За границами льда и пламени

Джейме Джейме видел сны теперь больше, чем когда-либо прежде. Он видел сны о своем детстве в Кастерли Рок. Перебирался снова через скалы и падал в море внизу. Или скакал на своем пони по лугам, делая вид, что ведет атаку на врага. Снова учился драться с утяжеленным деревянным мечом, а затем и на затупленных тренировочных. Поднимал Тириона в седло, а затем садился за ним, чувствуя как его любимый младший братишка может чувствовать ветер, колышущий его волосы. А еще он снова проживал заново те славные дни с Бриенной в Винтерфелле. Снова дразнил ее по поводу разбитого сердца Тормунда. Снова добивался ее оргазмов больше, чем своих собственных. И чувствовал восторг, когда ее сдержанность рассеивалась, и она выкрикивала его имя, корчась под ним. Занимался с ней спаррингом. Обменивался при каждом ударе острыми колкостями. Ощущал, как ее мозолистые руки скользят по его спине, сжимают его бедра, втягивая его в нее. И ее глаза — эта глубокая прозрачная голубизна летнего неба, мягкие от сна, выглядывающие из-за края меха. И улыбка на ее лице после того, как он посвятил ее в рыцари. Сны о Бриенне были тем прекраснее еще и от безудержной радости, царившей в них. Это были сны, которых он на самом деле жаждал, в которых искал забвения... Казалось, другие сны тоже посещали его, особенно, когда он меньше всего ожидал их. Некоторые казались очень даже настоящими: то Мирцелла содрогалась, а яд медленно убивал ее, и из носа текла кровь. То Томмен выпрыгивал из открытого окна Красного замка, и его тело разбивалось о камни внизу. Все, что он когда-либо делал в своей жизни, однозначно было для Серсеи. Он почти убил Брана Старка. Убил Олтона. Он просыпался от этого кошмара, своим черепом чувствуя каждую трещину в черепе Олтона. Угрожал убить маленького сына Эдмура Талли. Все это лишало его сна. Даже больше, чем призрачное ощущение костлявой груди Брана под его рукой. В какой момент своей жизни убийство невинных детей стало тем, что он делал, не задумываясь? И он утверждал, что сделает это снова и снова, правда? Интересно, пытался бы он шутить на эту тему, пытался б сказать что-то бравирующее, зная, что все в комнате, кроме Тириона и Бриенны, с радостью разрубили б его на куски? Север помнит все... И он знал об этом. Эти сны погружали его в спираль самообвинений, заставляя задумываться: а если б он случайно поскользнулся и упал с валуна в бурные воды залива Кораблекрушителей, было бы этого достаточно? Будет ли его жизнь достаточной компенсацией за те жизни, что он отнял, пытаясь доставить удовольствие той, кто просто использовала его в своих целях и называла это любовью? Другие сны играли на его худших страхах. В них он с ужасом наблюдал, как медведь ударяет по деревянному мечу в руке Бриенны и ломает его. Затем поднимает свою огромную лапу и наносит Бриенне мощный удар по голове. Она падает в окружающую ее грязь и не двигается, и из носа и ушей у нее течет кровь, окрашивая нелепое розовое платье. В этих снах ему не удавалось спасти ее, и он беспомощно наблюдал, как она умирает от ран, нанесенных медведем. Стоя на парапете Риверрана, в то время как она и Подрик гребли из замка, он был не в силах помешать лучнику Ланнистера пустить стрелу, отслеживая ее путь с нарастающим чувством страха, и чувствовал, как из горла рвется возглас ужаса, когда Подрик отчаянно пытается удежать от падения в воду пронзенную Бриенну. А вот еще один... В нем Бриенна падает под натиском нежити. И глаза недвижимо смотрят в темное небо. Он всегда просыпался от этих снов, потный и задыхающийся. Иногда по ночам ему приходилось бросаться через всю комнату, вываливая все содержимое желудка в ночной горшок. Этой ночью израненное лицо Бриенны снова преследовало его в кошмарах. Он не смог помешать людям Локка изнасиловать ее. Раз за разом. Этот сон казался повторяющимся, поскольку каждый раз, когда он закрывал глаза, он отправлял его в места, которых, как он знал, не существует, но от которых так и не мог убежать. Джейме соскользнул с кровати и похромал к сундуку, в котором хранилась его одежда. К тому времени, когда ему удалось надеть бриджи, рубашку, камзол и куртку, в окне уже посветлело. Он достал свой плащ и посох, который использовал, чтобы пройти хоть немного, хотя бы расстояние, превышающее длину занимаемой им сейчас комнаты. Он медленно спустился по винтовой лестнице в большой зал Штормового Предела. Замок казался в это время дня совсем обезлюдевшим, и Джейме не встретил ни одной души, пока не вышел во двор. Из кузницы доносились лязгающие звуки. С любопытством Джейме прислушался к звуками и с удивлением обнаружил, что это Джендри, потный