Выбор

Опять вечер. Опять тяжелые и скучные встречи. С фуршетом, разговорами, нудными вопросами. Опять. Хотя повод в этот раз куда интереснее. Гермиона с той минуты, как переступила порог, потеряла всякий покой. Невероятное, но вполне объяснимое раздражение окутало рассудок. Не проскользнуло ни одного светского разговора, где Гермиона не нахамила бы собеседнику. И даже с обожаемой мамой вышел конфуз. Взять себя в руки не получалось. 2 месяца успокаивания и уговаривания пошли крахом. И это только из-за одной мысли, что вот с мгновения на мгновение она увидит ее. Да. Ее, которая сегодня всех здесь будет убеждать, что за диво-муж ей достался. - Миона, милая, ты повязала ленточку на шею? Тебе очень идет. – нежный голос матери не проникал, как обычно, в сердце. – но можно я чуть поправлю? Кончики спускаются неравномерно. - нет. Хочу так! Миссис Грейнджер подняла бровь в удивлении, но настаивать более не стала. - Дорогая, выпей чего-нибудь. Это расслабит. У нее уже была такая мысль, но пришлось ее отогнать. Желудок не выдержит напряжения. Точно вывернется наизнанку. Кругом одни спины в смокингах, смех, шуршание юбок. Гермионе казалось, что она попала в какую-то страшную магловскую бетономешалку. И теперь ее там швыряет и кружит со всем этим светским шумом. И это никак не может закончиться. - Ты сейчас закипишь. Гермиона резко обернулась, заранее искривив рот в злобной улыбке, с которой хамила ранее отцу, семейству Розье, Уизли и еще кому-то, а потом еще. И кажется, она кому-то сказала «поцелуйте мой зад!» Но сейчас ее встретило совершенно новое, открытое и доброе лицо. -Привет –юноша был чуть ниже Гермионы ростом. Блондин с медовыми и мягкими глазами, но вполне мужественным подбородком. С первого невнимательного взгляда можно решить, что перед ней сейчас мужское воплощение Пандоры. - Ты только сегодня выбрил лицо? - Да. Неужели где-то осталась пена? - Нет. Ты просто трешь щеку, будто твои пальцы ждут щетину, но каждый раз для них оказывается слишком гладко. Юноша рассмеялся. – Да. Ты права. Я привык ходить чуть заросшим. Его светлое лицо успокаивало. - Меня зовут Фауст. - Серьезно? Фауст? - Да-да. Серьезно. И не смейся. Это вообще-то обидно – говоря все это, он не переставал улыбаться. - о. Извини. Это просто … - Необычно. Я знаю. Больше скажу, я родом из Германии. Гермиона не сумела вежливо сдержать смешок. - А ты часом не?.. - Нет. Ни с кем договор на душу не заключал. Никакую Маргариту не любил. - Я Гермиона Грейнджер – она протянула ему руку. - Очень приятно. Мое почтение Барсам. – он чуть поклонился. - Давай без средневековой формальности. - Если даме угодно. Грейнджер закатила глаза. - Я, конечно, не трактирщик, но могу послушать твою историю. - Какую историю? - Та, что так тебя расстраивает и заставляет держаться вдали от всех. - Ты ведь и в самом деле не разливаешь за стойкой. - Зато я угощаю – он протянул руку, приглашая к буфету. В его фигуре и голосе было отвлекающее успокоение. Гермиона взяла его под руку, и они направились к напиткам. - Раз ты так просто не хочешь рассказывать, позволь мне угадать? - Почему я должна соглашаться на шарады с незнакомцами? - Хм. Ну давай так. Я – Фауст Шпренгер. Мне 20 лет. Мой отец – сэр рыцарь. - Ты сейчас говоришь со мной по принципу – две правды, одна ложь? - А что, так очевидно? - Очень, дорогуша. - Ладно. Мой отец – владелец машиностроительного комплекса в мире маглов. Мать была сестрой милосердия, теперь же врач в магловской больнице в Берлине. Они давно разведены. Я живу с ней. А деньги отца позволяют мне заводить дружбу и связи в разных кругах по всему миру. Сейчас я в Лондоне ради конференции по красной плесени. - Последний пункт кажется мне особенно интересным. - Поверь, ничего интересного – он осторожно налил игристого вина в бокал и подал Гермионе – уснул в первые 15 минут. Я рассчитывал, что будут картинки. Гермиона усмехнулась: точно, как Пандора - Теперь ты? - У меня все довольно-таки скучно. Отец – заместитель министра по вопросам общественного порядка. Иначе говоря, начальник магической полиции Англии. Мама- в прошлом коллекционер. Держала маленький магазинчик. Я родилась и живу в Лондоне. Вскоре мне 18. - Ого. Да ты почти царская дочь. - Как сказать, скорее дочь-неудачница. - Наговариваешь. Я слышал только хорошее. Например, ты