Выбор

- Белла! Я сказала надень. - Белла, эти цветы держишь в правой руке, а эти…. -Белла, ничего не ешь до того, как всех пригласят к столу. Иначе стошнит, как меня. - О Белла, я так рада за тебя! Поздравляю. Ты успокоишься. - Белла, какое чудесное платье выбрала для тебя миссис Блэк. - Белла, не забывай дышать. - Белла - Беллллллла - Блэк! Звук собственного имени гудел электрическим тошнотворным напряжением в воздухе. Хотелось пить и тишины. Так выглядит ад, видимо. Суматоха, дергание, одевание/раздевание/переодевание, примерка и грустные глаза Андромеды. - Где мама? - Выбежала с какой-то из теть по отцовской линии поменять шнурки для твоего корсета, а также ленты, потому что эти ленты недостаточно ручной работы. Видишь ли, шелк какой-то не шелковый. - о боже Сестра сидела рядом на кровати, склонив голову на колени Белле. – У нас есть минут 10 тишины. - А Цисси где? - Она разбирается с твоими цветами, кажется. Хочет, чтоб бутоньерка Люциуса была в тон твоему букету. Улавливаешь намек? - еще и это – Белла потерла виски, а затем опустила руку к голове сестры, запуская пальцы в волосы. Медленно разминала кожу, успокаиваясь однотипными движениями. - Ты очень устала. Ты кажешься даже напуганной. И очень-очень расстроенной. И ведь не из-за Руди. Понимаю, это длится третью неделю. Я бы слетала с катушек. Честное слово. Блэк молчала. Эти слова не звучали как утешение или сожаление. Скорее было похоже на уверение в том, что Беллу понимают. Есть в целом мире один человек, который в самом деле понимает и оплакивает это вместе с ней. - Одно твое слово, Белла, и мы сбежим. Только ты и я. Вместе. А Цисси потом напишем письмо, уверена, она примчится к нам, когда все утихнет. - О, дорогая - Одно слово, Белла. - Они все уже собрались? – Блэк неопределенно кивнула в сторону выхода из комнаты. - Нет. Только часть гостей на местах. Еще столько же, если не больше. Так что в нашем распоряжении на побег не менее часа времени – лежа почти неподвижно, Андромеда осторожно целовала сквозь платье колени сестры. – Я пойду за тобой куда-угодно, и если нужно, поведу тебя сама. - Не всегда возможно делать то, чего так хочется, дорогая. Есть такое понятие как… - долг. Я знаю. Ненавижу это слово. Белла, ведь есть жизнь. Одна только жизнь. Понимаешь? Что за удовольствие отдать ее долгу. Не хочу слушать. И не важно… - Не хочешь слушать? Или слушаться? Андромеда, есть семья. И ты ей обязана. - Да кто сказал тебе такое? Ах, глупый вопрос. Я знаю, кто. Но ведь однажды они умрут. Старшая пока еще Блэк уставилась на девушку в ужасе, будто мысль о смерти никогда и не приходила ей в голову – И часто ты об этому думаешь? Может быть ждешь этого? - если это цена за свободу.. - Молчи! - да-да! Белла, однажды это случится. И останешься ты. Одна. С их приказом, как жить и что делать. Останешься не факт, что счастливой. Потому что много слушаешь, и совсем не ду.. – Андромеда прикусила язык, чуя, что вышла на очень опасную дорожку. Белла мягко отстранила сестру. - Ты не понимаешь, о чем говоришь. - Ну объясни мне. Найди верные слова, чтоб рассказать какая такая идея стоит того, чтоб жизнь единственную сгубить? - Ты с кем там дружишь в школе? – Блэк хмурилась – Идея крови, Андромеда. Идея семьи. Идея долга. Ты- целое только тогда, когда ты часть чего-то. У вас общее в венах. Это рождает силу. Сохраняет вас как вид, если угодно. Через кровь сохраняется род. А что ты без рода? Грязь. Помесь. Мусор, порченные гены. – Она схватила Андромеду за руку, резко развернула ладонь кверху. – В этих венах, как и в моих, как и в венах твоей бабушки – повела пальцем по голубым нитям – то, что мы обязаны сохранить. Семья. Чистота. Правда. Понимаешь? Правда. И ею мы противостоим целому миру, побеждаем его. Глаза Беллы горели нездоровым гневом, каким-то лихорадочным помутнением. Девушка вырвала руку – Это не твои слова, Белла! Отца, Реддла, Руди, но не твои. Ты не можешь верить в этот бред! - Бред? Бред!? – Блэк кричала, поднимаясь с кровати, нервно вышагивала к окну. – Что ты такое говоришь? Ты!? Ты же со мной собралась идти куда-угодно! - Я! Я говорю, что вся эта история с кровью – вымысел, бред сумасшедшего. Чье-то нездоровое эго, повернутое на «грязи». И я действительно пойду с тобой, но во тьму тебя не пущу!... Успокойся, Белла. Знаю, тебе кажется, что в крови истина. Знаю, что это для тебя указующая стрелка – куда тебе двигаться, цель, в которую ты жизнь можешь направить, наполнить ее смыслом. Но Белла, разве не существует цели приятнее? - голос ее звучал мягко, уговаривая. Блэк не смотрела на сестру. Она уставилась