♫ One Direction - One Thing
— Тем, кто придумал ВПР, надо башку оторвать, — разозлился Антон, отбрасывая ручку куда-то в угол комнаты. — Всё, Арсений Сергеевич, я больше не могу работы этих дурачков проверять, с меня хватит, — он зарылся рукой в волосы и опустился локтями на стол, медленно растекаясь по поверхности. Рядом с ним укромно расположился листок с написанными на нём ответами для нескольких вариантов проверочной четырёх восьмых классов, который Тохе уже осточертел. Ему казалось, что все циферки он запомнил наизусть, и парень искренне недоумевал, что дети могут косячить настолько сильно, ошибаясь буквально в каждом вопросе. — А мне каково, а? Я ведь даже не учу этот класс, — подмигнул ему учитель, прекрасно осознавая, что парень этого не видит. Антон слабо промычал что-то нечленораздельное, и Попов хмыкнул, вновь обращая свой взор к листку, перечёркнутому красной пастой. — Ладно-ладно, всё, — он окинул взором стопку работ и положил тёплую ладонь Антону на спину, успокаивающе очерчивая там незамысловатые узоры. — Ты и так хорошо мне помог. — Как вы это терпите? — Тоха зевнул, повернув лицо к преподавателю, и закусил губу. — Вот это всё. Изо дня в день одно и то же, — он хрустнул шеей. — Не устаёте от... монотонности? — Устал, но привык уже, — учитель пожал плечами и зевнул сам, заражённый примером Антона. Часы показывали десять вечера с небольшим, и за пару часов они пересмотрели чуть больше половины работ. Особенно, если учитывать, что Арсению Сергеевичу ещё оставалось читать развёрнутые ответы на вторую часть, в которой Антон разбирался ровным счётом так же, как и самые никудышные ученики. — Но иногда так доканают, что аж зубы скрипят. Шастун тихо усмехнулся, что-то пробормотав себе под нос, и Арсений непонимающе взглянул на него. За окном что-то разбилось с характерным резким звуком, кто-то заматерился, и Антон не выдержал и засмеялся, ещё больше расползаясь по столу. Эта атмосфера напускала на него дремоту и убаюкивала. Он давным-давно отвык от собственной квартиры, в которой не было ни намёка на счастливое существование, потому что чувство уюта он испытывал только здесь. Всё: приглушённый свет лампы, подрагивающие пальцы Арсения Сергеевича и его нахмуренные брови - реакция на чью-то ересь, аромат медового шампуня, исходящий от мужчины, и крепкий чай с плавающей в нём долькой лимона - доказывало Антону, что на этой огромной, гигантской, бескрайней планете для него всё-таки нашёлся тот самый родной человек, который парню до дрожи, до подгибающихся колен нужен и до учащённого сердцебиения дорог. И которому дорог сам Антон. Тоха сонно посмотрел на брюнета, который в задумчивости зажал колпачок от ручки меж зубов. Он выглядел настолько сосредоточенно и эстетично в этой серой футболке, рельефно очерчивающей его спину и ключицы, что подросток залип на него: такого домашнего, простого, своего. Лукаво подвинул к нему собственный стул и прислонился прохладным лбом к чужим плечам, ощущая непроизвольное вздрагивание тела Арсения. Ткнулся ещё, как животное, просящее ласки, и солнечно улыбнулся, когда мужчина, аккуратно взяв его пальцами за подбородок, потянул на себя, утягивая в поцелуй. Соблазн прикасаться к нему ещё и ещё с каждой секундой стремительно рос. Хотелось выцеловывать каждый миллиметр, оставлять на нём свои метки, от этого всеобъемлющего ощущения кожа нещадно покрывалась мурашками, и Антон тлел, чувствуя на лопатках надёжные, несильно впивающиеся в плоть ногтями руки. Таял, вздыхал, не в силах набрать в лёгкие достаточное количество кислорода, и влюблялся только сильнее с каждым мгновением. Они с Арсением Сергеевичем в такие моменты были единым целым. Весь мир вокруг словно переставал существовать, свет мерк, оставляя парня и мужчину в блике эфемерных прожекторов, и Антон обычно с восторгом думал: "Как в кино". Они оба прекрасно знали: одно израненное, истекающее кровью сердце может спасти только другое израненное сердце, и поэтому, когда жизнь испытывала их на прочность, они могли просто прийти друг к другу, подарив настолько важные и греющие объятия, что на проблемы мигом становилось абсолютно плевать. Неудачи и падения больше не казались такими страшными, а ситуации - безвыходными. И Арсений, и Антон искренне недоумевали: как они могли считать свой союз неправильным, когда всё складывалось так удачно? Когда любовь била фонтаном через край, когда душу крыльями щекотали бабочки, когда один лишь поцелуй действовал, как антибиотик? Как они только подумать могли, что друг без друга им будет хорошо и спокойно? — Так, чудо ненасытное, — у Арсения в уголках глаз расползлись морщинки-лучики, и Антон в который раз убедился, что это самое красивое, что он когда-либо видел. В миллионы раз красивее всех самых чарующих закатов и рассветов с его крыши. — У меня работы ещё вагон и маленькая тележка. Очень бы хотелось продолжить, конечно, — он усмехнулся, и Тоха жалобно застонал, запрокидывая голову, — но иначе я до полночи не справлюсь. — Я в вас верю, — подбодрил его Антон и, вновь вернув стул на место и подогнув под себя ногу, покосился на лежащее рядом яблоко. — Сейчас отдохну немного и, так уж и быть, вернусь к восьмым классам, — он презрительно скривился, хватая фрукт, и шумно откусил, брызгая соком во всё стороны. — Простите, — он неловко улыбнулся, заметив, что капли попали на щёку Арсения Сергеевича, который, похоже, настолько загрузился проверкой, что даже не отреагировал на слова Антона, сведя брови к переносице. — Господи, ну что за бред, ну как Павел Первый может... — Арсений не успел продолжить свою гневную