Волчья награда

      Хибари не мог перестать думать об этом. Тонкая нить аромата, снова ударившая через нос прямо в голову, не позволяла переключиться на что-то другое. Он ощущал его витки каждое утро, когда учащиеся пересекали порог школы, но сегодня тот отчего-то был особенно силён. Даже когда Кëя вернулся в кабинет и взял в руки документы, мозг не желал настраиваться на рабочий лад, а ведь раньше такого за ним не наблюдалось. Привычный распорядок дня был отточен до совершенства: каждая минута отводилась под конкретное занятие, включая ежедневные отдых и сон. Идеалистической натуре Хибари нравилась подобная организованность и предсказуемость. Однако, пробегаясь глазами по преамбуле уже в третий раз и не понимая смысла прочитанного, он едва удержал себя от того, чтобы не скомкать ни в чём не повинную бумагу и не швырнуть её в мусорку.       Странный будоражащий запах, от которого просыпалось что-то звериное. Кёя не был податлив эмоциям, разве что никогда не стеснялся выражать любые отрицательные чувства. Оставляя трепетность и нежность омегам, он легко давал выход гневу и ненависти, однако сейчас с ним происходило нечто иное. Он испытывал что-то сродни вдохновению и азарту, что-то похожее на предвкушение неизвестного…       Он упёрся локтем в стол и стал массировать переносицу. Отвратительное и гадкое чувство, мешающее привычным спокойствию и стабильности. Он поднялся и, подойдя к стеллажу с большими толстыми папками, взял одну из самых верхних. Нет ничего, что бы не было под контролем Главы Комитета, и, стремясь вернуть себе привычное состояние, он решил пересмотреть список омег. Да, запах определённо принадлежал этому классу травоядных, а, значит, его обладатель обязательно найдётся в перечне.       Но он ошибся. Сколько бы он не пробегался глазами по всем имеющимся на листках фамилиям — искомого так и не нашёл. Прочитав имя, в голове сразу же всплывали внешность и аромат обладателя. Он знал всех учащихся практически досконально. И поскольку соответствия запаха с его обладателем установить не удалось, он пришёл к выводу, что омега был чужаком.       Но поскольку посторонний точно не мог попасть на территорию Намимори, это значило, что кто-то мог принести на себе чужой аромат. Прикрыв глаза, Хибари попытался разобрать аромат по нотам: щекочущий, дразнящий запах, в котором не было примесей чужих феромонов. В таком случае, догадка выше явно тоже была неуместна.       — Чёрт, — Кёя уставился в список невидящим взором, даже не осознавая, как сильно сжимаются его кулаки. — Что за проклятый запах.       Он нахмурился и, резко подорвавшись, открыл окно. Приятная свежесть тут же наполнила лёгкие, а заходящее солнце мягким светом коснулось кожи лица.       Ощущение обмана внушительной тяжестью осело внутри, сомнениями поедая мысли хозяина. Он ненавидел загадки. Ненавидел все непредвиденные обстоятельства, что неизменно выбивали из колеи его рациональное начало. И этот незнакомый, притягательный запах определённо входил в его личный перечень раздражения.       Вдруг Хибари замер. Оглушительное чувство тревоги накрыло его и мгновенно разогнало кровь по венам, ускоренным пульсом отдаваясь в ушах. Оно велело немедленно устранить источник опасности, избавиться от него, не размениваясь ни на что другое. Звериное чутьё просто ревело об опасности, и Хибари не привык его игнорировать.       Инстинктивно активировав силу пламени кольца, Кёя резко опустил глаза вниз.

