♫ Maroon 5 - Lost
Lost, I was lost, I was lost 'til you loved me Now I'm found, now I'm found, now I'm found Yeah, you took me to a place, it was safe, it was sound Lost, I was lost, now I'm found
Неделя заканчивалась, приближались выходные, но легче от этого почему-то не становилось. Тоха брёл по улице, дрожа от холода, и пытался абстрагироваться от реального мира с помощью орущей в наушниках музыки. В Москве была жуткая гололедица, и парень постоянно поскальзывался, но всё же умудрялся удерживаться в положении стоя. "И что делать с этими Кузнецовыми? — мысленно рассуждал он, искренне молясь не убиться на очередном заледеневшем участке земли. — Отец же меня теперь из лап не выпустит, пока своего не добьётся. Неужели и правда придётся жениться на ней по итогу?" Мысли беспорядочно кружили в голове стайками птиц, и мозг постепенно начинал трещать по швам, вынуждая больше ни о чём не думать и ни по какому поводу не париться. Но Антон не мог не думать и не париться, ведь это была его жизнь, это была его судьба, которую сейчас собирались против его воли сломать в крошево. — Да пошло оно всё! — он в ярости пнул какую-то пустую сжатую банку из-под пива и слегка не рассчитал возможностей своей координации: наушники выпали, повиснув проводами на воротнике, нога заскользила по льду, и Антон полетел назад, зажмурившись и приготовившись к болезненному удару спиной. Но удара не последовало, и только секунды через две парень ощутил, что за плечи его удерживают чьи-то сильные руки. Открыл глаза и смущённо улыбнулся: держал его не кто иной, как Арсений Сергеевич. — Еле подоспел, — облегчённо вздохнул учитель и усмехнулся. — Ты чего прямо посреди улицы падать вздумал, а? — А я что, виноват? — недоумённо спросил Антон, борясь с желанием улыбнуться во все тридцать два: что-то внутри теплело, как только что зажжённая свеча, и грело до мурашек. — Я же не специально... Вот, кроссовки скользят, — пояснил он, указав взглядом на ноги, и, увидев, как Арсений нахмурился, быстро добавил: — Да-да, знаю, в следующий раз в зимних ботинках пойду... Арсений Сергеевич удовлетворённо кивнул, осматривая Шастуна с головы до ног. — Почему без шапки? Заболеть мечтаешь? — строго поинтересовался он, отвешивая несильный, чисто символический подзатыльник, и Антон мгновенно почувствовал себя маленьким. И не то чтобы ему это не понравилось - даже наоборот. Так приятно стало, что кто-то о нём заботится. — Тепло же, — попытался соврать он, но Попов закатил глаза, явно сомневаясь в этом. — С носу потекло, — парировал старший и неожиданно протянул Антону полусогнутую руку. — Хватайся давай, а то я не хочу потом по всему асфальту твои кости собирать, откровенно говоря, — Арсений взглянул за замешкавшего подопечного. — Ну давай же, Тош! — Да мне неловко как-то, — ученик замялся, находя своё поведение крайне странным, но всё же послушно взялся за руку. — Что люди подумают? — Чего ты стесняешься? Пускай думают, что хотят, мало ли, — улыбнулся Арсений и, воспользовавшись близостью Антона, потянул того на себя и погладил по волосам, стряхивая с них хлопья мягкого снега. — Не бережёшь себя совсем. Только попробуй без шапки прийти в понедельник, чудо в перьях! — Чудо? — Антон просиял, словно все-все-все проблемы мигом отошли на второй план. Он не мог себе не признаваться, что с Арсением Сергеевичем всегда становилось так легко и хорошо, словно никаких бед и несчастий не существует. — Ещё какое, — Арсений легонько подтолкнул ученика, вынуждая идти, и заметил, что у Тохи практически искрились счастьем глаза. — Самое настоящее чудо, каких свет не видывал. Антон хихикнул и покрепче перехватил Арсения Сергеевича, который действительно помогал ему беспрепятственно идти к воротам школы, где уже толпились дети и подростки. Гололёд перестал казаться страшным и опасным, разговор с отцом постепенно забывался, а здесь и сейчас были только чужие, но такие родные тёплые руки. — Ты настоящая принцесса, Шастун, — хмыкнул Попов, с некой грустью подмечая, что их путь до школы почти пройден, а значит, скоро придётся расстаться, пусть и ненадолго. — Это ещё почему? — деланно насупился Антон, глядя на мысы кроссовок. — Я принцем хочу быть! — А я тогда кто? — ухмыльнулся Арсений Сергеевич, пытаясь вопросительно развести руками, но вовремя опомнился, снова хватаясь за уже поехавшего