***
Весь день прошёл убого: за Алеком попятам шатались злость, безысходность и раскаяние, попеременно воевавшие между собой за первенство в его голове. Он пытался спрятаться от них в книгах, музыке, второсортных сериалах с замыленным сюжетом, однако они крепко вцепились в его мозги, не пуская в них ничего постороннего. Сон в тот день к нему тоже не шёл, поскольку эти назойливые «гости» упрямо не хотели отпускать его в объятия к Морфею, потому что тактильный контакт ему позволен только с одним человеком. Только с ним. Ночь окутала комнату, сгущая противные мысли в голове брюнета. Вторая половина кровати вновь пустовала, лишь ещё сильнее угнетая ситуацию. Противоречивые желания боролись в сознании Лайтвуда, всё сильнее запутывая и так растерянного парня. С одной стороны, он до лёгкой дрожи в теле желал извиниться перед Магнусом, чуть ли не слёзно умоляя простить его за жестокость, но, с другой стороны, Бейн поступил с ним подло, потратив деньги и оставив одного разбираться с возникшими проблемами, поэтому Алек вполне имел право уколоть его. Но почему тогда так отчаянно больно? Алек забылся неприятным сном лишь посреди душной ночи, сбив одеяло куда-то в ноги. Тёплый пот временами сплывал по слегка покрасневшей коже, оставляя на ней влажные пути, и впадал в море шёлковой простыни, образуя маленькие лужицы солёной воды. Непослушные пряди липли к лицу, своевольными вихрами спадая на прикрытые глаза. Подтянутое тело свернулось на кровати, изредка вздрагивая от непослушного сквознячка, пробегавшего по коже. Брюнет ворочался во сне, пытаясь хоть в этом выдуманном мире найти толику спокойствия. Отдавшись поискам, он не уловил скрипа разбуженной двери, не услышал эхо тяжёлых шагов, приблизившихся к кровати, не почувствовал изящные руки, нежно убравшие прилипшие пряди со лба, не заметил лёгкое покрывало, наброшенное на слегка озябшее тело, не ощутил пронзительный взгляд, брошенный на его жалкую фигурку, пропустил тот момент, когда протестующе шуршащий пакет приземлился на прикроватную тумбочку. Не отправься он искать покоя в мире снов, он не упустил бы момент своей жизни. Не упустил бы жизнь.***
Алек проснулся рано, ну уж очень рано. Тело неприятно затекло после сна в скукоженной позе, а в голову, казалось, засыпали тонну тяжёлых мыслей. Он вновь лежал на кровати один, это было привычно. Привычно неприятно. Солнце ещё не заглядывало через неплотные шторы в комнату. Видимо, было либо действительно уж очень рано, что даже жаворонок-Солнце ещё видел девятые сны, либо день собирался быть пасмурным. Брюнет, бессмысленно полежав на кровати пару минут, всё-таки решил узнать, насколько серьёзную шутку сыграл с ним его организм (он всё же решил посмотреть время). Не имея желания даже встать, парень вытянулся во всю длину и стал слепо шарить по тумбочке в поисках телефона. Он нашёл. Но не смартфон. Как немного подслеповатый крот, Лайтвуд притянул к себе странный свёрток обычного чёрного пакета, стараясь попеременно слипающимися, неумытыми глазами разглядеть находку. Этой вещицы определённо не было вчера на тумбочке, поскольку, спасаясь от доставучих мыслей, Алек два раза убирался в комнате и прекрасно помнил расположение всех вещей. Сам предмет, находящийся в довольно банальной для всех детективов обёртке, был прямоугольной формы и довольно высоким. Всё это было очень сомнительно, и желательно бы сейчас положить пакет назад на тумбочку и забыть о его существовании, однако сдержать собственный интерес оказалось чересчур сложной задачей. Любопытство не порок, но может довести до крайности. Бегло оглядевшись, будто боясь быть застуканным в постыдном деле, Алек начал борьбу с уж слишком заумным узлом, намертво сдружившим ручки пакета. Спустя какое-то время эту связь всё-таки удалось разорвать, в прямом смысле слова. Заглянув внутрь, Лайтвуд тут же отполз к спинке кровати, предусмотрительно оставив свёрток на середине матраса и глядя на него безумными глазами, будто он вот-вот поползёт или взорвётся. Из небольшого надрыва угрожающе выглядывала новёхонькая купюра, возглавляя целую стопку точно таких же. Хренова туча денег каким-то образом за ночь появилась в его комнате. Радоваться или бояться, вот в чём вопрос. Брюнета уже не волновало время и разбитое состояние сонного организма, он ошалело вглядывался в предмет на собственной (почти собственной) постели, будто ожидая от наглого непрошенного гостя объяснений: по типу, какого чёрта он здесь делает, и кто его послал. Ничего не произошло. Тогда Алек перевёл взгляд туда, с чего начались все проблемы – на тумбочку. На самом её краю, чудом балансируя над пустотой, покоился помятый тетрадный листок в клеточку. Его брюнет тоже вчера не видел, поэтому, не раздумывая, потянулся за ним. Бумажка демонстрировала ему красивый витиеватый почерк, аристократическими буковками складывающийся в слова: «Александр, как и обещал, я возвращаю все потраченные мною деньги. Можешь пересчитать. Во избежание дальнейших возможных конфликтов не буду появляться в доме до свадьбы родителей, а может и дольше. Вся комната в твоём распоряжении.Надеюсь, больше не встретимся. Магнус Бейн.»
