Война решила все за нас

***

      Клаус был в прекрасном расположении духа после поимки беглеца. Ещё бы! Его танк легко преодолевает овражки, речушки, холмики, легко валит небольшие деревья. Пантера выезжает на дорогу и ведет остальных в лагерь.       Ивушкин видит этот чёртов лагерь и слабо ухмыляется, ведь он потерпел поражение. Он хотел сбежать и спасти других людей, однако спас лишь Ярцеву, которая, скорее всего, ждёт на поляне своих героев и тихо плачет, но встрече уже было не суждено произойти. Что теперь ему делать? Коля не имел ни малейшего понятия, ведь он не знал, что в голове у этого человека, ведь он даже его эмоций не понимал. Грузовик останавливается, и Ивушкина кидают с грузовика, отчего молодой человек сильно кашляет и пытается вдохнуть, но у него это плохо получается, ведь он ушиб лёгкое. Его тащат по всему лагерю, держа за одежду, и, в конце концов, швыряют в камеру. Маленькую, холодную и тёмную. Ивушкин же не может собрать мысли в кучу и лишь желает своим друзьям пребывания в раю. Клаус же возвращается в здание, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть после всего. Но перед отдыхом ему ещё нужно подать отчет об удачной операции. Доложив отчёт о поимке советского танкиста, Клаус со спокойной душой направился в свой кабинет. Теперь можно расслабиться и принять ванну. А потом уже поесть и пересмотреть стратегический план.       Ягер снял свои сапоги, мундир, фуражку. Набрал себе горячую ванну. Расстегнув белую рубашку, он скинул её на пол и лег в мыльную водичку. Пар поднимался над поверхностью, жар пропаривал тело германского пса. Он не думал ни о чем, кроме блаженства. После ванны Клаус наконец-то нормально позавтракал и принялся за военные дела. День прошёл именно в таком русле.        Комнату освещала только одна лампа. Штандартенфюрер вспомнил про Ивушкина. Задумчиво отложив приказ в сторону, он налил себе коньяк и выпил. Теперь встал вопрос, что теперь делать с танкистом. Продолжить его работу мишени? Ягер с самого начала не хотел вести себя с ним, как со свиньей, понадеявшись, что хорошее отношение сделает своей дело. Но нет. Танкист просто воспользовался полученным доверием. Клаус был обижен и оскорблен.       Сколько провел Николай в камере? Час, два или три? Он не знал, ведь потерял счёт времени, и не было ясно, какое время суток за стеной, он лишь знал, что прошло уже довольно много времени, но боль от потери экипажа все ещё била по вискам Ивушкина. Почему эта падла не идёт с револьвером? Почему он не пристрелил его там, или же он захотел шоу при всех? Убить перед лагерем? Да пожалуйста! Ивушкину уже плевать, ведь он попал по полной программе, разгромив почти весь лагерь и убив большое количество немецких солдат. Или же Ягер вздумал прийти и пытать парня? Танкист лишь посмеялся, прижимаясь спиной к холодной стене и ощущая, как его старые шрамы ещё болели: —Пусть пытает... Паскуда... Мне уже ничего не страшно.       Ягер шел по темному коридорчику темницы со своим переводчиком. Шаги эхом раздавались по зданию. Штандартенфюрер подходит к нужной двери и приказывает открыть ее. Ивушкин просто сидел, прижавшись затылком к стене, и держал глаза закрытыми, продолжая думать о том, что он совершил самую ужасную ошибку в своей жизни, что именно он отправил на свет трех....ах, нет.. Пятерых человек, если ещё считать Нефёдово. Он даже успел задремать и пожалел о том, что заснул. Ему снилось, что он в танке, гребанном Т-34, однако он был один. Сверху слышалась русская и немецкая речь, он не понимал, что говорят немцы, однако прекрасно понимал русское "Сдохни, командир", "Гори в танке, герой", "Я тебя, как Сталина, ждал, а ты разочаровал меня", "Коля, все же я не такого, как ты, ждала". А дальше едкий запах горючего и неистовый жар, от которого кожа приплавилась к металлу и оставалась там же. Замок издает два щелчка, и дверь со скрипом отворяется, впуская немного света в камеру. Ягер делает небольшую паузу прежде, чем войти, а затем перешагивает и ныряет во мрак камеры, звонко стуча своими каблуками. Крест хищно сверкнул на его шее. Он медленно переводит таинственный взгляд на Ивушкина. Затем переступает с ноги на ногу и, вдохнув сырой воздух, начинает говорить: — Избивать тебя особо нет смысла, - перевел речь штандартенфюрера переводчик. — Поэтому я напомню о нашем договоре: выживешь - продолжишь тренировать моих курсантов.        