тэхёну не пустят пулю в затылок, он будет мстить тем, кто продолжал упиваться и ужираться, сидя внутри стен, пока за ними люди подыхали от голода и морозов. Хосок больше ничего не говорит, слова излишни, когда он видит изменившееся настроение Тэхёна, который за последние дни нашёл единственную ночь, когда может приехать и просто побыть в покое, с крольчонком, вдали от обязанностей и убийств. Но всё это преследует мужчину даже здесь. И Кима, обычно, разговоры о прошлом существовании никак не задевали, а в этот раз Хосок видит во взгляде друга несвойственное ему. Он что, сомневается? Сомневается, что у него получится удержать власть и создать такой же чистый город, как это сделал Нил? Взгляд чудовища направлен не на крольчонка, у которого Юнги забирает пирожное и сам открывает, потому что гибрид долго возится с шуршащей упаковкой, а на того, из-за кого вся жизнь пошла через боль и унижения. Один убивает, втаптывает в грязь, говорит, что заслужил это за предательство продажи, второй испачканное чудовище без отвращения гладит, заставляет дышать и подниматься, ему лучшее будущее вообще не нужно, лишь бы просто быть рядом. Этот диссонанс слишком затянулся. После опустошения второй бутылки шампанского, Чимин и Юнги заметно расшумелись, разгулялись, в отличие от Чонгука, который не так давно переместился на руки к Тэхёну. Он не сказал ни слова, когда ловил взгляд не на себе, промолчал, когда залез на руки, а внимание всё равно принадлежало не ему. Чонгуку хочется злиться, он цепляется ладонями в одежду альфы, уши прячет, не позволяет им подняться в жесте протеста, проглатывает слова, потому что «Тебя. Когда встанет этот выбор, я выберу тебя». И крольчонок верит. Перед отъездом в другой город, когда Юнги помогал подобрать гибриду одежду, он сказал, что с Тэхёном не будет любви, не будет нормальных отношений, какие только представляются обществу, никаких ухаживаний, покупки дома, совместный ремонт, клумбы цветочков на переднем дворе и отдельная комната для запланированного ребёнка – это не про Тэхёна. У мужчины ни одной целой кости внутри не осталось, жизнь его поимела во всех возможных смыслах, он не способен на банальную любовь. На что Чонгук ответил, что такой любви, которую выражает чудовище, для него достаточно. Гибриду нравится, что мужчина поднимает его на руки, гладит по волосам и целует, заверяя, что прошлое крольчонка его вовсе не волнует, нравится, когда он слышит о своей бесценности. Чонгук видит намного больше, чем можно показать банальными проявлениями любви. Поэтому крольчонок сейчас разжимает ладони, аккуратно слезает с колен и устало говорит, что уходит спать. Без просьбы пойти с ним, без ожидания ответа – Чонгук пытается не верить чужим словам. И Тэхён слышит в голосе обиду, её трудно не заметить, и впервые за вечер отрывает взгляд к пропадающим за углом белым ушам. Киму срочно нужен отдых от жизни. Последовав примеру Хосока, который отбирает у Юнги бокал, говоря, что ему уже достаточно, Тэхён решает помочь избавиться от компании, поэтому подходит к Чимину и без слов поднимает его. Пак не сильно отличается весом от крольчонка, застенные все страдают недобором, и жизнь внутри стен их не меняет. Омега на руках не высказывает протеста, лишь усмехается, закатывая глаза на подобную геройскую выходку или заботу – без разницы, ему ничего из этого не нужно. Тэхён заносит Пака в комнату, которую выделили для него, ставит на