На Выборгской стороне

Стояла та самая ужасная погода не-лета, когда солнечно, тепло, сухой асфальт и зеленеющая листва, а уже сентябрь и ты должен пиздошить в школу. Вообще, Лёха с этим дерьмом смирился, привык за девять лет школьной жизни плестись по закованной в дома улочке, после летних каникул. Сейчас он брёл по ней уже в десятый раз, но всё так же хмурился от несвободы. Конечно, проведя всё лето на даче, побегав по лесам, накупавшись в широкой реке, он не хотел снова возвращаться в заточение. Школа же, особенно десятый класс, именно так Лёшей и воспринимался. Это ж самый бесполезный год! Всё уже пройдено, а до того, как их начнут гонять по тестам ЕГЭ ещё девять учебных месяцев. Будут только повторение и дурацкие дополнительные занятия на добровольно-принудительной основе. Хотя понятно, что самые тупые люди свалили после девятого и никому не нужна помощь. Но, может, они были вовсе не такими тупыми? Тарасов сам хотел уйти после девятого, мать не пустила. «Учись, деньги есть. Потом сразу в вуз поступишь, дадут отсрочку». И всё равно Лёха не собирался ни в какой институт поступать, хотел пойти в армию, на флот. Но пока решил не травмировать матушку и затаиться, открыть все карты к выпуску из школы. А, может, когда его уже будут везти на раздолбанном бобике к месту службы. Красочные мечтания о том, как Лёха пройдёт медкомиссию на отлично, как получит направление на флот и, наконец, окажется на борту мощного лайнера, казались такими реальными, что Лёша очень расстроился, когда вместо призывного пункта оказался в школьном дворе. В глазах рябило от чёрно-белого цвета форменных платьев и костюмов, если бы не букеты в тощих детских ручонках, можно было подумать, что возле школы образовалась аномальная зона без цвета. Впрочем, чем дальше Лёха уходил от первоклашек и младшеклассников, тем больше разнообразия в одежде он видел. Цвета вернулись окончательно, когда он наткнулся на своих. От бывшего девятого «Б» осталась какая-то жалкая горстка ребят, всего десять человек, считая самого Лёшку. Хотя, по своим одноклассникам Лёха не очень сильно скучал, главное, что четвёрка самых близких друзей была уже здесь. С ними у Алекса была такая мини-банда, они знали друг друга с первого класса и были неразлучны даже летом. Каждый сезон тусили у кого-то на даче, в основном у Гриши, имевшим кличку Граф. И неспроста. Его родителям повезло, в девяностые они не погорели, своё небольшое, но приносящее стабильный доход дело сохранили и стали развивать. И квартира у них была, и дача, причём, нормальный такой дом в два этажа да ещё с чердаком, на котором можно было хоть корову держать. Так что, в основном они тусили там, в гордом одиночестве. Отец Графа приезжал раз в неделю, чтобы привести продукты и проверить молодёжь и оставался доволен, дом был в целости и сохранности, все понимали, что навредить ему нельзя, а то больше не будет такой лафы. — Алекс! — раздался нестройный хор голосов. Друзья тут же обступили Алексея, словно не видели его месяца три, хотя они расстались всего пару дней назад, когда вернулись в город, чтобы подготовиться к школе. — В нашем полку поредело, — доложил Чингиз. Сегодня он был удивительно многословен, видно, в честь праздника. — Зато ашки почти все остались. — И хорошо, — жёстко усмехнулся Максим, потирая руки. — Будет, кому морду бить. — Тебе надо было брать кличку «Боксёр», а не «Муха», — рассмеялась Маргарита. Поправила распущенные волосы, широко улыбнулась. — А морды бить никому не надо, ещё испортишь красивые лица. Ну, одно лицо. Видели Трубецкого? Красавчик же. Кажется, ещё лучше стал за лето. — Закатай губу, — махнул рукой Граф. — Рядом с ним постоянно Вязьма трётся. Твой поезд ушёл. Маргарита посмотрела на него сверху вниз. Гриша напустил на себя нахальный вид, хотя всем было ясно, что он струхнул. Ткачёва мало того, что была выше хиленького Графа на две головы, была куда крепче, с детства играла в баскетбол, ещё бы, у неё мама, в своё время, чемпионкой была. Конечно, Грише она ничего бы не сделала, внутри банды до драк не доходило, но стукнуть вполне могла, чтобы поставить на место. — От нашей Марго никто никогда не уйдёт, — заулыбался Алекс, стараясь разрядить обстановку. — А если и так, что, мало парней? Маргарита дёрнула плечом, отвернулась, всматриваясь в людское море. Оно волновалось, все держались кучками, кроме десятого «А». От него было только одно название, это по-прежнему было два класса, они даже стояли поодаль друг от друга. — А новенькие вообще есть? — спросил Алекс, рассматривая стоящих напротив парней и девчонок. В принципе, их лица были ему знакомы, всё-таки параллельный класс. Кого-то он знал больше, кого-то меньше, но совсем незнакомых не увидел. — Да нет, — отозвался Макс. — Какой придурок вообще захочет переводиться в другую школу в десятом классе? Либо уходи в шарагу, либо оставайся в своей. Алекс хотел было возразить Максиму, но тут на крыльцо школы вышел директор, Константин Александрович, здоровенный усатый дядька. Стал вещать всю эту чепуху о том, что очень рад видеть всех школьников, что сегодня лучший день в году. Алекс слушал всего полминуты, его куда больше интересовал другой вопрос, кто будет их классным руководителем. В прошлом году это был биолог, Григорий Евгеньевич. Классный мужик, всё понятно объяснял, а