Мы сможем встретиться во тьме. Нам не нужно много говорить. И если ты захочешь уйти, захочешь уйти, Я смогу понять
Домой возвращаюсь рано: Какаши-сенсею пришлось срочно уехать спустя полчаса после того странного, по крайней мере для меня, разговора. Мужчина заметил, как некомфортно мне стало, и постарался сменить тему в другое русло, и за это я ему очень благодарен. Какаши вновь принялся расспрашивать о прочитанных произведениях из сборника, что он давал мне ранее. Если судить по довольному выражению его лица, мои рассуждения относительно многих вещей мужчине понравились. И на самом деле это радует, осознание того, что твоя точка зрения сходится с кем-либо другим, позволяет понемногу разрушать страх публично заявлять о чём-либо, не бояться говорить в слух. Матери в квартире не оказалось, и это не удивительно. Обеденное время закончилось, и она уехала обратно на работу. На кухонном столе стояли тарелки, накрытые салфетками бледно-розового цвета, которые я тут же убрал. Перед уходом мама приготовила мои любимые закуски, что не могло не радовать. Несмотря на завалы в офисе, она всегда старалась найти время на меня. Пусть и редко, но нам удавалось пересечься и во время перерыва, если я возвращался из школы или университета раньше, мы пили сладкий фруктовый чай, поедая вкусную выпечку, что она приносила, и много болтали, обсуждая прошедшее утро и попросту делясь новостями. Я бережно хранил в памяти каждую минуту проведенную рядом с ней, и по-настоящему ценил материнскую любовь, даря в ответ похожие чувства. Это действительно так? Откуда в голове взялась столь тошнотворная и искусственно идеальная картинка? Когда в последний раз вообще случалось что-то подобное? В младших классах? Весьма сомнительно. В те годы она уже погрузилась в пучину бесконечных документов, из кабинета, насквозь пропахшего краской от принтера и кожаной обивкой небольшого диванчика, который примостился рядом с входной дверью, выползала разве что до ближайшего кофе. Куда уж ей до собственного сына и его проблем! Она и дома то в упор не замечала меня, отмахивалась каждый раз, стоило только подойти. Благо, что на родительские собрания ходила как положено, честно отсиживала отведенный под них час, кивая на похвалу учителя в мою сторону: "Ну какой же прилежный и воспитанный мальчик растет под вашим чутким надзором!", а затем вновь уезжала в офис, напрочь забывая о моих школьных успехах, как впрочем и обо мне самом. Может она и любила меня какой-то своей, непонятной мне любовью, вот только нужные слова перестали слетать с обветренных губ уже очень давно, и напоминать лишний раз о необходимости их услышать, я перестал после первой проваленной попытки. Подростковый период – непростое время, большинству детей переход на новую ступень дается с большим трудом, и я вдруг оказался в их числе. Вот только вся озлобленность на враждебный внешний мир направилась на одного единственного человека, чьего внимания мне не хватало больше всего. Я продолжал хорошо учиться, старался избегать конфликтных ситуаций, насколько это являлось возможным, да и в целом вёл достаточно посредственный и спокойный образ жизни на радость учителям, которые изрядно подустали воспитывать бунтующих подростков. Однако наша квартирка превратилась в боевой полигон, сплошь усеянный минами, ступить без оглушающего взрыва, казалось, недосягаемым чудом. Каждый вечер мы с мамой ругались, и порой ссора возникала из-за мелочи, но всё сводилось к серьёзному скандалу, в котором виноватым выставляли только меня. Обиженный ребёнок разрывал меня изнутри, он неистово вопил, привлекая к себе внимание, и я кричал вместе с ним. Не упомнить и половины всех тех обидных слов, что слетали с моего языка в её сторону, некоторые из них даже и близко не походили на правду, но так мне становилось легче. Я выплёскивал на неё злобу, что накапливалась в течении дня и противным комом вставала поперёк горла, обесценивал чужой труд, как она говорила; "идущий на благо семьи и чтобы её единственный сын ни в чём не нуждался", и яро желал, что однажды она столкнётся с увольнением. И на самом деле, мне прекрасно известно насколько тяжело матери было справляться со всем в одиночку после развода с отцом. Между ними сложились тёплые взаимоотношения, однако просить его помощи гордость не позволяла, да и не в её характере опускать руки перед трудностями. Но в те моменты обида брала надо мной вверх: почему она высокомерно улыбалась на похвалу о моём воспитании, если в действительности я был предоставлен самому себе? Противный голосок неустанно нашептывал насколько ужасным человеком являлась родная мать, перекрывая