Волчья награда

      — Милый, ты не забыл взять обед?       Обувавшийся у порога Мукуро выпрямился и одарил Деймона тёплой улыбкой.       — Не волнуйся, я всё взял.       — А таблетки?       Рокудо подавил в себе вспыхнувшую злобу, умом понимая, что отец задаёт подобные вопросы лишь из-за заботы о его здоровье.       — Нет, — выдохнул он, сумев взять гнев под узду.       В последнее время он стал излишне эмоционален. Что-то совсем расслабился.       Он подхватил школьную сумку, и, закинув её на плечо, игриво повёл бровью.       — Кстати, а ты не забыл, что тебе выходить через 40 минут? Смотри, не опоздай.       — Я помню, — прищурился Спейд.       Мукуро ехидно усмехнулся и, послав отцу воздушный поцелуй, открыл дверь.       — За тобой только глаз да глаз…       Сказав это, он юркнул на улицу, быстро закрывая за собой дверь. Кухонное полотенце, летевшее прямиков в Рокудо, встретилось с преградой и шлёпнулось на пол.       — Вот чертёнок, — кинул ему в спину Деймон.       Но Мукуро этого не услышал. Как только он вышел на крыльцо, его встретил тёплый осенний ветер. Невидимые пальцы ласково зарылись в синие вихры, взъерошивая и без того непослушный хохолок. Подумав о растрепавшейся причёске он вспомнил что хотел поинтересоваться у Савады, что за мазь он использовал для его головы — уж очень быстро зажили ранки, даже не голову мыть не проблема.       Рокудо поправил соскользнувшую на предплечье сумку и, выйдя на освещённую солнцем главную улицу, не спеша зашагал в сторону школы. Он шёл и увлечённо рассматривал пробивающуюся сквозь расщелины плитки траву, которая, как ни странно, была ещё по-летнему зеленой. Маленькие воробушки резво сновали из стороны в сторону, активно выискивая себе пропитание. Мукуро мысленно пожалел этих птиц, понимая, что, как только наступит зима, те будут вынуждены питаться всяким мусором.       Проходя мимо ворот центрального парка, Мукуро восторженно расширил глаза. Взгляд зацепился за гибкий силуэт рыжей кошки, что лениво нежилась в одеяле из солнечного света. Мельком взглянув на часы и убедившись, что времени ещё было предостаточно, он свернул в её сторону. Ничего не поделать, Мукуро обладал страстной любовью к семейству кошачьих, поэтому никогда не мог пройти мимо его представителей.       Когда носы классических лоферов почти коснулись спины животного, а тонкая бледная рука дотронулась до его золотистой шерсти, кошка задрала голову кверху. Изумрудные глаза изучающе оглядели замершего от неожиданности Рокудо, и последний, решив, что раз кошка не убегает, значит, разрешает себя погладить, нежно коснулся её бока.       Пальцы невесомо огладили гибкое тело, а спустя несколько мгновений смело зарылись в шерсть. Кошечка не выказывала ни сопротивления, ни страха, напротив, всем своим видом демонстрируя дружелюбие, она изогнулась и подставила светлое пузико.       Мукуро широко улыбнулся. Для удобства сев на корточки, он продолжил нежно чесать рыжую красавицу за ушком. Его накрыла такая умиротворённость, что все ежедневно треплющие нервы проблемы померкли на заднем плане. Он бы, наверное, так и просидел ближайшие 15 минут, если бы внезапно на задворках сознания не ощутил тревогу. Сердце беспокойно забилось, будто бы намекая на грозящую хозяину опасность, и Рокудо обернулся. Как оказалось, интуиция снова его не подвела: прямиком к нему шёл темноволосый друг Тсунаёши, чёрт бы его побрал.       Мукуро выпрямился, и, недовольно поправив задравшуюся рубашку, натянул на губы подобие приветливой улыбки.       — Доброе утро, — улыбнулся ему Ямамото.       В отличие от Мукуро, тот был в одной только белой рубашке, в то время как на Рокудо помимо оной был надет и тёплый жилет с высоким воротом. В последнее время он ощущал какой-то щекотливый озноб, из-за чего стал одеваться куда теплее обычного.       — Доброе, — ровно поприветствовал Мукуро.       Он бегло оглядел всю улицу, ища хоть какую-нибудь причину оставить парня одного, но Ямамото не дал ему времени для размышлений.       — Мукуро-кун, правильно?       Рокудо легко кивнул, рассчитывая, что, может быть, собеседник, увидев незаинтересованность оппонента, уйдёт восвояси. Но, к сожалению, Ямамото, видимо, не умел читать между строк.       — А я Такеши-кун, если ты не запомнил. — Он ещё раз открыто улыбнулся, и, немного помявшись, решил подойти к Рокудо поближе. — Я жду Тсунаёши, — он обернулся, будто бы рассчитывая увидеть упомянутого у себя за спиной, и снова вернул всё внимание к собеседнику. — И тут увидел тебя. Ты, наверное, тоже его ждёшь? Можем подождать вместе.       