Непобедимая пятёрка и их папочка
MEGADaddy: В пятницу вписка у Ли Бома Мы идём Это не вопросJ_Kook: Я пас
MinnieBig: +++ Я к дому этого полудурка и на метр не подойду BlackD: Алкоголь халявный? MEGADaddy: Спрашиваешь (¬‿¬ ) BlackD: Тогда ты знаешь мой ответ (¬‿¬ ) MinnieBig: Хён!J_Kook: Ты мне больше не друг. Продажный хён.
MinnieBig: Ты знаешь, что в прошлый раз сделала это гнида Гуку? Если бы не я — он бы завалил его прямо на глазах у всего универа!J_Kook: (Драматизируешь)
MinnieBig: Прямо на глазах у всего факультета!J_Kook: \Вздох\ Всё ещё драматизируешь...
MinnieBig: Я вообще-то пытаюсь оттянуть неизбежное Юнги во вражеской нам-наплевать-на-бедного-омегу-Чон-Чонгука команде Намджун 100 проц против, но Джину и слова не скажет Хоби, надежда наша...J_Kook: ДРА-МА-ТИ-ЗИ-РУЕШЬ
BabyDaddy: Поверь, Хосок на вашей стороне не будет точно Его вьетнамец — диджей Тире несбыточная мечтаJ_Kook: (Джексон китаец) (И он скорее провалившаяся мечта) (Но тем не менее я всё ещё топлю за него)
JHobi: Я тебе сейчас твои пальцы в жопу втоплю, придурок Если ещё хоть слово про него скажете, вы мне больше не друзьяJ_Kook: Воу воу чувак Остынь Ладно, я понимаю
JHobi: Не понимаешьJ_Kook: Не понимаю. НО!
JHobi: Я иду. ! Подчёркиваю ! Только из-за того, что мой голос решающий Теперь отбивайся от своего дедули сам, ДРУГ.J_Kook: Он НЕ мой Мудак.
JHobi: Взаимно. MEGADaddy: Типа, понимаете, если бы вы изначально приняли тот факт, что это был не вопрос, то все сохранили бы свои нервы..? Сделаем вид, что мы всё уладили Приходим к 19, шестёрка должна появиться эффектно Гук-и, не хочешь позвать Тэхён-нима?)J_Kook: Откуда ты- ЧИМИН!
MinnieBig: Что Чимин? Но это не я ... Чонгук...? ... Ты кинул меня в чс? Да это не я блять! Чонгук устало откидывается на спинку дивана, проклиная одного своего чересчур уж болтливого друга за то, что всё никак не научится держать язык за зубами (пока этот самый друг бегает по общаге с маникюрными ножничками в руках за истинным треплом, ржущим во весь голос что-то вроде: "Но, Чимин-и, они должны были знать про расписа-а-ание"). А идея с Тэхёном ему на самом деле приходится по душе. Он даже подумывает, как бы беспалевно спросить, любит ли хён весьма сомнительные вечеринки у весьма сомнительных людей, чтобы не показаться слишком навязчивым. Хоть они с альфой и общаются уже почти неделю, понемногу притираясь друг к другу, не торопясь узнавая подробности личной жизни, но тет-а-тет в более интимной обстановке ещё не оставались. Только один раз Чонгук подходил к нему перед парой, чтобы вернуть джинсовку — из-за приближающейся течки он почти заплакал, потому что омега явно не желала возвращать всё ещё пахнущую альфой вещь, — но Тэхён лишь коротко улыбнулся, забрав её из рук (Чонгук в итоге реально прослезился, потому что глупый альфа не заметил, в каком состоянии он был: честно, это всё грёбаная течка, которая почему-то проявила свои характерные черты почти за две недели до... Омега скромно считает, что в его неуравновешенном психическом состоянии виноват именно Тэхён). И пока Чимин строит из себя обиженного ребёнка, засоряя общий чат тысячами омеганенавистными сообщениями, он переходит в нужный диалог и решается.Я: Что ты думаешь насчёт моря алкоголя, пьяных студентах и самой долбанутой компашки моих друзей в пятницу?
Тэ-хён: Думаю, что ты явно против моего присутствия, раз расписываешь не самые приятные подробности Чонгук непроизвольно морщится — это ещё не самые... Но кому нужны уточнения, что устраивает эту ежегодную попойку в честь начала учебного года именно тот альфа, унизивший Тэхёна в его первый день...?Я: Я против СВОЕГО присутствия Но у меня особо выбора нет
Чонгук ещё несколько секунд смотрит в потухающий экран телефона, и всё же дописывает решающие слова.Я: Ты говорил, я должен к тебе привыкнуть Территория будет нейтральна для нас обоих И обстановка...