в сторону Антона. — Я же тебя под руку веду! — А вы... — Шастун замялся и поднял глаза к небу, смешно щурясь и будто желая найти там ответы на свои вопросы. — А какая разница? — он резко остановился, и Арсений Сергеевич от неожиданности сам заскользил по ледяной поверхности. — Будете тоже принцем. — Два принца? — недоверчиво покосился на него брюнет и с тоской вздохнул: они уже добрались до учебного заведения. — Да, а что? Хорошая сказка получается, — рассмеялся Антон, в уголках его глаз расползлись многочисленные морщинки-лучики, и Арсений Сергеевич посмотрел на него завороженно, нехотя выпуская из своей хватки и позволяя парню подняться по ступеням самостоятельно. — Тем более вы похожи даже! — Оу, — у Арсения порозовели щёки, и он вновь улыбнулся. — Сочту за комплимент... — он открыл перед Антоном дверь и пропустил внутрь первым, видя, как ученик, идя спиной, следует к раздевалке. — Ещё увидимся! Я вам сегодня обществознание буду заменять. Антон кивнул, ничего не ответив, проводил взглядом преподавателя, поднявшегося по лестнице, и, блаженно выдохнув, скрылся в раздевалке, тут же столкнувшись с подозрительно глядящими на него Димой и Серёжей. — Что? — он удивлённо взмахнул ресницами, стягивая куртку, вешая её на крючок и всё ещё ощущая прикосновения Арсения Сергеевича где-то в районе плеча. — Мы всё видели, — в один голос произнесли друзья и переглянулись, вызвав у Шастуна наполовину обречённый, наполовину возмущённый глухой вой. — Он тебя уже к школе ведёт, ё моё, Тох! — присвистнул Серёжа, толкая русоволосого в бок. — Скоро и к алтарю поведёт! Поз, на наших глазах творится история! Позов прыснул настолько громко, что с него упали очки, и мальчик стал беспомощно, как едва родившийся котёнок, шариться руками по полу. — Ржать меньше надо, — усмехнулся Антон и взял с полки собственный рюкзак. — Это карма. А вообще вас надо с Оксаной из творческого штаба познакомить, вы бы так спелись, родные мои! — В смысле? — не понял Димка, продолжая лазать под навесными шкафами для сменки. — Она тоже меня сводит с Поповым, — русоволосый расплылся в улыбке, вспоминая Фролову с её вечно горящими глазами-огоньками. — Чуть не пищит от радости, стоит мне о нём упомянуть... — Да потому что реально, Тоха, ты встречаешься с мужиком! — Серёжа практически заорал на всю раздевалку, и Антон, мельком зацепив взглядом нескольких семиклассниц, тут же плотно зажал ему рот ладонью. — М-м-м, — замычал Серёжа, вырываясь. — Отпусти-и-и, — ему всё-таки удалось освободиться, и он горделиво упёр руки в боки, желая, чтобы все признали его правоту и превосходство. — Имей в виду, что мы наблюдали за вами из окна ровно с того момента, как ты чуть не грохнулся. Антон невольно рассмеялся, представляя, насколько комично его неудавшийся полёт выглядел со стороны, и несильно подтолкнул Серёжу и нашедшего очки Диму к лестницам. — Если б не Арс, ты б валялся там, как лох последний, — Серёжа хрипло захохотал, прыгая по ступенькам. — А то, что между вами в тот момент произошло, только в фильмах романтических бывает, — парень мечтательно прикрыл глаза и чуть не споткнулся о спускающегося пятиклассника с огромным, перевешивающим его рюкзаком. — Эй, мелочь, смотри, куда топаешь! Мальчик, вопреки ожиданиям Матвиенко, вовсе не испугался, а лишь показал одиннадцатикласснику язык и средний палец и быстро ретировался, заметив, что Серёжа собирается на него напасть. — Капец наглые стали, — прорычал он, ведя пальцем по перилу снизу вверх. А Антону вспомнился недавний конфликт с маленькой приезжей девочкой и то, как его отчитывал Арсений Сергеевич, и мгновенно снова стало стыдно, будто это только что произошло. Тогда у Арсения в глазах плескалось столько недоверия и пренебрежения, что становилось больно. "Нет, надо ещё раз извиниться за это всё", — зачем-то решил Антон, следуя в кабинет русского и литературы за Позовым и Матвиенко, и неуютно повёл плечами. Как ни странно, его мучило чувство вины, и Шастун просто обязан был сделать всё, чтобы негативных воспоминаний об этом инциденте у Попова не осталось. "Предложу ему ещё одну фотосессию в ближайшее время", — подумал Антон и улыбнулся пришедшей в голову идее. — Об Арсении думаешь? — не побоялся зацепить его Серёжа, но тут же был одарен яростным взглядом. — Об Арсении, об Арсении, успокойся, Серёж, — Дима