***
Магнус уверенно вёл его в гущу танцующих, умело лавируя среди уже подвыпивших гостей. Их пальцы были переплетены и отчаянно хватались друг за друга, боясь потерять. Большой палец руки азиата периодически поглаживал нежную кожу внутренней стороны ладони Алека, рассыпая мурашки по всему телу и заставляя сердце прыгать под музыку. В какой-то момент слова стали просто необходимы: – Спасибо, что спас. Магнус неожиданно остановился в потоке людей, потянув брюнета за собой, и уверенно и слегка нахально посмотрел Алеку в глаза: – Знаешь, а мне нравится это делать. Приятно хоть иногда чувствовать себя героем. – И улыбнулся, искренне и легко. – Магнус, ты так… – договорить Алеку не позволил заверещавший телефон Бейна, ради которого тот выпустил руку брюнета. Лайтвуд разочарованно выдохнул. – Да, пап… Подойти? Да, конечно, могу. Сейчас буду. – Закончив немногословный разговор, Магнус виновато посмотрел на парня. – Похоже, наш второй танец вновь откладывается. Отец не терпит неповиновений. – Да, я понимаю. – Но ты не скучай, развлекайся. И, – он на секунду снова коснулся руки Алека, сжав пальцами тёплую ладонь. – Держись подальше от Себастьяна. – И, круто развернувшись, Магнус в который раз за вечер растворился в толпе.***
Алек с сожалением смотрел ему вслед, до сих пор ощущая прикосновение к своей кисти, однако долго болтаться в прошлом ему не позволил человек, чьё появление было очень неожиданным, хоть и вполне предсказуемым: – Алек, дорогой, мне нужно с тобой поговорить. – Мариза Лайтвуд предстала перед ним во всём великолепии. Раньше, конечно, они с семьёй тоже выбирались на подобные мероприятия, но в этот раз Мариза просто блистала. Её многослойное шёлковое платье нежно шуршало при ходьбе и переливалось всеми оттенками голубого в свете золотых ламп. Лицо женщины светилось счастьем, хоть на лбу и спряталась задумчивая морщинка. Вот только её слегка озабоченный тон не вписывался в общую картину, и это Алеку не нравилось. Совсем. – Да, мам, конечно. Шикарно выглядишь. – Спасибо, милый. В общем, Алек, тут такое дело… мы с Асмодеем подумали и решили… это очень хороший ход, так действительно будет лучше для всех, – каждое последующее слово матери нравилось Алеку всё меньше, отчего ногти впивались в ладони, окончательно прогоняя слабые воспоминания о недавних приятных прикосновениях пальцев Магнуса. Женщина же, наконец собравшись с духом, произнесла куда-то в сторону. – Себастьян, подойди сюда. У Алека затряслись поджилки. Что-то очень нехорошее должно было вот-вот случиться. И вновь с ним. Он медленно повернулся, будто в кошмарном сне, и в который раз за этот вечер встретился с ледяными глазами, обжигающими кожу холодом. – Александр, рад снова увидеть Вас, особенно без чуткого надзора дорого Магнуса. – Слушая Себастьяна, Лайтвуд никак не мог взять в толк, каким образом можно такими красивыми литературными словами за раз так низко опустить человека. – Ох, мальчики, раз уж вы уже знакомы, то я сразу сообщу желание Асмодея, – Мариза сделала небольшую паузу, огромными глазами волнения глядя на сына. – В общем, ты, дорогой Себастьян, наверняка в курсе, что твой отец и Асмодей с давних пор являются главными конкурентами на рынке, что мешает обоим корпорациям развиваться и расти, поэтому совсем недавно они пришли к решению об объединении фирм. Честно, я не вдавалась в подробности всего этого процесса, но знаю одно условие: Валентин хочет сделать предприятие семейным делом для обоих сторон, а поскольку сам он счастлив в браке, то… Алек с ужасом уставился на мать, боясь услышать приговор. Себастьяна же эта новость ничуть не удивила, он даже нагло улыбался, наблюдая за реакцией Лайтвуда. – Мама, ты же не хочешь выдать за него Иззи? Она, между прочим, состоит в отношениях и знать не знает этого парня, как и все мы. – Тихо проговорил брюнет сломанным голосом. Мариза с жалостью на него посмотрела: – Алек, конечно, нет, Иззи мы даже не рассматривали. Просто понимаешь, Себастьян такой же как ты, ну… – женщина замялась, подбирая слова. – нетрадиционной ориентации. Алек отшатнулся, будто его ударили, и с недоверием уставился на мать, словно перед ним оказалась совершенно чужая женщина. – Ты же не хочешь сказать… – Милый, это же ради общего дела. К тому же ваши отношения будут вполне свободными, чтобы ты мог беспрепятственно встречаться с Джейсом. Это просто гарантия успеха общего дела и небольшой заскок Валентина, на вас это никак не скажется. – Но почему не