Безмятежность в хаосе

      Из покоев Фриды открывался удивительный вид на город. Коготь был шумным и полным жизни городом: смех и крики зазывал доносились даже до императорского дворца, а на дали простирался базар, где закупаться себе позволяли даже аристократы. Фрида опёрлась руками о подоконник и, словно маленькая девочка, впервые попавшая в столицу, с интересом бегала глазами по улочкам.       Мостовые уже успели украсить. Вся столица готовилась к официальной коронации новой правительницы, ожидая увидеть что-то грандиозное. Фрида уже давно не считала, сколько времени прошло с победы над Биарой, занятая более насущными делами, и с удивлением услышала от одного из советников, что она уже больше года управляет империей не коронованная. Поэтому было решено организовать большой праздник для всех жителей.       Солнце медленно клонилось к закату, а на Коготь медленно опускалась ночь. Фрида тяжело вздохнула и прикрыла глаза, погружаясь в собственные мысли. Все осквернённые храмы Эльрата практически восстановили, и она не упускала возможности помолиться Дракону Света и вновь попросить прощения за ошибки прошлого; все герцоги безоговорочно признали её правительницей после достаточно кровавых разборок (будущая императрица Единорог, признаться, искренне жалела, что всё дошло до этого). Уничтоженные Красной Королевой и её инквизицией деревни тоже постепенно восстанавливали, а бывшие мятежники были прощены. Фрида считала свои действия глубоко обдуманными и правильными.       Наверное, Изабель была права, передавая всю власть дочери Годрика. Хоть это и не было тем, о чём Фрида всегда мечтала, служить империи она была готова на любом посту. Наверное, отец гордился бы ей. Девушка вздохнула и оторвалась от окна, принимаясь наворачивать круги по комнате.       Платья уже стали привычными, и хоть после тяжёлых доспехов казалось, что чего-то не хватало, Фрида чувствовала себя настоящей женщиной, как смешно бы это ни звучало. Невольно вырвался смешок — права была мать, когда говорила, что с возрастом придёт понимание, почему иногда здорово казаться слабее, чем есть на самом деле. Впрочем, она могла позволить себе такую поблажку только во внешнем виде: внутри она оставалась всё той же острой на язык Фридой, великой воительницей, которая не побоится поставить на место даже достаточно могущественного мужчину.       Она остановилась посреди комнаты и закусила губу, перекатываясь с носка на пятку. В голову лезли воспоминания о предательстве Рейны, которую Фрида так хотела назвать подругой… Где-то внутри цвела обида, злость и отчаяние. Ведь дочь Годрика всегда считала себя проницательной, способной увидеть в человеке «двойное дно». Оказалось, это далеко не так.       Фрида не обратила внимания, что дверь с тихим скрипом отворилась. Она всё также продолжала смотреть в одну точку, думая о своём, когда почувствовала сильные руки обвившие её талию. Машинально дёрнулась, потянувшись за кинжалом, но была остановлена тихим смехом.  — Неужели я настолько страшен, что ты готова убить меня? — Дункан заглянул через её плечо в глаза и невинно поднял брови. — А я-то думал, что между нами полное доверие!  — Дункан, не паясничай, — Фрида свела брови на переносице, но расслабилась в его объятиях. — Я просто задумалась. А ты как всегда подкрадываешься.  — Так и скажи, что теперь боишься каждого шороха, будто я не понимаю, — в его усмешке проскользнула горечь, тут же сменившаяся заискивающей интонацией. — Как чувствует себя моя будущая императрица перед самым важным днём в её жизни?  — Перед коронацией? — Фрида ухмыльнулась, принимая игру. — Дай-ка подумать… Вполне воодушевлённо. Почувствую на себе всю тяжесть венца и смогу, наконец, отдавать приказы официально.  — Если бы я говорил о коронации… — его губы осторожно коснулись не скрытой платьем кожи, и Фрида невольно вздрогнула, покрываясь мурашками. — Завтра мы вообще-то поженимся. Для меня, знаешь ли, это не просто серьёзный шаг, но и большая потеря: я так-то самый завидный холостяк во всей империи!  — О да, дамы будут по тебе безумно скучать! — она фыркнула от смеха и заломила брови домиком. — Какая же я коварная — отобрала у прекрасного пола очередного любовника, будто мужчин в империи не осталось!  — Да брось, я же пошутил, — теперь поцелуй пришёлся в шею, и Фрида откинула голову, подставляясь под незатейливую ласку. — Согласился бы я стать твоим мужем, если бы действительно хотел продолжать бегать по постелям знатным дам?  — Вечно у нас всё не как у людей: даже предложение тебе сделала я, а не наоборот, — внизу живота завязался тяжёлый узел возбуждения, и девушка невольно подалась назад, прижимаясь бёдрами к его бёдрам. Дункан усмехнулся ей в шею и прочертил влажную линию до уха. — Ты решил таким незамысловатым образом поддержать меня перед «самым важным днём в моей жизни»? — она продемонстрировала кавычки и закатила глаза: не то от удовольствия, не то от забавности этой ситуации.  — Конечно, — выдохнул Дункан ей на ухо. — Ты слишком напряжена. Безумно волнуешься. Я всего лишь пытаюсь тебя отвлечь.  — Какое-то у тебя слишком хорошее настроение, — прошипела раскрасневшаяся от возбуждения Фрида. У её будущего мужа определённо был талант. — И лишь приятнее будет его обломать. Не сегодня, я хочу выспаться перед коронацией… А секс до замужества — это грех.  — Думаю, Эльрат простит нас, если мы очень сильно попросим прощения, — его руки огладили живот, поднимаясь к груди. — Но если ты действительно не хочешь — я остановлюсь.       Фрида тяжело дышала, чувствуя, как напряглись соски от всех манипуляций. Она невольно сжала бёдра, надеясь уменьшить этот зуд между ног, но лишь сделала хуже. Она ведь хотела, но почему-то именно сейчас вспомнила про запрет на половые связи до замужества. Наверное, эта ночь всё же была особенной.  — Не хочу, — Дункан действительно остановился и отошёл от неё на шаг. Фрида резко развернулась и увидела его широкую всезнающую ухмылку. Захотелось врезать ему. — Завтра.  — Завтра так завтра, — пожал плечами мужчина и принялся расстёгивать пуговицы своего камзола. — Помочь тебе переодеться?       Фрида закатила глаза, схватила подготовленное служанками спальное платье и скрылась в гардеробной. В спину ей донёсся весёлый смех. На что же она подписалась, знал один лишь Эльрат. Впрочем, она всегда была храброй девочкой и собиралась доказать и себе, и Дункану, что не зря они решили пожениться.