присел на своё законное место, раскачивая ногами взад-вперёд и чуть косясь на Антона. — Просто этот упёртый баран никогда этого не признает. — Идите в жопу, оба, — беззлобно послал друзей Антон, выкладывая на парту учебник со стихотворением Блока и его поэмой "Двенадцать", и открыл тетрадь, начиная перелистывать её в поисках нужных законспектированных таблиц - как-никак на ЕГЭ он решил сдавать именно литературу, которую любил всем сердцем. Однако для Димки и Серёжи это действие оказалось ещё и отвлекающим манёвром, потому что они всё же отстали от друга и увлеклись бурным обсуждением очередного сезона "Острых козырьков", ругаясь по поводу того, как же всё-таки должен был поступить Томас Шелби. Антон ухмыльнулся, и это осталось незамеченным. Как бы сильно его ни бесили шутками Матвиенко и Позов, друзья были для него сейчас одним из главных источников простого человеческого счастья.***
— Так, хорошо, Алиса, спасибо, всё правильно. А теперь... Кто может рассказать про издержки производства? — Арсений поправил очки и оглядел класс, ища либо добровольца, либо изо всех сил пытающегося спрятаться ученика. Антон сидел неподвижно, буквально съедая учителя взглядом, и как-то несмело улыбался, видимо, каким-то своим мыслям. — Эй, уснул? — Серёжа тихо хмыкнул, щёлкнув пару раз пальцами перед лицом Шастуна, и тот заморгал, словно только что проснувшись. — Я, конечно, понимаю, Шаст, что напротив тебя сидит предмет твоего воздыхания, но давай не на уроке, — он не сдержался и засмеялся, и Арсений Сергеевич смерил его серьёзным взглядом и через мгновение перевёл взор на резко смутившегося и покрасневшего Антона. — Серёж, я вижу, ты очень хочешь, — Арсений обратился к журналу, а потом снова поднял глаза на ученика. — У тебя огромный шанс исправить тройки. Я всё передам Екатерине Леонидовне. — И снова карма, — ухмыльнулся Тоха, наблюдая за тем, как друг нехотя поднимается из-за стола, морально готовясь к импровизированному ответу на вопрос. — Ты только это слово что ли знаешь? — шикнул на него Серёжа, и Антон снова улыбнулся, переводя смущённый взгляд на Арсения Сергеевича, который в упор смотрел на них двоих. — Да. Давай отвечай, Серёж, — пожав плечами, подмигнул он Матвиенко, и мальчик с хвостиком едва не взвился, как фурия. — Да-да, — протянул Серёжа, пытаясь хотя бы найти нужную страницу с темой урока. — От вас с Поповым вообще добра ждать нельзя, вы друг друга стоите, любовнички хреновы, — парень незаметно пнул стул Антона, и Шастун чуть не покатился со смеху, держась за живот и зажмурившись. — Один из любовничков сейчас поставит тебе два, Матвиенко, — Арсений добродушно улыбался, совершенно не собираясь воплощать эту угрозу, но от осознания того, что учитель мало того, что всё слышал, так ещё и счёл необходимым данное высказывание не игнорировать, у Серёжи и Димы мигом округлились глаза до размеров пятирублёвых монет, а Антон подавился кислородом, задохнулся и закашлялся настолько сильно, что остальные ребята крупно перепугались. Несколько человек даже бросились к нему с намерением постучать по спине, но красный до кончиков волос Шастун отмахнулся от одноклассников. — Тош, Боже, — Арсений искренне рассмеялся, но тут же осёкся, когда замершая, особо внимательная половина класса, в том числе Позов и Матвиенко, уставилась на него с предельным любопытством, — Антон, — исправился Арсений Сергеевич, наивно полагая, что никто ничего не слышал и не понял, — иди выйди. Антон, всё ещё густо красный, коротко кивнул, утирая с глаз выступившие от приступа кашля слёзы, и вынырнул из класса настолько быстро, словно его ошпарили кипятком. Стремглав полетел в туалет, врубая напор холодной воды и умываясь, безуспешно пытаясь стереть с лица пунцовый цвет, и, тяжело вздыхая, закрыл кран и отклонился спиной к холодной стене. — Матвиенко, идиотина, а! — вслух выругался он, думая, что не люби он друга, набил бы ему морду при первой же возможности за его длинный болтливый язык. — Ой, Господи, сил никаких нет, вот идиотина! — Я надеюсь, ты не о себе, — насмешливо донеслось из другого конца уборной, и Антон дёрнулся и, не удержавшись, поскользнулся на луже под раковиной, тут же распластавшись на полу. — Блять! Арсений Сергеевич! Вы чего так пугаете! — он потёр ушибленный копчик, морщась, и стушевался, осознавая, что только что брякнул. На