Безмятежность в хаосе

      Ночью в лагере царила удивительная тишина, намекающая на их непростое положение. В военное время, казалось, даже сверчки не смели разрушать устрашающее напряжение своим стрёкотом. А может, таковы были лишь ощущения и смутные догадки.       Предательские мурашки пробежали по спине и плечам, холодок полз вдоль позвоночника, а голову наполнял иррациональный страх. Фрида бешено вертела головой, оглядывалась, силясь понять, где же она. Сколько времени она уже бродит в этом нескончаемом тумане? Почему здесь так тихо? Она поджала губы и несколько раз вдохнула и выдохнула.       Туман глушил любые звуки, и впереди не было видно ни зги. Фрида невозможно долго шагала прямо, но, кажется, лишь бесконечно вертелась на месте. Хотелось кричать, но из глотки не вырывалось ни звука. Словно рыба, она могла лишь хватать губами воздух и бороться со страхом.       Внезапно вдали вспыхнул свет. Губы Фриды искривила счастливая улыбка, и показалось, что вот оно, спасение. Она сорвалась с места и побежала, так быстро, как только могла. Туман цеплялся за её ноги, и она увязала в нём, будто в снегу. Но дочь Годрика всегда была чересчур упрямой и самонадеянной, а потому, стиснув зубы, терпела невиданную напасть. Свет лишь отдалялся, а Фрида всё так же бежала, закусывая губы.       Она слабо понимала, что происходит. Наверное, это был сон. Но какой-то необычный, неправильный: не было громких голосов, молящих о пощаде, не было разочарованных взглядов, прожигающих её спину, в этот раз не было ничего. И это пугало лишь больше. Грудь сдавило ожидание чего-то страшного, плохого, однако свет впереди напоминал об Эльрате, который мог помочь. И Фрида пробиралась сквозь дебри, упрямо шла к своей цели, надеясь проснуться.       Свет оказался тлеющим костром. Языки пламени переливались всеми цветами красного и оранжевого, играли с неосторожным зрителем и будто бы сами были живыми. Фрида восхищённо застыла и засмотрелась на необычный танец огня. Как жаль, что в военное время было так сложно увидеть нечто столь же прекрасное… Вибрирующую тишину разрывало лишь потрескивание костра, и она впервые за долгое время ощутила себя дома. Будто бы отец всё ещё был жив, и сейчас он появится с добычей, присядет рядом и будет долго-долго рассказывать ей истории о великих воинах Империи, издавна своими подвигами славящих священного Эльрата.       Каждую охоту, на которую отец брал её с собой, Фрида вспоминала с особым благоговением. Ведь ей так редко удавалось вырваться из силков, которыми окутала её мать и придворные учителя. «Ведь ты будущая герцогиня Единорог, Фрида! Не пристало тебе по лесам за зверьём бегать, да в мужские дела лезть!». И она послушно учила этикет, углублялась в стратегию и радовала отца своим желанием верно служить Империи. Среди бесконечных просторов полей и высоких деревьев, вдыхая свежий воздух, она чувствовала себя по-настоящему свободной, а тяжесть доспехов на плечах лишь добавляла желания быть лучшей.       Из приятных сердцу воспоминаний Фриду выдернул громкий крик. Костёр разгорелся с новой силой, будто поддерживаемый магией, а среди языков пламени она увидела… Женщину. Лицо несчастной корчилось в муках, из больших глаз текли слёзы, а некогда белую нежную кожу покрыли ожоги, явно приносящие немалую боль. Женщина кричала, её губы складывались в заветное «помогите», но Фрида не могла двинуться с места. Будто цепи окутали тело, и она почувствовала себя такой слабой и уязвимой. Щёки обожгло, и, с трудом поднеся руку к лицу, она обнаружила слёзы.       