тираду, потому что Тоха, воспользовавшись замешательством учителя, приблизился к нему на неприличное расстояние, проводя по щетинистой щеке, на которую попал сок, шершавым языком. Мужчина осёкся на полуслове, не сразу сообразив, что происходит. — Мне, несомненно, нравится, но вы с Ашем - точно сородичи. — Ах, вас ещё, помимо меня, кто-то другой облизывает? — Тоха деланно насупился, вызывая хохот Арсения Сергеевича, и скрестил руки на груди, гордо отворачиваясь. — Вот такой вы, оказывается, на несколько фронтов работаете! — он поймал взглядом кота, шествующего прямо к ним, и ловко схватил его на руки, сажая себе на колени. — А вы, вы, как вам не стыдно?! — обратился он к животному, устремившему на него большие зелёные глаза. — Неужели вы не в курсе, что этот потрясающий мужчина уже занят мной, а? — он легонько потряс кота, который всё ещё удивлённо таращился на него. — Вам должно быть совестно, господин Аш! — он цокнул языком и, поведя плечами, ухмыльнулся, слыша задыхающийся смех Арсения Сергеевича. — Вам тоже должно быть совестно! Это измена! Практически государственная! — брюнет хрюкнул, а Аш, которому, в общем-то, было всё равно, что случилось, сложил лапы перед собой и обнял собственное туловище хвостом. За эти недолгие месяцы он вырос, значительно вытянулся и из маленького непослушного котёнка превратился в не менее игривого кота, хоть и оставался всё таким же худым, при этом питаясь за семерых. И с каждым днём Арсений Сергеевич видел в нём Антона всё больше. У них даже повадки были одинаковые: Аш, несмотря на врождённую кошачью грацию, почти всегда сутулился, как и Антон, продолжал с удовольствием слизывать с куска батона абрикосовое варенье и недовольно фыркал, сверкая изумрудными очами, когда его что-то не устраивало. Если в гости приходил Шастун, они не могли оторваться друг от друга, и Арсений уже поклясться готов был, что это братья-близнецы, по какой-то зверской ошибке разлучённые ещё при рождении. Смотреть на этих двоих мужчине было только в удовольствие: каждая клеточка внутри наполнялась таким жаром, что казалось, будто любви сильнее Попов испытать не способен в принципе. И по этой причине, когда у Шастуна появлялись неотложные дела и он не мог оказаться рядом с Арсением Сергеевичем, мурлыкающий кот, вальяжно развалившийся на ковре посередине комнаты, компенсировал отсутствие его дорогого мальчика. — Хорошо, что хозяйка разрешила вам его оставить, — Антон провёл ладонью по лоснящейся шерсти Аша, и кот в блаженстве замурчал. — Такое редко случается. — Она сама в нём души не чает, — Арсений потянулся, снова невольно демонстрируя Тохе своё красивое тело, которое парень по какой-то неведомой ему причине до того самого рокового октября не замечал. А ведь Арсений Сергеевич всегда был таким, и теперь Антон прекрасно понимал всех этих слоняющихся за ним по этажам влюблённых до чёртиков девочек. За таким идеалом и бегать не стыдно. Брюнет зевнул, на время откладывая очередную работу, и посмотрел в упор на Антона, не моргая. Он никогда не мог вдоволь им налюбоваться. Он признавался себе в этом тысячи раз и признался бы ещё столько же. Антон был невероятным. Человеком, к которому душа тянулась, как намагниченная. И рядом с ним буквально всё всегда казалось таким крошечным и незначительным, потому что Арсению Сергеевичу было достаточно одной его улыбки, чтобы понять, что всё в порядке. — Знаете ли вы, Антон Андреевич Шастун, как я люблю вас? — прошептал он, вгоняя младшего в краску, и протянул ему руки, укутывая в мягких, нежных, таких необходимых им обоим объятиях. — Любого? — тихо поинтересовался он, обращая на мужчину чуть ли не слезливый от прилива искренних чувств взор. Он всё ещё не мог поверить, что кто-то может так высоко ценить его. И любить. Вот так просто и нефальшиво. Как в фильмах, как в книгах, как в стихах. — Любого, — с абсолютной уверенностью в своих словах подтвердил Арсений, гладя парня по волосам. — Совершенно любого. Антон растворился в этой близости, прикрывая глаза от приятной усталости. Голос Арсения Сергеевича всё ещё являлся для него музыкой для релаксации, и Антон впервые в жизни по-настоящему чувствовал, что такое быть поистине счастливым. Для него всё счастье сошлось на одном-единственном человеке, который сейчас крепко обнимал его. Который целовал его по вечерам, к которому он носился, как ненормальный, на всех переменах, принося стаканчики горячего кофе, с которым он так мечтал строить по маленьким, но таким прочным кирпичикам свою жизнь. Неважно, где, и неважно, как. Главное, чтобы с ним и ни с кем больше. — Тош, что будет после мая? — задал крайне интересующий его вопрос Арсений, вырывая Антона из лёгкой прострации, и Тоха почувствовал, как пальцы мужчины неосторожно сжались на его волосах, словно брюнет был чем-то очень сильно огорчён. — А что будет после мая? — не понял он, привставая и возвращаясь в исходное положение. — Вы про... — он сглотнул, когда до него дошла простая истина. — Про ЕГЭ, поступление и так далее? — он неопределённо взмахнул руками, а мужчина сдержанно кивнул, поджав губы. — Боитесь, что я уеду? — осмелился спросить он вмиг потускневшим голосом, и Арсений Сергеевич вновь кивнул, теряясь. — Что оставлю вас? — Боюсь, но пойму, если ты захочешь, — он пожал плечами, заметно помрачнев, и у Антона вытянулось лицо от стискивающей рёбра тоски. — Я слышал, как ты Диме и Серёже что-то про зарубежный ВУЗ говорил, — он устремил на него свои проницательные голубые глаза, а Тоха стушевался. — А уже апрель. И до экзаменов недалеко. — Да это неточно пока... — замялся парень, заламывая руки в