Тэ-хён: Обстановка...?Я: Эм Располагающая? Боже Ты же понимаешь меня
Тэ-хён: Да, Чонгук, я понимаю Тишина. Минута. Три. Чон нервно перебирает волосы; омега явно недовольна сухостью чужой напечатанной фразы. Звук уведомления. Хочется вдруг поменять его на более тихий и мягкий. Сейчас это резкое "пилик" только раздражает. Тэ-хён: Я освободил вечер Так во сколько, говоришь, забирать тебя?) И почему-то, пока громкое радостное пищание старательно заглушает подушка, Чонгуку даже не становится стыдно за то, что ради него Тэхён отменил все свои планы.***
— Ты не наденешь это! — Ты сейчас похож на омегу, Чимин. — Да хоть на бабу, ты не выйдешь из дома в этом мешке! Их спор продолжается уже добрые полчаса. Чимин всё никак не может смириться с желанием омеги выглядеть максимально незаметным и незаинтересованным человеком на вечеринке, переходя всякие дружеские границы. — Твои волосы сейчас выглядят, как застоявшаяся вода в унитазе: вроде не срут, а всё равно грязная, — как бы между прочим вставляет альфа. И это уже чёртов перебор. Чонгук дышит глубже в попытке не начать осуществлять давний план по убийству одного бестактного (ещё немного — и бывшего) друга. Он рывком стягивает с себя толстовку, психованно выворачивая свой шкаф, и краем глаза наблюдает за поджатыми губами альфы. Неужели чувствует, наконец, свою вину?! — Ладно, я переборщил, извини, — обиженно сдувается Чимин. — Просто хочу, чтобы хотя бы у тебя всё прошло удачно, ты должен хватать свой шанс, пока сонсеннима не заманил кто-нибудь другой. Так вот в чём причина? Думает, раз у него самого шансов нет, то его должен получить хотя бы Чонгук? — Почему ты просто не поговоришь с хёном? — омега разворачивается к Чимину, уныло сидящему на кровати и низко опустившему голову. Тот красноречиво молчит. Угнетающая обстановка ужасно давит на предтечного омегу, так, что ему становится даже немного стыдно за свою недавнюю вспыльчивость. — Говоришь, я не должен упускать Тэхёна, пока его не увёл кто-нибудь другой, но сам только и делаешь, что сидишь на жопе ровно. Выходи из зоны комфорта, Чимин. Давно пора, — и снова уходит к шкафу, тише добавляя. — Упёртые бараны. "Ах, Чонгук, серьёзно?", — насмешливо тянет внутренний голос. — Это странно, вы двое явно заинтересованы друг в друге, но... — омега подразумевал, что Пак постарается перевести все стрелки на него. Лишь надеется, что это и даст ему толчок для осознания, в чём их явное отличие, и альфа перестанет лезть со своими советами. Чон фыркает, а Чимин понимает всё немного иначе. — Вы заинтересованы друг в друге, — подчёркивает. — Но не хотите начинать с обычных свиданий, которые через пару недель всё равно закончатся постелью. Да от вас двоих за версту напряжением несёт, — омега вспыхивает щеками, подходя к окну и широко его распахивая. — Если бы Тэхён хотел, то пригласил, — выходит каким-то разочарованным тоном. — Должно быть, он мной в таком плане не заинтересован. Сам ведь сказал, что ищет партнёра для гона, не для жизни. Что-то внутри неприятно скребёт, и омега это успешно игнорирует. У альфы явно имеется причина идти более лёгким, ни к чему не обязывающим путём; Чонгук не станет лезть с вопросами. Пока его всё устраивает: да, слова о том, что Тэхён не привлекает, будут ложью, но обычной симпатии не всегда достаточно, чтобы начать серьёзные отношения. За эту неделю они узнали тот минимум банальных вещей друг о друге, который необходим для обычного продолжения общения. Например, Чонгук теперь в курсе, что танцы для Кима не совсем хобби, а скорее вынужденная работа. Почему вынужденная, он так и не стал рассказывать. Также парень редко общается со своими родителями: переехал к дяде ещё в подростковом возрасте, и именно он стал для него всей семьёй. Сухой рассказ о своей прошлой жизни ясно дал понять, что этот разговор — табу. Чонгук в свою очередь задел старую, но всё ещё кровоточащую рану: о собственных родителях. Он посчитал важным показать Тэхёну, что не только у альфы тема семьи довольно... Болезненна. Своего папу-омегу он никогда не знал, главным человеком в его жизни всегда выступал отец. Которого не стало три года назад из-за серьёзных проблем с сердцем. Омега не вдавался в подробности своего