Клаус подошел к Николаю и слегка шлепнул его по лицу: — И на этот раз ты не сбежишь, Николай.       Ягер улыбнулся ему. Истязать танкиста, правда, нет смысла, тем более, что ранения будут мешать ему выполнять свою работу качественно. —Я отнял у тебя мечту и надежду, Николай. Единственного человека, которого мы ещё не нашли, - это остарбайтер Ярцева Анна, и мы найдём её. Однако... Если тебе так дорога жизнь Анны, то я тебе могу остановить её поиски, в обмен на повиновение.       Штандартенфюрер ходил из угла в угол и остановился посередине комнаты, расправив плечи и выпрямив спину так, словно он стоял у стены, а переводчик продолжал переводить слова немца: —Разве тебе было плохо? Я не издевался над тобой и твоей командой, Николай. Я был восхищён твоим мастерством, однако мне хотелось убить тебя, когда ты решил сбежать. Я оценил твою тактику побега, но не оценил предательства, русский.       Голос немца не выражал эмоций, он был холоден снаружи и очень редко показывал то, что происходило внутри него, ведь однажды он уже проявил дружелюбие, второй раз на те же грабли наступать не хотелось. Ивушкин молчал, как и всегда, он не горел желанием говорить с Ягером. Он все так же держал свои глаза закрытыми, спустя мгновение сглотнул. Клаус был, конечно, прав по поводу того, что Николаю давали все, что ему было нужно, и ни разу за это время не ударили, но Ягер упускает одну очень важную деталь: Ивушкин предан своей родине. И послушно выполнять прихоти нацистов — это страшное предательство, которое не прощается.       Сейчас танкист очень хотел просто исчезнуть. Внутри было так пусто и тоскливо. А на душе скребли кошки. Какой из него лейтенант, если по его вине умерли его люди? Как хочется закрыть уши и больше не слышать голоса нацистской сволочи. В принципе Коля это и делал: игнорировал речь обоих немцев.       Парень уже не думает, что с ним ещё может случиться. Ему не страшно, ему безразлично на пытки, ему плевать: убьют его или нет. После смерти товарищей жизнь поблекла. Николаус заметил, что русский совсем не обращает на него внимание и посмотрел на переводчика, ибо подумал, что тот переводит что-то не так, но тот взмолился и клялся всем, что у него есть, что перевод верный, просто танкист, видимо, совсем не настроен на разговор. Ягер понимает, что грубой силой мало чего добьёшься и поднимает голову Николая так же, как это сделал при первой встречи спустя долгое время. —Я знаю, что ты, если не предан друзьям, то предан родине. Однако я хочу сказать тебе, что... Ленинград был уничтожен полностью, Сталинград полностью взят под наш контроль, и сейчас Москву окружают со всех сторон, возможно, что уже через месяц у тебя будет новая родина, у которой будет блестящее будущее, Ивушкин. Начинай вливаться в это общество сейчас.       Ягер держал того за подбородок в надежде, что парень все же откроет глаза и посмотрит на него и, тяжело вздохнув, погладил подбородок большим пальцем: —Если ты будешь исполнять мои приказы, то в день я буду выпускать из лагеря по 2 человека, если ослушаешься, то я публично расстреляю двух человек и скажу, что это твоя вина... Ты только представь, как они будут разочарованы...       Прикосновения немца к щеке были сродни раскаленному железу. Он терпел и не открывал глаз, все так же пытаясь игнорировать. Но пальцы коснулись подбородка, и Ивушкин дернулся от руки и открыл нахмуренные глаза. Ивушкин поправил свой осипший голос и заявил: — Почему ты так распинаешься передо мной? Думаешь, я стану верить тебе?! Вы лживые и жёстокие люди, ищущие выгоду только для себя!       