локтях и уже жалея, что проболтался кому-то о своём намерении. — Я в Канаду бы хотел, — выпалил он на одном дыхании, но тут же поспешил исправиться и схватил руки Арсения Сергеевича, сжимая их в своих. — Но вы же прекрасно понимаете, да, что всё будет по-вашему? Я вас ни за что не брошу, если не захотите никуда перебираться. А отношения на расстоянии - не для меня. — А я не могу тебя удерживать, ты же не собачка на цепи, — вздохнул мужчина с грустной улыбкой, а Антон несдержанно усмехнулся: он с таким заявлением историка смело бы поспорил - он буквально таскался за Арсением Сергеевичем, как на поводке. — Ты молодой парень, амбициозный, энергичный, Канада - потрясающая страна для развития, я и сам бы туда рванул, если б мог, разве я могу тебе позволить отказаться от мечты? — Поехали со мной, — с абсолютной серьёзностью предложил ему Тоха и сложил руки у грудной клетки, отклоняясь к спинке компьютерного кресла. Попов взглянул на него, как на последнего идиота. — Что? — недоумённо воскликнул он. — Насчёт работы не переживайте даже, и вам применение там найдём. — Вот уж спасибо, — хмыкнул Арсений Сергеевич, перебирая в пальцах карандаш. — Только ты языковой экзамен ещё осенью прошлого года сдал, так ведь? — Антон мотнул головой в согласии. — А мне сейчас без сертификата и без денег что там делать? — Забываете, с кем общаетесь, — самодовольно усмехнулся Шастун. — Желающих купить фирму моего отца... теперь уже мою фирму, — исправился он, — очень много. Осталось посоветоваться с юристом - и кругленькая сумма у меня в кармане. Не думал даже, что этот дурацкий бизнес мне когда-то пригодится, — он устремил взгляд сквозь преподавателя. — Деньги всё-таки много решают, как оказалось. — Кстати, о деньгах... — Арсений Сергеевич поднялся со стула и вышел из гостиной, оставляя Антона в гнетущем одиночестве. Аш горестно мяукнул, кажется, прося пищи. — Давай попозже? — обратился к нему Тоха, снова беря на руки кота, который расположился у грудной клетки. — Тут, похоже, какой-то разговорчик намечается. Не знаешь, куда он исчез? — Аш решил не удостаивать парня ответом и закрыл глаза, замурчав и засыпая. — Никто в этом доме не хочет меня слушать! — наигранно возмутился Антон, почёсывая шею зверя, который стал ластиться к подростку ещё больше. — Вот кто здесь чудо ненасытное, а не я, так чт... — он замолчал, немо взирая на толстый конверт, плавно опустившийся прямо к нему на колени. — Стесняюсь спросить, что это. — Деньги, — Арсений пожал плечами как бы между прочим, словно для него это было в порядке вещей. — Тош, алло, — он пощёлкал пальцами перед лицом Шастуна, который всё ещё тупо пялился то на него, то на конверт. — За операцию. Для Ксеньки. — А, — Антон нашёл в себе силы лишь на такую реакцию. — А-а-а! — наконец сообразил он, на что мужчина закатил глаза. — Да вы что?! Зачем?! Откуда у вас такие суммы? — Тут половина только, — Арсений повёл плечами. — Будет ещё. Но попозже немного. — И откуда? — Аш у Антона на груди сердито фыркнул, когда парень перестал гладить его, вновь зависнув. Арсений замялся, явно не уверенный в том, стоит ли говорить. Взглянул на Антона исподлобья, прикусывая губы, и подросток взором показал, что всё ещё ждёт и готов принять любую правду, какой бы она ни была. — Слушайте, вы можете мне доверять, окей? Жаль, что мне приходится об этом напоминать, — Тоха рвано выдохнул, нервозно прокручивая кольца на фалангах. У него в голове не укладывалось, что мужчина может от него утаивать что-то чрезвычайно важное. Попов вобрал как можно больше воздуха в лёгкие и всё-таки собрался с силами: — Во время пребывания в Германии моя сестра умудрилась найти кавалера. Какой-то немецкий олигарх, представляешь? — он едва усмехнулся, и у Антона уголки губ непроизвольно поползли вверх. Он, к своему стыду, решил, что Арсений Сергеевич ввязался во что-то незаконное, лишь бы ему долг отдать. И как он только мог сделать такое предположение касаемо этой невинной души?.. — Он предложил всё компенсировать, но пока частями. Вот, — закончил он, разводя руками, и Антон, не прекращая улыбаться, кивнул ему. — Я, откровенно говоря, про какие-то тёмные делишки подумал, — признался Шастун, и у Попова округлились глаза до размера пятирублёвых момент. — Но вовремя вспомнил, с кем встречаюсь, — у него порозовели щёки. — У меня ж парень - паинька. Антон до сих пор отчего-то стеснялся слов "встречаюсь" и "парень", потому что всё никак не мог привыкнуть, что выиграл в лучшую в мире лотерею, сорвав куш. Порой он лежал в своей квартире, свернувшись калачиком и считая звёзды за окном, и бесконечно долго и до мелочей продумывал их будущую совместную с Арсением Сергеевичем жизнь. Прокручивал в сознании фразу: "Я встречаюсь с Арсением Сергеевичем". А потом шептал сам себе, задыхаясь от счастья: "Я, чёрт возьми, встречаюсь с Арсением Сергеевичем! И это не шутка и не розыгрыш!" И, обнимая ладонями плечи и представляя себя наедине с мужчиной, от воспоминания о котором сердце заходилось, как бешеное, засыпал. Воодушевлённый и довольный, зная, что, пройдя тысячи миль голыми ступнями по режущим осколкам и стоптав несчастные ноги в кровь, всё-таки выбрал правильную дорогу. Из сотен развилок и путей. — Вторую половину оставьте себе, пожалуйста, — лишь попросил он, с трудом вырвавшись из собственных согревающих душу размышлений. Арсений собрался было запротестовать, но Антон остановил его выдвинутым вперёд указательным пальцем. — Откладывайте лучше на Канаду, — постарался убедить его парень, даже не сомневаясь в надёжности своей маленькой просьбы. — Вдруг получится. А с сертификатом