Ночью Дилюк отправился патрулировать границы города. Сейчас, когда один из наиболее сносных (как ни тяжело это признавать) рыцарей Ордо Фавониус был не в состоянии защищать мирных жителей, это стало особенно актуальной задачей.
Он вернулся домой перед рассветом, уставший и весь грязный, но на то, чтобы принять ванну перед сном, сил не было никаких. К тому же, тогда пришлось бы будить прислугу, а подобная тирания — уже слишком. Завтра, конечно, им придётся поменять постельное бельё, но лучше уж так.
Однако, едва зайдя в комнату, Дилюк напрягся — в ней кто-то был. Подобравшись, он уже собрался вытащить меч, когда понял, что никто ему не угрожает: на кровати лежал Кайя, свернувшись клубком поверх заправленного одеяла. В комнате, вообще-то, было довольно прохладно, а оделся он только в просторную ночную рубашку и наверняка замёрз. Его крио Глаз Бога, который помог бы справиться с холодом, остался в здании ордена, так что Дилюк не мог понять, почему он не накрылся.
Сам факт, что Кайя обнаружился вовсе не в своей спальне, удивил его мало. Насколько он помнил, тот лет до тринадцати часто ночевал в спальне Дилюка, когда просыпался от кошмаров.
А в штабе — что ему оставалось делать там? Сидеть в одиночестве, вздрагивая от каждого шороха и утирая слёзы подушкой?
Джинн должна была позвать Дилюка раньше.
Раздевшись и облачившись в свой спальный наряд, который точно так же, как и обычная его одежда, скрывал практически всё тело (разве что приходилось обходиться без перчаток), Дилюк сел на край кровати и легонько потрепал Кайю по плечу.
— Эй, — позвал он, — ты так заболеть можешь.
Кайя завозился, пробурчал что-то невнятное, пытаясь отмахнуться, а потом открыл глаз и испуганно уставился на хозяина комнаты.
— Прости, — тихо произнёс он, отодвигаясь. — Я знаю, ты уже взрослый и не собираешься со мной спать, но тебя не было, а я испугался и никак не мог заснуть, так что я подумал… Я сейчас уйду.
— Я ничего подобного не говорил, — возразил Дилюк, откидывая край одеяла. — Почему ты не накрылся?
— Было застелено, а я не хотел, ну… — Кайя, видимо, совсем запутался в том, что хотел сказать, и пристыженно замолчал. Он выглядел очень виноватым и явно готовым к тому, чтобы отправиться к себе, и Дилюк остро почувствовал накатившее глубокое сочувствие.
Кайя был здесь, в их времени, совсем один. Просто бесчеловечно оставлять его наедине со всеми переживаниями и страхами.
Когда-то Дилюк пускал его к себе в постель, хоть и жаловался на то, что приходилось просыпаться среди ночи, потому что очень его любил. Даже в том идиотском возрасте, когда каждый думает, в основном, только о себе, не утруждаясь эмпатией и к родным, он переживал за комфорт Кайи достаточно, чтобы поступаться своим.
Сейчас ничего не изменилось. Во всяком случае, по отношению к этой его версии.
— Залезай. — Дилюк кивнул в сторону изголовья и придержал одеяло в руках. — Если тебя не смущает, что я только что был в патруле, и лучшее, чем от меня пахнет — это копоть.
— Я… В смысле, не смущает. — Кайя немного похлопал ресницами, но лёг, куда ему было сказано. Дилюк накрыл его по самый нос и устроился на соседней подушке.
— Хочешь обсудить? — спросил он, припомнив, что Кайе тяжело было первым заводить разговор в такие моменты.
Лунный свет скользил по его по-детски мягким чертам лица. Так странно было замечать сходства и различия между этим Кайей и тем, кем он в итоге станет: его нос вытянется, но останется почти такой же формы, челюсть заострится, и он не будет больше смотреть перед собой взглядом испуганного оленёнка. Даже жаль — это выглядело довольно мило.
Ещё лет в шестнадцать он научится вместо этого лучиться безусловной снисходительной самодовольностью, которая долгое время казалась Дилюку ужасно привлекательной. Каждый раз, когда Кайя улыбался краешками губ и насмешливо смотрел из-под полуопущенного века, он чувствовал, что заливается краской, и спешил увести тему разговора с той, что спровоцировала подобное поведение.
Это почти всегда работало: Кайя так же легко выходил из флиртующего состояния, как и приходил в него. Для него это, наверное, вообще ничего не значило — он так просто развлекался. Правда, Дилюк понял это достаточно поздно: примерно тогда, когда осознал, что это не какая-то особенность, присущая только их общению, а просто развившаяся черта характера.