ноги, даже до постели не доносит, только Чимин не расцепляет руки на его шее, не позволяет отстраниться. В полумраке взгляд омеги выглядит каким-то усталым, будто ему надоела собственная внутренняя борьба и вечное обвинение Тэхёна в продаже – он всё равно не сможет ему отомстить, ему просто нечем. — Ты ведь уже понял, — Чимин аккуратно касается пальцами загривка мужчины, позволяя себе столь непривычный жест, как искренняя нежность, — Бан не добил меня, чтобы я попал сюда. Он показательно делает вид, что уступил тебе, но это далеко не так, вообще-то, у тебя дни на исходе, займись его притонами, много интересного найдёшь. — Зачем ты говоришь это? — шёпот звучит слишком громко, и Чимин готов сломаться, сдаться, перестать вести свою игру. — Я чертовски устал быть чьим-то бизнесом, Тэхён, чьей-то сделкой, чьей-то вещью, — омега шумно выдыхает, почти отворачивается, чтобы вдруг не расплакаться прямо в его руках – это будет его дно. — Мне вообще всё это не сдалось. Умереть мне не дают, так просто оставьте меня уже в покое! «Раз Бан тебя вышвырнул, то и в обществе ты никому не сдался, застенный» Чимин это и так знает, ему не нужны эти нравоучения или заверения, что последний человек в этом отвратительном мире, которому он нужен, это Тэхён. Он устал от политики, грязных секретов и игр элиты, Пак не выбирал такую жизнь. Возможно, он согласится сидеть взаперти, но только чтобы его больше не касалась вся эта муть, происходящая в городе, да только омега понимает – он повязан с Тэхёном, а значит, ему никуда от этого не спрятаться. И Ким понимает, слышит этот сорванный отчаянием крик, молча касаясь затылка Чимина и надавливая на него, заставляя приблизиться и спрятаться в его руках. Тэхён обхватывает омегу за плечи и талию, касается щекой виска и обнимает его так, будто пытается заставить не смотреть на этот мир. Как и шестнадцать лет назад, когда юный альфа нашёл рыдающего омегу среди гор мусора. — Тогда просто оставайся на моей стороне. Больше ничего ему не надо. Тэхён понимает, что просит слишком много, потому что остаться на его стороне, значит простить собственную продажу, предательство и отобранную жизнь. Но Ким не будет требовать, он просто будет ждать и продолжать создавать лучшее будущее, в котором Чимин будет свободен и от него.        Наконец дом погружается в тишину ночи, в которой Чонгук ждал услышать единственный звук шагов. Гибрид не так давно ушёл, подумал, что мужчина пойдёт за ним следом, но вот уже как десять минут он лежит один, а одеяло совершенно не даёт того же тепла, что и альфа. В груди что-то неприятно скребётся, и Чонгуку это чувство не нравится. Он почти проваливается в сон, когда ощущает, как рядом под тяжестью тела проминается постель, из-под одеяла не вылезает, но позволяет обхватить себя и прижать ближе. Гибрид ощущает привычное присутствие чудовища, его тепло и запах, слабо граничащий с чужим, и слышит: — Прости. Тэхён касается выглядывающих из-под тканей ушей, проводит по белой шерсти и слышит, как замирает чужое дыхание. Чудовище не может приносить ничего, кроме боли. — Лучшее будущее требует много времени и усилий, — Чонгук повторяет сказанные Кимом слова, озвучивает их и жмётся ближе. Крольчонок говорит, что понимает, хотя Тэхён уверен, что это не так. Поэтому Ким целует макушку Чонгука, оставляет весь мир за порогом комнаты и остаётся с тем, кто взрастил в нём живое сердце. И он должен его сохранить.