как-нибудь потом решим. Попов качнул головой, не в силах принять тот факт, что Антон так бескорыстен и чист. Что он всем глотки перегрызёт и сделает всё что угодно, лишь бы они вдвоём были счастливы. И почему только раньше брюнету казалось, что это самый меркантильный и помешанный на себе человек, каких во всей вселенной не сыскать? — Знаешь, — Арсений сел на диван, закинув ногу на ногу, и зацепился взором за стоящее в уголке комнаты фортепиано, — я ведь был на все сто процентов уверен в начале учебного года, что с тобой и словом добрым не перекинусь никогда, — Антон понимающе кивнул, прекрасно осведомлённый, какие о нём ходили легенды среди преподавательского состава. Да что легенды - он сам выстроил себе подобный имидж, лишь бы защищаться от нежелательных людей в своём тесном и замкнутом кругу, чтобы не чувствовать боли и не привязываться к людям, если они этого не заслуживают. Получилось всё с точностью до наоборот. — Таким ты в моих глазах выглядел... другим... — Как и вы - в моих, — Антон примостился рядом и положил тяжёлую томную голову мужчине на колени, глядя на него снизу вверх и раздумывая о том, какие завораживающие у Арсения Сергеевича глаза. И правда как два океана. Громадных, бездонных, зовущих в свои воды, полные сирен, распевающих загадочные песни и топящих разинувших рот моряков. Антон и сам в этих океанах увяз так, что не выбраться. Да и не хотелось. Тоха был уверен: даже если ему не хватает кислорода, даже если он задыхается от пронизывающей лёгкие боли, даже если света солнца, оставшегося на поверхности, уже не видно, он всё равно останется в этом океане. Умрёт, но останется. Навсегда. Чего бы ему это ни стоило. Ведь погибшие не нуждаются в кислороде и не страшатся боли в лёгких, а солнце осталось на поверхности для того, чтобы с закатом упасть в океан, верно? Потому что в конце мы все утонем. — Самое главное, что мы преодолели всё это, — Арсений, утомлённо зевнув, оглядел гостиную, будто в ней собралось то самое "это", и несмело улыбнулся. — И что я люблю тебя. Знаю, что говорил уже, — он не сдержал усмешки, — но повторю ещё. И ещё. Антон ощутил, как внутри растекается обволакивающее тепло, и с умилением посмотрел на своего возлюбленного, застеснявшегося, как первоклашка на линейке, который, по всей видимости, несмотря на поток нежностей, обессиленно склоняя голову, погружался в царство Морфея. — А я ещё и ещё буду напоминать, что это взаимно, — зная, что ответа не последует, тихо и почти себе под нос заявил Шастун, уходя с коленей мужчины и бережно, заботливо накрывая его коричневым клетчатым пледом. Аш тут же сориентировался, запрыгнув на диван, и примостился у учителя под боком, вновь задремав. — Какие вы, друзья, интересные! Просто приколисты, блин... А мне, значит, ВПР-ы проверять? — ухмыльнулся он, склонил настольную лампу, чтобы её свет не мешал мужчине, уселся за стол и взял в руки ручку. Испуганно вздрогнул от вибрации телефона, разблокировал гаджет и удовлетворённо пробежался взором по строкам, появившимся на экране, чуть в голос не заскулил и не запищал от наивной, но такой всепоглощающей радости. Письмо, пришедшее несколько секунд назад, гласило о том, что заявка, в конце марта отправленная Антоном от имени Арсения Сергеевича в известное канадское модельное агентство, рассмотрена и принята. И его фотографии тоже. Шастун осознавал, что поступает плохо, не посоветовавшись с Поповым. Ученик, конечно, обязательно введёт его в курс ситуации, просто немного позже. Тот, наверняка, будет рвать и метать за такое своевольничество. Но Тохе было всё равно. Он желал только одного: чтобы его любимый человек был на своём месте. И чтобы он был счастлив. И он знал, как это устроить. На его собственную заявку с просьбой вступить в комьюнити начинающих фотографов, обучающихся у лучших профессионалов, реакции никакой не было. Но Антона не слишком это волновало. За Попова он бы всё равно был рад больше, чем за самого себя. Теперь можно было со спокойной душой выдохнуть и заняться делом. Антона уже мало тревожили чужие проверочные работы, потому что он горел предвкушением того, что новая жизнь уже не за горами. Что однажды она начнётся, сбивая их с ног, но они будут крепко держаться за руки и никогда друг друга не выпускать. Но пока... пока у Тохи перед глазами вместо канадских пейзажей были лишь помятые листы и тесты, с которыми он просто обязан был помочь утомившемуся Арсению Сергеевичу. Да и торопить события было ещё некуда. И незачем. — М-да, Костя Сёмычев из восьмого «В», сегодня явно не твой день, — едва различимо хохотнул парень и, с опаской убедившись, что Арсений Сергеевич не проснулся от его шума, сдавленно хихикнув, послал мужчине и Ашу воздушные поцелуи, зачеркнул сразу весь столбец. — Так... Достоевский. Господи, хоть в чём-то я шарю!***