Рокудо несогласно мотнул головой.       — Нет, я…       — О, ребята!       Ямамото обернулся на радостный восклик, и Рокудо кисло скривился, зная, что его лицо сейчас не увидят.       К ним подбежал разгорячённый пробежкой Савада, и, сияя, как начищенное серебро, громко выпалил:       — Доброе утро, Такеши! — широко улыбаясь, он перевёл шоколадные радужки на Мукуро. — Я так рад, что вы подружились. Я беспокоился, что ты будешь предвзято настроен, — сказал он, намекнув на половую принадлежность Ямамото.       — Всегда беспокоишься по пустякам? — Рокудо медленно оглядел его сверху вниз, вкладывая в это максимальное количество презрения, но у Савады, похоже, был своеобразный иммунитет к подобным вещам.       — Меня волнует всё, что касается моей семьи. А вы оба — моя семья. — Глуповатая улыбка на губах пропала, полностью преобразив всё лицо Савады. Взгляд его обрёл серьёзность и решимость, от него словно бы исходила непоколебимая уверенность, негласное обещание защитить всех нуждающихся…       Мукуро ненавидел само слово «нуждающийся».       — А ты мастер разбрасываться громкими фразами, — фыркнул Рокудо, недовольно поджав губы.       Как же сильно ему не нравился этот парень. Не нравились его непредсказуемость, быстрая изменчивость настроения, ненормальная приспосабливаемость к любым обстоятельствам. Мукуро небезосновательно считал себя выше сверстников, поскольку всегда отдавал предпочтение трезвому разуму, а не эмоциям, был твёрд и непреклонен в своих убеждениях. Но Савада будто бы медленно, но верно сдвигал его с воображаемого пьедестала духовной силы, на каком-то интуитивном уровне заставляя себя уважать.       — Не впутывай меня в свои игры, Вонгола. — отчеканил Мукуро, неприязненно дёрнув бровью. — С вас хватит разбитой судьбы моего отца.       Тсуна удивлённо вытянулся в лице.       — Но он же сам… — Он стрельнул глазами в сторону Ямамото и устало вздохнул. — Ладно, потом всё обсудим. — Он тепло улыбнулся и снова стал похож на беззаботного пятнадцатилетнего мальчишку.       — Я тоже думаю, что нам уже пора. — произнёс Такеши, пробежавшись глазами по экрану телефона. — Иначе Хибари-сан нас убьёт.       Тсунаёши мягко коснулся плеча Рокудо и улыбнулся.       — Мне нужно будет с тобой ещё раз всё обсудить.       — Нет.       — Ну пожалуйста, — он наклонил голову и посмотрел на Мукуро щенячьим взглядом. — Ты ничего с этого не потеряешь, удели мне немного внимания.       Мукуро раздражённо цыкнул и, поправив лямку сумки, направился в сторону школы.       — Чтобы ещё раз услышать какой-нибудь бред? — Савада нагнал его, а Ямамото остался немного поодаль, решив не вмешиваться в их дела. — Я уже понял, что этот болтливый рот, — он небрежно ткнул Тсунаёши в щёку — любит приседать на уши. Но я в этом не нуждаюсь. Как и в тебе. — Брови Тсунаёши напряжённо сошлись на переносице. — Скажу прямо: ты меня бесишь. Бесит твой наивный видок, твои якобы всепонимающие глаза. И просто апогей твоей бестолковости — эти твои настойчивые игры в детектива. Если так интересно побегать за мной, поиграть в милого братика — то где ты был хотя бы пару лет назад, а? Где был отец… — Он прервался и накрыл глаза ладонью, мысленно коря себя за несдержанность.       — Отец велел не вмешиваться в вашу жизнь, — прошелестел Тсуна, старательно пытаясь встретиться с Рокудо глазами. Он накрыл его руку ладонью, ненавязчиво стягивая ту с лица, но Рокудо рассерженно оттолкнул Саваду. Схватив его за грудки, он злобно процедил:       — Не лезь ко мне, щенок.       Савада прямо встретил его желчный взгляд, внимательно всматриваясь в тёмные круги под глазами напротив.       — Мукуро-кун, ты плохо спишь?       Рокудо гортанно зарычал. Откинув от себя раздражающего до зубовного скрежета парня, он молча ускорился, не желая больше тратить на него ни секунды.       — Эй, Тсуна… — начал было Такеши, но Савада прервал его, выставив вперёд ладонь.       — Всё в порядке, — спокойно резюмировал он. — Шамал предупреждал меня об его излишней эмоциональности. — Он разгладил образовавшиеся складки на рубашке и понятливо улыбнулся. — Чтобы не говорил Мукуро, по нему сразу видно, что он сильнее кого бы то ни было нуждается в помощи.       Савада посмотрел на часы, и они возобновили шаг.       — Он перевёлся к нам из рассадника Мельфиоре, — продолжил Тсуна, внимательно всматриваясь в удаляющуюся спину Рокудо. — Кажется, Бьякуран раньше нас понял, что Мукуро унаследовал силу Тумана. Вот только… — он прищурился, задумчиво закусив изнутри щеку. — Не понимаю, каким образом он вмешался в его становление хранителем. Мукуро как будто бы изранен… Его будто что-то уничтожает изнутри.       Ямамото нахмурился.       — Скорее всего это просто отказ от инициации. Думаю, стоит как-то решить этот вопрос.       Савада невесело усмехнулся, устало взъерошив коричневую копну волос.       — Ты же был свидетелем моего предложения? Мукуро дал категоричный ответ. Я не в праве решать за него такие вопросы.       — Но у него нет выбора.       Савада замолчал. Ямамото был абсолютно прав, ведь, судя по состоянию Мукуро, тот уже длительное время испытывает огромную боль. Ещё сильнее ситуацию усугублял приём подавителей. Пускай Шамал и выбрал самые щадящие на его взгляд препараты, те всё равно не могли заменить настоящих гормонов. Медленно, но верно, организм истощался продолжительным самообманом, что, в конце концов, могло привести лишь… Савада мотнул головой, не желая думать в таком ужасном ключе. Он решил во что бы то ни стало помочь близкому человеку, хочет тот того или нет.              Мукуро залетел в туалетную кабинку, быстро запирая за собой дверь. В ушах стоял звук собственного сердцебиения, вдоль позвоночника то и дело бегал бесконтрольный озноб, и он, не придумав ничего лучше, снова решил заглушить все ощущения таблетками, несмотря на то, что пил их всего полчаса назад. Он достал из сумки уже опостылевший серый блистер, желая как можно скорее заглушить нарастающую боль, но руки не слушались. Пальцы дрожали, будто больше не подчинялись хозяину, и Рокудо, психанув, выгрыз те вместе с защитной плёнкой. Выплюнув оболочку в мусорное ведро, он опустил стульчак и сразу же сел на него.       — Какого чёрта, — мучительно выдохнул он, пальцами зарываясь в слегка мокрые от пота волосы.       Он сжал голову так сильно, будто бы желал по-настоящему выдавить из неё всё содержимое. Начинало знакомо мутить, тяжёлый ком тошноты стал подкатывать к горлу, чтобы — ещё мгновение — выплеснуться в виде тёплых кровавых сгустков.       Рокудо резко откинулся назад, ртом щедро вдыхая прохладный воздух, чтобы остудить пылающий внутри жар. Стало немного легче, и когда боль внизу живота тоже отступила на задний план, Мукуро снова ощутил желание жить.       Он расслабленно выдохнул, ощущая долгожданный эффект таблеток. Пускай предел их употребления давно был превышен, он не мог перестать их принимать. Помимо того, что те полностью блокировали гормональный обмен, они выполняли другую не менее важную функцию — буквально «замораживали» органы чувств, избавляя от кучи навязчивых вокруг запахов.       Хвала богам, что Шамал не отказал его отцу в помощи, иначе Мукуро давно бы уже умер, скорее, от болевого шока, а не от отсутствия альфа гормонов.       Вдруг Рокудо зацепился за последнюю мелькнувшую мысль. А должен ли вообще быть настолько неистово болезненным отказ от инициации? Или это исключительно его чувствительность к подобным решениям?       Он сжал по бокам переносицу, в миллионный раз жалея, что родился жалким омегой. Несмотря на физиологическую слабость, духовно он ощущал себя альфой, и это противоречие просто ломало его изнутри. Он хотел бы быть сильным, статным и отвратительно безупречным, как тот же Хибари…       Подумав о последнем, Рокудо нахмурился. А ведь его сейчас замутило рядом с Хибари, никак иначе. Именно в тот момент, как он проходил мимо ворот школы, где стоял Кёя, он ощутил странный сладко-острый запах. Он был похож на ароматы имбиря и чилийского перца, от них сразу же сильно засвербело в носу… Мог ли это быть запах Хибари? Или он принадлежал кому-то другому? Мукуро не мог знать наверняка, поскольку таблетки блокировали львиную долю рецепторов. Но ему стало забавно от мысли о том, что такой грубый и заносчивый альфа мог пахнуть привлекательно сладко.       Вспомнив о времени, он достал из сумки телефон и безразлично отметил, что на урок уже опоздал. Что ж, в таком случае, он просто просидит всё оставшееся время здесь.       