☣

Пробуждение оказывается внезапным из-за громкого глухого звука, заставляющего гибрида резко подняться на постели, навострив уши раньше, чем он открывает тяжёлые от недосыпа веки. Подобного не повторяется, в коридоре по-прежнему тихо, Чонгук поворачивается, не обнаруживая рядом альфы, и проводит ладонью по мятой поверхности рядом. Холодно. Тэхён давно отсюда ушёл. Гибрид медленно спускает ноги к полу, покрываясь мурашками от прохлады, поднимается и направляется из комнаты, постепенно улавливая голоса с этажа ниже. Чонгук опускается по ступеням, когда среди знакомого тона чудовища и отвечающего ему голоса информатора, он слышит тот, который заставляет его замереть, оперевшись рукой на стену, остаться в её тени и не выйти на свет. — А моё мнение тут не учитывается? — встревает Чимин, перебивая альф, которые с самого утра приняли решение, договорившись со всеми, кроме того, кого оно напрямую касается. — Или мне по контракту не позволено иметь своё мнение? Я никуда не поеду – если так хочется, отошли своего кролю, а меня оставь в покое. — Я хочу спрятать тебя, — повторяет Ким, начиная рычать от кончающегося терпения, — в другом городе, у своего человека, где тебя никто не знает, и тебя это не устраивает? — Прячь кролю – не я твоё грёбанное слабое место! — Чимин подходит к мужчине, не собираясь участвовать в его планах. — Если бы Бан пустил эту пулю чуть выше, и я бы сдох между переулками, ты бы жалел лишь о том, что не успел извиниться за мою продажу! А если пристрелят твоего бесценного кролю, ты весь мир в крови утопишь, не оставишь ничего от города, а потом застрелишься сам, потому что твоего смысла жизни больше нет! Так кого действительно стоит прятать? Уши Чонгука вздрагивают, он понимает, что Тэхён хочет отправить Чимина к Нилу, туда, куда они вдвоём летали, чтобы увидеть совершенно другой мир. Там безопасно, и Пак действительно останется вдалеке от кошмара этого города, до него будет не достать, и поэтому Тэхёну не придётся выбирать. Спрячет от Бан Чана, от отбросов, желающих использовать омегу в пользу себе, спрячет от себя. Хосок прав – нельзя держать здесь всех троих. — Однажды я послушал тебя, — Тэхён поднимает взгляд, наполненный тем, чего нельзя было касаться, — послушал, и мы пришли в город. И как тебе это решение? Ким давит на больное прошлое, не щадит, вскрывает старые раны, чтобы от боли рёбра изнутри разрывало. В этот раз всё будет иначе. Тэхён не допустит своей ошибки во второй раз. — Одевайся, — приказывает альфа, доставая сигарету из новой пачки, — я отвезу тебя в аэропорт и лично посажу в самолёт. Тебя встретит Нил, и он не такой, как я, так что вы поладите. Ким даже не просит довериться ему. — Иди к чёрту, — шипит Чимин, — не меня надо опекать, не я нуждаюсь в твоей защите! — Я продал тебя. Тэхён проводит пальцем по рифлёному колёсику зажигалки, выпускает язык огня и подносит к сигарете, чтобы скрыть дрожь своих рук. Хосок, приготовивший всё для отъезда омеги этим утром, поднимает на Кима непонимающий взгляд, потому что он не рассказывал о присланном видео. Глаза Чимина заполняются неверием, кристально чистым, кричащим громким отрицанием, потому что Тэхён этого сделать не мог. На протяжении десяти лет, когда его передавали из рук в руки, даже тогда Пак отрицал это, скрывая за спасительной ненавистью, которая помогала ему элементарно жить. Он жил только для того, чтобы услышать «это был не я». Чимин поднимает руку, Тэхён не уворачивается, взглядом показывает, что готов принять такую же пощёчину, звонкую, опаляющую, как в их встречу у банкира, но она не случается. Пак сжимает ладонь в кулак, стискивает зубы и усмехается, забывая о маленькой привычке Кима. Тэхён всегда чаще лгал, чем говорил правду. — Хорошая попытка, я почти поверил, — Пак убирает выпавшие пряди волос с лица, — попробуй ещё раз, только убедительнее. Ким делает глубокий вдох, больше не желает тратить время на слова, силой заставит омегу сесть в чёртов самолёт, только ощущает солнечный запах, перебивающий вкус никотина на языке. Взгляд мечется по видимым стенам дома, не находит крольчонка, а чудовище его присутствие