Сказание о Волке и Фениксе

       Шень Йелянг спешил вернуться в свой дворец, чтобы взять с собой всё самое необходимое для предстоящего путешествия, попутно ознакамливаясь с содержанием полученного от Лин Вэнь свитка и вникая в подробности дела. Всё же одна вещь не давала ему покоя: почему в той деревне нет ни одного храма Синь Юэ? Обычно бывает наоборот, в поселениях, располагающихся рядом с лесами, пустынями и прочими местами, где могли бы обитать ядовитые твари, всегда стоит хотя бы один небольшой храм, в котором стол для подношений ломится от различного добра и утвари, а запах благовоний почти не развеивается.       Шень Йелянг с каждой минутой всё больше размышляя о такой странности становился мрачнее и мрачнее. Лицо его темнело, а тонкие брови сильнее и сильнее сдвигались к переносице. «В самом деле, насколько нужно быть самонадеянным, чтобы отказаться от помощи небожителя? Даже необразованные люди не могут быть до такой степени глупы, что бы пренебрегать божественным благословением… Никогда ещё не видел подобной наглости!»       Повелитель змей уже был готов ускорить шаг, сложив материалы дела в рукав, как вдруг его окликнул мягкий юношеский голос: — Братец Шень! Братец Шень, подожди!       И Повелитель змей действительно остановился и обернулся, что удивительно. К нему в тот же момент подскочил приятной наружности юноша в бледно-жёлтом ханьфу с вышитыми на рукавах белоснежными пионами и райскими птицами. Сам он был почти на голову ниже Шень Йелянга и выглядел моложе него лет на пять, что забавно, учитывая, что вознёсся юноша значительно раньше Повелителя змей. Этот обладатель вьющихся светло-русых локонов и медового цвета глаз как раз и был тем Покровителем осени и богом урожая, Чэн Феньхуаном, о котором ранее говорили в сети духовного общения. И, конечно, обратись к богу мудрости таким образом кто-либо кроме него, Шень Йелянг не стал бы останавливаться и уделять так много внимания своему собеседнику, если дело не имело бы высокой степени важности. — Чэн-Сюн, что-то случилось? — выражение лица Шень Йелянга постепенно смягчилось и угрюмость сменилась лёгким беспокойством.       Чэн Феньхуан тем временем приводил в порядок растрепавшиеся волосы, а услышав вопрос приятеля, чуть приподнял голову, чтобы иметь возможность смотреть своему собеседнику прямо в лицо: — Это я должен у тебя спрашивать. Сегодня ко мне обращался один из слуг Госпожи Лин Вэнь и спрашивал на счёт тебя. Я уже было подумал, что что-то стряслось. — Ах, ты об этом… Прости, что заставил побеспокоиться — у неё для меня было небольшое поручение, ничего более. — Пояснил Шень Йелянг. — Поручение? Значит, ты в ближайшее время будешь в отъезде?       Такая новость немного расстроила Чэн Феньхуана, но Повелитель змей поспешил его утешить, натягивая на бледное лицо слабую улыбку: — Чэн-Сюн, я буду в отъезде всего пару дней. Не думаю, что ты успеешь соскучиться по мне за такой короткий срок. Но я всё равно постараюсь закончить с этим делом как можно скорее, чтобы не заставлять тебя ждать слишком долго. — в конце небожитель добродушно усмехнулся, достав из рукава небольшую коробочку и вручив её другу. — А пока можешь насладиться этим чаем и без меня. Думаю, тебе понравится.       Чэн Феньхуан обеими руками принял скромный подарок от своего приятеля, не отрывая взгляд от коробки, что источала приятный слабый аромат сушёных цветов и фруктов. Но после юноша вздохнул с толикой печали и, вновь подняв взгляд на собеседника, слабо улыбнулся: — Возвращайся скорее, а то без тебя здесь совсем тоскливо. «Надо же. А мне казалось, что всё совсем наоборот.» — подумал Повелитель змей, а улыбка на его устах, кажется, стала более искренней.       Шень Йелянг всегда думал, что он скучная и не интересная личность. Увы, даже будучи богом мудрости и обладая довольно широким словарным запасом, Синь Юэ не владел искусством ведения беседы в совершенстве, и если ему когда-либо и приходилось находиться в шумной компании, в которой активно велось обсуждение чего-либо, то Повелитель змей наблюдал за этим со стороны, а когда небожители спрашивали его мнения, бросал парочку пафосных фраз на подобие «я не имею права вмешиваться в чужую жизнь», «житейские дела меня не касаются» или " ваша судьба не должна зависеть от чужого решения». И небожители принимали его слова за чистую монету, придавая им какое-то особое значение, или же вообще переворачивая весь смысл фразы с ног на голову. И в этом нет ничего удивительного: занимая должность бога мудрости, будь готов к тому, что даже одно простое сказанное тобой слово будет истолковано по-другому, приобретая скрытый смысл, хотя изначально им там вовсе и не пахло. Чрезвычайная правдивость этого факта выбешивала Шень Йелянга до такой степени, что у него от раздражения краснели уши. Благо, Повелитель змей хорошо умел сдерживать эмоции, иначе окружающие узнали бы о нём значительно больше, чем полагается.        Ещё пару минут побеседовав с Чэн Феньхуаном, мужчина всё же вернулся в свой дворец, на ходу размышляя над планом дальнейших действий.       «Так...Целебные травы, немного лекарств, пара разных противоядий, на всякий случай. Такое ощущение, будто я что-то забыл.»       Сейчас Повелитель змей находился в просторной мастерской, где полки шкафов были заполнены книгами по медицине, разноцветными склянками и баночками с разного рода ингредиентами для приготовления лекарств от всех известных человечеству болезней. Видите ли, имея способность подчинять себе змей, Синь Юэ при исполнении молитв своих почитателей часто сталкивался с тем, что люди, по случайности попавшие в «горячую точку», были отравлены. В таких случаях, когда с собой Шень Йелянг не имел нужных средств для нейтрализации яда, приходилось пользоваться старыми, проверенными временем, методами. Но, к сожалению, такой подход не был достаточно эффективен, и спасти человеческую жизнь не всегда удавалось.       Размышляя над тем, что же ещё он мог забыть, Шень Йелянг медленно и внимательно осматривал комнату, как вдруг его взгляд остановился на серебряном зеркале, в котором Синь Юэ увидел собственное отражение.       «Точно!» — Повелитель змей хлопнул себя по лбу, наконец вспомнив, о чём тот запамятовал.