не состоишь в группе лжеца Реддла. - Ты в курсе ситуации? - Более чем. Наше поколение как-то особенно сильно подвержено неверным идеям. За которые еще и убивают. - Это что мировое явление? - ну.. с какой стороны смотреть. - Смотри прямо. - Когда я был во Франции, в пригороде О-де-Сен, я слышал, что есть очень похожие своего рода организации. И это в пригороде! Что же может быть в Париже? Так было и в Бельгии, и в Америке. Они не последователи конкретно Реддла, но их идеи очень похожи. Что, если они подружатся? - Ох черт. Может ты драматизируешь? Просто местный сумасшедший – Реддл дурит юные головы. - Например, в той же Бельгии некая группа уже наслышана о преступлениях и рвениях Тома. И он точно ведет переписку с одним из предводителей по имени Геллерт Грин-де-Вальд. Слышала что-нибудь о нем? - нет. Никогда не слышала это имя. - Думаю, вскоре услышишь. Что-то точно назревает. Пока возможно скандалы с неожиданными смертями маглорожденных умалчивают. Но очень скоро это станет нереально. - Что-то подсказывает мне, что ты не из-за красной плесени в Лондоне – Гермиона подозрительно сощурилась. Фауст ничего не ответил, только еще шире заулыбался и забрал пустой бокал из рук Мионы. - Танцуешь? - Определённо нет. - Определенно танцуешь – Он мягко подтолкнул Гермиону к танцующим. – Давай же! Один танец. Она улыбнулась ему. Он – тот, кто отвлек от мрака собственных мыслей. Один танец – ничто. В благодарность за приятную компанию. - Спасибо тебе. - Всегда пожалуйста – они медленно входили в ритм музыки – позволь узнать только, за что? -Я была уверена, что кого-нибудь ужалю сегодня. - Что тебя так расстроило? Теплые медовые глаза просили довериться. Инстинкты и предчувствия Грейнджер молчали, давая согласие на рассказ. - Есть человек, к которому я..хм.. очевидно неравнодушна. Очень неравнодушна. Но он как раз слушает Реддловские бредни. Как под гипнозом. И мне совсем не удается разубедить его. Потому что Он упорный, вспыльчивый, взбалмошный, эгоистичный дурак! - Ооу. - Никто не знает, что мы.. что мы..даже не знаю, как это обозвать. - Вместе? - нет. Мы не вместе. Мы как бы.. мы просто неравнодушны друг к другу. Но мы не вместе. Нет. - Может быть помогла бы определенность в отношениях? - В каком смысле? - Ну если бы вы решили, что вы вместе, может тогда бы он послушал тебя. - Нет. Это невозможно. - Почему? О! только не говори, что это болван Родольфус, который женится. - Нет. Не он – Гермиону чуть покоробило от близости к полному откровению – Но есть обстоятельства. Да и что за купли-продажи!? Ты мол мне себя дай, а я, так уж и быть и то не точно, откажусь от Тома – так это выглядит. Фауст рассмеялся – Думаю, ты преувеличиваешь. Я знаю по опыту, что часто люди идут в какие-либо группировки (не важно с какими идеями), только чтоб не быть одинокими. Их не принимают нигде больше. Они не обычные люди. Скажем, с особенностями натуры. Часто даже семья не понимает их. И они начинают искать общности где попало и с кем попало. Гермиону это смутило. Она недолго молчала, обдумывая его слова. - А что, если человек жесток по природе своей, сам по себе, без всякого повода… -Тогда очень важно, чтоб его эта своеобразная сила попала в правильное окружение. Ты, может быть, никогда не искоренишь в нем жестокость, но сможешь направить ее так, что она в итоге заработает во благо. А может быть именно ты раз за разом усмиришь ее, не позволишь человеку с таким ужасным даром погибнуть. Его слова дарили надежду. Даже если не быть рядом с Беллой постоянно, даже пусть она будет женой Лестрейндж. Можно все-таки попытаться спасти ее от тьмы. Эта мысль грела сердце. Гермиона чуть сжала предплечье Фауста в знак признательности. - Ты отлично танцуешь! Можно получить визитную карточку твоего танцмейстера, царская дочь? - Да ну тебя! – рассмеялась Миона. И смеялась до тех пор, пока не ощутила, как ее затылок горит. Кто-то очень конкретный пытается взглядом проделать дырку в ее голове. Гермиона чуть отшатнулась от веселого Фауста, резко развернулась к злым и горячим глазам. - Белла – невольно вырвался шепот. - Гермиона, все в порядке? – обеспокоенно спросил Шпренгер. - Да-да. Я сейчас. Миона двинулась в сторону уходящей куда-то в комнаты Блэк. *** Как только шумная зала осталась за спиной, Гермиона испуганно стала