доступ воспоминаниям из далекого прошлого, когда мы с ней были неразлучны, как она по-настоящему счастливо улыбалась, играя со мной в мяч на заднем дворе бабушкиного старого домика, и как потом мы вместе сидели на прохладном крыльце, укрывшись под навесом от палящих солнечных лучей, она ласково стирала остатки подтаявшего мороженого с моих щек и тихо-тихо рассказывала добрые сказки. Я хотел любить её, хотел сгрести худое, вздрагивающее на каждое оскорбление, тельце в свои объятия, и сказать как сильно она была дорога мне. Эмоции – одна из главных причин моих бед. Я слепо шёл у них на поводу, а мои поступки всегда были импульсивными, о которых впоследствии в большинстве случаев мне приходилось жалеть. Изменить собственные мысли, принципы, характер, да и в целом самого себя не так-то просто. К тому же многие люди попросту не понимают: а для чего, собственно, возникает острая необходимость подобных перемен? Они проживают год за годом в искусственно созданных оболочках, даже не думая подстраиваться под окружающую среду, и им вполне комфортно уживаться с другими. Долгое время я жил по этому принципу, оставаясь в неведении, почему некоторые одноклассники или же учителя начинают вести себя иным образом, отличным от того, что я примечал за ними раньше. Всё сводилось к одной причине – появлению особенного человека в их жизнях, и понять это мне было тяжело. Стоит ли чужой человек огромных усилий изменить собственное "Я"? Возможно, встреться на моём пути кто-то, кто станет по-настоящему дорог моему сердцу, моей душе, чьё лишь одно существование превратится в главный смысл пустой жизни, что мне довелось провести до встречи с Ним, и я отвечу "да" на многочисленные вопросы разума. Может тогда бы мне и удалось вернуть прежние отношение с матерью в тот момент, когда гордость отступит, а мой характер вновь станет мягче и добрее. Я смогу избавиться от прошлых обид и первым принести извинения, пробуя более спокойно объяснить все претензии к ней и выслушать их в ответ. А всему виной будет тот новый человек, внезапно ворвавшийся в мою жизнь и перевернувший все с ног на голову. Ноги резко подгибаются, и я оседаю на пол, взявшись за голову. Пальцы путаются в блондинистых прядях, цепляют и тянут их на себя, от чего становится немного больно, однако моё сознание находится за пределами комнаты. Разве сейчас я не хороший человек? Можно ли вообще называть меня жестоким и эгоистичным, если подобного даже и не случалось? Чуждые мне воспоминания то и дело мелькали перед глазами. Их яркость и реалистичность настолько ослепляла, что я тут же зажмурился, в попытках отогнать болезненные видения, но это совсем не помогало. Они выжжены на внутренней стороне век и сбежать не удастся, только смотреть и смотреть, в какое чудовище мне суждено было обратиться. Всё это время я прожил в огромной и мерзкой лжи, почему-то решив, что ни один человек не пострадает от проблем, которые я сам же и создам в силу своей импульсивности. Полный кретин, наивно полагающий, что близкое окружение знало меня настоящим, свято верило в мои умения наладить отношения с окружающими без единого конфликта. Я выдумал светлую личину и поверил в неё сам. Как глупо с моей стороны забыться в грёзах о прекрасной жизни, напрочь выбросив отвратительную правду о самом себе.***
Той ночью я не сомкнул глаз. Погрузившись в себя, не услышал как вернулась с работы мать, несколько раз кричавшая моё имя с кухни, а не дождавшись ответа занялась своими делами. Скорее всего она решила, что дома меня не было, потому и не поднялась в комнату, где я оказался заперт один на один с гнетущим настроем. Между мной и всем остальным миром образовалась огромная пропасть. Хочешь кричать, но той стороны достигают лишь стоны и мычание. Вам знакомо чувство внезапной паники, которое возникает из ниоткуда, без видимых на то причин? Буквально за мгновение оно сводит вас с ума, разгоняет сердце до бешеных ударов — кажется, будто оно сейчас взорвётся. В голове непроходимый туман, мороз по коже — и тут же жар и ужас, сковывающий, и в то же время заставляющий бежать? Ты не слышишь разум и не хочешь слышать истину. Мысли голодной стаей пожирали меня одна за другой, но ухватиться за длинный сплошь покрытый шипами хвост не удавалось. Беспокойные воды несли меня в пучины полного безумия, утягивали глубоко на самое дно, и сколько я не пытался, отчаянно барахтаясь в ледяном течении, но добраться до поверхности не удалось. От бездонной ямы меня отделял всего один шаг, упаду – хрупкий мир разрушится в мгновение ока, и до конца дней мне предстоит блуждать во мраке без шанса на спасение. Столкнуться с чем-то, что