***

— Ну! Ну, разойдитесь же! Дайте пройти, что у вас там за суматоха?! — Прикрикнул мужчина, пытающийся протиснуться сквозь толпу людей, сгрудившихся вокруг пострадавшего. — Лекаря! Лекаря тащи сюда! Наши опять раненого приволокли! — Где-то в стороне отозвался другой низкий мужской голос. — Опять?! Да когда ж эта нечисть сгинет-то! Сколько людей померло из-за этой твари! — Первый чуть ли не вскипел от возмущения и искренней ненависти к свалившейся на судьбу деревни напасти. — Вы двое! Лекарь уже здесь, и хватит так орать! Вы же эту суматоху и наводите! — Гаркнул кто-то со стороны, явно будучи раздражённым воцарившимся вокруг хаосом.       В маленькой деревушке, расположившейся недалеко от густого тёмного леса, вновь неспокойно — местные снова приволокли путешественника, отравленного ядом духа змея, который уже продолжительное время не даёт здешним обитателям покоя. Единственная дорога, которая вела от поселения к городу проходила именно через этот лес, так что появление нечисти на этой дороге стало серьёзной проблемой. Раньше люди, живущие здесь, выживали за счёт продажи городским излишков урожая, но как быть сейчас, когда отправится в город по этому пути было равносильно самоубийству? — А ну, всем замолчать! Только и делаете, что мешаете! — в этот раз голос принадлежал не кому-то из толпы, собравшейся вокруг очередной жертвы духа змея, а старику с седой козлиной бородой, что уселся у раненого и осматривал его. Видимо, это и был тот лекарь, о котором говорили ранее. Стоило старику разинуть рот, как все тут же сбавили тон, постепенно замолкая, в ожидании, что же скажет целитель. Тот в свою очередь, нахмурил седые густые брови и, поглаживая бороду, мрачно пробурчал: — Если бы вы притащили его хотя бы получасом ранее, возможно, у него ещё был бы шанс выкарабкаться. — Неужели нельзя ничего сделать? — Женщина, стоявшая рядом со стариком отказывалась терять надежду. В руках она держала несколько склянок и пучков целебных трав. Должно быть, она была его помощницей. — Увы, я могу лишь облегчить его страдания. — В голосе лекаря чётко слышалось раздражение.       Из толпы то и дело с разных сторон раздавались горестные вздохи сожаления. Кто-то с печалью в глазах покачал головой, кто-то закипал от гнева, а кто-то начал шушукаться с рядом стоящими, мол «мальчишка-то ещё совсем зелёный, жизни не видел. " В воздухе повисла тяжёлая атмосфера. — Извините...? — Где-то позади всего действа вдруг послышался мелодичный мужской голос, — Прошу прощения за свою дерзость, но не позволите ли вы мне взглянуть на раненого?       Собравшиеся на улице люди тут же обернулись. Перед ними стоял ничем не примечательный юноша в чёрном с надетой через плечо сумкой. Единственное в нём, что действительно привлекало внимание — льдисто-синяя радужка глаз.