Магнус? – Понимаешь, просто Магнус – сын Асмодея, а тот… Договорить ей не дал срывающийся голос, пропитанный отчаянием: – А я твой сын, мама, твой. Неужели это больше не имеет значения?! – Алек с ужасом смотрел на собственную мать, но видел абсолютно чужую ему женщину. Женщину, которая хотела продать собственного сына. – Алек, ты всегда был умным мальчиком и должен понимать, что иногда ради дела надо идти на жертвы. – Но это не моё дело, мама! И я не собираюсь играть роль разменной монеты, – и, презрительно глянув на ошеломлённую Маризу, поставил точку. – На этом разговор окончен. И парень опрометью бросился из богато украшенного зала, который за несколько минут стал ему противен больше всего на свете. Брюки неприятно стесняли движения, люди удивлённо оглядывались на раскрасневшегося юношу со слегка опухшими веками, а две пары глаз, одна полная грусти и сожаления, а другая – чувства скорой победы, молча провожали его до дверей, думая о своём.***
Словно в стельку пьяный, хотя он не выпил полностью и одного бокала шампанского, Алек, шатаясь, шёл по плохо освещённому коридору. Где-то за каменными стенами глухо била музыка, уже лишь своим существованием раздражая парня. Новость матери убила всё хорошее, что было в этом вечере, окутывая воспоминания о нём пеленой злобы и бессилия. Парень чувствовал себя животным без прав и свобод, которым хозяин распоряжался по собственной воли. Но, к счастью, Алек отнюдь им не был и обладал вполне твёрдым характером, хоть и показывал его довольно редко, однако это был как раз такой случай. Возвращаться в комнату не хотелось совершенно, поскольку он мог случайно наткнуться там на Бейна. Вести какие-либо разговоры сейчас он бы просто не смог, а вот подрался бы с удовольствием, болью вытеснив все паршивые мысли из тяжёлой головы. Ноги самостоятельно привели Лайтвуда к уже облюбованному и знакомому до последней досточки чердаку. Алек провёл на нём почти все свои вечера в этом доме, поэтому жуткий вид потрёпанной каменной лестницы, окутанной густой темнотой, и вой просочившегося ветра не внушали ни капли страха. Спокойно ориентируясь в потёмках пролёта, брюнет резво поднялся в своё убежище.***
Чердак встретил уже привычным спокойствием. Лишь изредка заблудившийся ветерок затягивал одинокие песни, находившие отклик и в душе Алека. Парень вновь уселся в уже излюбленное кресло под скудным окошком и вперил отчаянный взгляд в противоположную стену. С противоположной стены на него поглядывало всё то же пыльное зеркало, в которое он смотрелся всего… пару часов назад. Да, за это время у него изменилось всё, что только могло измениться. Тогда Алек пробыл в Зазеркальном мире недолго, став для зеркала очередным наряженным гостем, каких за время его существования были тысячи, однако для самого Алека прошла будто целая жизнь. Весь этот недо бал со своими вычурными гостями, этот неприятный Моргенштерн и подозрительно приветливый Магнус, да чего уж там, даже собственная мать казались ему персонажем из ужастика, которые изредка посещали его во снах и теперь, видимо, решили преследовать ещё и на яву. Сидя в потрёпанном временем кресле, Алек разглядывал точно такого же себя по ту сторону стекла и не узнавал: он будто постарел на несколько лет за пару часов, перетянув на своё лицо морщины и мешки всех собравшихся. Синие глаза так ярко выделялись на бледной коже, подчёркиваемые смоляными волосами, что его легче было принять за покойника, чем за живого человека. Сумасшедшие мысли стали пробираться в мозг, будто вытекая из этого зеркала и жадно ища жертву для своих бредовых идей. «А что если меня не существует? Кто-то просто играет очередной пешкой на бесконечной шахматной доске. Вдруг по ту сторону зеркала сидит точно такой же Алек и ищет ответы на свои вопросы? А вдруг его поступки сказываются на мне? И может ли быть вся наша жизнь изначально предрешена… Тогда зачем, собственно, жить…». Он сидел в кресле, отрешённо наблюдая за собственным отражением, и ждал, когда ответы на всемирные вопросы упадут ему на голову. Упало кое-что другое. Не такое всемирное, но не менее загадочное.***