и покрытый сажей, стучит по согнутому мечу. Джендри взглянул на него, когда заслышал стук палки Джейме по утоптанному земляному полу кузницы. — Вы рано встали... — заметил он. — Не мог заснуть, — ответил Джейме, опускаясь на какой-то ящик. — Смотрю, ты совсем не играешь роль лорда этих земель... Джендри фыркнул. — Никогда не было возможности валяться без дела в постели, как у лорда. Только не в Блошинном конце. Большую часть жизни я провел в кузнице и до сих пор не могу отпустить это, стал я лордом или не стал, — он погрузил меч в бочку с водой. Тот зашипел, брызгая, пока нагретый металл остывал. Джендри провел рукавом рубашки по лбу. — Сир Давос сказал, что новый король велел целыми днями выкапывать мертвецов из завалов Королевской Гавани. Брови Джейме приподнялись. — И как? Его узнали? — Конечно, нет, — усмехнулся Джендри. — И ему это нравится, — он поднялся на цыпочки, чтобы схватить небольшой сверток на полке. — Хотел закончить до коронации, но не получилось, — и протянул его Джейме. Джейме сначала положил обернутый холстом сверток на ящик, но потом раскрыл его, обнажив крюк, прикрепленный на кожаную манжету с рукавом для его культи, сделанным из темного тяжелого шелка. Крюк этот был совсем прост по сравнению с золотой рукой, украшенной причудливым орнаментом. Он натянул рукав на культю и поднял крюк. Вместо сложной обвязки для руки Джендри использовал ряд небольших пряжек, которые Джейме мог легко застегнуть одной рукой. — Дьявол... да он просто идеален. — Поблагодарите меня позже, когда научитесь им пользоваться, — Джендри прицепил свой плащ к крюку на задней стене кузницы. — Из Винтерфелла прилетел ворон, — бросил он через плечо. — Вам пришло письмо от Тириона. — Что сообщает Тирион? Джендри пожал плечами. — Не знаю, свиток же был запечатан... — Тогда откуда ты знаешь, что он от Тириона? Джендри ухмыльнулся. — Вы поймете, когда увидите печать. После завтрака, вернувшись в свою комнату, Джейме достал небольшой свиток от Тириона и начал смеяться. Обычная печать Винтерфелла была овальной формы, размером с ноготь Джейме, с рычащей головой Старковского лютоволка, заполняющей пространство и вдавленной в черный воск. Печать же Тириона была того же размера, но лютоволк на ней был довольно маленьким по сравнению с овалом. Джейме слышал, как Тирион говорит мастеру: — Сделай ее маленькой, такой как я... Джейме взломал печать, зажав ее между большим и указательным пальцами, а потом использовал новый крюк, чтобы придержать один конец свитка снизу и развернуть его. Всегда помня о том, насколько Джейме не любил читать, Тирион писал четко, и слова располагались на большом расстоянии друг от друга. Сообщение состояло всего из трех слов. Джейме закрыл глаза и снова открыл их. Слова оставались прежними. "Пентос. Винтерфелл". Желудок Джейме сжался, когда он прочитал последнее слово. "Тарт". ________________________________________________________________________ Когда Джейме вошел в конюшню, приветствуя его, тихонько заржал большой темно-серый конь. Джейме отложил кнут и достал щетку, натягивая ее на крюк. Потом из бочки у двери взял яблоко и протянул его животному, которое осторожно подобрало его с протянутой ладони. — Полагаю, нам следует узнать друг друга, — сказал он лошади. — Тогда я смогу решить, как мне тебя звать. Эта лошадь не была энергичной чертовкой, на которых он привык ездить, но у нее были достаточно устойчивая походка с вполне уравновешенным характером, и она была очень хорошо обучена. Джейме переложил щетку в здоровую руку и провел ею по спине лошади. — Знаешь, я никогда не умел давать клички лошадям. Я всегда выбираю довольно скучные имена. Лошадь фыркнула, грустно глядя на бочку с яблоками. И Джейме толкнул лошадь. — Хватит, ты только что попробовала, — и провел щеткой по бокам лошади. — Теперь, когда я пытаюсь придумать для тебя имя, все, что приходит в голову, — это Вьюга или Зима. Лошадь топнула копытом. — Совершенно верно, — сказал ей Джейме. — Я ж тебе говорил. Скучные... От движений Джейме пергамент, заправленный в манжету крюка, пошевелился. Звуки конюшни стихли, и Джейме вспомнил последний разговор, который был у него с Тирионом. — У меня есть дом в Пентосе, — сказал Тирион. — Я купил его для Шаи вскоре после того, как женился на Сансе. После того, как я сбежал из Королевской Гавани, у меня не было возможности его продать. Он твой. Ты можешь жить в Пентосе. Свободно, не волнуясь, что тебя узнают. — А что с собой делать? — скептически спросил Джейме. — Вряд ли я смогу быть чьим-то наемником, я с трудом сейчас смогу продать свой меч. А что еще делать, я не знаю... — Тогда приезжай в Винтерфелл, когда