в окно, скрестив руки на груди, молчала. - Например, любовь, добро, счастье. Что скажешь? Что-то, что тебя как минимум не разрушает. Не калечит. - Почему ты думаешь, что всего этого не может быть внутри тех идей, что я назвала тебе? - Потому что они держатся не просто на крови, Белла, а на кровопролитии! Если это зайдет далеко, уже заходит, будет война. Погибнут … - Пусть гибнут! - Это не твои мысли. – Андромеда подошла близко к сестре, прижалась к ее спине – Я росла с тобой. Я видела, какой ты умеешь быть. Ни за что не поверю, что девочка, которая залечивала мне разбитые колени, может убивать людей. - Залечивала, потому что это ты. Вжавшееся лицо в лопатки что-то напоминало Белле, что-то такое от чего всеми своими мыслями нужно было бежать. Что-то, что нельзя было вспоминать. - Белла – ласково звала сестра. Блэк не реагировала, сильно зажмурив глаза гнала, гнала усилием воли тоску. - Я все равно люблю тебя. Буду любить. И дело вовсе не в крови. – Она прижалась сильнее к спине, обхватив руками Беллу, тянула ее к себе до тех пор, пока не ощутила, что сестра положила поверх ее рук свои, одобряя нежность. Так стояли они еще несколько минут, залитые теплым светом из окна. Белла растворялась в мимолетном покое в не до конца надетом платье, со спутанными волосами, одной перчатке и совершенно пустым желудком. - Хочешь быть самой лучшей сестрой на свете? - Лучше Цисси? – ухмыльнулась Андромеда. - Определенно лучше. Но она убьет тебя, если узнает, о чем я тебя попрошу. - Я готова пасть смертью храбрых! - Принеси мне что-нибудь перекусить. Умираю, как хочу есть. Выйти сама я не могу, одолеют меня эти сумасшедшие родственники, а для магии у меня нет сил. - Будет сделано, сестрица. Не успели они расцепить объятий, в комнату влетела Друэлла с какими-то еще очень уж нарядными дамами. - Ты все на том же этапе. Н-да. Хочешь, чтобы Родольфус предпочел кого-то более расторопного? – чеканила она короткими предложениями, не ожидая ответа. Миссис Блэк хаосом шуршания платьев в миг затопила комнату. Новая волна подготовки все же нахлынула. Краем глаза Белла заметила, как тихо сестра ускользала за спинами. Жаль, что я так не могу. - Беллатрикс, где кольцо? - Какое еще кольцо? - Которое Родольфус надел тебе на палец. Где оно? Не дожидаясь ответа миссис Блэк прошла к столу с многочисленными украшениями. Начался шумный поиск, звенели такие родные сердцу Беллы безделушки, как серебряный коготь, черные черепа, замысловатые птицы. Все это нещадно выбрасывалось из шкатулок. - Ты никогда не должна снимать его. Оно – знак твоей принадлежности. Железом отдало во рту от услышанного. Принадлежать надлежит такой гордой мне такому мерзкому, как он. Пока Друэлла продолжала активное крушение туалетного столика, Белла заметила сверток на кровати. Видимо брошенный матерью в порыве редкой заботы. - Что это? – обратилась она к разноцветным дамам, примерявшим ленты уже не к платью Беллы, а к своим. - А. Эти приглашения не смогли отправить. В Бельгии сейчас непростое время. Очень жаль. Бэконы не будут на церемонии. Но ты не расстраивайся. Позже. Они навестят тебя позже. - Бэконы? – Белла обернулась к матери. - Бэконы, Беллатрикс. Я не нашла кольцо. Где оно? Белла не отвечала, схватила маленькую стопку приглашений. – Кто их подписывал? – странный вопрос, ведь она уже узнала почерк. Верить не хотелось. – Это так унизительно. - Что? Что ты сказала? - Кто подписывал их, ма-ма? Друэлла едва вслушивалась в то, что говорила дочь. Она уже была на другом конце комнаты, потроша прикроватную тумбу. - Дочь миссис Грейнджер. Очаровательная каллиграфическая работа. И девушка тоже могла бы быть очаровательной, если б не ее длинный язык. Да, о языке Белла помнила отлично. Сердце странно ухнуло вниз, когда голова без усилий вообразила девушку, склоненную над письмом. Девушку, выводящую букву за буквой. Больно. - Почему ты мне не сказала? - Нашла! О. Я нашла его. Надевай. Белла не шевелилась. – ты заставила ее писать это? Миссис Блэк одернула руку дочери, вырывая листы, разогнула пальцы, надела кольцо. - Так-то лучше. Так принято. - Ты слышишь меня? Друэлла устало выдохнула, во взгляде читалось непонимание – почему это вообще кого-то волнует. - Она сама любезно вызвалась. Милая девушка, если б не длинный язык. Воображение рисует и рисует, как светлая голова, все еще склоненная над письмами, роняет слезы, разводит грязь чернилами, жирные кляксы смывают фамилии. Гермиона мнет лист за листом. Бросает их от себя. Плачет. У Беллы горло сдавило. Где-то в глубине души, проходя мимо сожаления, хотелось, чтоб так плакали по ней.