этот раз Арсений, видимо, чхать хотел на вырвавшийся из уст подростка мат. Он оценил ситуацию и через пару секунд громко и раскатисто рассмеялся, едва не падая от безудержного хохота рядом с подопечным. — Очень смешно! — рассердился Антон, дуя губы и отворачиваясь, всё ещё сидя, притягивая к себе ноги и обхватывая колени, но суть ситуации дошла до него слишком быстро, и парень всё-таки тоже непроизвольно улыбнулся, сам не понимая, чему именно. — Нет, всё-таки ты чудо, — с абсолютной уверенностью, отсмеявшись, произнёс мужчина и протянул сконфуженному Антону ладонь. — А ещё горе луковое... Ну? — он явно ждал от парня хоть какой-то реакции на помощь, и Антон ойкнул, неуверенно схватившись за руку и поднимаясь на ноги. — Да-а-а, самое настоящее недоразумение в кедах, — Тоха выглядел всё ещё насупившимся и слегка обиженным, и Арсений Сергеевич, прекрасно зная, что делать в таких ситуациях, бережно потянул на себя, крепко обнимая и не позволяя вырваться. — Тош, ради всего святого, стой смирно. И Антон, закатив глаза, всё же повиновался. И тут же ощутил, как всё налаживается и как тупой стыд отступает, а ему на смену приходит чувство... уюта и дома. Дома, в котором хочется остаться навсегда. Парень вздохнул, не выдержал и тоже обнял Арсения Сергеевича тонкими руками, зарываясь лицом куда-то мужчине в грудную клетку. — Вы зачем пришли вообще? — спокойно поинтересовался он, в блаженстве закрывая глаза и разрешая брюнету поглаживать его лопатки. — А ты против, чудо? — усмехнулся Арсений, и Антон был готов поклясться, что его голос для него звучит так же приятно, как и любимая музыка. — Ни капельки, — честно кивнул парень, ещё крепче и бесстыднее прижимаясь к Попову. — А всё-таки? — Да ты так поперхнулся, что я подумал, что у тебя припадок какой-то начался, — чуть испуганно ответил Арсений Сергеевич, вырисовывая пальцами незамысловатые узоры на спине ученика. — Вот и ринулся тебя проверять и спасать в случае чего. Всё хорошо? — он отстранил ученика, удерживая за плечи, и оценил взглядом его лицо. — Выглядишь вроде... нормально, — он неопределённо закусил губу и чуть сощурился по старой излюбленной привычке. И вдруг замер, как неживой, наблюдая за смотрящим на него в упор Тохой. — Какие у тебя глаза красивые... Я и раньше видел, конечно, но сейчас... Они у тебя зелёные, как майская травка, знаешь? — Ой, скажете тоже, — отмахнулся Антон, окончательно высвобождаясь из объятий. — Глаза - как глаза. И в этот момент Антон возненавидел себя за то, что не решился сказать Арсению Сергеевичу правду: что у того глаза в тысячу, нет - в миллион раз красивее, что они похожи на место, где беспокойный океан встречается с беспечным небом, что они заставляют его чувствовать себя так, как он никогда и ни с кем себя не чувствовал. Арсений Сергеевич ничего не ответил, только чуть приподнял бровь, улыбаясь. — А что у тебя в итоге в классе-то случилось, Тош? — Попов перевёл взор на лужу воды, ставшую причиной эпичного падения, и снова хмыкнул. — Не знаю, — соврал Тоха, задирая рукава у промокшего свитера - только этого ещё не хватало. — Что-то попало, видимо... — Воздух? — дёрнул уголками губ Арсений Сергеевич и смягчился, видя, что ученик уже готов снова нахохлиться, как драчливый воробей. — Да, так только настоящее чудо может. — Если чудо, то только ваше, — вырвалось у Антона, и он скрипнул зубами, мечтая прямо сейчас убиться об стенку. Арсений Сергеевич, казалось, на его внезапную перемену в настроении не обратил ровным счётом никакого внимания, и лишь согласился: — Моё, чьё ж ещё. А у Антона внутри со всех сторон бешено рванули разноцветные фейерверки, окрашивая всё в яркие цвета. И парень мотнул головой, стараясь избавиться от ощущения колоссальной привязанности к Арсению Сергеевичу и таких реакций на абсолютно любые его слова. Это всё было чертовски неправильным, и Тоха понимал это мозгами, но душа упорно отказывалась верить в то, что что-то идёт не по плану. — Арсений Сергеевич, а давайте на этих выходных или на следующих снова фотосессию устроим? — резко предложил русоволосый. — Бесплатно! — сразу же напомнил он, ухмыльнувшись. — Я вам такую локацию найду - вы просто умрёте! — Ну уж слушай, мой дорогой, — начал Арсений Сергеевич, осторожно ведя Антона к выходу из туалета, и сердце парня сделало сальто, — умирать я пока не