чувствует – он не должен был слышать этого разговора, в нём слишком много слов, способных задеть его. Тэхён делает шаг к лестнице, тихо подкрадывается и заглядывает за угол, поднимая взгляд к коридору второго этажа. Никого. Мужчина оглядывается на Хосока, кивает ему, подтверждая, чтобы тот готовил автомобиль, а сам поднимается на второй этаж. Крольчонок не должен был слышать, что именно он является главной заботой мужчины, его слабым местом, потому что Чонгук понимает, что мешает его планам, требует много внимания, когда это время решает исход прихода Кима к власти. Он захочет уйти, чтобы не мешать, не подвергать мужчину выбору, потому что тот без раздумий выберет его, а это может иметь разрушительные последствия. Только разлука будет медленно убивать обоих. Альфа заходит в комнату, находя крольчонка, занятого выбором более тёплой одежды, не спешит его отвлекать, наблюдает реакцию и по её отсутствию понимает – он всё слышал. — Ничего не скажешь? — интересуется Тэхён, замечая, как насильно гибрид держит уши внизу, чтобы не выдавать своего волнения. — Чтобы ты опроверг мои слова и сказал, что я не так всё понимаю? — Чонгук оборачивается, не сдерживается, потому что понимает – он стал слишком ценным, что делает его слабым местом. — Я тебе мешаю. На пути у лучшего будущего стоит крольчонок. Тэхён пытался заверить, что они создадут его вместе, дал слово, что никто не посмеет тронуть крольчонка, они снесут стены, избавятся от мусора, Ким выберет его, а не власть, но, столкнувшись с реальностью, альфа осознал, что имеющихся сил ему недостаточно. До вчерашнего дня, когда Хосок получил информацию и поменял штат охраны, Тэхён был уверен, что сможет удерживать и власть, и быть рядом с Чонгуком, потому что омега понимал и терпеливо ждал его возвращения, не мешал сносу стенам. Но услышав от Чимина о плане Бана, Ким осознал – ему нельзя держать рядом близких людей. Он не догонит сразу двух крольчат: не спасёт Чимина и Чонгука. Не удержит двух крольчат: своё сердце и власть над городом. От одного придётся отказаться, а Тэхён намеревается удержать обоих. — И что ты предлагаешь? — альфа делает шаг, приближаясь к крольчонку. — Отправить тебя с Чимином к Нилу? Ты сможешь быть настолько далеко от меня? — Давай уедем вместе, — Чонгук делает шаг навстречу, заставляя мужчину остановиться, — ты сказал, что между властью и мной выберешь меня, так зачем тебе этот город? Тебе не простят то, как ты получил эту власть. — С кем ты говорил? Внезапный вопрос заставляет гибрида опешить от того, насколько Тэхён способен видеть его мысли и душу. Только эти громкие слова не принадлежат крольчонку, он не знает, какими способами люди приходят к власти, не понимает, что считается добром и злом. — С кем ты разговаривал, Чонгук? — повторяет Ким, хватая омегу за подбородок, не позволяя отвернуться от него. — Кто вдолбил тебе в голову, что меня волнует прощение за то, что я сотворил с отбросами этого города? Кто настолько морален, что пытается остановить лидера через единственного, кого чудовище способен слушать? — Мне самому это выяснить? Мужчина делает глубокий вдох, заставляя себя отпустить крольчонка, не делать ему больно, но эта ярость из-за того, что Чонгук сомневается, не позволяет так просто забыть об этом. Тэхён много не просил, лишь верить ему. А крольчонок поверил кому-то другому. — Просто подумай, пока я не вернусь, — сдержано проговаривает Ким, перемещая ладонь на волосы, несвойственным себе жестом проводя так, будто видит перед собой животное, — прощать ли мне тех, кто оставляет умирать людей за стенами? Стоило ли оставлять в живых тех, кто обидел тебя? Чонгук ощущает то противное чувство из прошлого, которое он хотел бы не вспоминать, то отношение, когда он был просто товаром в руках торговца, и заставляет себя молчать, не поднимая взгляда к мужчине, который опускает руку и разворачивается. Он ждёт, смотрит в спину альфе, ожидает, когда тот остановится, развернётся к нему, не оставит утопать в этом жгучём чувстве, но шаги не замедляются, расстояние увеличивается, чудовище уходит. Крольчонок виноват. Он требует доверия, а сам умолчал о подброшенном письме, которое открыло иную сторону того, что творит в городе Тэхён. На серых глазах собираются крупные слёзы, Чонгук их не стирает – сам виноват. Глупый крольчонок.        