Алек вновь перечитал записку. Буквы складывались всё в те же слова, но проглядывали и новые детали: знаки, созданные синими чернилами, выведены с сильным нажимом, они строились в резкую строчку, будто писались под эмоциями. Каждая была продумана до мелочей и выписана до идеала. Ни одна чёрточка не выбивалась из школьных правил чистописания. Похоже, текст записки так тщательно продумывался и несколько раз переписывался, что утратил живость, чувственность, индивидуальность. Алек смял бумажку. Крепко зажал в руке и встал. А потом рванул вниз по тёмным коридорам и лестницам, мечтая лишь успеть. Лишь бы уже не было слишком поздно. Он должен был извиниться, сказать, что не хотел затрагивать ту тему, что оно само вырвалось. Осознание того, что они могут больше и не встретиться вполне ожидаемое, но вместе с тем очень неожиданное вызвало понимание: ему важно, чтобы Бейн не держал на него зла, и… он хотел, чтобы Магнус остался здесь. С ним. Иначе он тут и до свадьбы не дотянет с таким окружением. Лайтвуд знал, что особняк Бейнов – довольно большое здание, но он не подозревал, что оно временами бывает бесконечным. Двери сменялись лестничными проёмами, лестничные проёмы – дверями, они плясали вокруг летящего Алека, путая и насмехаясь, но всё никак не заканчивались. Резные ручки, лампочки, ковры и ступеньки, ступеньки, ступеньки… Они сменялись друг другом с невозможной скоростью, но при этом будто даже отдаляя Алека от выхода из этой нескончаемой тюрьмы. И вот когда он уже начал сомневаться в реальности происходящего, напряжённые ноги наконец-то вынесли его к широкой лестнице, ведущей в холл. Знакомый многострадальный ковёр белел на мраморном полу, притягивая на себя взгляды. Алек на него даже не глянул. Всё его внимание было сосредоточено на массивной двери, ведущей к его приговору. Последние метры дались почему-то тяжелей всего, но вот преодолены и они. Алека обдало волной свежего весеннего ветерка. Солнце только начало просыпаться, поэтому лишь слабые лучи бегали по земле, пересекаясь и сливаясь в светлые реки света. Парень огляделся: кроме нескольких птиц, перешёптывающихся среди кустов, и него самого на улице никого не было. Затерянная в глубине души паника начала медленно лезть наружу, ведь когда он бежал по дому, конечной целью была входная дверь, сейчас же он мог пойти куда угодно, но вот найдёт ли он там Бейна? Правильно, нет. Алек вновь огляделся кругом, будто ожидая увидеть вынырнувшую из ниоткуда стрелочку-указатель, которая благополучно приведёт его к азиату. К сожалению, жизнь – не компьютерная игра, ни подсказок тебе, ни дополнительных жизней. Здесь и сейчас. Сам. Нервы не выдержали и трусливо сдались. – Сукааа. – Со всей дури двинул брюнет по стволу ближайшего дерева, желая болью вытеснить все дерьмовые мысли, да и просто не контролируя эмоции. И когда он стал таким неуравновешенным? Алек с интересом наблюдал, как крупные капли густой крови медленно смешиваются с частичками коры, которые он бессовестно отобрал у дерева. Он смотрел и думал. Думал, когда надо было бежать. Вы никогда не замечали, что в книгах герои всегда оказываются в нужном месте в нужное время? А потом у них всё складывается как надо. Ну а если ты опоздаешь на секунду, пропустишь автобус, вернёшься домой, забыв что-то и… пропустишь то самое время? Что тогда, не судьба? Не твоё время? А как узнать, не упустил ли ты своё «нужное время»? Возможно, только в старости, когда исправить уже ничего нельзя, ты оглянешься назад и поймёшь, было ли хоть одно место «нужным». – Изверг, ты на хрена дерево дубасишь? Боль я тебе и сам могу обеспечить, если уж очень хочется. – Послышался совсем рядом до боли знакомый насмешливый голос, которым азиат умело маскировал свою обеспокоенность, однако Алек об этом не узнает. – Магнус, ты? – Тупо уставился на него брюнет, не веря в такое стечение обстоятельств. Всё-таки он уже как никак