Фриду трясло, тело дрожало не то от страха, не то от холода, несмотря на мнимую близость костра. Цвета огня больше не казались дружелюбными и учтивыми, то и дело мелькали красные вспышки, бьющие по глазам хуже разворачивающейся картины. Грудь будто бы сдавил корсет из далёкого прошлого, и она перевела взгляд вниз. Платье. Шёлковое, дорогое, как у настоящей аристократки. Но почему на ней платье? Когда она успела переодеться? Фрида нахмурилась как от головной боли и попыталась зажмуриться.       Крики вскоре стихли, и остался лишь запах палёной плоти и тихое потрескивание костра. Ветер, сильный, заставляющий сжаться, разнёс по округе весть о невинной, которая умерла во славу святой королевы Изабель. Фрида сглотнула вязкую слюну и полной грудью вдохнула тяжёлый воздух. Она вновь осталась одна, среди тумана и полной темноты.       Идти никуда не хотелось — душа словно опустела, и Фрида устало опустилась на землю, приобнимая себя за плечи. Это всё происходило не с ней, это не по её вине несчастная женщина умерла в муках… Если бы она могла себя пересилить, двинуться с места, броситься в огонь, в конце концов, может, всё закончилось бы иначе? Перед глазами появилась картинка-воспоминание о времени, проведённом с Ласло и Алариком. Вот только теперь она наблюдала за собой же со стороны.       Вся такая гордая, уверенная в правильности своих действий, та Фрида была готова на многое ради Империи и ещё не понимала, во что ввязалась. Тогда она тоже наблюдала за казнью: равнодушно, почти устало, мечтая поскорее разбить лагерь и пойти спать. Ей было всё равно… И нынешнюю это до одури пугало.       Картинка исчезла, пространство вновь погрузилось в тишину, а липкий туман окутал со всех сторон. Фрида покачивалась в попытке согреться, шептала безумную ерунду себе под нос, лишь бы забыть эти крики, боль других людей и обжигающие последствия собственного равнодушия. Было страшно и больно, а ещё холодно. Будто сама смерть сейчас стояла за её спиной.  — Фрида! — голос отца ударил по ушам, и девушка подскочила, оглядываясь по сторонам. — Фрида! — она бросилась на окрик, путаясь в юбках, падая и обдирая колени. Бежала вперёд, искала глазами мощную фигуру и, кажется, плакала.  — Отец! — впервые за всё время прорезался голос — тихий, хриплый и звенящий от напряжения. Она всхлипнула, и этот звук отразился со всех сторон, как если бы она сейчас находилась в пустой комнате. — Отец!       Фрида вновь переживала тот самый момент, когда нашла умирающего отца. Вновь видела его затуманенный болью взгляд, вновь кричала, срывая голос от душевной муки, сковавшей всю её. Она увидела впереди распластавшееся тело и упала на колени, дальше подползая к отцу.       Он вновь умирал у неё на руках, и Фрида бессмысленно зажимала кровоточащие раны, силясь оттянуть его смерть. Может, хотя бы во сне ей удастся побыть недолго счастливой.       Отец успокаивающе улыбнулся, нежно погладил её по щеке и наказал быть сильной. Фрида яростно кивала, просила не закрывать глаза, но со смертью не может поспорить никто. В прошлый раз была вспышка, были ангелы и голос Эльрата, но сейчас осталась лишь темнота и уничтожающее чувство одиночества и ненависти к себе.  — Нет! — Фрида закричала, срывая голос, и упала на грудь отцу. По её щекам неумолимо катились слёзы.       Кто-то потряс её за плечи и пару раз ударил по щекам. Фрида продрала слипшиеся от слёз глаза и увидела беспокойное лицо Дункана. Он тяжело вздохнул и, наконец, отпустил её.  — Фрида, всё в порядке? Ты кричала во сне, — герцог сжал двумя пальцами переносицу и впился в неё любопытным на грани страха взглядом. Девушка медленно кивнула и потёрла гудящие виски.  — Прости, кошмар приснился, — тихо выдохнула она и обняла себя за плечи, спасаясь от удушающего воспоминания. — Я кого-то ещё разбудила?  — Вульфстан всё также дрыхнет, его даже внезапно напавшие демоны не разбудят, — Дункан невесело ухмыльнулся, и Фрида тоже расплылась в улыбке. — Расскажешь, что снилось? Тебе, наверное, надо выговориться…       Мужчина смущённо отвел взгляд, и такая перемена в его поведении немало удивила Фриду. Он не давил на неё, говорил тихо и осторожно, а большая ладонь поглаживала её по спине, будто он боялся, что она упадёт. Девушка обняла руками колени и прикрыла глаза, вспоминая сон.       К горлу подступила неконтролируемая паника, когда перед глазами замелькали яркие картинки. Туман, костёр, пожирающий женщину, отец и страх. Безумный, животный страх, не отпускавший её ни на секунду. Будто это её сжигали за несуществующие грехи. Будто бы это она умирала на руках близкого.       Фрида попыталась вдохнуть порцию необходимого кислорода, но поняла, что не может. Её трясло, по щекам вновь катились слёзы, а перед глазами стояла всё та же картина умирающего в муках отца.  — Фрида? Фрида! — голос Дункана доносился словно издалека, хотя умом она понимала, что он сидит рядом. Герцог прижал её к своей груди и принялся шептать что-то успокаивающее. — Только дыши, Фрида… Всё будет хорошо. Я обещаю.       Паника отступила также внезапно, как и накрыла её. Фрида, наконец, смогла вдохнуть и прижалась к Дункану ближе, плача навзрыд. Мужчина ещё долго укачивал её словно ребёнка в объятиях, и лишь тихие всхлипы разрушали тишину палатки.       Фриде ещё никогда не было так больно. Что это было? Почему?.. Почему она так испугалась простого сна? Ведь подобные она видела практически каждую ночь, и именно сегодня на грудь словно повесили замок, не позволяя дышать. И, наверное, она впервые в жизни так по-детски радовалась, что кто-то оказался рядом.  — Спасибо, — немного успокоившись, она взглянула в глаза Дункану и робко улыбнулась. Он ответил ей такой же улыбкой, но отпускать не спешил. — Я не знаю, что на меня нашло. Прости мне эту слабость.  — Без слабости не может быть и силы, — усмехнулся Дункан и поцеловал её в висок. Долго, нежно, успокаивающе. — Всё будет хорошо, главное — верь. Эльрат защитит тебя.  — Эльрат защитит… — Фрида грустно ухмыльнулась. — Я сама в состоянии себя защитить. А Эльрат лишь даст силы достичь всех своих целей. Ещё раз спасибо, что оказался рядом, когда мне это было так необходимо.  — Не стоит, — Дункан качнул головой и вдруг лукаво прищурился. — Могу ли я в качестве благодарности рассчитывать на вечер, полный восхищения твоей смелой натурой? — герцог поиграл бровями, а Фрида взглянула на него как на идиота.  — Можешь восхищаться мной издалека. Куда важнее сейчас наша миссия, — твёрдо отчеканила она и раздражённо выпуталась из объятий.  — Эх, моя прекрасная воительница… Сердце кровью обливается от твоего отказа! — Дункан намеренно схватился за сердце и откинулся назад, прикрыв глаза. Впрочем, исподлобья он продолжал наблюдать за её реакцией.  — Дункан, не пора ли тебе спать? — Фрида сложила руки на груди и кивнула в сторону выхода из палатки. Герцог рассмеялся и действительно вылез, напоследок взглянув на неё через плечо.  — Спокойной ночи, воительница. Надеюсь, тебе больше не приснится ни одного кошмара.       Дункан ушёл, а Фрида продолжила смотреть перед собой, вспоминая, с какой нежностью он обнимал её. И на губах впервые за долгое время расплылась искренняя улыбка, полная теплоты и нежности.