Изменившееся настроение замечает Хосок, но не спешит интересоваться, что могло произойти за те короткие минуты, когда Тэхён поднялся на второй этаж, лишь сообщает, что его охрана уже посадила Чимина на заднее сидение приготовленного автомобиля. На протесты омеги Ким не отвечает, будто вовсе их не слышит, и на половине пути Пак сдаётся, замолкает, сложив руки и отвернувшись к окну. Быть может, это даже к лучшему – уехать как можно дальше от этого самоуверенного кроли, который своими ушами отобрал его Тэхёна. Плевать, он предупреждал, что прятать надо не его, никто не послушал, пусть теперь сами разбираются с этим дерьмом под названием любовь. Ах, точно, кроля её гипоманией называет, глупышка. Им двоим просто надо обжечься, чтобы осознать, насколько неизбежна гибель их гипомании. Чудовище не может быть с крольчонком, это ошибка, слабость, чья-то отвратительная шутка. Остановка на площадке с задней стороны аэропорта, где лишние глаза не увидят лидера города, предстаёт перед Чимином другим осознанием: Тэхён прячет его не от этого города, а от себя. Хосок замечает подозрительное смирение омеги, когда тот без единого протеста выходит из автомобиля и направляется за Кимом, шагая точно позади, в его тени. Точно так же десять лет назад они пересекали стены города. Чимин вступал на следы Тэхёна, еле удерживая равновесие из-за разницы длинны их шагов, смотрел снизу вверх на огромную стену и думал, что они идут в лучшую жизнь. Сейчас Пак должен послушать Тэхёна и узнать, будет ли и это ошибкой.        Тлеющая сигарета вот-вот обожжёт пальцы, а Ким её не выпускает, неотрывно смотрит, как Чимин заходит в частный самолёт, за ним закрывается дверь, и заводятся двигатели. Слишком быстро он сдался, слишком просто послушался альфу и согласился улететь в другой город – Тэхён уверен, Чимин что-то задумал. — Ты сказал, что продал его, — Хосок делает затяжку, слегка щурясь от лучей утреннего солнца и понимая, что сейчас информация быстро дойдёт до Бан Чана, а побег омеги осложняет ему предстоящие задачи. — Ты знал? — Узнал от Юнги, — Ким наблюдает, как самолёт отрывается от разгоночной дорожки и набирает высоту, — надо было его предупреждать, что ты не хочешь мне показывать отрывок, пока не найдёшь полную версию. Юнги тогда сильно испугался, он не хотел этого говорить, не знал, что ещё рано, но Тэхён пообещал сделать вид, что не знает о видео. Подпись с самого начала была поставлена им, Ким и не отрицал это, лишь сомневался в том, что было до этого, потому что присланное видео – это вырванный фрагмент. — В любом случае никакой новой информации ты не получил, — Тэхён поворачивается к другу и тушит упавшую сигарету подошвой ботинка, — мы и так знали, что я был под дурью, когда подписывал. Просто найти вырезанный отрывок, где видно того, кто так любезно распечатал эти документы и отдал их мне в руки. Чтобы чудовище явилось в своём уродливом обличье и показало, что с ним сделали те два альбомных листа с его подписью. Теперь, когда Бан не сможет добраться до Чимина, Тэхён может вернуться к притонам, чтобы найти то, что скрывает сутенёр, притворившийся, будто не имеет на нового лидера города никаких планов. Как предсказуемо. Ким ждал первый шаг от своего давнего конкурента, потому как и Бан не привык уступать. В особенности застенному мальчишке, которого сломить так и не удалось. У них свои счёты, соперничество началось ни вчера и не прошлом году, это длится десять лет, с тех самых пор, как Бан предал их уговор, тронул то, чего касаться не следовало, забрал у Кима единственного, кого он так бережно оберегал шесть лет. Не следовало вырывать у Тэхёна сердце, может тогда в нём осталась бы капля милосердия, способная спасти множество жизней и остановиться. Хосок идёт следом, слышит, как Ким вызывает свою команду прочищать трубы старого знакомого, и жестом ладони прощается – он почти отследил, откуда пришла оплата Джисону за видео.