Это был первый раз, когда Дилюк ошибся в Кайе, но в этом случае он не мог винить никого, кроме себя, а потому не имел права обижаться.
— Я очень скучаю по тебе… В смысле, по тому тебе, который мой друг, — разбив тишину и прервав его размышления, едва слышно произнёс Кайя, перебирая прядь распущенных волос. — И по мастеру Крепусу.
Он смотрел мимо Дилюка куда-то в сторону окна, и второй его глаз как всегда был скрыт повязкой (даже в состоянии жесточайшей истерики он никогда не забывал повязать её на место, когда собирался наведаться в чужую спальню), а губы вновь слегка дрожали.
Первая мысль Дилюка в ответ на это оказалась неожиданно хлёсткой и злой — «их обоих больше нет, и это всё из-за тебя», хотя это была не совсем правда, конечно, и он бы, пожалуй, даже настоящему Кайе так не сказал.
Сначала он находил утешение в том, чтобы сваливать вину за смерть отца на опоздавших рыцарей, но потом смог примириться с мыслью, что так просто случается. Жизнь не всегда бывает справедлива, и иногда даже самые лучшие люди уходят просто потому, что так вышло. Глупо злиться за это на кого-нибудь, кроме тех, кто создал Глаза Порчи, и, может быть, немного на самого отца, который решил воспользоваться подобной силой.
В конце концов, и Дилюк не смог его защитить, хотя был там, так что тоже нёс ответственность за произошедшее. Себя он обвинял после, и ещё как, но в какой-то момент просто устал от этого, наверное. Во всём этом не было никакого смысла.
Возможно, какие-то вещи стоило просто отпустить.
— Этот я — тоже твой друг, Кайя, — точно так же тихо ответил Дилюк, протянув вперёд руку, чтобы погладить его по голове, но тот трактовал этот жест по-своему — резко переместился поближе и уткнулся носом Дилюку в грудь, едва заметно подрагивая.
Ну, не обнять его в этот раз было бы просто преступлением. Кайя ощущался таким тоненьким, словно мог сломаться от любого резкого движения, и класть на него руку было попросту страшно, но Дилюк заставил себя подумать о том, что даже младенцев как-то прижимают к себе их матери, так что не стоило так уж сильно об этом волноваться. Кайя, пусть и маленький, вовсе не хрустальный.
Дилюк уснул почти моментально, хотя это, наверное, было не совсем правильно с точки зрения заботливого взрослого. Стоило убедиться, что с его юным подопечным теперь всё нормально, и он не станет заливать слезами чужую постель, но сил на это не осталось совершенно. Он даже устыдиться не успел.
❆
Наутро Дилюк проснулся в одиночестве, Кайи не обнаружилось даже в гостевой спальне. Не то чтобы он испугался, что с ним что-то случилось — в самом деле, с таким настроем недолго заработать невроз, — но всё же слегка напрягся.
Всё оказалось довольно просто: Кайя убежал на улицу, потому что устал ждать, когда же Дилюк проснётся, и теперь носился по виноградникам, гоняя толстых ленивых котов, которых прикармливала Хилли.
Что ж, он всегда был собачником.
— Эй, чудовище, а ну завязывай, — окликнул его Дилюк, с тоской отметив, что свежевыстиранная одежда приобрела, скажем так, не совсем презентабельный вид. Еще совсем недавно бывшая белой рубашка невербально молила о помощи. — Придётся купить больше вещей, чем планировалось. Ты выглядишь как оборванец.
— А я и есть оборванец, — резко ответил Кайя, пнув лежащий на пути камень. — Сиротка-приблудыш, которому повезло попасть в нужное время и нужное место.
Это явно были не его собственные слова. В первые годы многие люди позволяли себе выражаться подобным образом, пока отец не поставил на место особо отличившихся. Тогда пересуды если и не закончились, то их хотя бы начали лучше скрывать. Впрочем, какая разница, если Кайя уже слышал, что о нём думали люди.
— Ты приёмный сын самого богатого человека в этом городе, — спокойно возразил Дилюк, — а те, кто так говорят, просто завистливые идиоты.