Апрель окончательно и бесповоротно вступил в свои права, хоть уже и заканчивался, раскрасив землю бледно-зелёным, а небо - ярко-голубым. По всему городу цвели веточки черёмухи и сирени, на свежей траве проклёвывались крошечные жёлтые одуванчики, а люди ходили довольные, воодушевлённые, полные энтузиазма, с таким поэтическим и романтичным настроением, словно проживали лучшую весну своей жизни. Самую нежную, красивую, невероятную весну. Ира уткнулась в стекло небоскрёба, наблюдая за потоком машин, летящих в противоположную сторону от Москвы-Сити. Распахнула окно, аккуратно присаживаясь на широкий подоконник, и вдохнула ароматный воздух, пахнущий любовью и счастьем. — Отец не против, что я тебя к себе таскаю постоянно? — Антон, убирая в сторону очередной отчёт, принесённый секретаршей, делая глоток капучино, посмотрел на девушку и не смог сдержать улыбки от того, какой она была сейчас окрылённой и замечтавшейся. Это было их самым правильным и безболезненным решением - остаться друзьями. Ира старательно глушила в себе влюблённость, поскольку с Антоном ей было крайне хорошо. Как и Антону с Ирой. Они не могли расстаться с истериками и нервотрёпками, так как за эти месяцы, как ни отрицали, связались прочными ниточками. И были искренне благодарны за те моменты, которые подарили друг другу. — А что он должен сказать, по-твоему? — усмехнулась Кузнецова, тряхнув копной густых рыжих волос, и, отвлёкшись, начала заплетать чисто символическую косичку. — Он же не может каждый мой шаг контролировать. Тем более, знает, что мы тут с тобой ничем запретным не занимаемся, — она рассмеялась в кулак, продолжая создавать на голове что-то наподобие небрежной причёски. — А твой... как? — она слегка поникла и метнула взор на парня. — Всё так же? — Ага, — подтвердил Антон. — После комы потерял интерес ко всему происходящему, — он почесал затылок, оглядывая огромный офис, который теперь по закону принадлежал только ему одному. И с которым, надеялся Шастун, они скоро благополучно расстанутся. Старшие коллеги, если их вообще можно было так назвать, из соседних помещений, похоже, были совсем не рады присутствию на посту Шастуна-старшего его сына, который нарисовался там совершенно неожиданно. И сразу же получил такую глобальную власть над всем. Бросали недовольные взоры, косились подозрительно и не здоровались, иногда намеренно задевая подростка плечом, будто не достоин он их приветствия или одобрения. "Ну и плевать на вас", — с усмешкой думал Антон, которому все эти грязные дела, связанные с фальшью, контрактами, деньгами и искусственными улыбками и рукопожатиями, были абсолютно до лампочки. Он даже Иру в офис звал как можно чаще, будто намеренно выводя остальных бизнесменов из себя своими постоянными гостями и отдающимся по стенам задорным смехом. — Я в шоке, что люди могут добровольно подписать себя на это всё, — он скривился и стал прожигать взглядом ненавистные бумаги, под которыми уже прогибались полки. — Я даже за миллиарды не согласен до скончания веков тут сидеть... Ира пожала плечами, ничего не говоря, и сощурилась от лучей заходящего солнца, которое окрашивало её карие глаза в тёплый и глубокий медовый оттенок. Перебросила незамысловатую косичку на спину и расплылась в радостной улыбке, кажется, ощущая этот бриз весеннего вдохновения, беспечно врывающийся через одежду прямо в душу. — Ещё чуть-чуть - и я вновь буду свободным. Без каких-либо обязательств, — Тоха вздохнул с облегчением, закинул руки за голову и отклонился на спинку чёрного солидного кожаного кресла. — Мой юрист договаривается с потенциальным покупателем. Только не могу понять, правильно ли я поступаю... Отец, в конце концов, это всё с нуля строил, а я дождаться не могу, когда избавлюсь от этих проклятых документов. — Почему неправильно-то? — недоумённо нахмурилась Кузнецова, разворачиваясь к Шастуну лицом. — Знаешь... — она чуть прикусила губу, будто в раздумьях. — Почти всё, что поначалу кажется неправильным, обычно оказывается самым объективным и верным путём решения. Поэтому не сомневайся ни в чём и следуй за своим сердцем. — Ты лучшая, — бодро отозвался Антон, и у Иры на щеках выступил румянец. — Я серьёзно очень нуждался в этой фразе сейчас. — Всегда к твоим услугам, — ухмыльнулась Кузнецова, всё ещё краснея, и поспешила перевести тему. — Экзаменов боишься? — Слегонца, — честно ответил ей Тоха, поднимаясь с места и тоже присаживаясь на подоконник, ставя перед собой ногу и сгибая её в колене. — Но больше боюсь того, что будет потом. Того, что ждёт впереди, — признался он, дёргано заламывая руки в локтях и делая вид, что лишь разминается после долгого нахождения в сидячем положении. — А ты? — Боюсь, — Ира мотнула головой в подтверждение своих слов. Было заметно, что она сильно нервничает. — Боюсь, что не сдам, что не поступлю. — Э-э-эй! — Тоха выставил перед ней кулачок, вынуждая девушку ударить по нему, в поддерживающем жесте. — Не расклеиваться! Я не верю тому, что такая, как ты, может быть напугана из-за какого-то ЕГЭ! Да ты ещё всем там покажешь, ё моё! — он повышал голос с каждым словом, придавая ему всё больше и больше шутливой интонации, и девушка не выдержала и прыснула. — И в вуз поступишь, и карьеру сделаешь, и всё у тебя будет великолепно! — А у тебя какие планы? Уедешь отсюда? — поинтересовалась Ира, снова втянув носом запах распускающейся и благоухающей Москвы. — Да, и верю, что смогу Арсения утащить с собой, — пробормотал он, и Ира импульсивно взмахнула ладошками, складывая их в умилении у подбородка. — Но это ещё мечты, конечно. Вполне осуществимые, но ещё мечты. — Я не выдержу и фанфик про вас когда-нибудь настрочу, — взбудораженно воскликнула она, говоря при этом, кажется, совершенно не в шутку. — Осталось выяснить, кто из вас актив, чтобы недопониманий не возникло... — Интересный вопрос, кстати, — Тоха и правда задумался над этим, но абсурд ситуации в полной мере буквально огрел его по мозгам, и он округлил глаза, когда Ира покатилась со смеху, держась за живот. — Так! Я не позволю! — А кто тебя спросит! — парировала подруга, показывая язык, и Тоха фыркнул, не в силах ругаться с ней даже понарошку. Она была слишком светлой и искренней в своих эмоциях. Правда, оставалось только догадываться, что творится в её коварных мыслях. — Реально напишешь? — Посмотрим на твоё поведение, — вновь расхохоталась рыжеволосая, и у Тохи потеплело