***

      Оранжевый свет мягко лился по крышам домов, тонкими ручейками стекая на прогретый за день асфальт.       Мукуро вышел из школы, устав после активной часовой уборки спортивного зала. Он шёл, расслабленно разминая затёкшую шею. Мало того, что физический труд и без того сильно выматывал, к нему ещё и прибавилась ежедневная болтовня Рёхея, который, видимо, возомнил, что они стали неплохими приятелями.       Он пересек ворота, рассчитывая поскорее вернуться домой, как вдруг боковым зрением зацепился за какое-то яркое и выбивающееся на фоне тёплых красок пятно.       — Какой красавчик!       — Не кричи ты так!       Задержавшиеся, как и Мукуро, на уборке девчонки смущённо прикрыли рты ладошками, будто бы слова совершенно случайно сорвались с их губ. Однако проходя дальше, они ни на секунду не отвели глаз от объекта своего обсуждения.       Мукуро против воли повернул голову. Подпирая плечом кирпичную стену школы, стоял высокий худощавый парень с искристыми белоснежными волосами. Его поза была расслабленной, а улыбка на губах лёгкой и приятной, но внушаемое им эфемерное чувство угрозы не давало Рокудо обмануться красивой внешностью.       Их взгляды пересеклись. Блондин улыбнулся чуть шире, заинтересованно наклонив голову вбок. Словно кот, заигрывающий с мышкой.       — Привет, Мукуро-кун, — его голос звучал так сладко и мелодично, будто тот был чрезвычайно рад встрече. — Как перевёлся, так больше и не наведывался в гости. — Парень неохотно двинулся с места, медленными шагами приближаясь к бесконтрольно попятившемуся от него Мукуро. — Неужели совсем не скучал?       Он подошёл на расстояние вытянутой руки и остановился, с интересом заглядывая в переполненные злобой глаза Рокудо.       — Бьякуран, — рыкнул Мукуро, раздражённо дёрнув верхней губой. — Что тебе нужно?       Внутри Рокудо разрывало между желанием скрыться от взора леденящих фиолетовых глаз и желанием просто вытащить те наружу, чтобы больше не смотрели на него, как трëхлетка на забавную игрушку. Он опустил взгляд вниз, пытаясь погасить в себе мгновенно вспыхнувшую ярость. Многие, как и он, только выходили из школы, поэтому не хотелось бы при них выяснять отношения. Как и всегда, он крайне не желал привлекать к себе лишнего внимания.       Бьякуран участливо вскинул вверх брови.       — Разве я не могу просто так навестить своего омегу?       Мукуро скрипнул зубами, бессильно сгорая от лютой ненависти к этому отвратительному человеку.       Бьякуран, наплевав на какие-то личные рамки, шагнул ещё ближе, и Мукуро накрыл его запах. Слегка забывшийся и мучительно приятный, проникающий в каждую клеточку тела, выворачивающий саму суть тяжёлым въедающимся под кожу ароматом. Но вместо ожидаемой злобы, чаще всего испытываемым Мукуро вблизи этого альфы, он отчего-то ощутил охвативший его первобытный ужас. Он не успел подумать, по какой причине возникли эти чувства… А затем воспоминания, будто стальным молотком, стали нещадно разрушать незримые барьеры вокруг его разума. Воспоминания, где Мукуро был подопытной мышью Бьякурана… Бесконечная вереница произошедших между ними болетворных событий.       Волна выворачивающего наизнанку безмерного страха прокатилась с головы до пят. Едва сдерживая рвавшийся наружу крик отчаяния, Мукуро поднял на Бьякурана глаза.       Он стоял сейчас прям перед ним, настоящий. Не плод его больного воображения, который до сих пор преследовал в ночных кошмарах. Перед ним действительно стояло их живое воплощение. Весь в белом, как и всегда, безукоризненно выглаженный, не имеющий ни одного внешнего изъяна. С омерзительно приятной улыбкой, годами отточенной на тонких аккуратных губах. Мукуро лишь на секунду встретился с ним глазами, и его сразу же замутило. Всё те же льдистые гиацинтовые глаза. В которых никогда не отражалась выражаемая им улыбка.       