смирился с неудачей, даже «отметил» её окровавленной рукой и ноющим сердцем. – А что, я так сильно изменился за день, что мы не виделись? – Иронично поинтересовался тот. – Да нет, просто ты написал… – А-а-а, ты про моё маленькое послание. Так я как раз и направляюсь его выполнять. – И Бейн махнул слегка взлохмаченной головой в сторону ненавистного лабиринта. Какой идиот вообще соглашается на такие штуки, а? – А ты, наверно, вышел проверить, действительно ли я свалил из твоей жизни? Хах, не утруждайся, уже ухожу. Провожать не надо! И Магнус резво крутанулся на пятках, собираясь навсегда скрыться от этих пронзительно-синих глаз в переплетении веток и набирающих силу листочках. Он даже не взглянул на Лайтвуда, хотя, признаться честно, ему хотелось вновь окунуться в эти озёра эмоций. В последний раз. И нечаянно утонуть. Но он гордый, поэтому делает шаг, потом другой, не оборачиваясь. А потом он стоит. Нет, Магнус не передумал, хотя уверенность постепенно испарялась из его головы тёплыми облачками ненужных мыслей, ему просто не позволили больше сделать ни шага. Тёплая и слегка влажная ладонь цепко обхватила его руку чуть выше запястья и, кажется, запланировала остаться там надолго. – Не понял. – Меньше всего азиат ожидал такой реакции. Радостные крики, молчаливый взгляд – ещё куда ни шло, но попытка остановить? Это что-то новенькое. Магнус нарочито раздражённо развернулся, прожигая взглядом сначала то озадаченного Алека, будто это не он сейчас схватил Магнуса, а тот его, то его ладонь на своей руке. Последний вид добавил эмоций в и так искрящуюся атмосферу: – Твою мать, Лайтвуд, это была моя любимая рубашка. Ты мне даже уйти красиво не даёшь. Недоумённый и уже вконец стушевавшийся Алек скользнул взглядом по наряду азиата, пытаясь определить причину возмущения. Всё было вполне опрятно и красиво, хотя… когда его глаза скользнули по собственной руке, неплохо так схватившейся за Магнуса, он вполне чётко различил небольшие кровавые разводы, оставленные пораненной рукой на светлой ткани. Алек протяжно выдохнул и перевёл виноватый я-не-специально-так-получилось взгляд на раздражённого Бейна: – Если это быстренько застирать, то её ещё можно спасти. – Попытался он исправить ситуацию Лайтвуд. – Хочешь раздеть меня прямо сейчас? Да ты развратный мальчик, оказывается. – Я не… Да. – Резко поменял свою версию брюнет, с вызовом глядя на немного потерявшегося азиата. – Если это поможет мне задержать тебя хоть на пару минут, чтобы я наконец-то смог всё объяснить. – Ну, ты можешь сделать это и без моего стриптиза. – Бейн полностью повернулся к Алеку, заглядывая ему в глаза и складывая руки на груди, тем самым вынуждая брюнета его отпустить. Тот сделал это со странной неохотой. – Я тебя слушаю. Лайтвуд не ожидал, что это окажется так легко, поэтому первые секунды с недоверием смотрел на Магнуса, будто ожидая, что он вдруг возьмёт и убежит, однако он покорно стоял, выжидающе разглядывая замявшегося парня. – Я не хотел так говорить про твоего брата, это вышло на эмоциях. – Чётко произнёс Алек, сверля раскаивающимся взглядом каменное лицо азиата. Тот лишь дёрнул плечами: – И? – И мне очень жаль. – Как здорово, что у тебя есть чувства! – Радостным голосом произнёс Бейн, кривляясь. – И как жаль, что мне на это абсолютно похрен. – Уже совсем не радужно произнёс он, разворачиваясь, чтобы вновь попытаться уйти. Алека такое пренебрежительное отношение выбесило окончательно, поэтому всё раздражение, скопившееся в нём за прошедшие дни, нашло довольно странный выход. Он, сделав неожиданный выпад, перехватил Магнуса поперёк талии и притянул назад, разворачивая лицом к себе. – Ты… – Проскользнувшее в голосе недовольство сменилось абсолютным негодованием, когда Алек стал проводить испачканными пальцами по чистой поверхности небесной рубашки, выводя кривобокие узоры. – Ты ебанулся, Лайтвуд?! – Взвизгнул азиат, пытаясь вырваться