душевного состояния в те роковые дни, когда он молился всем богам мира, чтобы отец пришёл в себя после первой остановки сердца, и они вместе вернулись домой. К сожалению, домой вернулся Чонгук в одиночестве. Когда отец пришёл в себя, дав огромную надежду на счастливый исход, смог лишь тяжело выговорить одну-единственную важную фразу, прежде чем закрыть свои глаза навечно. "Ты справишься, малыш, я всегда буду верить в тебя". И он справился. Справился, как справлялся всегда. С тихими слезами в плечо своего лучшего друга. Чонгук знал, что Юнги сам еле сдерживался — они с отцом были чрезвычайно близки, старший альфа с детства считал Мина вторым сыном, не брезгуя называть его братом омеги всем интересующимся, — только чтобы оставаться сильным для омеги. Это эгоистично: использовать другого, чтобы стало легче самому, но Юнги всегда безапелляционно заявлял: "Друзья для того и нужны", так что со временем Чонгук перестал так сильно переживать по этому поводу. Но то — пережитки прошлого, о которых он не не хочет вспоминать. Пока ещё просто не может. — А что тебе мешает это сделать? — задаёт вполне логичный вопрос Чимин. Неожиданно. Чонгук замирает, лишь открывая и закрывая рот потерянной рыбой. Действительно, а что? — Наверное, я хочу, чтобы Тэхён чувствовал себя комфортно и не заставлял себя идти наперекор самому себе из жалости ко мне? — диалоги с Паком слишком часто заводят его в нерушимый кирпичный тупик. — Так что мешает мне сделать первый шаг? — Чимин же добивается одного: открыть другу глаза на проблему под собственным углом. Ну, Чонгук хоть и запоздало, но понял. Альфа далеко не глуп — если Юнги просто ничего не замечает, то Чимин прокручивает на повторе каждую деталь: и реакцию Мина на себя, и действия, предполагающие совсем не дружеские отношения, и его завуалированные ревностные фразы, — но уверенности в том, что не напугает своего возлюбленного больше, чем есть сейчас, нет. Этого не захотел бы никто: оттолкнуть свою пару несколькими необдуманными словами. — Знаешь, что произошло после того, как ты ушёл тогда? — Чонгук вопросительно смотрит, с тенью искреннего сожаления. — Он схватил первые попавшиеся вещи и пропал на несколько дней, а когда вернулся, просто извинился за резкость, как будто это было в порядке вещей. Я знаю, что он чувствует, потому что тоже проходил тот этап, когда только начинаешь осознавать характер своей симпатии к альфе. Ему тяжело, а давить ещё больше я не собираюсь. Поэтому, если ты не хочешь услышать поучительные словечки в свой адрес от такого же любовного лузера, пиздуй прямо сейчас отмывать свой унитаз на башке и возвращайся к припрятанным блузкам в левом отсеке шкафа. Да, Чонгук, не смотри на меня так, как будто бы я открыл тебе новую вселенную, я знаю, где ты прячешь все свои немешкообразные шмотки. Они справляются за вынужденно-рекордный срок: в итоге Чимин заставляет натянуть еле застегивающиеся на узкой омежьей талии чёрные джинсы и укороченную тёмно-бордовую блузку — сколько бы Чонгук не кричал, что похож на шлюху обыкновенную, альфа оставался непреклонен. Он также поклялся связать руки за спиной, если Чон хоть раз притронется к волосам, которые были специально небрежно уложены Её Величеством Лёгкой Рукой (Чонгук осмелился заявить, что Чимину было тупо лень укладывать нормально, за что чуть не был сброшен с балкона всё той же Лёгкой Рукой). Таким образом, все депрессивные выкрики омеги успешно проигнорированы, а образ идеально подобран. Чимин доволен. А Чонгука просто никто не спрашивает. Пока альфа в сотый раз придирчиво обводит себя взглядом в зеркале прихожей, омега бурчит себе под нос о том, что лучше бы просто остался дома и поныл над новой вышедшей серией феечек Винкс. Шоком становится то, что Чимин безапелляционно заявляет: — Последняя серия Винкс вышла в сентябре девятнадцатого, попытка провалена. — Тогда я бы поныл над тем, что этот прекрасный сериал закончился так скоро! — истерит в ответ. — Он выпускался пятнадцать лет, Чонгук. Восемь сезонов по двадцать шесть серий. Я куплю тебе грёбаную подписку на Netflix, если ты сейчас перестанешь действовать мне на нервы и просто заткнёшься. Может ты уже забыл, так я с радостью напомню: у меня точно так