***
— Осторожнее, Кейт! Но я, несмотря на все попытки Тома удержать меня на скользком льду, всё же грохнулась на него от всей души, и даже прослоечка жира на пятой точке не особо спасла. Правда, мне было настолько всё равно на мимолётную боль… мне было так весело! Звонко рассмеявшись, я плюхнулась спиной на лёд и распахнула руки с ногами, а затем замахала ими, и на лице Тома, сразу же подъехавшего ко мне после падения, вместо тревоги появилась прежняя лисья улыбка. — Кейт, что ты делаешь? — Я делаю… ангела, — беззаботно ответила я, продолжая работать руками и ногами. — Снежного ангела… ну как, похоже? — М-м-м… — ехидно протянул Том, присмотревшись ко мне повнимательнее, на что я лишь закатила глаза и остановилась, получив вполне неплохой результат. И только Том отвлёкся, посмотрев вдаль, на серые тучи и парящих в воздухе сов, как я быстро слепила снежок и запустила его в своего преподавателя по Защите. Том никак не ожидал такой подлости, а я ещё громче рассмеялась, даже не собираясь вставать со льда и давать отпор. И видимо, сражаться с безоружным не входило в моральные принципы кое-кого, поэтому он, стряхнув снег с волос, выразительно-укоризненно посмотрел на меня сверху вниз, а я растянула губы в крайне довольной улыбке. — Ты же сам хотел поиграть в снежки, забыл?! — Да, но после снеговика! — ехидно возразил Том, на что я махнула рукой на засыпанный снегом лёд и воскликнула: — Так давай, за дело! Посмотри, сколько снега выпало за два дня, хватит на десяток! Мне так не хотелось вставать со льда, тем более что тёплая мантия прекрасно спасала меня от холода, что я лишь перевернулась на бок, а Том, усмехнувшись моей лени, плавно взмахнул палочкой. Только что выпавший снег начал клубиться, превращаясь в небольшой шар, но я не дала ему увеличиться, закричав: — Эй-эй, ты что творишь? — Том непонимающе уставился на меня, ведь я сама предложила лепить снеговика, но я, воспользовавшись минутным замешательством своего товарища по играм, вырвала у него из рук волшебную палочку, убрала её в карман и по-деловому упёрла руки в боки. — Нет, так дело не пойдёт. Лепить надо руками! Он крайне красноречиво сморщился то ли от брезгливости, то ли ещё от чего, на что я усмехнулась и самостоятельно слепила небольшой снежок, который надо было катать до размера покрупнее. — Да-да, самому, ручками. И не смотри на меня так, у тебя же есть перчатки? — Том нехотя кивнул, а тем временем мой снежок чуть увеличился в размерах. — Вот и давай за дело, снеговик сам себя не слепит, твоя палочка у меня! Всё-таки поборов внутреннее сопротивление, Том принялся так же катать из маленького снежка второй комок для снеговика, пока я возилась с первым, а после мы уже вдвоём сделали третий. За морковкой, углём и ведром бежать на кухню очень не хотелось, поэтому я всё же вернула палочку хозяину, а тот наколдовал необходимый реквизит и довольно оглядел наше творение. — Кривоват немного, но для первого раза сойдёт, — авторитетно проговорила я, с нахмуренным лицом осматривая немного непропорционального снеговика со съехавшим ведром, но Том, казалось, не хотел замечать недостатки у своего детища. — Он прекрасен! — донеслось мне в ответ, и в тот же момент ведро вернулось на первоначальное место на макушке. Причём Том был настолько горд проделанной работе, что я не выдержала и рассмеялась: — Ты ещё чары на него наложи, ленту вокруг поставь и выставь караул, чтобы он здесь до весны простоял! — Так и сделаю, — нисколько не теряя серьёзности, заявил «творец», но только я начала смеяться, как мне в шапку прилетел увесистый снежок. — Но сначала — снежки! Мы как раз немного почистили снег, пока работали над снеговиком, и можно было немного покататься по льду. И я, быстро придя в себя, как следует набрала снега для ответного снежка, а Том плавно заскользил в сторону от греха подальше. — Ну, держись! Первый раз мерзавец умудрился увернуться. Я, кстати, тоже. А на второй он получил удар в спину, а я — в левую ногу. Так мы и скользили по льду и кидались снегом, иногда