Выбор

- Где тебя носит? - О, Беллочка, прости. Я замоталась. Черт! Твое платье! Оно…оно просто удивительное. – Андромеда как ошалевшая, припала спиной к стене. – ты выглядишь изумительно, просто вау… - Да. Мы все отлично постарались. Хотя я все же хотела, чтоб в букете было больше пыльного розового. - Цисси, я думала, что и вовсе не увижу тебя сегодня, так ты была занята этим парнем - посмеивалась младшая сестра. - У него имя есть! - Прости. Всех и не упомню. Нарцисса подавила возмущенный вздох – тебе бы тоже не мешало обратить внимание на .. - Нет уж, спасибо. Сегодня день Беллы. И я буду думать только о ней. – девушка подошла ближе к сестре. - Кстати об этом. Ты принесла что-нибудь? - Ооооу. Я.. я, кажется, оставила тарелку в другой комнате. - Что значит оставила? Зачем? Тебя не было почти час. Всё уже готово. О нет, Андромеда – захныкала Блэк. – я умираю, как хочу есть. - Прости, прости пожалуйста – искренне сокрушалась сестра. - Что значит «есть»? - есть – это когда открываешь рот, Цисси, туда кладешь еду, потом жуешь и глотаешь. Нарцисса подняла руки в молчаливой просьбе остановиться. - Белла, нельзя есть сейчас. Мы ведь это уже обсуждали. - Это еще почему? Платье утянуто, она полностью готова. Хочешь обморока? - А вдруг она капнет чем-нибудь? - Я взяла сухие закуски. О, черт. Белла, прости. Я сейчас сбегаю. Это все из-за Гермионы. Я не могла оставить ее так. Кровь отлила от лица. - Она здесь. - Да, конечно. И вся ее семья. И… - здесь. Уже. – есть в миг расхотелось – ты говорила с ней? - о, и не только. Оказалось, что у нее жали туфли. Я предложила другие. Не оставлять же ее так на весь вечер, а может и всю ночь. - Надеюсь, не мои. Не люблю, когда носят мои вещи. - Даже если это мамочка Люциуса? – хихикнула младшая - Помнишь-таки имя, врунья. - Не волнуйся, не твои. Свои отдала. Все равно у тебя лилипутская нога. - Очень любезно, сестрица. Андромеда показала в ответ язык. - Она что-нибудь говорила? – Блэк сама толком не понимала, что конкретно пытается выведать. - Только о туфлях. Но мне еще удалось стянуть с нее пиджак. Думаю, кандидаты на танец скажут мне спасибо. – гордо улыбалась девушка. – Она красивая. - У тебя все красивые, заметила? – хмыкнула Нарцисса. – может, ты просто не разбираешься? - Что-то не припомню, чтобы я тебе говорила комплименты. Все-таки разбираюсь. - Ты уверена, что она больше ничего не говорила тебе? - Белла, я же не глухая. Точно больше ничего не говорила. - С твоей памятью, дорогая, я тоже бы тысячу раз переспрашивала. – всё еще злорадствовала Цисси. На что ей вновь ответили высунутым языком. Она здесь. Уже здесь. Ничего удивительного, так быть должно. - Чего застыла, Белла? Ну Гермиона и Гермиона. Пошли уже. Звук имени как пощечина. -Мама сказала, выходить через 15 минут. - А я говорили, нужно было валить! Перед тем как покинуть комнату, Нарцисса еще раз поправила красиво убранные, переплетенные лентой волосы сестры, распрямила складки ее платья – ты в самом деле очень красивая. Андромеда же, поравнявшись с Беллой, незаметно взяла ее за руку, они все вместе покинули комнату. Грейнджер держалась подальше от своих родителей. Конкретно от мамы. Если отец не переставал говорить тосты за грядущих супругов, не замечая ровным счетом ничего, кроме ослепительной улыбки мистера Блэка, то мать Гермионы была куда более внимательной. Попадись Гермиона ей на рассмотрение, она тут же бы уловила страх, смятение, гнев и что-то еще.. Материнской утробой ощутила бы горе собственного дитя. Грейнджер в толпе упорно глядела на алтарь, к которому совсем скоро подойдут те самые двое. Мыслей ровных, понятных не было, сил тоже не было. - Я взял тебе выпить и очевидно не ошибся. - Фауст! Лицо девушки чуть просветлело. - Привет, я рад видеть тебя. - Щетина заметно прибавляет возраст. - Здесь просто такое освещение – запротестовал он мягко, передавая бокал – Я получил письмо. - Что думаешь? - Думаю, что всё весьма плохо. Смотри – едва заметно он дернул голову