хочу и не собираюсь. Есть ещё, ради чего жить. — Значит, умрёте и возродитесь, — поправил сам себя одиннадцатиклассник, подмигивая учителю. — Как феникс. — Лестно, лестно, — Арсений снял очки, перебирая их в пальцах. — Посмотрим, Тош, я в любом случае буду очень рад вновь с тобой пересечься в свободное от уроков время, — он улыбнулся, открывая перед учеником дверь в кабинет и быстро меняя тон голоса на более официальный. — Так, 11 «Б», чего разгалделись, как на базаре? Антон, смущённо теребя низ свитера, проследовал к своей парте, плюхаясь на стул и всеми силами стараясь забить на иронические взгляды Позова и Матвиенко. — Если вы не целовались в кабинке, можно считать, что этот день прожит зря, — заключил Серёжа и тут же получил от Тохи, который заметил, что Арсений Сергеевич отвлёкся, учебником по голове. — Ирод! — Похоже, карма тебя ничему не учит, — хохотнул Антон, кладя ногу на ногу и скрещивая руки на груди, победно глядя на друга сверху вниз. — А тебя, похоже, тоже, — парировал Матвиенко, театрально вздохнув и продолжив потирать ушибленный книгой затылок. — От судьбы-то не уйдёшь, да ведь, Тоша? — изобразил он интонацию Попова, хлопая глазками. Дима беззвучно рассмеялся, тоже состроив милую мордашку, и у Антона внутри что-то с грохотом провалилось, как верёвочный мост. И вправду: никто, даже мама или друзья, не называл его так, как называл Арсений Сергеевич. И такая короткая и простая, но в то же время мелодичная и обволакивающая интерпретация собственного имени снова проникла в сознание, а потом и внутрь, разрастаясь цветами между рёбер, словно оберегая от всех душевных травм, ран и боли. — Так, Серёж, мы, по-моему, с тобой не закончили, — Арсений Сергеевич переключился от гомона класса к Матвиенко, бросив непродолжительный, но такой полный теплоты взгляд на Тоху рядом с ним. Серёжа тяжело вздохнул, вставая и сердито косясь на Антона, и теперь была очередь Шастуна торжествовать и усмехаться.***
С кухни тянуло приготовленными в духовке кабачками с картофелем и сыром, и Антон, снимая промокшие насквозь кроссовки и скидывая рюкзак куда попало, застыл, втягивая носом такой приятный аромат. — Мам, пахнет обалдеть как аппетитно! — закричал Шастун на всю квартиру и испуганно отпрянул, когда дверь гостиной приоткрылась и оттуда высунулась голова отца, сзади которого сидело всё семейство Кузнецовых. — Предупреждать надо, — прошептал он, ловя на себе скромный взгляд Иры. — Здравствуйте! — сказал он так же громко, но намного неувереннее, и, неловко стянул куртку, пропихиваясь в проход. — Здравствуй, Антон, — Олег протянул ему ладонь для рукопожатия, и Антон скромно кивнул, думая, что выглядит сейчас, как полнейший идиот: все присутствующие были в строгих костюмах или платьях, а он - в каком-то несуразном рябящем в глазах свитере, в тёмно-серых спортивных штанах, которые он решил не переодевать после физкультуры, и со взъерошенной, торчащей по все стороны шевелюрой. — Простите... Я бы оделся по-человечески, не знал, что у нас гости... — честно признался он и тут же заткнулся, натыкаясь на суровый взгляд отца, который ясно давал понять, что он ещё с ним разберётся. — А мне нравится твой свитер, — оглядела его Ира, и у Антона даже как-то отлегло. — Не подскажешь, где купил? Давно ищу что-нибудь подобное. — О, — оживился Антон, искренне поражаясь, что кому-то, кроме него, вообще это интересно, поднимая глаза к потолку и пытаясь вспомнить, где же он всё-таки приобрёл такой невероятный элемент гардероба. — В шоуруме, недалеко от Парка Горького. Точный адрес не помню, но он там один, по первой странице поиска найдёшь, — он смутился, заметив, насколько внимательно девушка слушает его, и почесал затылок. — Спасибо, — благодарно улыбнулась Ира и тут же добавила без капли стеснения: — Наконец-то что-то адекватное. А то эта папина парадная сдержанность уже вот где, если честно, — она хихикнула, проведя ребром ладони по горлу, и смело посмотрела на своего отца, который тоже дёрнул уголками губ. А Антон изумился до глубины души. Если бы он посмел что-то подобное ответить отцу - тут же получил бы неплохой нагоняй, после которого пришлось бы на коленях приползать и извиняться за свою дерзость. Но, по всей видимости, Ира была не из робкого десятка, и это определённо нравилось Шастуну-младшему. Что-то было в ней действительно