сможешь. Я уверен, что Санса найдет для тебя там место. — Санса Старк не собирается приглашать меня в Винтерфелл во второй раз. — Да, но могла бы... Мы не узнаем, пока не спросим, ​​- ответил Тирион. — И что бы я там вообще делал? Предлагаешь мне стать одним из старых боевых коней, которые сидят у костра и снова и снова рассказывают одни и те же истории о своих подвигах? — Джейме прижал колени к груди. — Бриенна все еще служит Сансе, не так ли? — Тирион кивнул. — Тогда я думаю, мы оба знаем, почему я не смогу присоединиться к вам в Винтерфелле. — Тогда что у тебя за идея? — потребовал ответа Тирион. — Ты знаешь, что у меня ее нет. — Ну, ты не можешь жить просто в кустах, — раздраженно сказал Тирион. Глаза Джейме закрылись, и он ущипнул себя за переносицу. — Могу я подумать об этом? Пройдут месяцы, прежде чем я выздоровею и смогу путешествовать. — Да, — голос Тириона дрогнул. — Возможно, я больше никогда тебя не увижу, — сказал он так тихо, что Джейме пришлось напрячься, чтобы его услышать. Он уставился на Джейме, пытаясь запомнить каждую черточку его лица. Джейме заключил Тириона в объятия, прижимая его так крепко, что он был уверен, что Тирион не сможет дышать. — Ты действительно лучший из нас, — Джейме отстранился, схватив Тириона за плечо. — Пожалуйста, будь счастлив, — умолял он. — Даже если это означает забыть обо мне. Ты заслуживаешь счастья и любви. Ты заслуживаешь этого, — подбородок Тириона задрожал, и Джейме почувствовал, как сморщилось его собственное лицо. Джейме фыркнул и вытер нос рукавом, тяжело сглотнув. — Ты только посмотри на нас обоих. Плачем, как пара старух. Тирион мягко усмехнулся и провел руками по лицу. — Знаешь, я никогда не смогу тебя забыть. — Назови своего первенца Джейме. Если это не заставит дух старого Неда преследовать тебя, то и не страшно... С тех пор Джейме думал об этом почти каждый день. Пентос был бы очень логичным решением. Он мог там просто раствориться в некой анонимности. Исчезнуть в ничто. Выкопать себе могилу и лечь в землю, совершенно неизвестным и никем не оплаканным. Как раз тогда, когда он убедил себя организовать поездку в Пентос, в его голову вторглись мысли о Винтерфелле. Север был холоден, а северяне непреклонны. Но у него будет Тирион, единственный оставшийся в мире человек, который по-настоящему любил его, несмотря на все его недостатки. А их было целый легион. Однако в Винтерфелле было слишком много воспоминаний... И еще в Винтерфелле была Бриенна. Он отказался рассматривать Винтерфелл, пока Бриенна все еще была на службе у Сансы. Сообщение Тириона меняло баланс этого уравнения. "Зачем понадобилось вообще упоминать Тарт?" У Джейме не было причин ехать в Тарт, если только Тирион не пытался сказать ему, что Бриенна покинула Винтерфелл и вернулась на родной остров. Был еще один вариант, о котором не упомянул Тирион. Джейме мог отправиться на север, а затем продолжить движение к Стене и присоединиться к Ночному дозору или к тому, что от него осталось. Миру по-прежнему нужно было место для мерзавцев или просто сломленных людей, а Джейме Ланнистер как раз был и тем и другим. ____________________________________________________________________________ Джейме покинул таверну с чувством облегчения. Она была маленькой и задрипанной, с набитым соломой матрасом, пахнущим, словно труп, оставленный гнить на летнем солнце. Его не волновало, насколько сейчас холодно, он собирался найти ближайший ручей и постирать одежду, а заодно и вымыться самому. Он бросился на Зиму и подтолкнул ее к Королевскому тракту. И долго ехал в какой-то задумчивой тишине, пока не нашел еще не замерзший ручей, а лошадь просто не начала прихрамывать. Тогда он развел костер, стянул сапоги, одежду и крюк, а затем, задыхаясь, нырнул в холодную воду. В ней он быстро намылил волосы и тело, ополоснулся и снова проделал все это еще раз. Потом выбрался из ручья, стуча зубами, и вытащил из седельной сумки полотенце, достаточно хорошо обтеревшись, чтобы надеть чистую одежду, чтобы она не прилипала к его коже. Потом он присел на берегу и втер немного мыла в снятую одежду. Ополоснув ее, Джейме накинул рубашку и исподнее на ветку, чтобы белье высохло, и съежился у огня. Он не мог избавиться от ощущения, что движется в неправильном направлении. Ехать на Север было бы ошибкой. Ехать к Стене было определенной ошибкой тоже. Его голова повернулась к востоку. "У тебя есть второй шанс". Он мог бы поехать в Галлтаун. Найти корабль, плывущий на юг... "Не облажайся". Значит, на Тарт. Джейме погасил огонь, засунул в седельную сумку еще мокрую одежду и перевязал хромую ногу у Зимы. Потом сел на нее и пустил галопом...