в сторону Реддла, Крауча, Яксли, Макнейера. – Рядом с известными тебе лицами Грин-де-Вальд, тот самый. Знакомься. - Надо же. Почти вся шайка собралась. - Увы, это уже не просто шайка. Видишь, с этим блондином еще трое. - Вижу. - Тот, который полу азиат – Кралл, Нагель – кучерявый мальчонка и Макдафф с дурацкой цепочкой под сердцем. Они называют себя «верные». Понимай, как хочешь, но за ними целые .. - Они жмут друг другу руки, Фауст. Он ничего не ответил, только поджал губы, снова обернулся к высокому, худощавому юноше, с заметно выступающей вперед челюстью. Казалось, лицо Геллерта не умеет улыбаться, на нем застыла только одна эмоция-маска – презрение. Это создавало удивительный эффект сходства с Томом. - Что будет, Фауст? - Правительство пока молчит. Ты одна из первых заметишь перемену по поведению твоего отца. Ему ведь браться за решение проблемы. Но пока они всё еще не верят в серьезность ситуации. Но некоторые ..хм.. скажем так, неравнодушные собирают оппозицию. - А много ли набралось этих неравнодушных? - Достаточно, чтоб оказывать сопротивление какое-то время. Но нам всегда нужны пополнения. Гермиона горько усмехнулась на его многозначительный в ее сторону взгляд. - Понимаю, но мне нужно подумать. Видишь ли, я всем сердцем готова, но есть одна деталь.. Ее прервали требованием тишины в зале. Какая-то пожилая женщина, возможно, кто-то из семьи Розье, стучала прибором по бокалу. А дальше все как в тумане: речь, улыбки, поздравления, толпа расступилась, вновь сгустилась. У алтаря стоял юноша. Наверное, Родольфус. На нем узкий костюм. И опять яркие вспышки, музыка, люди-тучи, люди-иглы, люди душат. Рука Фауста крепко сжала плечо Гермионы. Он не отходил от нее на сколько позволяло приличие. - Ты в порядке? Выглядишь бледной. - В порядке. Предощущение боли и волнения невозможно было заткнуть. Первое, что удалось ясно увидеть – спина мужчины. - Это господин Блэк? - Разумеется, отцу ведь нужно вести невесту к .. - Я поняла. Не продолжай. Потом она увидела Беллу. Ее профиль. Она стояла рядом с уже мужем (?), стояла твердо, наполненная какой-то смертельной решимостью. Гермиона без сознания ступила ближе, вырывая руку у Фауста,.. еще ближе.. Девушка видела, как были нахмурены брови, как сжаты руки, хотелось всем сердцем видеть в любом жесте отказ. Пусть они не говорили с тех пор, но так важно было увидеть это НЕТ. А Блэк как статуя, не реагирует ни на речь, ни на касание. Гермиона шагнула еще ближе, загораживая собой каких-то гостей. Сбоку от Руди, рядом с «венчателем» оказалось зеркало. В нем ее отражение. И вот уже не он стоит с ней, а она. В зеркале точно она. В той иной реальности с Ней стоит Она – напряженная, злая, острая. Гермионе кажется, что Белла тоже ощутила эту правильную подмену. Блэк теперь смотрела через зеркало на нее. Сначала черные глаза расширились в ужасе удивления и непонимания, она медленно сознавала иллюзию. И так не отводя глаз, цепкие пальцы потянулись к Руди/Гермионе, ткань пиджака/тонкую руку тянули к себе. Едва заметно Грейнджер повторила движение. Блэк резко взяла кольцо с бархатной подушки, вдела на палец мужу/жене. Девушка в толпе силилась увидеть на себе его, силилась представить его, ощутить жесткость металла. Сильно-сильно зажмурилась, удушая в себе крик. 5 секунд, 10 секунд, 15. Она открыла глаза. Блэк смотрела прямо на нее, не в отражение, а прямо на нее. - Можете поцеловать – отзвучал следующий призыв. Кончилось. Время дышать. Это кончилось. Кто-то коснулся спины Гермионы. Оглушающие овации гостей, брызги шампанского, крики поздравлений. Всё снова закружилось. - Идем. Тебе нужно умыться. - Фауст? Ты? - Идем. Здесь так тесно. Идем же. Они вышли в рабочую комнату, к кухням. Девушка побежала к раковине, глубоко дышала, освежая холодной водой горячие щеки. - О таком нужно предупреждать. - М? - О панических атаках. Это не шутки. Гермиона обернулась к нему, поддерживая себя руками о столешницу. – Не волнуйся, все уже правда в порядке. - Вижу.