притягивающее и внушающее доверие, а что именно - парень понять не мог. И копаться в этом, если начистоту, не особо хотел. — Антон, ну чего ты, как неродной, в дверях застыл? — как-то совсем безэмоционально осведомилась Майя, и Тоха мгновенно осознал: ей тоже не нравится вся эта официальная тусовка и делать вид, будто всё в порядке, ей так же, как и Антону, тяжеловато. Мама, как ни странно, за столько лет не научилась "быть женой бизнесмена", как и Антон не научился быть его сыном - даже женщины-Кузнецовы держались абсолютно иначе. — Да я не знаю, — парень всё-таки прошёл в комнату, присаживаясь на краешек дивана. — Извините за прямой вопрос, — осторожно начал он, — а по какому поводу собрание? — Обсуждаем с твоим отцом новый проект по разработке программного обеспечения, — Олег Иванович, казалось, питал к Антону намного больше положительных чувств, нежели собственный отец: он разговаривал очень доброжелательно и, в отличие от Шастуна-старшего, ни разу не смерил его высокомерным взглядом. — О, — только и вырвалось у Антона, когда он представил себе, какая же эта будет скучная и утомительная беседа, лучше бы в школе на дополнительные по математике остался, ей-Богу, хоть отговорка была бы. — А мне обязательно присутствовать? — Антон, — грубо осадил его Андрей, но тут же замолчал, видя, как улыбается Олег Иванович, явно не разделяя его настроя. — Вовсе нет. Да и Ире, наверное, будет не особо интересно это всё, — Кузнецов-старший посмотрел на дочь, которая, кажется, действительно изрядно заскучала здесь ещё до прихода Антона. — Я вообще не знаю, зачем я её с собой потащил. Вызвать тебе такси? — обратился он к Ирине, и та готова была уже согласиться на предложение, но была прервана Андреем Шастуном. — Вы, вроде, не так далеко от нас живёте, — аккуратно начал он, и Антон быстро понял, к чему ведёт отец. — Да, минутах в двадцати ходьбы, наверное, — ответила ему мама Иры, и Тоха, окончательно убедившись в правдивости своих предположений касаемо намерений отца, внутренне взвыл от отчаяния. — О, так это отлично! — воодушевился Андрей и бросил многозначительный взгляд на сына. — Погода хорошая, прогуляться всегда полезно, а Антон Ирочку с радостью проводит. Антон сглотнул, метаясь взором из стороны в сторону. "Только не это, только не это", — набатом билась в голове единственная фраза, и Шастун-младший даже не мог представить, как от неё спастись. И как спастись от своей участи. — Правда, Антон? — Правда, — буквально выжал из себя Тоха, криво улыбаясь вмиг раскрасневшейся Ире, которая явно была вдохновлена таким исходом. — Только ботинки найду, — он прошмыгнул в коридор, залетел в комнату и захлопнул дверь, роняя тело на пуф. "Сказать, что срочно вызвали в школу? А зачем? Притвориться, что стало плохо? Незаметно сбежать?" — наедине с собой перечислял он варианты, невольно загибая пальцы, но каждая из идей вела к неизбежному - к гневу отца. Несколько месяцев назад, летом, Антону "посчастливилось" столкнуться с истинной яростью Шастуна-старшего, и тогда на щеке красовалась пощёчина, нанесённая сильной, ни капли не щадящей ладонью, а сам парень был заложником полуторамесячного домашнего ареста. Это произошло тогда, когда Тоха впервые отказался становиться партнёром отца и тот рассердился не на шутку. И теперь Антон был уверен: за отказ пойти с Кузнецовой ему точно грозит что-то подобное, в конце концов, Андрей ясно дал понять, что не потерпит попыток Антона избежать более близкого знакомства с Ирой. Антон с болью в сердце вытащил из шкафа коробку с зимними ботинками и несколько секунд повертел в руках, словно стараясь отсрочить момент своей скоропостижной кончины. Вернулся в коридор, где уже стояла одетая и готовая выдвигаться Ира, проматерился себе под нос, одёрнул свитер и нацепил обувь, на ходу напяливая куртку и подцепляя шапку с верхней полки. Они вышли в подъезд и спустились на лифте молча, потому как каждый из них чувствовал себя как-то неловко. Не то чтобы Ира особо волновала Антона, но не говорить ни слова всю дорогу казалось крайне напряжённым. — Ты в кроссовках пришёл и без шапки, — первая начала Кузнецова, когда они вышли на улицу, и Тоха изумился тому, что она заметила это. Уже смеркалось, где-то вдалеке виднелся туман, ледяной воздух ударял в лицо, и Антон поёжился, глядя на Иру, которая, судя по