– Не думал, что ты настолько любишь себя, что готов просто пожирать глазами собственное отражение. – Алек, вздрогнув и отложив разгадку тайн Вселенной на потом, перевёл удивлённый взгляд на дверной проём. Там, навалившись плечом на косяк, устроился Бейн. Причём, судя по позе, уже довольно давно. – Магнус… какого чёрта ты весь вечер за мной таскаешься? – устало выдохнул брюнет, вновь возвращаясь взглядом к собственному отражению. На этот раз всегда резвый на слово Магнус замялся: – Ну, вообще-то я как раз-таки бежал от тебя… – Алек вновь заинтересовано повернулся к парню, бросая своё бесполезное занятие. – Просто настроение сейчас такое. – Будто оправдывался он. – Что, тоже насильно выдают замуж? – с лёгкой едкостью поинтересовался брюнет. Магнус обратил на него наполненные непониманием кофейные глаза: – Эм, прошу прощения, но почему «тоже»? – Да вот наши родители нашли способ закрепить компанию на самом верху капиталистической лестницы, но для этого им нужно подложить какого-нибудь родственничка в постель Себастьяна. И, как ты понял, – Алек театрально развёл руками. – их «нелёгкий» выбор пал на меня. Реакция Бейна была вполне ожидаема Лайтвудом: он просто продолжил тупо стоять, никак не отреагировав. Алек уже мысленно добавил пункт «чёрствость» в воображаемый список «Все недостатки сынка денежной Империи», когда Магнус, медленно выдохнув и сжав кулаки, бросился вниз по лестнице. Благо у Алека была хорошая реакция, и он в несколько прыжков догнал и остановил беглеца. Что бы тот не задумал, в таком не особо устойчивом состоянии что-либо совершать было бы рискованно. – Притормози-ка, атлет, всё может подождать до завтра. – И Алек повёл его обратно, ибо чердак сейчас был самым надёжным местом. На удивление Магнус не сопротивлялся, он просто покорно шёл за брюнетом, будто тоже не понимая причину своего внезапного порыва. Алек усадил азиата в кресло, где сам провёл всё «радостное» время после оглашения решения родителей, а сам опустился на корточки перед ним, заглядывая в лицо. Сказать можно было что угодно, но правильным было лишь одно: – Магнус, расскажи мне всё. – Может показаться, что брошенная фраза была абсолютно непонятной и пустой, однако она несла в себе больше смысла и отчаяния, чем все их предыдущие слова. Бейн ответил брюнету долгим взглядом, будто ища в нём ответ на его же вопрос. – Милый Александр, – сердце запрыгало в груди от такого обращения, а когда тонкие пальцы нежно взъерошили и без того непослушные смоляные прядки, то оно вообще попыталось выбраться из тела, застучав где-то в пятках. – я боюсь, что ты возненавидишь меня ещё больше. Больше Магнус ничего не сказал, Алек больше ничего не спросил. Он просто сел на пол рядом с креслом и стал разглядывать уже два силуэта в потустороннем стекле. Фигуры казались в нём тёмными и мутными, будто у их создателя было не самое хорошее настроение. Хотя кто знает, может на самом деле они такие и есть, а всё остальное – лишь иллюзия сознания.***
Минуты текли рекой, убегая в бесконечный океан прошлого, а два парня сидели в дорогих костюмах на пыльном чердаке, каждый думая о своём. В какой-то момент стихла музыка, которая дохлыми обрывками доносилась до них, но громкие мысли с лихвой возместили потерю. Александр Лайтвуд скукожился на полу, плечом навалившись на ветхое кресло. В данной ситуации его рост был одной большой помехой. Спина нещадно болела, ноги затекли и покалывали, усталая голова то и дело норовила соскочить с шеи и найти новое пристанище на коленях Бейна-младшего. От слишком тяжёлых дум мозг стал постепенно отключаться, несколько раз пытаясь ввести хозяина в сон, отчего голова брюнета пару раз прикладывалась к плечу азиата. Алек боролся с желанием отключиться как только мог, но точной причины для этого у него не было. Парень мог просто и беспрепятственно встать и уйти в комнату, позволив измученному организму наконец отдохнуть. Но бросить Магнуса он отчего-то не мог, а главное не хотел. Последние слова азиата назойливым роем жужжали в голове, заставляя думать и думать об их значении, но у него было слишком мало известных данных, чтобы решить это уравнение. Сидя сейчас в темноте на холодных жёстких досках, несмотря на вселенскую усталость, он чувствовал «дом», и, несомненно, Бейн был неотъемлемой его составляющей. Фундаментом. Как бы не было страшно это признавать. Алек думал о Джейсе и Иззи, о доме, который он покинул недавно, но так давно. Однако мысли каждый раз возвращались к парню, который избивал его, а потом спасал, и который сидел сейчас в паре сантиметров от него. И это было правильно. Всё происходит для чего-то, а значит, так и должно быть. В какой-то момент тишину прорезал выстрел. Четыре пули, четыре слова, которые попали прямо в цель: – Я убил своего брата. Алек вздрогнул, Магнус протяжно выдохнул, холодные пальцы нашли друг друга.