Знание и понимание неоднозначны. Итачи Учиха
***
Первая миссия ранга «С» запомнилась смущенными разговорами об оргазме Учих, многозначными ухмылками настойчиво интересующихся ее личной жизнью сокомандниц и пропагандистской листовкой о вступлении в некую секту Джашина, сумасшедшего проповедника, которого выгнала взбешенная Изуми, после того как узнала подробности так называемых «кровавых ритуалов». Анфиса впервые ловила рыбу метким выстрелом куная, засыпая в на диво теплых руках собственного клона. Впервые утешала девятилетнюю девочку, убившую трех головорезов, борясь с желанием рассказать о ее не такой уж и горестной судьбе. Впервые преодолевала целые мили за один короткий день, дабы пересечь границы двух стран. Говоря откровенным языком, этих «впервые» у нее накопилось настолько много, что сводит взволнованным спазмом желудок. Разрывающие изнутри чувства были похожи на странную смесь невротизма и адреналинового всплеска. Каэдэ была права в своих терпких предупреждениях. С каждым прожитым днем Анфиса все больше осознавала, что от свободы не так-то просто отказаться. Особенно когда она парит прямо напротив тебя, только дотронься. Возможно, это было слишком эгоистично, но иногда на краю подсознания проскальзывали отчаянные мысли о том, чтобы Шисуи задержался на еще один неопределенный срок, что, естественно, слишком маловероятно. Когда фортуна привычно поворачивается филейной частью, позволяя проснуться посреди ночи от чьих-то нежных прикосновений, она почти не удивляется, только сонно моргает, потерянно отмечая, что прошел только месяц со дня его ухода, а не полноценных два. — Прости, — извиняюще улыбается отчего-то безотрадный Учиха, плотнее прижимаясь туловищем. — Я тебя разбудил? Девочка отрешенно смотрит на несколько прикрепленных пластырей на его лице, отдаленно замечает обмотанные бинтами пальцы, блуждающие по ее волосам, и, вдыхая запах нового шампуня, лаванды, неосознанно умиляется тому, что этот мальчишка искупался, перед тем как потеснить ее в чистой постели. В груди теплеет. Она не удерживается от облегченного вздоха и кроткой улыбки: — Нет, все хорошо. — Тогда спи, — Шисуи шуршит одеялом, закутывая ее на манер кокона, дабы лучше обнять, прежде чем поцеловать родную колючую макушку. У Крольниковой сон упрямо не приходит. Она ежится под жарким одеялом, высвобождая заломленные руки, несколько раз утыкается своим носом об острые ключицы Шисуи, слушая его уветливые смешки, и кидает долгие, тоскливые взоры на озаренную ярким сиянием луну через окно. Так или иначе, но первой разрывает тишину все-таки она, нервно кусая нижнюю губу: — А что это была у тебя за секретная миссия? Тот отвечает ей в тон: — А что это у вас была за своевольная миссия? Анфиса несильно ударяет его по груди, ворчливо комментируя чужой ответ: — Это был подлый прием. — Скорее равноценный обмен, — с теплым смешком поправляет ее он, накрывая глаза своей ладонью. — А теперь спи. Кажется, он использовал небольшую долю гендзюцу, потому что заснула она незамедлительно, сладко засопев в кольце чужих рук.***
— Ты будешь участвовать? — вдруг спросил Итачи, когда они отдыхали после трудоемкого спарринга, а если быть точнее, то она просто медитировала под его чутким руководством. — Мне кажется, твоих навыков должно быть достаточно. Анфиса недоуменно моргнула, останавливая сосредоточение на системе циркуляции чакры, которое, по мнению сидящего рядом «тренера», должно было помочь улучшить контроль, и неловко сказала: — Что? — Экзамен на чуунина, — одарив на мгновение мутным нечитаемым взором, он обреченно вздохнул, утверждая. — Шисуи снова ничего не рассказал тебе. Через два дня в деревне организовывают первый этап. Всего этапов три: письменный, испытание на выживание и… — Финальный раунд, — хмуро прервала его она, мысленно проклиная излишне изворотливого наставника. — Я знаю, о чем идет речь. Во рту образовалась странная сухость. Мимолетом проскочили мысли о том, что после получения опознавательного жилета ей будет позволено жить самостоятельно, то бишь снимать захудалую квартиру в бедном районе, покорно отправляться на выдаваемые Хокагэ миссии, какими бы опасными те ни были, и делать все, что заблагорассудится, пускай и в пределах разумного. Что же, опасения соулмейта вполне