никак не можешь понять, на самом деле, очень пугает. Ты не ожидаешь, с какой стороны и когда Судьба решит вбросить злую шутку, и это вызывает сомнения. Нет на свете таких ловушек, такого плена, откуда не было бы выхода, но если перестать верить, что выход существует, и ты вот-вот его найдёшь – тут-то и сломаешься. Мы не властны над своими судьбами и нам не изменить её ход, но осознание этого слишком горько. Глаза зажмурены, а тело пробивает мелкая дрожь, и я закрываю рот обеими ладонями, заглушая рыдания. Солёные дорожки пробегают по щекам, мельком задевают побледневшие кисти руки и падают куда-то рядом, на выцветшую от времени простынь. Подгибаю ноги, упираясь коленями о грудь, словно сжатие в трясущийся комочек поможет отогнать страх. Но это совсем не так, напротив, становится ещё хуже, и мне поскорее хочется проснуться. Когда кошмарный сон закончится, тревога сойдет на нет, а я смогу вздохнуть полной грудью, радуясь, что ужасающая ночь осталась позади. По крайней мере, хотелось в это верить. Одной рукой тянусь к прикроватной тумбе, попутно сметая с неё кисточки, бумажные листы, чеки из магазина и прочий мусор, что лежал там уже несколько дней, быть может недель. Пустой стакан, который перед сном я обычно наполнял водой летит на пол, громко стукается о деревянное покрытие и разбивается на мелкие кусочки. Нет уверенности в том, что лишний шум не разбудит мать, но, если честно, было всё равно – дверь комнаты закрыта изнутри, и лишь одному человеку позволено переступить её порог. Гудки больно резали по ушам, удивительно, с какой скоростью я смог набрать заветный номер. Один, второй. Перестал считать после пятого, но бросить трубку – значить упасть в яму окончательно. Услышать родной голос в последний раз, почувствовать Его руки, прижимающие к крепкой груди, большего мне и не нужно. Лишь знать, что я не был одинок и моя реальность иная, гораздо лучше, чем я её увидел. — Мм, малыш, — голос Итачи немного охрипший, казалось он ещё не до конца проснулся. — Почему ты ещё не спишь? — Итачи.. — очередной всхлип заглушает заветное имя, но я знал, что на той стороне меня услышали. — Приедь ко мне, пожалуйста. Звонок резко обрывают, однако сил убрать телефон не остается, вместо этого закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Хочется кричать до потери пульса, и когда голос сорвётся, я буду продолжать беззвучно вопить до тех самых пор, пока вся боль не выйдет наружу, где ей самое место, и она прекратит терзать мое измученное тельце. Минуты медленно сменялись одна другой, я понятия не имел, сколько времени уже прошло, и сколько ещё должно пройти, когда Итачи, наконец, окажется рядом. Морально я был готов к бесконечному потоку вопросов, увиливать от ответов смысла никакого нет, а значит придется сказать правду, и как воспримет её Итачи, меня больше не пугало. Справляться в одиночку тяжело, возникла острая необходимость выговориться, выплеснуть те эмоции, что копились так долго, превращая меня в бомбу замедленного действия. Малейших промах – и всё полетит к чертям. Итачи долгое время ждал объяснений, учил делиться своими переживаниями с близкими людьми, лишь бы от этого мне стало намного легче, и подвести его равносильно вырвать сердце. Будешь ли ты гордиться мной? Ради тебя, Итачи, я действительно готов пойти на многое. Идеальных людей не существует, и люди сами распространяют глупые слухи, идя на поводу банальной зависти. Но по-настоящему любящий человек будет готовым измениться ради любимого, достичь невозможно, о чем и сам не догадывался на протяжении всей жизни, а милый сердцу смог разглядеть ещё в первые секунды их встречи. Итачи не обязан помогать, однако он хотел вытащить меня из глубин безысходности, и теперь я как никогда уверен, что приму протянутую руку. В дверь тихо стучат, а затем слегка дергают за ручку, но та не поддается. Пару недель назад я сделал дубликат ключей, которые тут же отдал Итачи, чтобы в любой момент он без проблем мог прийти ко мне. Сильнее кутаясь в тёплую кофту, я понимаюсь с кровати, медленно подходя к двери, и едва только щелкаю замком, как меня утягивают в объятия. — Дейдара, — шепчет Итачи мне в волосы, потом прижимается губами к моему лбу и одной ногой он толкает дверь, отрезая нас от внешнего мира. Затем медленно направляет к кровати, садится сам и усаживает меня на свои колени. — Как же я перепугался, родной, когда ты вдруг позвонил среди ночи, хотя только недавно желал добрых снов без намека на что-либо плохое. Что? Я сжимал хлопковую ткань футболки на груди Итачи, следом прижимаясь к ней щекой. Писал ему перед сном? Насколько помнится, последний