всему, абсолютно не мёрзла в своей шубе. — Да, Арсений Сергеевич ругается, что я за здоровьем не слежу, — бездумно ответил Тоха, делая первый шаг в сторону выхода из арки, и, заметив искреннее недоумение на лице девушки, быстро пояснил: — Учитель мой. — А-а, — протянула рыжеволосая. — Капец, — Антону даже резанул слух такой скорый переход с делового языка на обычный, человеческий, — у вас такие хорошие отношения, что ли? Я со своими едва ли здороваюсь... — Да я не знаю, как так вышло, — усмехнулся Антон, изредка посматривая на идущую рядом с ним Иру. — Так хорошо только с ним. Кузнецова почему-то рассмеялась, а Шастун тут же понял, что взболтнул лишнего. Не стоило вообще начинать этот разговор. — Ты не подумай ничего, окей? Всё строго: учитель - ученик. И всё. А то есть некоторые товарищи, которые вечно о всякой ерунде шутят, — поспешил оправдаться парень и обратил взор к ослепляющим своей красотой, пробивающимся на небосклоне первым звёздам. — Красиво, да? — произнесла Ира, проследив за его взглядом, и тепло улыбнулась, задумавшись о чём-то своём, тайном. — Очень, — согласился Антон и непроизвольно улыбнулся тоже, видя, как расцветает, глядя на светящиеся небесные тела в небе, рыжеволосая девушка. — Сейчас бы фотоаппарат сюда, — он уже начинал жалеть, что и вправду не прихватил с собой камеру. — О, ты фотограф? — захлопала ресницами девушка, поправляя шапку. — Хотя чему я удивляюсь, ты и выглядишь, как фотограф. — Вау, правда? — не поверил Антон, округлив глаза. — И в чём же это выражается? — Тяжело тебе так ответить, — честно призналась Ира, всё ещё не отрывая взгляда от звёзд. — Просто... чисто ментально, что ли. Впечатление такое производишь, вот, — наконец собралась с мыслями она, и Тоха хмыкнул. — Вот смотришь на тебя - и сразу всё ясно становится. — А о тебе так не скажешь, — усмехнулся парень и умолк, подумав, что прозвучало это даже несколько грубовато. — Прости, я не особо силён в общении с девушками... — он спрятал начинающие зябнуть руки в карманы и пару раз неуверенно моргнул. — Поэтому если я тебя обидел как-то своей фразой... — Забей, — махнула ладонью в перчатке Ира и наконец с трудом оторвалась от созерцания звёзд, возвращаясь в реальность. — Я обычная школьница, серьёзно. Ну хип-хопом ещё занимаюсь и в художке числюсь, да и всё, собственно. И я тоже совсем не бизнес-леди. Я не как папа, — улыбнулась она, подметив, что Антон расслабился и разговор перестал быть давящим и неловким. — Творчество - это здорово, — похвалил её Тоха, следя за мигающими огоньками витрин. — Тебе бы в наш штаб, столько единомышленников нашла бы. — Что за штаб? — воодушевилась Кузнецова, провожая взором летящие вдаль машины. — Место, где собираются и тусят толпы креативных людей. "Lightning", может, слышала о таком, — пояснил парень и ухмыльнулся тому, как забавно девушка отреагировала на севшую на нос снежинку, щурясь. — Вроде слышала, — попыталась вспомнить Ира. — Но, так или иначе, звучит очень впечатляюще. Пригласишь? — Приглашу, — кивнул Антон, зная, что девушке точно понравится атмосфера их укромного и уютного штаба. — Если, конечно, сможешь потерпеть орущую изо всех щелей музыку и полупьяного диджея, — он рассмеялся, и Ира тоже не смогла сдержать улыбки, хохотнув. — Обожаю орущую музыку и пьяных диджеев! — громко воскликнула Ира, и Антон впервые за всё время осознал, как с ней комфортно и как сильно она не похожа на избалованных и надменных детей других папиных друзей и коллег. Наверное, Кузнецова-младшая, как и Тоха, ещё не была испорчена шелестом купюр и звоном монет. — Тогда давай свой номер, — Антон потянулся за телефоном и вбил в контакты продиктованный Ирой набор цифр. — Отлично. В ближайшее время что-то масштабное, вроде, не планируется, но как только - так сразу. Могу экскурсию провести вообще, как свободна будешь, — предложил он, и в груди засело чувство, что Ира абсолютно точно симпатизирует ему, как человек. И что, может быть, у него с ней что-то и вышло бы когда-нибудь. Парень мотнул головой, отгоняя эти мысли. "Ира - просто милая девушка. И ничего более. Вы не знакомы даже толком", — твердил внутренний голос, и Антон решил, что надо бы его всё-таки послушать. Хоть когда-нибудь. В любом случае, он готов был дать ей возможность познакомиться с баром-штабом и помочь ощутить единение с такими же