возможно понять. Представившаяся жизнь слишком заманчива, чтобы так просто капитулировать. — Меня назначили проктором второго этапа, — вновь подал голос Учиха, тщательно взвешивая каждое последующее слово. — Шисуи отчасти даже прав, ваша команда действительно не до конца подготовлена. Принимая во внимание недавние обстоятельства… В том, чтобы разоблачать призму холодного, циничного гения крылось нечто забавное. Анфиса цепко подмечала, как между его тонких бровей пролегла с виду незначительная мрачная складка, как бледные губы сжались в тонкую линию краткого недовольства напополам с беспокойством и как на несколько секунд чужие пальцы стиснулись в маленькие, литые кулачки. Помнится, неделю назад Изуми счастливо щебетала что-то о том, что наконец проверилась в больнице для сдачи анализов метки в образе мрачного, траурного ворона, расположившегося на запястье. Хм, интересно, а где находится этот нелюдимый ворон у столь умилительно волнующегося Итачи? — Поздравляю с нахождением соулмейта, — улыбнулась она, потрепав за щеку замолчавшего мальчика. — Но ты зря волнуешься, Шисуи хорошо поднатаскал Изуми с шаринганом. Она теперь даже не теряет сознание после первых тридцати минут. — Я видел ее технику боя. Вероятность того, что ей удастся пройти без минимальных затрат, крайне мала, — глубоко вздохнув, он отрицательно качнул головой, поднимая на нее свои бездонные, несколько пугающие глаза. — Во всяком случае, просто не дави на нее, если она откажется, хорошо? В этом девочка сильно сомневалась, но для проформы все же кивнула. Спорить с Учиха посмел бы разве что человек с жалким интеллектом инфузории туфельки. К сожалению, иногда она не сильно отличалась от одноклеточного, идя на риск, вопреки всем безжалостным обстоятельствам и превратностям судьбы. Потому что это был равноценный обмен. Как состоявшейся, самостоятельной личности, Крольниковой не хотелось прожить всю сознательную жизнь под чьим-то заботливым крылом из-за несправедливо присвоенного статуса «Птицы в клетке». В пятилетнем возрасте противостоять сразу нескольким вражеским шиноби? Больно признавать, но с такими условиями не справился бы даже Итачи. И это принимая во внимание его никем не отрицаемую гениальность. Поэтому проваленное задание и дальнейшее наказание — полная бесчестность зловредного ИИ. Затолкав в глотку несколько сворованных данго у забавно надувшего щеки мальчика и быстро переместившись шуншином на недалеко находившийся от них третий полигон, где уже вовсю разогревались сражающиеся между собой сокомандницы, она без лишних предисловий обратилась к безмятежно щурившемуся из-за лучей горячего солнца Шисуи: — Когда мы будем участвовать в Экзамене на чуунина? — Никогда, — без промедлений отозвался он, впрочем, поспешив исправиться с кривой извиняющейся улыбкой. — Как минимум, не в этом году точно. Перспектива определенно не самая радужная. — Почему? — Вы еще совсем дети. Мало опыта, недостаточно тренировок, да и… Анфиса вспомнила, как однажды призвала туловище Сусаноо светло-голубого цвета, пускай и пролежав затем в больничной палате несколько дней, вынужденная выслушивать нудные, монотонные лекции выведенного из себя соулмейта, и предельно медленно качнула головой в отрицании. Причем дело не столько в ней, сколько в самой команде, которую можно было назвать довольно сбалансированной. Они доверяют друг другу, стараются плавно подстроиться на протяжении всего боя и в целом проявляют ценные индивидуальные качества, не раз выручавшие в ответственный час нужды. Поэтому осознать, что искусно подобранные слова Шисуи — пустая отговорка, до безумия легко. Куда сложнее с этим смириться. Стиснув зубы от столь высокого скопления эгоцентризма в близком человеке, она устремила на него медленно закипающий смурной взгляд: — Каору уже считается ирьенином «С» ранга, плюс довольно-таки хороша в ниндзюцу. Изуми активно натаскивает Итачи вместе с тобой, у нее три томоэ и стремительно развивающийся клановый стиль ведения боя. В то время как мной занимаешься лично ты, Шисуи… — И я знаю, что ты не готова, — беспардонно перебил он ее. — Почему? — упрямо повторила в ответ. — Потому что я лично контролировал прогресс наших тренировок, Химитсу. Кому, как не мне, знать, что тебе стоит воздержаться от