разговор с Итачи состоялся еще утром, когда я возвращался из кафе и по пути решил позвонить любимому. Остаток дня прошел агонии, о которой мне хотелось сбежать, но дорога становилась только длинней. Горько усмехнувшись, я чуть потянулся, пряча лицо в углублении между плечом и шеей, обвил руками торс Итачи и закрыл глаза, прислушиваясь к ровному дыханию парня. Я ни о чем не жалею и не буду жалеть. Сейчас мы есть друг у друга – это главное, а все остальное не имеет большого значения. Судьба играет грязно, и я последую её примеру, страницу за страницей вырву глупые правила, что Она оставила изящным пером. Здесь живет моя тихая гавань, и я останусь с Ним, пока душа требует тепла любимого человека рядом, а когда придет время прощаться, я сохраню в памяти каждый миг, проведенный с Итачи. — Помнишь наш разговор перед вечеринкой? — тихим голосом начал я, водя указательным пальцем незамысловатый узор. Учиха кротко кивает и прижимается щекой к моей голове. — Я говорил, что память во многом подводит, и, на самом деле, всё гораздо хуже. Есть огромный пробел о последнем году школы и о лете в том числе, и именно тогда случилось нечто такое, что заставило меня ощутить неприязнь при наступлении летнего времени. И ладно, если бы я просто не любил его, но с каждым днём внутри нарастает чувство тревоги, паники – как угодно, они давно переплелись и различия между ними размыты, — делаю глубокий вдох, чувствуя нарастающий ком в горле. Итачи мягко проводит ладонью по моей спине, второй рукой ближе притягивая к себе. — Не знаю с чем связано, но постепенно воспоминания возвращаются, обрывками правда, и понять их логику достаточно сложно, как в принципе и хронологический порядок. Вот только все они совершенно не те: ответа на мои вопросы у них нет,только путают сильнее. Сегодня на меня словно обрушилась лавина, в голове возникали неприятные картины, много ругани и криков, отчего казалось, что моя жизнь сплошь покрыта фальшью. Вдруг я совершенно не тот, за которого себя выдаю? — Имею ли я право на твою любовь, если откажусь принять другие стороны тебя? Мне нет человека дороже, чем ты, Дейдара, и я окажусь полным глупцом, потеряв тебя из-за неверного выбора, — Итачи вдруг отстранился, сжал двумя пальцами мой подбородок, приподнимая его вверх и направляя на себя. Он смотрел мне прямо в глаза, и его ответ я уже точно знал. — Любить тебя – значит быть рядом всегда, и чтобы не произошло ты можешь полностью довериться мне. — Ты весь мой мир. И я боялся стать твоим главным разочарованием. Ничего не говорить и подвести того, кто томится в неведении и долгом ожидании, когда нужные слова наконец-таки слетят с языка. Но тогда бы я потерял тебя, что пережить в разы больнее, чем ты услышишь правду, которая ничего хорошего может и не принести. — Поэтому ты молчал всё это время, и даже когда мы видели, как тяжело тебе приходится справлятся в непростые периоды? — Не только из-за этого. Когда я наткнулся на того парня, в голове царил полный беспорядок и это влияло на мое состояние в целом. Всех нас потрясли те события, и мне казалось, что я дам слабину, если расскажу о проблемах кому-либо еще, нагружу никому не нужной информацией, и легче не станет. И нет, молчи, — резко прикасаюсь пальцами к губам Итачи, когда он было спохватился возмутиться. — Любимый, я уже понял свою ошибку в этом моменте, и впредь перестану так считать. Со временем мне удалось привести мысли в порядок, по крайней мере, на какое-то мгновение, — слова едва слышно, однако в комнате настолько тихо, что это кажется громче крика. — Знаешь, еще со дня поступления меня стали мучить кошмары. Практически каждую ночь я ложился с замиранием сердца: а вдруг сегодня снова проснусь среди ночи в холодном поту? Это не были монстры, приведения и прочая лабуда, что крутят в хоррор фильмах. Реальная жизнь куда страшнее, чем я мог себе представить. Прошлое преследовало, буквально наступая на пятки, и от него некуда было деться, лишь смиренно ждать, когда всё закончится и кошмарный сон уйдет прочь, до следующей ночи. Я совершенно не понимаю, что хочет донести мой разум, как бы не пытался. Однажды даже записался на прием к специалисту, — отвожу взгляд, не желая встречаться глазами с Итачи, но продолжаю чувствовать, как он смотрит на меня. — У меня появились галлюцинации. Уже очень давно они не дают покоя, и их появление невозможно предугадать – это всегда разное время. Тот психотерапевт предположил, что мой организм мог просто переутомиться, отсюда странный визуал. Но, Итачи, в его кабинете это случилось снова, и после продолжало лишь нарастать. Я схожу с ума и мне страшно осознавать это.