попадая в цель, а иногда — промахиваясь, пока я случайно чуть не врезалась в нашего снежного Франкенштейна. Но в последнюю секунду он вдруг ожил и схватил меня руками-веточками, спасая от неизбежного падения, а я, догадавшись, чьих же рук это было, рассмеялась и изобразила реверанс. — О, джентльмен хочет пригласить меня на танец? Снеговик в ответ сделал шаг назад, поклонился и протянул мне одну из веточек, и я вновь звонко рассмеялась и приняла «руку», позволив закружить себя в танце. Музыки не было, да она была и не нужна: над ледяной гладью Чёрного озера раздавался то мой смех, то Тома, ведь я не упускала возможности покривляться перед своим «партнёром». Но в конце концов, во время одного па мой ледяной товарищ отступил, и я оказалась в тёплых руках фигуры в чёрном, которая не желала больше делить с кем-то свою добычу. Правда, Том выбрал не самый удачный момент для перехвата, и мы, покачнувшись уже вдвоём, грохнулись на лёд. И в морозном воздухе снова послышался дружный хохот. — Не замёрзла? — отдышавшись, прошептал Том, обдав моё лицо горячим паром, и я улыбнулась и тихо ответила: — Немного… — Может, пойдём внутрь? — Он коснулся губами моего насквозь замёрзшего носа, и я поморщилась от тепла. — Погреемся, заодно найдём что-нибудь поесть? Мы уже третий час гуляем… — Да, наверное, пора… — выдохнула я, хотя так не хотелось вставать со льда и идти в замок… особенно когда рядом со мной лежал такой мягкий и даже домашний Том… и смотрел на меня как на единственного живого человека во всём белом свете. Минуты тянулись одна за другой, но Том всё же нехотя поднялся на ноги и помог встать мне. Снеговик уже унялся, заняв своё прежнее место, и мы, взявшись за руки, заскользили к покрытой снегом школе, тёплому и уютному дому для нас двоих. Мне было так хорошо, так весело, что я никак не могла уняться, и когда мы уже перешагнули порог холла, я резко накинула на Тома полный снега капюшон. Он закричал от неожиданности и холода, а я отскочила подальше и громко рассмеялась, и мой смех эхом раздавался по пустой школе. — Так нечестно, Кейт! — в шутку зарычал Том, развернувшись и схватив меня в свои руки, и как раз в этот момент со стороны входа в Большой зал раздался звонкий голос Трэвис: — Том, Кейт, как у вас дела? Вы целый день провели на улице? — Почти, — с вежливой улыбкой ответил Том, и только я расслабилась в присутствии своего декана и потеряла бдительность, как он засунул мне за шиворот остатки снега, и я взвизгнула не своим голосом. Трэвис рассмеялась нашим играм, да и я нисколько не злилась внезапному льду, что приобняла Тома за плечи и со смехом воскликнула: — А мы слепили снеговика! На озере! — Умнички! — расплылась в довольной улыбке Трэвис, и я, поджав губы, ехидно добавила: — Но наверное, его лучше не показывать живым людям… он очень своеобразный. — Он прекрасен! Мы лепили его без магии, руками! — насупился Том, скрестив руки на груди, и я пихнула его в бок и потащила к дверям в Большой зал. — Мы вроде хотели обедать, Микеланджело несчастный! — Я художник, я так вижу! — продолжал ерепениться Том, а на мои попытки оттащить его в сторону обеденного зала упёрся как баран. — Кейт, пошли сразу на кухню, вряд ли эльфы ждут весь день, пока мы соизволим пообедать. Профессор Трэвис, обязательно прогуляйтесь до озера и посмотрите на снеговика, он того стоит! — Обязательно схожу, я как раз собиралась прогуляться! Приятного вам вечера, ребята! — рассмеялась нам в спину Трэвис, пока мы, ехидничая и подталкивая друг друга, не скрылись из виду в тёмном коридоре, ведущем на кухню. И едва мы скрылись от лишних глаз, как Том прижал меня к холодной стене и жадно поцеловал. Резко вдохнув, я так же горячо ответила ему, крепко вцепившись руками в его плечи, и от этого полного огня поцелуя враз стало слишком жарко. — Мы вроде хотели обедать… — прошептала я, переводя дыхание, а Том уже стащил перчатки и водил холодными пальцами под моей тёплой мантией. — Я уже обедаю… — раздался полный страсти ответ, а после не менее жаркий поцелуй, от