участия в таких сомнительных авантюрах как Чуунин Шикен. — Поче… — Иди тренироваться. Пока нии-сан не разозлился, — и мило улыбнулся, насильно повернув спиной да подтолкнув к стремительно пронесшемуся в опасной зоне от затаившей дыхание девочки огненному фениксу. Весь оставшийся день на полигоне Анфиса провела в мрачных думах о том, чтобы затянуть осточертевший солипсизм Учихи поуже, да редких обменах любезностями с на удивление расслабленными Каору и Изуми, которые разве что на облака не заглядывались в собственной безмятежности. Чужой настрой помог немного остудить разгоряченный пыл. Поэтому к вечеру, после теплого душа в ванной и сытного ужина, Анфиса против воли подумала о том, что несколько погорячилась. Может быть, из-за связи родственных душ она и стала значительно сильнее, но кто сказал, что это же не касается других шиноби? Вряд ли за пределами Конохи к поискам соулмейтов относились более пренебрежительно. В конце концов подобные тандемы — ценная боевая единица. Хотя в Стране Железа к такой духовности относятся не столь щепетильно. Смахнув несколько капель воды с мокрых волос белым махровым полотенцем, Крольникова, встретившись взглядом с отвлекшимся от заполнений бланков Шисуи, устало уселась напротив него, рассматривая красный ожог на своем правом локте. Изуми извинилась добрую сотню раз за задевшую огненную технику, прежде чем ее наконец не прервала Цугуми, сказав что-то о том, что раны на тренировке — это нечто совершенно естественное. — Прости меня, — неловко выдавила она из себя, ссутулившись от охвативших изнутри противоречивых эмоций. — Ты беспокоишься обо мне, потому что любишь. Я понимаю это, по крайней мере стараюсь понять. Но… что ты будешь делать, когда нам начнут выдавать все более сложные миссии? Рано или поздно я добьюсь высокого ранга. Ты не сможешь прикрывать тыл вечно, Шисуи. Мягко перехватив ее ладонь, он медленно произнес обманчиво ласковым тоном: — Тебе необязательно быть чуунином, Химитсу. При повышении должности вероятность смертности увеличивается в несколько раз, как и сложность заданий. Причем большинство из них определенно не то, чего тебе когда-нибудь хотелось бы увидеть, поверь мне. Ты продержишься генином до четырнадцати лет в счастливом неведении от тех ужасов… — А затем послушно стану твоей женой и буду готовить каждое чертово утро любовное омурайсу? — скривив уста в циничной, язвительной усмешке, Анфиса пустила истеричный смешок, оттолкнув его было потянувшиеся для обнадеживающих объятий руки. — Ты… ты невыносим, Учиха! Навязанные картины «счастливого конца» совсем не радовали. Свадьба, дети и безопасный образ жизни в роли мирной домохозяйки. Так называемая «утопия», да? Только для взрослого человека, который здраво оценивает свои шансы выжить в подобном бедламе, это клетка. Позолоченная, удобно обустроенная, милая клетка для строптивого птенчика. Интересно, система хотя бы подумала о том же Зецу? Для начала ей нужно поймать его с помощью хорошо обученного сенсора, а для того, чтобы относительно свободно передвигаться за пределами деревни, нужно звание повыше неопытного зеленого генина. Но для участия в Экзамене на чуунина нужно разрешение персонального учителя. И если тот сказал «нет», команду не примут ни при каких обстоятельствах. Учитывая причуды одного непреклонного гения, это вышеназванное «нет» может повторяться бесконечно. Господи, ей достался настоящий узурпатор. — Все в порядке. Когда ты повзрослеешь, то поймешь меня. — Я уже взрослая, и, поверь, единственное, что мне понятно — это то, что ты маленький эгоистичный засранец с завышенным ЧСВ. А это все… — подскочив на ноги и нелепо взмахнув рукой, обобщая сказанное, она сипло выдохнула, чувствуя подкатывающую в глотке истерику. Ну, здравствуйте, детские гормоны. — …не в порядке. Если выскажет накопившееся, до него не дойдет. На данный момент ее слова — всего лишь бессмысленный детский лепет. После окончания драматичного монолога Шисуи, конечно, для приличия кивнет несколько раз, однако затем напоит горячим какао и уложит спать, забыв обо всем уже ко следующему дню. Над плечами сгустилось нечто очень тяжелое, буквально заставляя тихо скулить и, не прекращая, падать ниц. Это «что-то» похоже на зияющую дыру, которая сдавливает ее сердце в