на душе. Они не прогадали, сохранив друг с другом такую трепетную и необходимую им обоим дружбу. — Ка-а-ак накатит вдохновение! И тогда точно не отвертишься, — она улыбнулась во все тридцать два и, взглянув на время, поспешно засобиралась, кидая все свои вещи в шопер. — Так, спасибо большое за такой чудесный вечер, когда и где в следующий раз пересечёмся? — Черканёшь мне, когда тебе будет удобно, я практически всегда свободен, — объявил парень и обнял её, растроганный тем, что Ира всегда вставала на носочки, чтобы прикоснуться к нему. Это было настолько подкупающе, что Шастун размякал. — До встречи. — До встречи, — Кузнецова дёрнула уголками губ и, по-дружески и в то же время любовно чмокнув его в щёку на прощание, шустро покинула офис, оставляя Антона стоять на месте с разведёнными руками и следом красной помады. — Арсений бы от ревности умер, — хохотнул парень и, вздохнув, вновь принялся за сортировку документов и избитые попытки догадаться, что же от него хотят в очередном контракте. Два часа пролетели незаметно, как миг. Антон, за этот период от жуткой скуки несколько раз созвонившись с Арсением Сергеевичем, несмотря ни на что, чувствовал себя удовлетворённым проделанной работой. Ровная стопка важных и несколько раз проверенных бумаг расположилась на краю стояла, готовая к тому, чтобы на следующий день с утра её забрала секретарша, и Антон, выключив свет и опустив жалюзи, прогулочным шагом побрёл вдоль длинного коридора, на ходу набирая такси. И застыл, как вкопанный. Сердце мятежно заколотилось в груди, отчаянно прорывая стенки, и Антон бесцеремонно проследил взглядом за таскающим коробки из кабинета Максимом Марковичем. Мужчина остановился в проходе с вещами в руках, взбешённо посмотрев на парня, который ему ещё с самого начала не понравился, и приподнял бровь вверх в немом вопросе, что Антону понадобилось. — Что, переезжаете? — с напускной жалостью поинтересовался Антон, едва сдерживая лихорадочное желание ехидно и торжествующе усмехнуться. Это ведь он буквально на днях очень попросил знакомого отца из налоговой нагрянуть к Максиму Марковичу с внезапной проверкой. По всей видимости, что-то нечистое всё-таки всплыло, и теперь бизнесмен по-крупному расплачивался за все свои грехи. — Не твоего ума дело, парень, — процедил сквозь зубы мужчина, и Антон лишь пожал плечами, мол, мне совершенно всё равно. Прошёл мимо и, только исчезнув за углом, где Максим Маркович его бы не заметил, громким победоносным шёпотом произнёс: "Ес!" Шастун был даже не способен до конца поверить своей удаче. Он смог отомстить продажному Максиму Марковичу за Арсения. Он смог! Он смог... Гордость за самого себя переполняла парня до краёв, и он вышел на улицу в чудесном настроении. Его не мог испортить даже начинающийся мокрый весенний дождь, которому парень, однако, был даже крайне рад. Тёплые прозрачные струи, падающие с неба, отрезвляли разум, и Антону хотелось танцевать и бегать по лужам, как ребёнку. У него всё получилось! Он сделал это ради Арсения. Он не жалел ни о чём. И до Антона дошло: раньше он ошибался. Антон так ошибался. Он-то решил, что из-за Арсения Сергеевича стал мягкотелым и чересчур добросердечным, что растерял все свои шипы и боевой характер, ползая перед мужчиной на коленях. Оказалось, что всё наоборот. Арсений Сергеевич не отнимал у него уверенности - он подарил её. На этот раз не эфемерную, а настоящую, толкающую на великие свершения. Арсений Сергеевич не превращал его ежиные колючки в пушистые ворсинки - он только укрепил их, заставив парня поверить в то, что он способен на многое. Да он без негласной поддержки Арсения Сергеевича и желания сделать его самым счастливым человеком на Земле на такие смелые поступки никогда бы не пошёл. Никогда бы не подкосил репутацию Максиму Марковичу и никогда бы не выступил против отца, продавая фирму. Ирина фраза о том, что Антон всё делает правильно, только подкрепляла эту невероятную уверенность в себе и напитывала его жизненной энергией. И Антон, наплевав на вызванное такси, подставляя уже влажное лицо шумному серебристому дождю, раскинув руки в стороны, понёсся прямо вдоль трассы в сторону метро, ощущая, как старая, потрёпанная страница жизни наконец перелистывается, впуская в его жизнь нечто новое. Пока неизведанное. Но такое желанное.***
В школе творился настоящий балаган. И всё это происходило по вине одиннадцатого класса, который, следуя традиции этого учебного заведения, устроил себе своеобразный праздник: в начале мая, незадолго до начала первых экзаменов, в течение недели проходили разнообразные тематические дни. В понедельник все одиннадцатые классы должны были приходить в какой-то детской одежде, и выглядело это поистине забавно: пацаны носились по школе в кигуруми в виде динозавров, тигров и прочих животных, девочки вплетали ленточки в косички и таскались по этажам с мягкими игрушками. Класс Антона и вовсе отличился: Серёжа , Дима, Ярик и Слава, заранее договорившись, разъезжали на трёхколёсных велосипедах, неизвестно откуда у них взявшихся (Антон поклясться был готов, что никогда не замечал ничего подобного у них дома), Даша и Лера катались на самокатах с рюкзаками хеллоу-китти, Соня, Настя и Катя бродили за ручки. К тому же, все ученики вынудили своих классных руководителей на переменах кормить зверей в тамагочи и сражаться за первенство в классиках и других подвижных играх, и Антон, задыхаясь от смеха, чуть живот себе не надорвал, сквозь слёзы, выступившие от хохота, глядя на Арсения, который ловко и умело прыгал рядом с ним через резиночку, явно соревнуясь. Следящие за сим