Драбблы с поцелуями - 2

— Андроиды ведь умеют плакать, Кон? — спрашивает Гэвин. Коннор не оборачивается, и Гэвин подходит сам — осторожно, неторопливо. Не из опасений, а просто не хочет давить, и Коннор даже сзади кажется таким напряженным, будто может развалиться на части в любой момент. Но он не разваливается. Он пугающе тихий и неподвижный. — Я уверен, что умеют, — говорит Гэвин, обнимая его. Кладет руки ему на грудь, опускает подбородок на плечо. — Я видел. Насос под ладонями сокращается ровно, но Коннор горячий и жесткий, как статуя, и Гэвин никогда не видел его плачущим и не может этого вообразить. Но должен же он хоть когда-нибудь выходить из себя, сбрасывать это напряжение, которое — Гэвин чувствует — вот-вот разорвет его изнутри? Должен же он хоть иногда позволять себе слабость? — Нет, — произносит Коннор. — Я не умею. Это наверняка неправда, но Гэвин не спорит. Вместо этого он поворачивает Коннора к себе, не убирая руки с его груди, заглядывает в лицо — прямо в его совершенно сухие глаза. Ему хочется вытащить сердце Коннора и спрятать его в себе, укрыть понадежнее, чтобы не позволить никому его ранить. Даже самому Коннору. Особенно самому Коннору. — Я никому не скажу, жестянка, — говорит Гэвин и подается вперед, прижимает губы к его щеке, касается скина так бережно, как только получается. — Никому. Возможно, Коннор и правда не умеет плакать, но Гэвин чувствует губами невидимые слезы и старается целовать еще нежнее. Коннор начинает дрожать. Глубоко вдохнув, Гэвин тянет его к себе, прижимает его голову к своему плечу, зарывая пальцы в волосы на затылке, поглаживая и лаская. — Я никому не скажу, — повторяет он, — обещаю…