которого закружилась голова. — Сейчас, ещё немного… Один поцелуй перетекал в другой и никак не желал прекращаться, и я, снова выгадав момент, перевела дыхание и хрипло шепнула: — Ты не боишься, что нас здесь кто-нибудь застукает? — Но Том вновь жадно впился в мои губы и помотал головой. — Не-а… Здесь никого нет, Кейт. Только ты и я… во всей школе… во всём мире… От каждого прикосновения становилось дурно, а сознание так и шептало, что мерзавец прав, и мы действительно были одни… Но только я уже была готова пустить ситуацию на самотёк и отдаться страсти, как Том немного отстранился от меня и нежно поцеловал в лоб. — Подожди меня здесь, хорошо? Я схожу на кухню, возьму нам обед и горячий шоколад, и мы продолжим в моей комнате… — Хорошо… — беспрекословно согласилась я, успев позабыть обо всём на свете за эти волшебные дни рождественских каникул. — Только не задерживайся… — Я быстро… — прошептал он на прощание, а после бегло поцеловал меня и наконец отпустил на пол. — Никуда не уходи! «Куда мне идти?.. — вздохнула я про себя, пытаясь согнать краску с лица и хоть немного прийти в себя. Но жар не хотел никуда уходить, поэтому мне пришлось расстегнуть мантию и стащить шапку. — Я уже увязла в трясине по самое не хочу… Господи, хоть бы не сгинуть в ней… умоляю…»* * *
Дни шли один за другим, и следующий был лучше предыдущего. Удивительно, но едва из школы уехала добрая часть учеников и профессоров, как с Тома спала та самая маска язвительного и надменного франта. Нам не надо было изображать сцены «учитель-ученица», не надо было ни от кого прятаться, да и тема домашних заданий сама собой рассосалась. Наедине Том не язвил, не ехидничал… по крайней мере, не столько, сколько обычно. Не было в нём и привычной ледяной недоступности… Он был совсем рядом, только руку протяни, практически целый день… и как же больно было осознавать, что это счастье рано или поздно закончится, как только все приедут обратно в Хогвартс на учёбу. Но до этого было ещё время, а пока мы до обеда нежились в кровати, дурачились на улице, играли в снежки, гуляли по Запретному лесу и Хогсмиду, а вечерами сидели у камина, грели замёрзшие конечности и читали… или играли в игры. Чаще всего в шахматы. Которые у меня уже засели костью в горле… но сопротивляться сил совершенно не было, поскольку один поганец знал, как на меня надавить в случае чего. — Кейт, сосредоточься! Это не так сложно, как ты себе представляешь! — одёрнул меня Том, когда я долго не могла решиться сделать очередной ход. Шумно выдохнув, я проворчала себе под нос: — Да я уже вообще ничего не представляю… — А на недоуменное лицо Тома чуть громче добавила: — Я не могу думать так же быстро, как ты, дай мне время! Мой «учитель» лишь выразительно поднял бровь, а я, ещё немного попыхтев над доской, всё же сделала неуверенный ход, но тотчас получила недовольный комментарий: — Кейт, пешки так не ходят, я говорил тебе уже тысячу раз! — Но мне некуда сходить, ты меня везде побьёшь! — возмущённо воскликнула я, на что мне тут же прилетело: — Разумеется, ведь я думаю головой, когда делаю ход, в отличие от некоторых… Обречённо выдохнув, я плюхнулась на мягкий и пушистый ковёр и закрыла глаза, наслаждаясь тем, как тихо хрустят поленья в камине, и какое замечательное тепло от него идёт. И так не хотелось видеть перед собой эти уродливые красно-чёрные фигуры, что я отодвинула подальше доску и простонала: — Давай я сделаю вид, что сдаюсь, и мы поиграем во что-то ещё? В шашки, например… у меня там хотя бы есть шанс выиграть! Я капризно надула губы, но Том был непреклонен и никак не среагировал на моё жалобное личико. — Нет. Я обещал научить тебя играть в шахматы — и я это сделаю. Кейт, у тебя есть всё, чтобы выиграть! Почему ты не хочешь воспользоваться неплохими способностями и показать себя?.. Это же просто смешно! Ты и на занятиях будешь так же вести себя, если что-то не будет получаться? С Принцем это, может, и сработает, но не со мной точно! При упоминании Питера и привычных, полных унижения уроков у меня внутри