☣

Юнги разливает горячее молоко по двум кружкам, лениво переступая с ноги на ногу из-за недосыпа прошедшей ночи – Хосок подло воспользовался состоянием омеги, спрашивал, любит ли он его, и улыбался, когда слушал, как невыносимо сильно Юнги всё это время хотел его поцеловать. Омега жалеет, что помнит ночь слишком хорошо, каждый хосоков поцелуй за ухом, медленно перебирающийся по скуле, слабый укус под линией челюсти и невесомое касание до уголка губ. А после нежность утопилась в страсти, и Юнги получал все те поцелуи, которые задолжал ему альфа. — Так вы поссорились? — уточняет Юнги, возвращаясь из воспоминаний к гибриду, который весь день проходил с поникшими ушами. — Это… из-за того письма? Ты показал его? — Нет. Поэтому Чонгук и виноват – он должен был его показать. «Прощать ли мне тех, кто оставляет умирать людей за стенами? Стоило ли оставлять в живых тех, кто обидел тебя?» Тэхён не занимается «бездумными убийствами», он не «потерял контроль» над собой, не «жаждет всё больше власти». Чонгук засомневался, когда увидел то, к чему могут привести действия альфы, он не желает такой участи ему, поддался на страх за чудовище, поэтому предложил всё бросить. На самом деле Ким избавляется лишь от мусора, не прощает обиды, не позволяет дышать тем, кто трогает крольчонка, и так было с самого начала, когда на первом выходе в свет гибрида погладил Ву Уён. В сообщениях до сих пор можно найти его фото, где до мужчины донесли, что трогать принадлежащее бизнесмену нельзя. — Тобой хотят воспользоваться, это не удивительно, — Юнги садится рядом на диван и подгибает ноги, грея ладони о кружку. — Тэхён тебя послушает… — Он уже не послушал меня. — Потому что это было не твоё желание, — напоминает старший, — он сразу понял, что это не твои слова, потому они вызвали агрессию – Тэхён ненавидит предательства, а ты его почти предал. — Что? Чонгук оборачивается, впервые поднимает уши, потому что не понимает, что сделал не так. Он виноват, не отрицает, не должен был скрывать письмо, но не молчание на вопросы так разозлило альфу. Юнги кусает себя за губу и вздыхает, забывая, что подобные слова Чонгук может воспринимать иначе. Со словами к гибридам вообще нужно быть осторожными. — Я не знаю, о чём вы говорили, — мягко подступается Юнги, — но если ты предложил ему уехать, как в письме, это значит ты в него не веришь. «Верь мне. Просто верь, даже если страшно или ты сомневаешься – я никому не позволю навредить тебе и себе». Тэхён больше ничего не просил, а Чонгук даже этого сделать не смог. Юнги не видит в поведении гибрида изменений, он не плачет, не злится, лишь ставит полную кружку молока на стол и уходит, чтобы просто пропасть в одном из тёмных углов дома. Ему нужен мрак его норы, холод, тишина, необходимо вернуться, чтобы осознать – чудовище подарило ему целый мир, а крольчонок от него отказался, ложится шкурой на грязь города, позволяет гибриду пройти по нему и не испачкаться, а омега верит чужим словам. Чонгук не обращает внимание на зовущий его голос друга, не сейчас, гибриду надо подумать, что он здесь делает вообще. Проблема. Он является главной проблемой, слабым местом, ничем иным, его надо опекать и защищать. Лучше бы он оставался товаром – так хоть в чём-то измеряется его ценность. Крольчонок открывает окно второго этажа, забирается на подоконник и чувствует порыв сумеречного ветра, несущего не прекращающийся гул живого города, к которому гибрид до сих пор привыкнуть не может. Чонгук оборачивается, бросая взгляд серых глаз на закрытую дверь комнаты, и вылезает наружу, цепляясь за крышу и перелезая до небольшого выступа, откуда после спрыгивает вниз. Белые уши снова стоят торчком, кончики чуть загнуты, и гибрид не слышит, чтобы его выход в сад был замечен. Чонгук медленно направляется в гущу плодовых деревьев, ищет в траве новое письмо, оно точно должно тут быть, но ничего на глаза не попадается. Чонгук почти бросает эту затею, он не планировал верить написанному, но хотел принести новое письмо Тэхёну, как поднимает взгляд к небу и замечает на одной из веток застрявший лист бумаги, сложенный