тиски. Это «что-то» стоит прямо напротив нее, смотрит до безумия нежным, тающим омутом и сердобольно улыбается. Это «что-то» является ненавистной беспомощностью. Как же хочется как следует напиться и закурить. Хотя в последний раз курила она лет десять назад. Когда оставшийся присмотреть за ребенком безответственный дядя легкомысленно забыл пачку сигарет в прихожей, закрывшись от надоедливой девчушки в гостиной возле экрана плазменного телевизора. Так, Анфиса, тебе двадцать три года, не потеряй лицо из-за какого-то тринадцатилетнего мальчишки. — И зачем я распинаюсь перед тобой? — глухо задалась она вслух вопросом, чувствуя, как предательски жжет покрасневшие глаза и щиплет заложенный нос. — Ты не услышишь, даже если я пронзительно закричу со скалы Хокагэ. — Химитсу… Проигнорировав жалостливое обращение в собственную сторону, Анфиса медленно направилась к выходу из дома, с удивлением не обнаружив слежки после того, как покинула клановый квартал. Позволил немного побыть наедине с собой? Как великодушно. Она сейчас расплачется пуще прежнего из-за оказанной доброты. Старый добрый сарказм. Немного побродив по границам деревни и незаметным для себя образом остудив горячую голову, Крольникова неосознанно завернула к знакомой захудалой однушке, на кухне которой до сих пор горел свет, из-за отсутствия других альтернатив. Дверь была заперта, а вот окно гостиной легкомысленно открыто. Эх, как наивно и в репертуаре Узумаки. Для ниндзя, умеющего пользоваться чакрой, проникнуть в дом не составило труда. Мальчик обнаружился возле холодильника с пролитой упаковкой явно несвежего молока, судя по густоте вязкой серой жидкости. Схватившись за живот, он беспомощно жмурил глаза, тихо стоня неразличимые звуки. — Я ведь говорила не совать в рот что попало, Наруто, — осуждающе цокнув, аккуратно перенесла она его на кровать, специально расположив на бок, дабы не дать захлебнуться при нежданной рвоте. — Даже с такой регенерацией, как у тебя, могут возникнуть большие проблемы со здоровьем. — Это… было… молоко, — меж беспорядочных вдохов и выдохов вымолвил потный, замученный джинчурики. — Просроченное, — закатив глаза, отметила девочка, прикасаясь холодной ладонью к его лихорадочному лбу. — Я сейчас принесу тазик и много, много кипяченой воды. Нужно будет все выпить и вызвать рвоту. Справишься, малыш? Узумаки едва уловимо кивнул, не открывая глаз. Анфиса поизучала забитые продуктами полки шкафов, мысленно похвалив себя за то, что приготовила для таких экстренных случаев аптечку, и, поставив чайник, вовремя прибежала обратно с небольшим синим тазом, в который отравленного бедного ребенка сразу же вырвало. Ужас, и как он жил без чужого присмотра? Чудо, что остался жив и дожил до выпуска академии. Если бы не наличие хвостатого зверя, Наруто бы давно растерзало не столько отношение жителей деревни, сколько его собственная простота. Впрочем, чего еще ожидать от ребенка? На протяжении остальных часов его еще несколько раз стошнило, после чего она, заставив его выпить жаропонижающее и требуемое лекарство при отравлении, приготовила куриный бульон, который, правда, пришлось оставить на завтра, так как он никак не мог набраться сил, чтобы банально взять в руки ложку. За такой непритязательной заботой Крольникова наконец отвлеклась от собственных семейных проблем на нечто другое. Куда более приятное. — Знаешь, Химитсу-нее-тян, кха-кха… — зарывшись в одеяло, содрогнулся всем телом Наруто, вынуждая невольно нахмуриться. — Лучше молчи. — Нет, я хочу сказать это, даттебайо! — упрямо воскликнул он, обращая на нее решительный, горящий неизвестным огнем взгляд. — У меня нет ни ка-сан, ни то-сана, я не знаю, что обозначает слово «семья», и мне никогда не готовили бэнто с этими глупыми фразочками вроде «я люблю тебя». Но мне почему-то кажется, что моя ка-сан… ка-сан была бы похожа на тебя. Она с трудом сглотнула образовавшийся ком в горле и молчаливо сжала его маленькую шершавую ладошку в своей. На утро они отправились на могилу Кушины Узумаки. Наруто долго ругался за то, что его разбудили с первыми лучами рассвета и заставили выбирать какие-то цветочки, дабы проведать абсолютно незнакомого человека. Смаргивающая слезы Анфиса не нашла в себе силы признаться в том, что это его мать.