всё загорелось от злости и желания отомстить, а Том вдруг из мягкого и тёплого превратился в то самое надменное и колючее, от чего хотелось бежать, не оглядываясь. Но в одном мерзавец был прав: у меня действительно было всё, чтобы выиграть. Только вот играть мы теперь будем по моим правилам. Быстро придумав план, я мгновенно успокоилась и загадочно улыбнулась, и эта улыбка очень не понравилась моему противнику. Том непонимающе уставился на меня, явно не понимая поводов для радости в его последних словах, а я соблазнительно улеглась на бок и подложила под голову ладонь. А затем с придыханием начала говорить: — Ладно, я сыграю с тобой ещё раз… — Но только Том красноречиво изогнул бровь, как я спешно добавила: — Но играть мы будем не просто так… — А на что? — ещё больше удивившись, переспросил он, и я ещё шире улыбнулась и как ни в чём не бывало ответила: — На раздевание. Чёрная бровь поползла ещё выше, поскольку кое-кто ещё не понял до конца всё коварство моего плана, а я медленно провела рукой по боку и продолжила: — Проигравший должен будет снять что-то из одежды, всё просто… — Да неужели? — усмехнулся Том, не сводя жадного взгляда с моих голых ног, чуть прикрытых лёгким платьем изумрудного цвета. — И в чём же подвох, Кейт? Неужели ты действительно решила, что не почувствую неладное? — Подвоха нет, — просто ответила я, продолжая улыбаться. — Кто проигрывает — тот и раздевается. А победитель остаётся в одежде до конца следующей игры… или ещё одной… в общем, пока не проиграет. — Если ты таким странным способом решила раздеть меня, то приготовься потерпеть неудачу, Кейт, — усмехнулся Том, всё ещё не понимая, куда я вела, а я тем временем взмахнула палочкой, приведя все фигуры на доске в исходное состояние. — Но ладно, давай попробуем, лишь бы у тебя был интерес к игре. Кто ходит первым? — Ходи ты, мне всё равно, — галантно уступила я, и Том вновь принялся управлять кроваво-красными фигурами, выстраивая коварные комбинации для победы. Только вот в этот раз особо коварных комбинаций не нужно было вовсе, потому как я и не сильно старалась, и на седьмом ходу наконец прозвучало заветное слово в мою сторону: — Мат! Картинно вздохнув, будто огорчившись поражению, я потянулась и расстегнула кулон с лилией, подаренный Томом на третьем курсе, а затем отложила его в сторону. В угольно-чёрных глазах засквозило ещё большее непонимание, но я вновь взмахнула волшебной палочкой, заставляя фигуры вернуться на свои места, и пригласительно взмахнула рукой. — Первый ход победителя. Том был, несомненно, рад лёгкой победе, вот только эта радость продлилась недолго. На второй раз мне потребовалось девять ходов, чтобы проиграть, и к кулону присоединились серёжки с маленькими синими камнями, которые мне подарила Трэвис на одно из дней рождений. А вот на третью игру, где «шах и мат» раздался на шестом ходе, мне пришлось снимать платье, и кое-кто наконец начал понимать весь расклад. — А-а-а! — пригрозила я пальцем, когда Том потянулся к галстуку, намереваясь его ослабить, а то и вовсе снять. — Раздевается только проигравший, а победитель остаётся в одежде до конца. Даже пуговицу нельзя расстегнуть, это будет нарушением правил… Я невинно похлопала глазками и снова уселась набок, чтобы моя фигура в белье выглядела как можно привлекательнее, а Том сглотнул, задумчиво посмотрел на доску, и вдруг его алые губы растянулись в усмешке. — Ладно, я понял. Ещё одна игра! — воскликнул он, и теперь была моя очередь чуять неладное, но отступать было поздно. И фигуры снова разошлись по своим местам, чтобы начать четвёртую игру. Проиграть было проще простого, если Том был настроен на победу, он был настоящим гроссмейстером, одолеть которого было практически невозможно. Только вот на этот раз этот стратег ставил фигуры как попало, и как-то так неожиданно получилось, что на десятом ходу я загнала его короля в угол. — Надо же, Кейт, ты поставила мне мат! — наигранно удивлённо воскликнул Том, пока я старательно пыталась понять, как же так вышло, так как специально