заглядывать в каждую комнату и тихонько звать расстроенную по имени. Чутье подсказывало, что Блэк не должна думать, что меж ней и Фаустом что-то есть или было, или будет. Блэк импульсивна, нестабильна, опасна в гневе. Да и без гнева тоже опасна. Девушка заблудилась в лабиринте комнат, где одна спальня вдруг вела в другую, коя имела еще две двери, а затем еще четыре. Гермиона остановилась, считая в уме комнаты, рисуя в голове планировку дома: Если три первых комнаты имеют по две двери, а две последующие имеют по четыре…. Размышление прервал ощутимый хлопок, сопровождаемый треском стекла – рядом с Гермионой почти взорвалась ваза. Грейнджер едва успела отскочить от разлетевшихся осколков. - Ты с ума сошла!? Блэк! – зарычала она. Еще одна ближняя ваза взорвалась. - Белла! Твою мать! Прекрати! Давай поговорим! – «надо держаться подальше от стекла в комнате» Следующий взрыв почти коснулся носков туфель Гермионы. - Белла, пожалуйста. – еще один треск пронесся поверх головы девушки. - Я сверну ему шею! – откуда-то раздался злобный вопль Беллы. – Я вырву ему руки! - Белла, успокойся. Выйди ко мне. Дай мне взглянуть на тебя. Пожалуйста. Блэк не выходила, но взрывы прекратились. - Нам нужно было поговорить еще раз… раньше. Но я злилась на тебя. – Продолжала Гермиона нежно, помня слова Фауста о том, что может быть ей удастся чуть успокоить пламя в такой беспокойной натуре. - А что изменилось? - Ничего. Я по-прежнему злюсь на тебя. - Поэтому ты с ним там так глупо улыбалась? - Нет. Я просто подумала, что мне еще не скоро удастся поговорить с тобой. Ты будешь уже замужем. – Гермиона не врала, она думала об этом. Думала, что Беллу либо не увидит больше вовсе, либо никогда не услышит. - Долго же ты думала! - Выйди ко мне. На просьбу долго не отвечали. Напряженная Гермиона стояла в полной тишине, не зная, чего ожидать – еще одного взрыва? Через пять минут Грейнджер начала терять терпение. Казалось, Блэк вообще ушла, бросив ее в режиме ожидания. - Белла, пожалуйста? Поговори со мной. Наконец в дверях появилась она. В красивом платье (слегка откровенном для такого повода). Тугой корсет, открытые плечи и все – все остальное ткань. Много красивой ткани, наглухо запирающей тело, но освобождающей воображение. Платье черное, будто траурное, но такое сексуальное. В голове даже мелькнула мысль о том, какой Блэк была бы горячей вдовой. Платье – запрет и тайное желание. У Гермионы сбилось дыхание. Острые, но крепкие, белые плечи. Такие белые в этом черном окружении. Теснота корсета истончила талию, подняла грудь. Невозможно не смотреть. Невозможно не хотеть. Они смотрели друг на друга. Упорно и долго. Белла- злобно и страстно. Гермиона – ошеломленно и возбужденно. Какое-то порочное безумие поднялось в груди Грейнджер, запротестовало и заставило тело двинуться вперед. Только к Белле. Ей нужно сейчас к Белле. Девушка почти подбежала к ней. Обхватила ладонями лицо, притянула к себе и поцеловала. Жарко, со всей копившейся два месяца нежностью. А также разочарованием, гневом, желанием, раздражением, обидой и проч. и проч. Блэк ответила моментально, но не так нежно. Крепко схватила за волосы одной рукой, притягивая к себе за талию другой. Не целуя, скорее кусая губы в ответ. Пришептывала сквозь сбившееся дыхание что-то вроде: моя, ты моя, моя… Гермиона ощутила, что ее подталкивают к стене, плотно прижимают телом. Рука с талии исчезла, переместилась выше. Сквозь ткань ощущалось нетерпение и сила, с которой сдавили грудь. Блэк больно ударяла подбородком в поцелуе, кусала и оттягивала уже красную и припухшую губу Гермионы. - Белла, стой. Подожди. – прерывисто шептала Миона. – Надо остановиться – слова вылились в стон – Белла.. - Я так не думаю. – Блэк сильнее стиснула грудь и плотнее вжалась в тело Гермионы, яростно проталкивая колено меж бедер девушки. Длинные платья сковывали движение. Гермиона пыталась мягко отстраниться, пока не почувствовала давление на клитор. Руки против воли рассудка сжали плечи Беллы в призыве не слушать ее и не останавливаться. Злой рот, способный только кусать, опустился на шею, ища пульсирующую венку, оставляя за собой гранатовые отметины. Резкая боль от укуса почти парализовала шею. Грейнджер закричала, но прийти в себя все же не успела. Мягкие губы тут же стали успокаивающе