Выбор

Может ива отмудохает его? Выбьет, например, парочку зубов. Будет он потом профессиональным свистуном? Или руку сломает. А, нет. Ее откусить надо. Так размышляла Белла, пока каблуки от твердых шагов вонзались в чуть влажную, мягкую почву на пути к Иве. Чего ему вдруг вздумалось туда тащиться? Нельзя было что ли в коридорах или в комнатах. О нет! Только не в комнатах. Он начнет распускать свои языки, гадюка. - Блэк! Я здесь! – закричал где-то рядом Руди. - Ну и чего ты меня звал? – Подойдя, она скрестила на груди руки и вскинула голову, волосы большой тучей качнулись за плечами. - Красиво здесь, правда? – Руди обвел рукой довольно унылый пейзаж: начало леса, иву, посеревшее вдруг небо . - Чего? Ты книжки начал читать? - Э..э. Нет. С чего бы? - Действительно, с чего бы. Просто с каких пор ты видами любуешься, мииилый? – приторное и неискреннее любопытство она даже не пыталась скрыть. - А! Так это для тебя. - Для меня любуешься? – Белле стало смешно – Что это с тобой, Руди? - Вот… э. Скоро кончится чертова школа, да? А мы не дети. Как бы. - так, пока трудно спорить с этими фактами. - Вот ты, Белла, э. Ты всегда такая э.. далекая. Такая.. - Далекая – это тупая, что ли? –язвила она, намерено сбивая трудную его речь. - Да нет же! Далекая в смысле.. э.. мыслями. Будто не тут всегда. Такая ..будто тебе никто не нужен. Ну будто независимая что ли. Блэк медленно вытащила каблук из мягкой земли, переминаясь с ноги на ногу, снова загоняя его глубоко. - И все же я знаю – продолжал Родольфус – что есть такие люди, чье мнение тебе небезразлично. Понимаешь? .. их, конечно, немного. Ну вот твой отец, например. Я на том вечере говорил с ним, Белла. - И что? –Блэк сильнее сжала руки на груди. - Э… еще.. Еще нужно поддержать Тома. Ну, понимаешь, нам нужно возродить чистейшую нацию волшебников. Понимаешь? Нам нужно .. Белла скривилась. Она понимала. Она угадала моментально, зачем на балу была эта бабочка, зачем отец все старался оставить их наедине. Она знала давно. Уже не тайна. Но все-таки казалось, что именно этот момент еще где-то за горизонтом. И ее коснется лишь когда-то… когда она не будет так занята, не будет такой важной, такой молодой и красивой. Это недосягаемое, слава богу, когда-то набросится на нее, когда уже будет ничего не жаль. Вроде как не хотелось тратить такую себя на такого идиота. И вот это когда-то наступает уже сейчас!? - Нам нужно… нам нужно – продолжал бубнить Руди – э.. короче твой отец не против. Даже за. Сам так сказал: я за. И я ведь не плохая пара. Ну.. партия, в смысле. В общем, Блэк – он замолчал, его потный трезвон, прерываемый частым дыханием замер вместе, как казалось Белле, со всем миром. - Я хочу, чтобы ты Беллатрикс Блэк, стала моей госпожой Лестрейндж. Вот. Руди.. Руди… щеголеватый малец. Бойкий с дружками и робеющий дурак здесь. Он нервно лизнул губы, спрятал руки в карманы мантии. - Ну что? С твоим отцом я говорил. Он не против. Да. Теперь ты должна ответить и мы… мы пойдем праздновать? Есть уже предположительный список гостей. Ну знаешь… на утверждение всего уйдут месяцы. На планирование церемонии, на планирование меню – он загибал пальцы, перебирая свадебные дела – Это должно быть масштабное торжество! Поэтому… э. Поэтому я спрашиваю уже сейчас. - Значит, все уже решено. – Сухо констатировала Блэк. Внутри никак не отозвалось, что сделку уже заключили. Никак не вспыхнуло, не екнуло. Лишь отупляющее молчание внутри. -Да. Кажется, так. И ты не выглядишь удивленной. И обрадованной, кстати, тоже не выглядишь. О! я забыл! Понимаю, понимаю, чего ты такая. Сейчас все исправлю, и ты улыбнешься, Блэк. Он потянулся к карману брюк, стал похлопывать по бедрам, поднялся хлопками к груди, наконец нашарил что-то. - Пользуйся сейчас своей фамилией чаще, потом не будет возможным – приговаривая, открыл коробочку – вот! Залог того, что ты моя. Ярко-жёлтый камень, довольно крупный, обрамлен какими-то витиеватыми загогулинами в виде цветов. - Это турмалин в червлёном золоте. - какое дурацкое название. - Чего тебе не нравится? Смотри, как переливается. Хотя солнца почти нет. Это очень дорогой камень, между прочим. Солидный. Именно его носят женщины моей семьи. Это такая вот традиция. Он потянулся к скрещенным рукам Беллы, выманивая правую из сплетения. - Ты замерзла что ли? – Ухмыльнулся Родольфус – давай надену и пойдем уже. Палец окольцевали. Ритуал Белле показался медленным, противно затянутым. Вот развернули ладонь тыльной стороной, вот первая фаланга прошла в кольцо, вот вторая.. и уперся металл в мягкое чувствительное начало ладони. Блэк на этой последней ноте брачного поручительства только глубже загнала каблуки в землю, перекатываясь с носка на пятки. - Ну! … готово! Супруга. Жена. Госпожа Лестрейндж. Ею разом овладели немота, глухота и слепота. Она уставилась на свою руку. Воображение рисовало не кольцо, а не снимаемые кандалы. А как возможно иначе? – спрашивала она себя – взбрыкну – все равно заставят. Отец и глазом не моргнет, выжжет меня из семьи. А что я такое без семьи? Он всегда говорил: тот, кто не скреплен ни с кем, вошь, разрозненная дрянь, которую так легко в бараний рог скрутить, в дугу…. А я же не могу позволить, чтоб меня скрутили. Это тебе не миловаться с мамочкой, Грейнджер! Это долг! И я его выполню. - Пошли, Родольфус. – Она резко развернулась, игнорируя его хватку на предплечье, зашагала к школе. Он же широко улыбнулся, очень довольный, толкнул ее руку под свою, чтоб всем было ясно, что это он ведет свою почти жену. Думал Руди, что у него отлично вышло с предложением. Получилось даже нежнее, чем ожидал. Блэк не артачилась, не ругалась грязными словечками. (он обязательно запретит ей потом ругаться при нем. Как делала его мать.) не высмеивала, не угрожала, не ударила. Напротив… была молчаливой, как и подобает жене. «надо было еще поцеловать ее! Хотя поцелуи - это бабские нежности. Но с другой стороны: она должна не просто же так носить гордую мою фамилию. А еще угождать мне. Даже если я хочу нежности. Ей это должно нравиться. Она должна же отдаться мне вся целиком. О! да! Она же моя. И ничего не сможет сделать. Я знаю Цигнуса. Он не будет возникать против долга супруги.» - Так он думал. И фантазия его текла холодным потом предвкушения по аккуратно выстриженному виску.