Эмоции вновь вскипели, но он старался сдерживать себя. Он не хочет верить Ягеру. Советский Союз ещё не проиграл, не стоит делать поспешных выводов. Коля в принципе не желает делать ничего в лагере.       Немец понял, что с Колей будет трудно, хотя разве с ним было легко? Если только немного вначале, когда он делал то, что нужно, как оказалось, вовсе для себя. Тот присел перед молодым человеком, прогнав переводчика и снимая перчатку с своей руки. Коля смотрел на него с презрением и недоверием, как пойманный зверек, запертый в тесной клетке. Его даже немного подташнивало от вида Ягера, он бы блеванул ему в лицо, если бы мог. Слушать эту его тираду уже заебало. —Ивущ'кин, я не распинаться и не лгать тебе. Я дать тебе танк и держать свое обещание. Ты - предать меня, а я предать свой родина из-за тебя, — произносит Ягер.       Мужчина имел в виду, что грандиозный разнос лагеря и убийство вышестоящего, которое устроил Ивушкин, расценивалось, как предательство со стороны Клауса. Но хорошо, что теперь все почти улажено. Ягер встал с пола и уже на немецком приказал привести четырех человек в камеру. Этот мерзавец вновь собирается играть на жалости танкиста... Вот же скотина...        Солдаты заводят людей. Пленные солдаты разного возраста, разной нации. И все забитые и измученные проклятыми фрицами. Парней ставят на колени. Коля наблюдает за этим, и не успевает он моргнуть, как раздаётся резкий и громкий выстрел из револьвера Ягера. Самое молодое тельце падает на пол. Кровь растекается рядом с ногами Ивушкина, и он широко раскрывает глаза. —Но я жесток. Ивущ'кин, их жизнь в твоих руках! Eins!       Все произошло так быстро, танкист не успел ещё понять и тупо смотрел на труп и остальных троих выживших. В этот момент Коля понимает, что у штандартенфюрера кончилось терпение, и он больше не шутит. Он пристрелит одного за другим. Танкист переводит взгляд с солдат на Клауса, видит его решимость и начинает лихорадочно соображать. Он вновь будет дурацкой мишенью для фашиков?! Он не хочет этого! Но тут в его голову приходит идея... Но Ягер отчего-то злобно ухмыляется и, резко взяв Ивушкина на руку, роняет в лужу крови так, чтобы тот прижался к полу лицом и руками, марая части тела в крови. На языке появилась металлический привкус, танкист тут же отпрянул и ударился спиной о койку. —Его кровь на твоих руках, Никол'ай...., — улыбается мужчина.       Отпустив Колю, он подходит к второму, но вместо того, что бы пристрелить этого человека, он срывает с того хлипкую робу заключённого, разрывая ту на полосы, и с злостью во взгляде смотрит на Николая. Считанные секунды, и вот, мужчина собственными руками душит второго заключённого, он уже был намного старше, наверное, Ягеру в отцы годится,но плевать на возраст. Мужчина, которого старательно душил немец, со слезами на глазах пытался вдохнуть, но ничего не получалось. На последнем вдохе тот хрипло произнёс —О... Отомсти им... Помоги другим...       Но увы, этого Ягер не разобрал и, увидев, что мужчина более не сопротивляется, потуже затянул импровизированную верёвку и кинул тело на пол рядом с Колей. —Zwei.       Танкист не узнавал Клауса. Он никогда не видел его таким жестоким. Он всегда так спокоен и даже улыбчив. Вчера он сжёг его друзей заживо, сегодня убивает ни в чем неповинных людей. Николай вскакивает на ноги и тут же падает на колени, вновь в эту лужу. Сердце начинает биться чаще и как только Клаус отсчитывает "два", Коля кричит: — Хватит!!! Я согласен!       Как бы ему не было отрадно, он не допустит, чтобы люди продолжали умирать из-за него. Эти четверо вообще никак не касались Коли, почему они должны страдать?!       