поклонниками танцев и рисования, как она сама. Он всего пару разочков поспособствовал бы её продвижению, а дальше она поплыла бы по течению самостоятельно, без него. Ира производила впечатление крайне общительной и улыбчивой девушки и, в отличие от своих родителей, излучала только не омрачённую деньгами любовь к миру и творческой деятельности. Она, казалось, доверяла каждому слову Антона, и парень думал о том, что она согласна на любое его предложение. А ещё создавать видимость хотя бы дружбы с Ирой перед отцом было отличным вариантом, чтобы избежать постоянных пустых и нудных бесед о том, как же важна их близость для бизнеса. Но почему-то, вопреки всему, с Ирой хотелось дружить взаправду, по-настоящему, искренне, и Тоха размышлял о том, что всё складывается донельзя удачно. Они умудрились по пути забрести в кофейню и взять по стаканчику согревающего латте и проболтали всю дорогу ни о чём и обо всём одновременно: о школе, о скорых экзаменах, о дурачках-одноклассниках, об искусстве и о приближающемся праздновании Нового года. Как оказалось, Кузнецовы улетают в Дубаи, и девушка не особо радовалась этому, потому что мечтала хоть раз отметить Новый год и Рождество в подмосковной деревне у бабушки с дедушкой, и Антон в который раз поразился её простоте. — Почему не скажешь родителям? — поинтересовался парень, когда они уже почти добрели до Ириного дома и остановились около нужного подъезда многоэтажки. — Что не хочешь так? — Это бесполезно, — вздохнула рыжеволосая, беспомощно разведя руками. — Их слово - всегда закон, — она как-то грустно взглянула на Антона, и до того окончательно дошло, что Ира такой же безвольный пленник, как и он, пусть и немного в другом ключе: всё-таки, её в собственной семье любили. — Так что остаётся только верить, что однажды я вырасту и стану свободной, — её тоска сменилась улыбкой. — Всё когда-нибудь проходит. И это пройдёт. И русоволосый вдруг понял, что не готов её отпускать. Найти кого-то, настолько родного душе, казалось до недавних пор чем-то нереальным и фантастическим. Но Ира была здесь, с ним, и она полностью разделяла мнение Антона касаемо фирмы и финансов, много рассуждала о творчестве и была явно не в восторге от того, как на неё - дочь бизнесмена - смотрят одноклассники и учителя, и Шастун только и успевал диву даваться, насколько они идентичны. Как брат и сестра. "Может, и правда звёзды сошлись?" — подумалось Шастуну, и он, как и при первой встрече, шутливо пожал Ире руку на прощание, вызывая у той искренний звонкий смех. — Мне нравится, что ты такой, — объявила она, широко улыбаясь. — Ты не похож на них. — Ты тоже на них не похожа, они тебя не достойны, — уверил её Тоха. Для них обоих это звучало, как самый лучший комплимент. Девушка, не прекращая улыбаться, поблагодарила его за то, что он проводил её прямо до дома, и, пробормотав что-то вроде "надеюсь, ещё увидимся", скрылась за тяжелыми магнитными дверями. Антон глубоко вдохнул: воздух пах зимой, что уже была не за горами, и это делало этот вечер таким особенным, что хотелось бежать по улицам и рассказывать каждой высотке, каждой хрущёвке и сталинке о том, как хорошо бывает на этой планете, когда ты нашёл кого-то, кто близок тебе по духу; о том, как прекрасно жить, когда есть хотя бы один-единственный человек, который прекрасно тебя понимает без слов. Антон достал айфон, собираясь набрать номер такси, и уголки его губ дёрнулись вверх, когда парень прочёл вылезшее в строке уведомлений короткое сообщение:Арсений, 18:17 Привет, чудо! Я согласен на фотосессию. Напиши, когда тебе будет удобно. Жду :)
Арсений Сергеевич всегда оставлял этот незамысловатый смайлик. И если обычно в таких случаях Тоха думал, что это крайне старомодно, ведь существует столько крутых эмоджи, то его смайлику он всегда был бесконечно рад, ведь в этих точках и скобочке была частичка того, кто стал в последнее время неимоверно дорог. И Антон просиял, когда представил в голове простую, до приятной боли знакомую картинку: метущая за стеклом метель, чарующий свет маленькой кухни и поправляющий очки брюнет. Наверняка, щурился, пока печатал. И Антон подумал, что сейчас он, наверное, счастлив: в оттаявшем сердце наконец поселилось именно то чувство, о котором когда-то говорил Серёжа. Шастун готов был горы свернуть. Потому что теперь было, ради кого.