Выбор

Тихая, прохладная ночь, удивляющий душу покой вокруг. Гермиона сидела у камина, сильно склонив голову над переносным столиком. Мышцы шеи затекли, в висках мерно, как звезды на небе, пульсировала начинающаяся мигрень. Пальцы правой руки онемели от напряжения: еще 28 фамилий нужно витиевато вписать, расписать, разукрасить. Только два мерных звука оживляли будто застывшую во времени девушку – скрип волшебного дедушкиного пера по бумаге и едва различимый треск в камине. Господин и Госпожа Малфой – статусную принадлежность можно сделать у всех одинаковыми, однотипным «шрифтом».. какая уж всем разница? Не будут же они друг у друга приглашения сравнивать. А вот саму фамилию придется стилизовать под символику гербов каждой семьи. Добавить тех черт характеров, которые каждую отличают. Но это еще плюс три часа работы, минимум! Придется открывать списки гербов. О боже мой! - Господин Слизнорт Гораций – Пусть Г походит на шею неуверенного в себе гуся с чуть трясущейся головой. Она рассуждала и рисовала, выводя линию за линией, добавляла витки. Напрягала руки, чтоб закончить ветвь тонко и грациозно, «горациозно» - хихикала девушка. - Мадам Лукреция Пруэтт – интересно, а детей не приглашают, потому что они как само собой разумеющееся придут? Ну т.е. себе или Люциусу отдельно писать? Или вписать его под г-н, г-жа Малфой – ну и Люциус тоже пусть приходит. Так? Странно писать имена тех, кто придет туда. Мне и только мне выпало писать это. Рука дрогнула. Пруэтт растеклась жирной кляксой. Вот черт! Заново. - Уважаемая чета – Чета? Кто вообще так говорит? – Марксов. Гормлайт, Риона, Корвин, Мерола. - Господин и Госпожа Берки – - Мадам Розье, милая Винда, любимая сестра – Неужели их семье свойственна ласка? Гиблая мысль. Она помнила, какая ласка свойственна семье. Точнее одному из членов семьи. Такая ласка, что до сих пор задыхаешься. Нужно сосредоточиться. - Геллерт Грин-де Вальд – Знакомая фамилия поплыла перед глазами. Фауст не врал? Кто это? Почему позвали? Том тоже приглашен? Но его нет в списках. Он же без «имени». Родольфус не мог его не пригласить. Определенно не мог. Нужно поговорить с Фаустом. Он точно не пропустит это мероприятие. Если всё правда, то… Думать об еще одном союзе не хотелось, хватает этого, к которому сейчас усердная Гермиона прикладывает руку, подписывая этот бред. - Трэверсы, Флины, Селвины – Если Фауст прав, если Том и этот Грин сойдутся или уже сошлись, какова вероятность, что нет, нет, нет! С Беллой все будет в порядке. Но ведь Руди давно под Реддлом. Хотя с другой стороны, когда Руди был этой бестии указ? Ну, когда? Ответ пришел незамедлительно. Раньше. Это было до грядущей свадьбы. Мрачные мысли, страх и смятение проникли в такую тихую комнату. Камин больше не трещал успокаивающе. Теперь скорее раздражительно, злобно насмехаясь, щелкал головешками. Гермиона достала чистый «бесфамильный» бланк с каким-то стандартным текстом приглашения и заполнила место для имени. - Ув. Фауст Шпренгер…. Было почти утро, когда Гермиона закончила, сложив аккуратно стопку постылых «писем», наскоро подписала последнее – Это срочно! Г.Г. Осталось привязать рукопись к сове, убрать принадлежности и уйти на трехчасовой беспокойный сон. Перед выходом она еще раз окинула взглядом стопку хлопковых бумажек, разукрашенных ее (ее!) рукой для ненавистного праздника. Какая ужасная ирония: я участвую в создании новой «четы», черт бы ее побрал! Сон и правда был нервным, неуловимым. Картинка расплывалась. Там был голос знакомый уже и четкий. - Ты ведь ей уже веришь, не так ли? - Ты просила. - Просила. - Значит, я все правильно делаю? Узнаваемое зеленое платье на женщине заискрилось, загорелось, меняя цвет. - О, теперь ты как невеста – Гермиона потянулась к мягкой белой ткани. - Я – это ты. Твое платье. Ты слишком много думаешь, слишком придаешь значения незначительному. - А как еще? Она вот-вот будет с этим! - Будет ли? - Я думала, ты никогда больше не придешь ко мне, не заговоришь со мной. Женщина молчала, чуть улыбаясь, раскачивалась медленно с пятки на носок в знакомой манере. - Встань в этот день у зеркала. Полегчает.