ещё водил по музеям и всяким выставкам, и даже показывал, как препарировать лягушку. Алекс осмотрелся, но не заметил ни одного учителя поблизости. Несмотря на это, весь десятый класс стоял спокойно, разве что, шёпотом переговаривался. — Марго, — понизив голос, позвал подругу Алекс. — Чего тебе? — она достала из сумки зеркальце и придирчиво рассматривала своё отражение. — Ты не знаешь, кто у нас будет классруком? — Да понятия не имею, — Марго нахмурилась, принялась стирать крупинки туши, нападавшие с ресниц на нижнее веко. — Главное, чтобы не химичка, а то сдохнуть можно. — Уж постарайтесь не в мою смену, Ткачёва, — раздался ледяной голос позади. Марго мигом втянула голову в плечи и захлопнула зеркало, перешёптывания затихли. Алекс бросил быстрый взгляд на говорившую и почувствовал, как у него по спине невольно пробежал холодок. Северина Павловна была как Снежная королева — и от её имени, и от неё самой веяло холодом, а уж взгляд… Им одним она могла убить прямо на месте и там же закопать. Неудивительно, что школа была на первом месте по английскому и немецкому языкам, у Северины Павловны не знать грамматику и не говорить с правильным акцентом мог, разве что, безрукий и немой. Алекс тяжело сглотнул. Несмотря на то, что иностранные языки он знал хорошо, во многом благодаря Северине Павловне, не мог не испытывать перед ней трепет, хотя она была очень добра к тем, кто добросовестно учился. — Кроме вас у меня ещё пятиклассники, — сказала она, — поэтому сейчас я дам ответственному лицу ключи и вы пойдёте в кабинет английского, в котором мы с вами занимались в прошлом году. Надеюсь, вы хорошо помните, где он. Ответственным лицом будет Трубецкой. Постарайтесь не разгромить класс, я приду через пять минут. Снова идти по школьным коридорам было непривычно. Всё было таким чистеньким, блестящим. Алекс скользил взглядом по белым стенам и размышлял о том, как скоро вся эта красота окажется загажена сотнями детских рук. Вообще, Тарасова не очень это волновало, просто он не видел особого смысла делать ремонт каждый год. Можно было бы хотя бы раз в два года. — Вот подлиза, — презрительно выплюнул Муха, поравнявшись с Алексом. — В смысле? — Ну, Трубецкой этот. Весь такой… Крысятнический. Так и хочется рожу начистить. — Успокойся, — прогудел Чингиз. — Он сам тебе как двинет разок, ты улетишь. — Ты вообще на чьей стороне? — обиделся Макс. Алекс фыркнул, чтобы не стоять между ними, вылез вперёд, оказываясь рядом с Графом. Тот шагал, задумчиво опустив голову. — Где Марго? — Впереди, — расплывчато ответил Гриша. — Всё пытается к Трубецкому подступиться. А Я уверен, что это гиблое дело. И вообще не понимаю, зачем ей сдался этот павлин. — Ты ревнуешь, что ли? — заржал Алекс, но тут же смолк, получив нехилый тычок под рёбра. Хотел пробиться к Марго, но не сумел из-за плотного потока учеников, пришлось терпеть компанию Графа, который теперь строил из себя оскорблённую царицу Тамару. Добрались до класса, вошли внутрь, расселись. Как всегда, банда Алекса заняла последние парты, ближе к окну, чтобы легче было переписываться или болтать, за спинами одноклассников. На большее эти ребята всё равно не годились. В классе установился тихий ровный гул, хоть Трубецкой и закрыл дверь, все всё равно старались говорить тише. Мысль была простая: если вдруг они станут мешать, то ближайший учитель нажалуется классной руководительнице, а если втык получит Северина Павловна, то всему классу можно смело зарываться под землю. Прямо так, без гробов. И, вообще-то, было совсем неясно, отчего вдруг в классе появилась учительница биологии, потому что все сидели тихо, до её появления. Когда же она, большая, как медведица, с неизменно убранными в пучок чёрными волосами и платком на покатых плечах, вплыла в класс, поднялось настоящее ликование. — Здравствуйте, Марина Тихоновна! — понеслось с разных рядов улыбчивыми голосами. — Здравствуйте, здравствуйте, — она тоже заулыбалась. — Но, тихо, не шумите. Северина Павловна задерживается, так что придётся мне представить вам вашего нового одноклассника. Алекс удивился, как, впрочем, и весь класс: снова послышался гул, на этот раз, вопросительный. Марина Тихоновна приложила палец к губам, а свободной рукой поманила кого-то из коридора. В класс зашёл самый обыкновенный парень. Алекс скользнул взглядом по русым кудрям, отливающим рыжим под лучами сентябрьского солнца, окинул взглядом самую обыкновенную фигуру, запрятанную в белую рубашку и чёрные джинсы. Ничего необычного, разве что, глаза у него были какими-то очень большими. То ли так казалось, то ли он действительно держал их широко открытыми. Алекс фыркнул, откинулся на спинку стула. Тоска зелёная. — Ребята, — отняв палец от губ, сказала Марина Тихоновна. — Это Матвей, он ваш новый одноклассник. — А он сам сказать не может? — не удержался Алекс. — Тут же десятый класс, а не детский сад. — Тарасов, ты как всегда, — принялась журить его учительница, а Матвей, одной рукой сжимая потёртую лямку портфеля, подошёл к доске и сжал мел пальцах левой руки. Весь класс с интересом наблюдал за тем, что он выводил, и удивлённый вздох наполнил кабинет, когда новенький отошёл от доски. Я не могу ничего сказать, но могу написать. Привет, я Матвей, теперь буду учиться с вами. «Вот тебе и тоска зелёная», — ошалело подумал Алекс.