процессом Позов и Матвиенко тоже не могли не улыбаться, пристально наблюдая за косящимися друг на друга Антоном и Арсением, которые ещё и подмигивать друг другу успевали, наивно полагая, что никто этого не замечает. — Задали жару! — усмехнулся Позов, отбив запыхавшемуся Шастуну пять. — Но этот раунд за ним, — с напускной печалью воскликнул Антон, всплёскивая руками. — У меня чуть сердце не отказало, пока скакал, — признался он друзьям, и Матвиенко хмыкнул. — Видишь, какой у тебя мужик энергичный! Соответствуй, — Серёжа, размявшись и потоптавшись на месте, побежал защищать свои честь и достоинство, явно планируя выиграть у классной руководительницы одиннадцатого «А». — Учитесь, пока я жив! Антон, чувствуя, как сердце вырывается из груди от такой встряски, не сразу сообразил, что кто-то подкрался к нему сзади, воспользовавшись всеобщим замешательством и гулом, кладя ладони Тохе на глаза. — Ой, даже не знаю, кто это! — театрально протянул он и, накрыв руки учителя своими, аккуратно и бережно отодвинул их, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов. — Арсений Сергеевич, вы из меня олимпийского чемпиона по прыжкам сделаете, я ведь очень хочу вас обыграть. — Я поддаюсь, — Арсений закусил губу и едва подавил в себе желание крепко обнять такого взъерошенного и разгорячённого Антона. — Это вы ещё и поддаётесь? — натурально вознегодовал Антон и разочарованно захлопал ресницами. — Кошмар. Просто кошмар, Арсений Сергеевич! — Хочешь, задену резиночку в следующем этапе? — рассмеялся преподаватель, всё-таки убрав с потного Антонова лба прилипшие волосы. — А, чудо? — Ну уж нет, давайте по-честному! Но учтите, если я проиграю, я вас поцелую, — он понизил голос до шёпота, и Арсений почувствовал, как ему вмиг стало невыносимо жарко - далеко не из-за игры в резиночку. — А если я проиграю? — он поиграл бровями, скрещивая руки на груди и игнорируя отчаянные крики болельщиков. — Тогда вы целуете меня, очевидно же, — всё тем же заговорческим шёпотом пояснил Шастун, опаляя мужчину своим горячим дыханием, и Арсений Сергеевич беззлобно цокнул языком. — Хорошая идея? — Вне каких-либо сомнений, — согласился Попов, тут же хватая потерявшегося в пространстве и времени Шастуна за запястье и подводя его к кругу скопившихся зевак из других классов, которые явно завидовали такому повороту событий. Дети смеялись и тыкали пальцами в каждого участника действия, десятые классы воодушевлённо созерцали таких счастливых и беззаботных одиннадцатиклассников, даже учителя повылезали из своих спокойных кабинетов и кричали боевые лозунги, и в школе впервые за долгое время царила настоящая идиллия и гармония между всеми. Все осознавали: им по-настоящему не хватало этого - всего-то на денёчек вернуться в детство и почувствовать себя вновь живыми.***
— Бля, пацаны, я стою и смотрю на себя в зеркало, — Антон не моргал, пялясь на своё отражение. Тематическая неделя всё ещё продолжалась, вторник оказался днём пижамной вечеринки, среда - днём косплея, а четверг... Четверг поверг в дикий шок всех мальчиков в классе. И о предстоящем не знали даже классные руководители: одиннадцатым классам нужна была неподдельная реакция. — У меня мама перекрестилась, когда меня увидела, — Тоха даже не мог дышать. И отнюдь не потому, что не мог привыкнуть к себе в таком образе. Хотя и поэтому тоже. — Давай, солнышко, не переживай, сегодня все такие будут, — Серёжа по другую сторону сети чмокнул губами, и Антон вздрогнул от такого резкого звука. — Представь реакцию Арса! — он зашёлся в хохоте, и Тоха не нашёл в себе даже крупицы сил, чтобы засмеяться в ответ, и только сморщил лоб. — Всех сразим наповал, — Дима, похоже, тоже был горд получившимся результатом, и Антону оставалось только догадываться, что же придумали друзья. — Надо заявить, что в школе бомбы. — Секс-бомбы! — Матвиенко зашёлся в очередном приступе хохота. — Уже не терпится перед вами предстать. — А мне-то как не терпится, — Антон последний раз оглядел себя в зеркало, шумно выдохнул, и напяливая кроссовки, прошмыгнул в лифт, старательно игнорируя ошарашенный взгляд соседа по лестничной клетке. — Ладно, Поз, Серый, я отключаюсь. Надо с мыслями собраться, что ли... — Тоха наткнулся на собственную физиономию на этот раз уже в зеркале лифта и яро заматерился, отключаясь и уже слыша на заднем плане ржач Матвиенко. Путь до школы оказался крайне странным и необычным. Прохожие смотрели на Антона, как на дурачка, как бы сильно он ни старался прикрыться, но, оказавшись рядом со учебным зданием, Тоха расслабленно выдохнул, ещё издалека приметив следующих к школе Позова, Матвиенко и Дашку. Компанию друзей не волновало, кажется, ничего, и они уверенным шагом двигались по направлению к зажатому Шастуну. Точнее, уверенным шагом двигались только Даша и Дима. Серёжа ковылял с непривычки. — Зачётные каблуки, — Антон искренне расхохотался и вовремя спохватился, хватая Серёжу под подмышки. — Смотри только, ещё раз ногу не сломай. — Не смей каркать! — добродушно гаркнул на него Серёжа. — Господи, Дашка, как вы ходите на них! — Красота требует жертв, чики, — ткнула его в бок Даша и тут же пожалела об этом, потому что Матвиенко замахнулся на неё, чуть не ломая каблук. — Тоха, подводка охуенная! — У мамы спёр, — Антон горделиво задрал нос, оглядывая друзей сверху. — Мне что, правда идёт? — Ты сразу на солиста рок-группы становишься похож. Точнее, на солистку, — исправилась девушка, убирая увенчанные массивными кольцами руки в карманы строгих чёрных брюк. — Как ты только решился? Ещё эти волосы зализанные, стрелки и сетчатые колготки, мама Мия! — она