Он задумчиво огладил выступающие кнопки на панели и напряжённо уставился в экран. Вчера этот кусок металла явно стал причиной его помешательства, но Мукуро, как на зло, ничего не помнил. Память напрочь обрубило, будто кто-то её услужливо стёр, и это злило большего всего. Мукуро не понимал, какого чёрта его охватил такой неизмеримый по своей силе ужас. В его жизни вроде как не было каких-либо драматичных моментов, которые настолько сильно выворачивали бы душу. Навязчивое желание Бьякурана сделать его своим вряд ли могло хоть немного травмировать его, скорее, оно надоедало, и…       Внезапно в голове будто что-то щёлкнуло. Странная картинка, промелькнувшая перед глазами, была смутно знакомой, но Мукуро словно видел её во сне. Неясные, размытые образы белой школьной формы Сейко и тёмно-красные пятна крови на ней, похожие на зияющие дыры.       Рокудо моргнул, и видение исчезло, оставив после себя едва заметный привкус горечи.       — Да что это, чёрт побери?       Он сжал челюсти так сильно, что выступили желваки. Случайно бросив взгляд на телефон, Рокудо опешил: прошло целых 35 минут. Но ведь по ощущениям он мог сидеть здесь не дольше пяти… Мукуро снова ухватился за голову, уже по-настоящему теряя связь с объективной реальностью. Что-то дребезжало в его многострадальной черепной коробке, будто там вертелся целый рой пчёл. Весь он словно стал тонуть в густом вязком мареве, опускаясь всё ниже и ниже, на непроницаемое дно кровавых кошмаров. Он зажмурился, и на обратной стороне век отпечатались белоснежный костюм и мистическое серебристое пламя, мерцающее вокруг бледной кожи.       Прозвенел звонок, и Мукуро будто бы вышел из оцепенения. Он глубоко и шумно вдохнул, словно действительно вынырнул из самых глубин. Резко оглядевшись, он понял, что до сих пор находится в туалете. Руки, что лежали на коленях — больше не дрожали, а, значит, организм снова уступил силе таблеток. Но голова, потяжелевшая, словно в неё вместо крови залили жидкий свинец, ныла от странной боли. Он всё это время сидел на месте, но, судя по собственным ощущениям, будто бы 40 минут бежал.       Он прислушался и заметил, что тишина вокруг наполнилась различными голосами и звуками, которые стремительно приближались к нему.       Мукуро вскочил и, мельком оглядев себя в зеркале, вышел из туалета. Он едва не врезался в странную парочку, что, скомканно извинившись, быстро засеменила в сторону столовой.       Он направился к расписанию, чтобы узнать, где у него будет следующий урок.       — Мукуро-кун, — позвал голос спиной, когда Рокудо внимательно вчитывался в висевший на стене список. — Почему тебя не было на уроке? Мы же вместе шли в школу.       Мукуро обернулся, и, устав уже даже злиться на эту навязчивость, выдавил из себя ленивый смешок.       — Прогуливал. Или такому примерному мальчику, как ты, незнакомо это слово?       Савада не поверил. Он оценивающе оглядел Рокудо с ног до головы, но ничего странного или необычного не увидел. Несмотря на то, что наитие подсказывало, что реальность разнится со словами Мукуро, объективно зацепиться ему было не за что.       — Посещение учеников отмечается в журнале. Если ты пропускаешь урок без уважительной причины, тебя вызывают в Комитет. — Увидев, что Мукуро ни капли не заинтересовала эта информация, Тсунаёши добавил. — К Хибари-сану, который потом и разбирает всю ситуацию.       Мукуро недоверчиво скосил на Саваду глаза.       — Мне просто стало нехорошо.       — В таком случае, дай мне свой номер телефона. Ты можешь мне сообщить, и я, как староста, в случае чего буду гарантом твоих пропусков.       Рокудо с подозрением прищурился. Он впервые сталкивался с таким обжигающим бараньим упрямством. Если он сейчас откажет Саваде, тот всё равно будет доставать до тех пор, пока Мукуро не выполнит то, что он хочет. Он делал вид, что предоставляет Мукуро право выбора, но это был такой же равноценный выбор, как между дьяволом и глубоким синим морем.       — Давай свой телефон. — Тсуна послушно передал мобильник, и Мукуро, быстро что-то в нём напечатав, вернул его владельцу. — Доволен?       Тсунаёши, не совсем расслышав вопрос, рассеянно кивнул. В холле стало настолько шумно, что собеседника, находящегося на расстоянии вытянутой руки, слышно было, как из-под воды. Савада, обхватив Мукуро за предплечье, мягко притянул к себе поближе.       — Нам уже пора, перемена подходит к концу.       Мукуро фыркнул, но вырываться не стал.       — Ты не знаешь, что такое личное пространство, да?       Савада, не ответил и лишь ярко улыбнулся.