или хотя бы отодвинуться от проворных пальцев, что бегали по его груди, оставляя за собой нечёткие кровавые разводы, однако те крепко схватили его за грудки. – Это ты, блять, говоришь мне, что я ебанулся? Чёртова королева драмы! Это, сука, я сейчас должен строить из себя обиженку, потому что ваша долбанутая семейка принесла мне за пару дней столько проблем, сколько у меня не было за всю жизнь. А вместо этого я сейчас уламываю тебя простить меня за несдержанность, которая, кстати, вызвана твоим наплевательским отношением к моей персоне. Не жалуюсь, конечно… хотя нет, жалуюсь! Вы, блять, за эти дни превратили меня в нервного и неуверенного идиота, чуть не выдали замуж, избили и фактически взяли в рабство. Заебись веселье! Но вместо того, чтобы бежать из этого дома, не оглядываясь, я сейчас распинаюсь перед тобой, потому что упрямая часть меня не хочет тебя отпускать, каким бы кретином ты, Бейн, не был. Выдохнув последнее слово, Алек замер, переводя дух. Осознание сказанного медленно выстраивалось в его голове, приводя в ужас. Всегда сдержанный в ругательствах, он только что обматерил Магнуса так, что даже Джейс заткнул бы уши, причём ему же. Брюнет никогда не любил маты и всячески избегал их употребления в своей речи, но всякую плотину когда-нибудь прорывает, какой бы крепкой она не была. Александр с опаской перевёл взгляд на азиата, который буквально повис в его руках. Тот выглядел потрясённым. Слегка. После такой тирады тишина была чем-то непривычным, но необходимым. Магнус наконец-то зашевелился, пытаясь высвободиться из цепких рук брюнета, однако тот не позволил. – Может что-нибудь скажешь? – Попросил Лайтвуд, не дождавшись реакции. – Идиот. – Только и всего, ха. Довольствуйся хотя бы этим, так сказать. – Кто? – Мы. – Спокойно ответил Бейн, разглядывая нахмуренное лицо парня и неожиданно улыбаясь. – Резонно. – Вполне легко согласился Алек, тоже придерживаясь такого мнения. Когда вы оба полные дебилы – не так обидно это осознавать. – Магнус, я… – Вновь начал брюнет, однако его нагло перебили: – Александр, лучше помолчи, а то вдруг из тебя опять мат полезет. Мои бедные уши больше не перенесут таких «изощрённых» высказываний. – И, помолчав, он произнёс на выдохе: – А ты ещё, оказывается, мальчик с сюрпризом. Алек слегка заалел, гадая, считается ли эта фраза комплиментом или нет, хотя эти размышления можно оставить на потом, ведь сейчас есть более важный вопрос: – Так ты остаёшься? Магнус слегка замялся, продолжая разглядывать Алека своими кофейными глазами. Слишком близко. – Ну, для начала я хочу просто переодеться, а там уже решим… то есть решу. – Улыбнулся он. И Алек понял, что уже необходима цензура на улыбки, поскольку Бейн-младший ею откровенно его развращает, а он, как последний школьник, глупо ведётся. Парни продолжали стоять в паре сантиметрах друг от друга, буквально ощущая чужое тепло, но никто больше не делал попыток отстраниться. – Александр… – Только и сказал азиат, осторожно касаясь ладонью щеки парня. Тот, словно кот (очень большой, двухметровый кот), непроизвольно и осторожно потёрся о неё, оцарапывая кожу лёгкой щетиной. И было в этом жесте больше чувств и доверия, чем в самом откровенном поцелуе. Алек прикрыл глаза и просто наслаждался теплом ладони, закусив губу. Он даже не подозревал, какой вид предоставил Бейну, однако тот любезно ему сообщил: – Не соблазняй меня, Александр, я же могу не сдержаться. – Прошипел он, по-прежнему не отрывая глаз от идеального лица. Лайтвуд быстро открыл глаза и через секунду резко отпихнул Магнуса от себя, выставив между их телами для надёжности руку. – Что-то не… – начал было Бейн, обеспокоенный такой переменой. – Джейс. – Выдохнул Алек, вновь заглядывая азиату за плечо. Не померещилось. Но где же радость? На лице не появилась даже тень от ожидаемой улыбки, а в груди цвело недовольство из-за прерванного момента. Так быть не должно.