снова оглядела Шастуна с ног до головы. — Ну хороша, подружка! И вы тоже, дорогуши. Хоть сейчас на подиум, — она улыбнулась, когда Серёжа мотнул волосами, собранными в небольшой пучок. Благо, длина позволяла. — Королёвы, мать вашу. Тох, Арс не упадёт в обморок? — Надеюсь, нет, — он поёжился, даже не смея представлять реакции мужчины, хотя ему было ужасно интересно. — Поможете откачать, если что? — Девочки друг друга в беде не бросают, — Дима поправил съезжающий с запястья браслет с крупными красными бусинами и одёрнул красную блузку с рюшами, которая принадлежала его сестре и была ему явно не по размеру. — О, смотрите, ещё один такой же... — он указал взором на входящего в ворота школы Никиту, который тоже опасливо озирался по сторонам, но шёл походкой, достойной кисти какого-нибудь художника, выглядя при этом максимально комично: на плечи, поверх платья до колен, были накинуты бордовый джемпер и рюкзак с логотипом "Икеи". — Никито-о-ос, давай сюда! — мальчик встрепенулся, поняв, что он не единственный болван в этой школе, и ринулся к одноклассникам. — Я думаю, не только Арса откачивать придётся, но и остальных учителей, — прошептал Димка Антону и Серёже, уже заходя в раздевалку, и компания дружно прыснула. Антон до последнего глупо надеялся, что Арсений Сергеевич его сегодня не увидит. Что они не столкнутся и не заметят друг друга, ведь в этот день совместных уроков у них не намечалось, но судьба, коварно потирая вспотевшие ладошки, всё же как всегда сделала всё по-своему. И не успел Тоха даже толком ступить на порог кабинета географии, как столкнулся с ошеломлённым и изучающим его взглядом пронзительных голубых глаз. Лишь тупо улыбнулся, вытаращив глаза, и поспешил занять своё место, но был остановлен выставленной вперёд рукой. Им обоим не следовало волноваться за то, что кто-то заподозрит их в чём-то: в классе пока были только Дима, Серёжа и Даша, которые занимались своими делами, а Никита ушёл поправлять макияж в туалет и, очевидно, пугать зазевавшихся младшеклассников. — Тош... — Арсений закусил щёку изнутри, явно не находя слов, и лишь открывал и закрывал рот. Он-то всего лишь зашёл к своим подопечным перед первым уроком, чтобы попросить собраться на длинной перемене в его кабинете. — Сегодня день наоборот! Вон, посмотрите на Диму и Серёжу, они точно такие же! — поспешил оправдаться Антон, и преподаватель послушно перевёл взгляд на Матвиенко и Позова, которые помахали ему, посмеиваясь. — А Дашка - в мужской одежде! Все так придут, честно! — Я не против, — усмехнулся Арсений Сергеевич, и в уголках его глаз расползлись привычные лучики. — Но... серьёзно... юбка? — он сглотнул слюну, облизываясь, и Антон растерялся, не понимая, нравится историку это всё или нет. — Что нашёл, то и напялил, — театрально насупился парень, слегка отворачиваясь и обиженно скрещивая руки на груди. И подумал: "Да, видела бы это Кузнецова - точно бы определилась с тем, кто из нас пассив. И с ума бы сошла от щенячьего восторга". — У меня очень... противоречивые чувства... — попытался объясниться преподаватель и тряхнул Антона за плечо, призывая взглянуть на себя. Антон без колебаний повиновался. — Просто похоже... на ролевые игры какие-то... — он сказал это почти неслышно, но Даша и Дима на другом конце кабинета в голос заржали. Серёжа, видимо, как всегда всё прозевал. — Что, хотите, чтобы я каждый день для вас так наряжался? — не удержался от комментария Шастун и закусил губу, думая, что это выглядит соблазнительно. — Нет уж, увольте. Даже если вам это нравится... — он посмотрел в упор на мужчину, который разулыбался. — Но знаете что? — он потянул его вниз за галстук, заставляя чуть прогнуться, и они оказались на одном уровне. — Не терпится оставить следы поцелуев по всему вашему телу, и в этом нам может помочь только помада, — Тоха вытянул губы вперёд, и Арсений Сергеевич, робко моргнув, тут же отпрянул, боковым зрением увидев появляющегося в проходе Никиту и ещё двух девочек, которые и вправду были в мужских аутфитах. — Бог мой, Никита... — поражённо протянул историк, провожая взглядом одного из своих подопечных, и вновь повернулся к Антону. — Как скажешь, чудо, но об этом потом, — когда ученики проследовали к своим местам, Попов осмелел, подмигивая подопечному. — Дома. — Дома, — согласился Тоха, вкладывая в это простое слово столько теплоты и любви, сколько в него могло вместиться. — А то давненько я к вам не захаживал, Арсений Сергеевич. Теперь-то вы точно от меня не сбежите. И наш уговор, вы между прочим, тоже не выполнили, — повеселел Антон, таинственно буравя мужчину изумрудными глазами. — Какой? — не сообразил Попов, чуть хмурясь. — Я победил в резиночке, — напомнил Антон, легонько проводя ногтями по волосам, которые на этот раз не путались, а были аккуратно уложены. — Поцелуете меня? — спросил он одними губами, чтобы никто из присутствующих его не услышал. — Куда я денусь, — так же одними губами ответил ему Арсений Сергеевич, присаживаясь на стул и расстёгивая верхнюю пуговицу рубашки, словно вынуждая Антона наслаждаться чуть выпирающими ключицами. — Может, тоже помадой воспользуюсь, — он хитро усмехнулся, и Тоха кивнул, полностью согласный с любым предложением учителя. Он уже ни в чём не мог ему отказать. И был "за" любое, даже самое абсурдное предложение. Для него Арсений Сергеевич являлся раскрепощающим наркотиком, дарящим храбрость, и, похоже, Антон нехило так подсел. И даже не догадывался, что Арсений Сергеевич считал себя таким же бесправным по отношению к парню. И эта зависимость друг от друга только делала их ещё более счастливыми.