самолётиком. Гибрид делает несколько шагов назад, резко опускает уши и разбегается, с прыжком цепляясь за ветку дерева и залезая на неё. Он и не такие горы мусора покорял, забраться на дерево для него довольно просто, сложностью всегда было пробираться через неприветливые, царапающие щёки шипы и веточки. Чонгук лезет выше, изгибается, чтобы приблизиться к самой верхушке, откуда перемещается уже на крайнюю ветку и вытягивает руку, чтобы достать до письма. Слишком далеко. — Ого, ты и так умеешь. Гибрид внезапно поднимает белые уши, прислушиваясь к чужому, но знакомому голосу, отчего задевает кончиками ветки и царапает одно ухо. Но Чонгук не обращает внимание на боль, вглядывается в улицу за стеной территории особняка и видит вспыхивающий огонёк сигареты перед тёмной фигурой. — Не спустишься? — предлагает мужчина. — Мы могли бы поговорить. — Наличие ушей делает меня особенным, а не глупым, — огрызается Чонгук, хватая листок и удобнее устраиваясь на ветке. — Говори оттуда, я отлично слышу. Усмешка, вспыхнувший огонёк и густой дым сигареты. Их разговор не останется незамеченным, возможно, слишком долго припаркованный напротив автомобиль уже попал на камеры и вызвал подозрения. Этот ненормальный рискует собственной жизнью, разговаривая с гибридом. — Хочешь, ускорю уход Тэхёна с должности управляющего города? — предлагает мужчина, всё ещё пряча свою личность под капюшоном. — Ему не останется ничего, кроме как забрать тебя и сбежать в другой город – разве не этого хотим мы оба? — Бэкки? — предполагает Чонгук, вспомнив, как Тэхён назвал того прокурора, пытающегося арестовать его в аэропорту. — Побежишь рассказывать своему папику? — очередная затяжка скрывает раздражение, потому что чёртов Ким Тэхён, захватив власть, не сделал ничего, чтобы уволить его с должности ведущего прокурора. И это самая настоящая насмешка над ним. Главный прокурор не смог остановить захват власти, не может найти доказательства и сейчас, когда Ким и не скрывает своих действий. Все новостные каналы кричат об убийствах, а имени не произносят – виновника все знают в лицо. — Скажи, где он прячет трупы, — Бэк снимает капюшон, бросая окурок на асфальт, — просто скажи, я всё равно не смогу засадить за решётку твоего драгоценного Тэхёна, вы успеете сбежать. Это нужно мне и тебе, крольчонок. Крольчонок. Как ужасно это звучит не от Тэхёна. Чонгук разворачивается, не собираясь больше разговаривать, повторять своих ошибок, но замирает, когда слышит: — Его хотят убить, — Бэк убирает руки в карманы, нащупывая ключ зажигания, — я просто хочу облегчить жизнь и тебе, и себе. Если сдашь его – вы сможете сбежать, продолжишь молчать – пострадаете оба. — С чего бы тебе делать такое одолжение? — Я сделал ошибку, — признаётся прокурор, — не на того поставил. Там, — Бэк указывает на лист в руке гибрида, — сведения о Бан Чане. Передай Тэхёну сейчас, иначе потом может быть поздно. И давай договоримся, — мужчина открывает дверь автомобиля, — если мои сведения помогут ему, значит я сдержу своё слово и дам вам сбежать, в обмен на то, что ты укажешь мне место, где Ким прячет трупы. Согласен? Слишком просто, слишком честно. Чонгук ничего не отвечает, лишь хватается за ветку, на которой сидит, и спрыгивает вниз, пропадая с поля зрения прокурора, на что тот улыбается – гибрид принимает это условие. Мужчина садится в автомобиль и заводит мотор, выруливая на дорогу, один из фонарей которой освещает сидящего рядом альфу, довольно расплывающегося в улыбке. — Отличная речь, — отмечает Намджун. — Отличный план, — говорит Бэк, ударя ладонью о руль, — чёрт, свести этих двух, чтобы они избавились друг от друга, это гениально! И когда Тэхён уберёт Бан Чана, я засажу его, а гибрид таинственным образом куда-то исчезнет… Коллекционер улыбается, наблюдая, как навстречу проносится автомобиль информатора, и отводит взгляд на изменившийся город. Намджун вернулся сюда за гибридом, и в этот раз он его заберёт, не ударив и палец о палец. Главное выбрать правильного союзника, чтобы вместе с ним сесть на берег реки и наблюдать, как два чудовища раздирают друг друга насмерть.