гладить укус. Гермиона не заметила, что провокационно покачивает бедрами в такт давления колена. В бессознательной попытке получить больше трения, больше успокаивающего наркотического удовольствия. Рот поднялся к уху, и обжигая кожу, зашептал: хочешь, чтобы я сейчас встала на колени? В ответ Гермиона смогла только простонать. Безумные картинки заплясали в голове. - Белла… - Да. Выдыхай только мое имя. Только я сделаю с тобой это. Только меня ты так радостно и влажно будешь принимать. И тогда я встану перед тобой на колени. – в безумии возбуждения сдавлено шептала Блэк. – Каждый иной, кто коснется тебя, поплатится за это своей жизнью. Ты моя! Гермиона не слушала слов, только голос. Он наполнял ее голову, грудь, проникал в нее через рот и кожу. Губы Беллы разносили его по всему телу. От шеи к груди, от груди к рукам, от рук к животу. Давление колена сменилось нетерпеливыми пальцами, резко и грубо поднимающими ткань платья. - Белла – выдохнула сошедшая с ума Гермиона, когда рука коснулась оголенных бедер. - Еще не приблизившись, я чувствую, как ты горишь, как ждешь меня. Отдайся. Пальцы резко и крепко прижались к влажной ткани белья. Блэк застонала от приятного прикосновения. – Все для меня! Еще одно резкое движение бедер Гермионы толкнуло Блэк за границу возбуждения. - Раздвинь ноги. – властность и сила голоса не оставили места сомнению. Блэк полностью завладела сознанием Мионы, сломила ее волю, ничего особо не делая для этого. Было достаточно того, что это есть Беллатрикс Блэк. Она заставила подчиняться и хотеть. - Белла – еще один стон. Пальцы проникли под ткань и двинулись к самому центру влаги. Поглаживали вход, но не продолжали. - Скажи это Гермиона застонала, снова толкаясь бедрами в попытке насесть на пальцы. - Скажи, Гермиона. Скажи, чего ты хочешь? Пытка становилась невыносимой. Блэк касалась ее, но тут же убирала пальцы, снова касалась центра, чуть проникая внутрь, замирала. - Тебя. Только тебя. – захныкала Миона. В награду Белла прижалась к телу девушки, сдавливая ее грудь своей, не оставляя и миллиметра расстояния. Пальцы вошли во всю узкую глубину тела Гермионы. В глазах потемнело. Волшебный ритм, выбранный Блэк, отпускал на волю все тайные желания. - Ты прекрасна, Гермиона.. ты – Блэк застонала, не в силах больше продолжать шепот, когда внутренние мышцы Грейнджер невероятным образом, сокращаясь, сжимают пальцы. Белла отдалась наслаждению этих сокращений, чуть сбавила скорость приходящему оргазму. Это дало немного трезвости в сознание Гермионы, позволило действовать в ответ. Рука девушки опустилась с плеча, гладила наполненную, упругую грудь, двинулась к шее притягивая для возобновления поцелуя. Блэк таяла от нежных касаний. - Белла, я не хрустальная. Эти слова подарили свободу страстной жестокости обожания. Толчки усилились, огрубели. Едва слыша бормотание, Гермиона откинула голову назад, чуть ударившись о стену. Бедра бесконтрольно задрожали, теряя ритм, двигались хаотично навстречу пальцам. Горячая влага стекала по кисти Беллы. Еще пара почти болезненных движений и Гермиона закричала, сжимая пальцы внутри себя. Больно схватила Блэк за волосы, не позволяя отодвинуться. Она напрочь забыла, что через пару комнат танцует куча людей.. и хуже того – родители. Они замерли. Тяжелое дыхание заполнило комнату. Белла, чуть придя в себя, потянулась за нежным и более спокойным настоящим поцелуем, а не поеданием..пока влажная рука, аккуратно поглаживая кожу, покидала место меж бедер. Поцелуй кончился. Хитрая усмешка окрасила лицо Блэк. - Понравилось, дорогая Миона, мое умение? В самодовольное лицо в миг захотелось ударить, сбить эту спесь, стереть ухмылку. Но вместо этого Гермиона, под звук собственного сознания – «Не думаю, что Фауст конкретно это имел в виду» - взяла теплую и влажную ладонь Блэк, поднесла к лицу и обхватила губами два бывших в ней пальца, мягко и нежно посасывая. Блэк обомлела, ухмылка исчезла, краска прилила к щекам, а зрачки вновь расширились. Гермиона мучительно долго собирала свой вкус с дрожащих пальцев Беллы, обводя языком каждую сторону, гладила. Это не прекращалось до тех пор, пока Блэк не зарычала, больно сжав в руке ленточку на шее Мионы. Притянула к себе, врезаясь поцелуем и разделяя во рту ее вкус. - Интересно, а насколько мокрая сейчас ты, Белла?