— «Завистливые», — неожиданно зло повторил Кайя, сжав кулаки. — Нашли чему завидовать, — а потом вдруг испуганно ойкнул и исправился. — В смысле, я не про то, что у вас плохо. Просто, ну…
— Я понимаю, о чём ты, — кивнул Дилюк, потрепав его по волосам. Он не делал так, когда сам был ребёнком, а вот отец — регулярно, и он скопировал эту его привычку совершенно непроизвольно. — Тебе нелегко пришлось, Кайя, но это уже позади. Извини, что так сказал. Ты выглядишь как гео-слайм, если тебе так больше нравится.
Несколько секунд Кайя продолжал смотреть перед собой обиженно-недовольным взглядом, а потом с усмешкой прищурился.
— А ты — как хиличурл, со всем этим мехом.
— Тебе кто-то сказал, что ты очень остроумный, да? — Улыбка сама собой расползлась по лицу Дилюка, когда он понял, как легко отделался. Скандала удалось избежать, и благодарить за это можно было только его дипломатический талант. — Тебе нагло соврали.
— Тогда у тебя совсем нет чувства юмора, потому что ты едва с ног не валишься от моих шуток. — Кайя показал ему язык.
— Да это только чтобы тебя не обидеть, — попытался придумать оправдание Дилюк, но был остановлен решительным взмахом ладони.
— Тогда продолжай в том же духе, ведь ты должен беречь мои чувства. Я маленький и беззащитный, понятно? — Кайя выглядел очень довольным своей короткой речью и смотрел на Дилюка с явной провокацией. Малолетний манипулятор.
— Вспомни эти слова, когда будешь выпрашивать у меня заняться чем-нибудь, вроде лазания по крышам, договорились? — миролюбиво предложил Дилюк, с удовольствием наблюдая за тем, как вытянулось лицо Кайи, когда тот понял, что сам загнал себя в угол. Потом он научится выкручиваться из любой ситуации, но пока что был достаточно наивным и обладал слишком малым жизненным опытом, чтобы справляться с этим так легко.
— Нечестно, — в конце концов заявил Кайя, скрестив руки на груди, окончательно признавая своё поражение. Немного неловко было радоваться победе в споре с кем-то, кто почти вдвое младше, но Дилюк постарался заглушить голос совести — может быть, потому что сам в детстве чаще проигрывал.
❆
Кайя неохотно согласился посидеть с Аделиндой, пока Дилюк будет в городе. Брать его с собой по-прежнему запрещалось, и, хотя он очень расстроился этому обстоятельству, мысль о том, что его знает практически каждый, ему явно польстила.
На то, чтобы пройтись по магазинам детских вещей и накупить какой-то сменной одежды, ушло не больше получаса. Кайя умолял брать всё голубое, видимо, впечатлившись цветом своего Глаза Бога.
После Дилюк решил заглянуть в штаб, чтобы узнать последние новости. Если бы случилось что-то экстраординарное, ему бы написали, конечно, но он просто решил уточнить, как идут дела.
Джинн не было на месте, а Лиза обнаружилась в библиотеке — она сосредоточенно читала огромный талмуд, написанный серебристыми чернилами поверх тёмно-синей бумаги, но появление постороннего заметила сразу же и изящно махнула Дилюку рукой.
— Как успехи? — без расшаркиваний спросил он, пытаясь прочитать хотя бы пару строк вверх ногами, чтобы понять, что именно она изучала, но разобрал только фразу про эллиптическую форму чьей-то там орбиты. Это ничего ему не сказало.
— У меня есть одна увлекательная гипотеза, — улыбнулась Лиза, проведя пальцем по странице, и прикрыла книгу. — Но пока что я не готова ей делиться, чтобы не давать ложных надежд. Лучше расскажи, как дела у вас. Джинн будет спрашивать, когда узнает, что ты заходил.
— Всё в порядке, — отрапортовал Дилюк, прикидывая, что из всего произошедшего будет уместно рассказать, но в итоге решил отделаться общими фразами. — Кайя жив, здоров и накормлен. Во всяком случае, был здоров, когда я уходил. Мне лучше быстрее вернуться, пока он не учудил чего-нибудь в моё отсутствие.
— Как отрадно видеть, что ты так ответственно относишься к своей задаче, — расплылась в ещё более широкой улыбке Лиза, прижав ладонь к груди и зажмурившись. — Ты такой хороший старший брат.
— Ну да. — Дилюк неловко кивнул, а потом вдруг подумал — «ну да». Он многие годы именно таким себя и считал. Приятно было вернуться к этому состоянию, пусть и ненадолго. — Скажи Джинн, чтобы не волновалась.
— Об этом она и не волнуется, дорогуша. — Лиза склонила голову так, что её волосы рассыпались по плечу. — Джинн в тебе никогда не сомневалась.