у меня это никак не получалось вот уже пятый день подряд. — Твоё мастерство растёт на глазах, я в тебе нисколько не сомневался! Я продолжала непонимающе хлопать глазами, а тем временем в сторону, к кулону, серёжкам и платью, полетел чёрный галстук, и я прикусила губу от недовольства. «Нет, хуже меня у тебя играть не получится, даже не надейся!» — зло подумала я, а Том тем временем махнул на доску и довольно улыбнулся: — Ещё разок, Кейт? Я уверен, у тебя всё получится! — Давай! — самодовольно воскликнула я, твёрдо решив раздеться до конца, пока этот мерзавец не снял с себя сорочку, брюки и ботинки с носками, и пусть пускает слюни на недостижимый трофей! Только вот зря я его недооценивала. Следующая игра была жаркой. Я даже не подозревала, что можно настолько играть из рук вон плохо, но Том с успехом поддавался мне, а я пыталась загнать своего короля поближе к его фигурам, чтобы наконец проиграть. Ходов в итоге перевалило за двадцать, но я таки добилась своего и с победной улыбкой расстегнула белый лифчик, оставшись в одних трусиках. И горевшие адским пламенем угольно-чёрные глаза так грели душу… осталась одна игра, и я в дамках! — Мы играем? — с придыханием уточнила я, и Том, заметно напрягшись, выдохнул: — Да… — а затем поправил брюки, место в которых заметно стало меньше. И началась очередная игра в поддавки. «Что же ты творишь, паразит! — хотелось закричать мне, когда кое-кто талантливо подставлял мне свои важные фигуры. — Хорошо, что никто этого не видит, иначе тебя сразу же лишили бы всех твоих наград и разрядов! Гад!» — Две победы, Кейт, поздравляю! — довольно воскликнул мерзавец, стаскивая с себя ботинки, пока я пыталась понять, как же снова умудрилась выиграть, когда моя цель была как можно позорнее потерпеть неудачу. — Я тобой очень горжусь! Ещё раз? — Да, — немного зло согласилась я, желая довести дело до конца. — А ты не устал? — Нисколько, — усмехнулся он, управляя заколдованными фигурами. — Я готов играть столько, сколько ты захочешь… правда, если снимать будет нечего, то играть уже смысла не будет, верно?.. — Верно… — протянула я, так как именно в этом и состояла моя цель. Только вот, как оказалось, не у меня одной, но мы ещё посмотрим, кто кого… К своему неподдельному ошеломлению и злости я выиграла ещё три раза подряд. Поганец же остался в одних брюках, и у меня было всё меньше шансов закончить эту череду неудач так, как мне хотелось. Поэтому я приложила весь свой талант играть из рук вон плохо, и следующая игра была максимально жаркой. То я, то он был на волоске от поражения, но мы умудрялись избежать победы, насколько это было возможно. И наконец, мне посчастливилась возможность поставить короля в окружение кроваво-красных фигур, а это значило, что я наконец добилась своего. — Надо же, какая жалость, это шах и мат… ты выиграл! — вздохнула я, как можно медленнее снимая с себя оставшуюся часть одежды, и чёрные глаза заполыхали с новой силой. — Чем ещё займёмся? В знак своего позора я проведу так весь вечер… — Стерва… — раздался напротив яростный рык, и в один момент в сторону полетели и чёрные, и красные фигуры, а на меня навалилась тяжёлая гора мышц. — Какая же ты всё-таки стерва, Кейт… к чёрту шахматы! К чёрту всё! Казалось, что он не целовал, а кусал меня, но я всё крепче прижималась к нему, желая ещё больше быть растерзанной. Тело горело, кости горели, голова кружилась от жара и боли… Меня сжимали до хруста, терзали на куски, и мне так хотелось ещё и ещё… — Я так не хочу, чтобы это заканчивалось, Кейт… — выдохнул Том, яростно целуя мою грудь, и я с силой прижала его к себе и прошептала в ответ: — Мне тоже… но у нас ещё есть время… сыграем ещё завтра? — Обязательно! — воскликнул он, перейдя ко второй груди, и я выгнула спину. — Хоть каждый вечер… Кейт… Простонав моё имя, Том резко вошёл в меня, и я погрузилась в бушующий пожар, объявший нас обоих. А время, словно песок, так и скользило сквозь пальцы, оставляя всё меньше шансов насладиться друг другом до конца, не скрываясь и ничего не боясь.