Ягер поворачивается к Ивушкину, услышав эти слова и подходит к молодому человеку, присаживаясь перед тем на колено. За мгновение гнев на его лице сменяется на милость, и он снова становится таким, каким был при второй встрече. —Подниматься, Нико'лай, тебе нужно быть чистым. Кровь. Ягер убирает с щеки Коли кровь и стряхивает её со своей руки с лёгкой улыбкой. Взяв под локоть Колю, он, словно окрыленный, ведёт того к выходу из камеры и на немецком отдаёт солдатам приказ, чтобы те убрали тела, однако другой охранник следует прямо за русским и немцем, а в его руках не одежда заключённого, а форма немецкой армии. Пройдя несколько этажей и кабинетов, мужчина останавливается перед дверью и, открывая её, показывает Ивушкину рукой, чтобы он проходил вперёд. —Мыться.       Парень недолго стоит, не решаясь заходить, но все же осмеливается и перешагивает, заходя внутрь. Ягер видит то, как напряжен Николай, и ухмыляется этому, ведь он знает, чем так не доволен русский солдат.       Немец проходит следом за Ивушкиным в душ, однако перед этим забрал одежду у своего охранника и положил ту на скамейку. Коля напряженно стоял посередине, медленно озираясь. —Ты надеть это.       Он пальцем показывает на одежду, а после на полку с мылом. Интересно, когда этот русский солдат мылся нормально, как самый обычный человек? Ведь он знал, что в лагере вряд ли где-то есть душ или какое-то место, где можно искупаться. Мужчина обходит Ивушкина по кругу, изучающе рассматривая того и громко фыркает поправляя свою фуражку. Помещение было большим, и каждый душ был разделён кабинками, однако раздевались все подле лавочки и на неё же складывали вещи. —Раздеваться и мыться.       Твою мать.... Ну уж нет! Негоже ещё и форму проклятых нациков надевать. Танкист хмурит свои брови и сжимает кулаки: — Ну уж нет! Я не стану надевать эту форму! Я согласился сотрудничать, а не переходить на вашу сторону, псина ты подзоборная! — громко и злостно крикнул Ивушкин, следя за проходящим вокруг него фрицем.       Парень даже не торопился раздеваться. Если этот придурок не даст ему другую одежду, Коля и вовсе откажется от мытья! Николаус зажмурился, когда тот начал орать, как ненормальный, в душе, и его крик эхом раздался по всему помещению, неплохо подействовав на перепонки Ягера. —Не орать...       Он не мог говорить на русском серьёзно и страшно, однако очень старался выучить этот проклятый язык. Шаг, ещё шаг, и мужчина прижимает Ивушкина к стене плечом, удерживая того у стены и держа руку на его шее. —Ты надеть эту форму... Ты забыть, что было там? Слушаться, Ивущ'кин. Слушаться...       Мужчина терпеливо отходит от молодого человека, кивая головой на одну из кабинок. Николай вытер свою шею от ощущения этих "кровавых" рук и сплюнул: — Я еще раз повторяю: я не надену эту форму, - так же гневно, но уже потише заявил танкист.       "Наденешь форму врагов своего народа", с дуба рухнул?! А, ну, да, точно, нацисты же не люди, а моральные уроды. Чего стоило ожидать вообще? Если честно, то Николауса уже заебало подобное отношение и чрезмерное упрямство молодого человека. Он знал, что, на данный момент, сильнее своего коллеги и, не торопясь, стал снимать свой китель и фуражку под протесты Ивушкина. Если честно, иногда он не понимал, что орёт этот русский и пропускал данную информацию мимо ушей.        Оставшись в рубашке, форменных брюках и сапогах, мужчина подходит к Ивушкину, вновь зажимая того у стены, однако теперь так, что бы он не мог сдвинуться с места. Ногу тот поставил между его ног, а одной рукой держал за ворот его одежды. — Ивущ'кин, так надо.       На мгновение опустив молодого человека, Ягер разрывает одежду на теле Ивушкина и демонстративно бросает остатки одежды на пол постепенно оголяя тело танкиста. Ивушкин просто в шоке и не понимает: Ягер просто его обездвижил, или он гомосексуал? Но он же нацист.... Германия точно презирает такие отношения. Ивушкин и до этого замечал эти непонятные поглаживая со стороны Клауса. Нет, нет, сука, нет! Николай опускает взгляд, видя свой обнаженный торс. Вот псина...        Коля злится пуще прежнего и злобно рычит: — Живо отпусти меня, псина.