Мукуро, не отдавая себе отчёта, ринулся от этого отвратительного человека, но этот живой кошмар вдруг за секунду оказался у него перед носом.       — Совсем не рад меня видеть? — голос, будто сахарная патока, щедро лился в уши, почти причиняя физическую боль. — Не стоит так сильно стесняться, мы ведь с тобой так близки. Ты же помнишь?       В горле Мукуро тут же встал тугой ком. Казалось, словно во всём виноват был именно он: и в том, что Рокудо не мог выдавить из себя ни слова, и в том, что не мог даже лишний раз вздохнуть.       На его плечо мягко опустилась бледная рука, кончиками пальцев ощутимо сдавливая с двух сторон.       — Так счастлив, что и слова вымолвить не можешь?       Рокудо нашёл в себе силы снова взглянуть в глаза Бьякурану, и его заколотила мелкая дрожь: ядовитые и насмешливые, его взгляд выражал интерес и ледяную ярость. Он наслаждался происходящим, как и раньше всегда открыто наслаждался мучениями Мукуро. Это было единственной искренней эмоцией в этом насквозь прогнившем и фальшивом человеке.       — Ты так предсказуем, Мукуро-чан. — В голосе слышалась ирония, но глаза были холоднее айсберга. — И в этом мире ты создал себе иллюзию спокойной жизни. — Мукуро непонимающе моргнул, и Бьякуран усмехнулся уголком губ. — Надо же, как сильно твоё желание жить. А ведь однажды ты молил меня о смерти, — он резко приблизился, и подобие улыбки тут же пропало с его лица, — умолял поскорее прекратить этот вечный пожар внутри тебя, — Бьякуран говорил уверенно, не сводя с него пожирающего взгляда, и Мукуро ни на секунду не сомневался, что его слова были чистейшей правдой. — Я могу сделать для тебя всё, что захочешь, но только не лишить жизни. Хотя в прошлый раз ты умолял так отчаянно и искреннее… Что я почти решил подарить тебе покой. — Ноги Мукуро подкосились, а на его глазах проступили слёзы бессильного отчаяния. Бьякуран удовлетворённо прищурился. — Мне нужна твоя душа, а к нему тело. Мне нужен разумный послушный щенок, а не увядшее безвольное растение. — Он приблизился вплотную, одним только взглядом удерживая Рокудо на месте. — Я мог бы прямо сейчас переломать тебе ноги и сделать беспомощным инвалидом. Но для начала я, конечно же, использую метод пряника. — Жёсткие пальцы зарылись в синие волосы, и голова Мукуро послушно взлетела вверх. — Подчинись мне, и я заберу твою боль.       Мукуро дёрнулся, не веря ни единому слову, вылетавшему из этого лживого рта. Бьякуран улыбнулся так жестоко и кровожадно, что Рокудо даже забыл, кто он есть.       — Подумай над этим, мой дорогой Мукуро-чан. Пока ещё есть такая возможность.       Джессо отстранился, сияя лёгкой улыбкой на своём безупречном лице, будто бы ничего до этого не произошло.       — Ты так прекрасен.       Он нежным касанием заправил прядь Мукуро за его ухо, открывая вид на побелевшее от ужаса лицо. Он быстро взглянул куда-то поверх дрожащего плеча Рокудо, и его глаза сверкнули игривым блеском.       — Не пропадай больше из моего поля зрения. Ты так хорошо прячешься от моих мальчиков, что пришлось придти самому.       Эти слова внезапно так сильно всколыхнули осевшую на дне его души чёрную ненависть, что Рокудо, по крупицам собрав всю оставшуюся гордость, решительно толкнул Джессо в грудь.       — Убирайся, — процедил он, сотрясаясь от накрывших его гнева и ужаса.       Бьякуран снисходительно ухмыльнулся. Эта милая непокорность нравилась ему больше всего. Да так сильно, что хотелось воткнуть Рокудо лицом в стену, и, надломив ему пару десятков костей, с остервенением сорвать эти штаны… Джессо моргнул, мгновенно взяв разбушевавшееся пламя Неба под контроль. Не хватало ещё, поддавшись эмоциям, случайно спалить полгорода и куда раньше объявить Вонголе войну.       — Ну уж нет. У меня осталось к тебе одно дельце, — мягко прошелестел Джессо, потянувшись рукой к его щеке.       Мукуро резко увернулся от бледной ладони, но Бьякуран грубо схватил его за нижнюю челюсть, силой заставляя смотреть себе в глаза.       На горизонте появилась группа учащихся соседней школы, что, вероятно, тоже задержались на уборке. Они скосили любопытные глаза на красивого альфу, что властно схватил за подбородок омегу, будто бы притягивая для поцелуя, и смущённо отвернулись.       Мукуро сглотнул, понимая, что чтобы он не делал, никто не поверит, что этот идеальный на вид человек на самом деле был отвратительнейшим злом.       — Будешь продолжать капризничать среди посторонних людей, и тогда мне придётся снова навестить твоего папочку. — Рокудо замер. Лавина страха и неверия захватила всё его естество. — Ты же знаешь: мне ничего не стоит избавиться от мешающего человека… — Он приблизился, внимательно вглядываясь в расширившиеся зрачки Мукуро. — Так что давай прогуляемся, нам есть, что обсудить.       Он направился в сторону парка, ни на секунду не сомневаясь, что Рокудо поплетётся за ним.       Кёя, всё это время наблюдавший за происходящим из окна, презрительно скривил губы. Пускай он смог выцепить лишь их находящиеся впритык друг к другу макушки, которые после удалились в одном направлении, он понял очевидное — эти двое были довольно близки. Он и раньше подозревал, что этот дерзкий омега был не просто так переведен в их школу из Сейджу. Всё сходилось слишком гладко: учащийся Сейджу, семейства Мельфиоре, вдруг оказывается наследником Вонголы и чудесным образом встречает Тсунаёши. И тут же сближается с этим доверчивым ребёнком.       Однако Хибари терзали сомнения. Зачем Бьякуран показался перед их школой лично и позволил Хранителю Облака ощутить своё присутствие? Чтобы дать наводку на возможного шпиона в лице Рокудо? Это не имело смысла. Чтобы указать на явную связь сына Джотто и наследника Мельфиоре? Если да, то с какими намерениями?       — Пока ничего не ясно, — бросил Хибари, небрежно закрывая окно.       Он понимал, что сейчас ему придётся взять всё в свои руки. Пока Тсунаёши рос, Кëя негласно управлял деятельностью мафии, помогая младшему закалить характер. Поэтому и сейчас он должен самолично со всем разобраться и узнать, перевелась ли к ним крыса или… Он нахмурился, когда на ум вспышкой пришло слово «лиса».       — Кусакабе, — будто только и ожидая команды, в кабинет молниеносно залетел вышеупомянутый. — Останешься за главного.       — Без проблем. Я как раз сегодня дежурю.       — Не пропусти ничего.       Хибари отточенным движением накинул на плечи чёрный пиджак и вышел из кабинета. Он спустился вниз, в школьный двор, и проходя кирпичные ворота, почти столкнулся с запыхавшимся от бега Тсуной.       — Кёя, — выдохнул Тсуна, остановившись, — Мукуро страдает! — он в усталости согнулся, уперев загорелые ладони в колени, и на выдохе продолжил, — не знаю как, но я будто по связи чувствую, как ему больно!       Хибари хлёстко стукнул Саваду по спине, и тот быстро выпрямился.       — Вполне возможно. Ты же центральное звено всех хранителей, — он взглянул куда-то вдаль и спросил. — Планируешь справиться с этим сам?       — Да, — И Тсунаёши, фыркув от боли в лопатках, побежал вперёд, в очередной раз доверившись своей интуиции. — Пожалуйста, присмотри за остальными!              Хибари хмыкнул ему в след, и, заправив руки в карманы штанов, направился обратно в свой кабинет. Как бы не хотелось самому во всём разобраться, он не мог помешать будущему пылкому босу начать себя проявлять.