же нет никакого желания идти к этому придурку! — срывая голос на последних слогах. Добивает, словно ехидной насмешкой, смс-ка, пришедшая сразу же после чужой гневной тирады: Тэхён ждёт их внизу. Чонгук заранее предупредил альфу, что с одним из его друзей Ким познакомится раньше положенного, тот не был особо против. Но показывать альфе Чимина в таком состоянии — ярко покрасневшего, тяжело дышащего, с горьким ароматом ранее тёплого нежно-сливочного сандала, абсолютно точно нельзя. Омега надеется, его феромоны способны хоть немного утешить, а мягкие извинительные объятия со спины расслабить напряженного и явно обиженного парня. — Прости меня, ладно? Я думаю только о себе, — тихо произносит куда-то в шею. — Нервничать — нормально, — Чимин смиренно выдыхает. — Пошли уже, твой Тэхён нас заждался. И впервые Чонгук не хочет кричать о том, что, вообще-то, не его.***
На огромное удивление Чонгука, Чимин и Тэхён находят общий язык в первую же секунду, как только пожимают друг другу руки. И пока они втроём прогуливаются до дома Ли Бома, омега внутри Чонгука ревностно поджимает губы, заботливо (просто усложняя жизнь) напоминая, что Ким, хоть и фиктивный, но её альфа. Утяжелившиеся феромоны нежной сакуры срабатывают на обоих альфах как по мановению волшебной палочки: Тэхён пододвигается чуть ближе, продолжая размеренную беседу с Чимином, и аккуратно — только чтобы не спугнуть самого Чонгука — скрепляет их руки вместе. В ту же секунду душа омеги вылетает из тела, оставляя бедного парня один на один с последним заброшенным волком вердиктом: У них с Тэхёном идеальное переплетение пальцев. Словно каждая фаланга, каждый сантиметр чонгуковых и тэхеновых рук были предназначены именно для того, чтобы в итоге срастись друг с другом навечно. От понимания этого начинает откровенно дуреть. Чимин же, прекрасно подмечая поведение внутренних зверей друзей, тактично обходит омегу с другой стороны, втягивая и его в непрекращающийся разговор. Щеки горячо пылают, не успев потухнуть ещё с того смущающего замечания Чимина в квартире, но успокаивающие ароматы с обоих сторон от сильных — по правде, сильнее самого Чонгука — альф, понемногу снимают сильнейшее напряжение. Ненадолго. Конечно, приятно чувствовать заботу своих близких (Чонгук хочет верить, что один из них им в скором времени станет), но сейчас чувствует себя лишь пугающе опустошённым и жалким, окончательно поникая головой. Тэхён, будто инстинктивно чувствуя эмоции омеги, усиливает хватку на руке, заставляя обратить на себя внимание, и приободряюще тепло улыбается. А Чимину остаётся только гадать, скачут ли гормоны у омег во время течки так же прытко, как и блохи, завидев грязную длинную шерсть.***
Эффектное появление, в сокджиновом понимании — это привлекающее весь дом визжание о том, как великолепно Чонгук смотрится рядом с Тэхёном. Чонгук. Рядом с Тэхёном. Не наоборот, потому что: "Я думал, его уже ничего не спасёт, ан-нет, альфы украшают бомжей". Омега, естественно, сильно обижается. Во первых, он не бомж, всего лишь простой (читать как "бедный") студент. Во вторых, у него и так большая беда с самооценкой. Старший такими заявлениями лишь подливает бензин в до поры до времени спокойный огонь. А в третьих, у него, вообще-то, скоро течка. Эмоции меняются с такой чертовски завидной скоростью, что даже сам омега не успевает подловить их перемену. Вот и сейчас чувства резко меняют направление: от пассивно-агрессивной злобы до распирающего всё нутро смущения. Тэхён, бдительно следя за состоянием парня — настоящая мамочка, не иначе, — снова выпускает смягчающие феромоны, встав на защиту и признав, что это его украшает Чонгук, никак иначе. Джин заткнулся. Очень саркастично, с насмешкой на губах и наконец понимающим видом, заткнулся. Это он ещё про прошлую связь Юнги и Тэхёна смолчал, хотя очень сильно хотел подъебнуть, увидев как те двое спокойно здороваются друг с другом, прежде чем войти в дом. — Ты не должен был... — тихо начинает Чон, проходя на кухню. Люди здесь появляются крайне редко — лишь с целью подлить алкоголь, — а желания искать на свою задницу новые приключения нет никакого: он предложит Тэхёну уйти, как только Джин напьётся до состояния "я-хочу-детей-от-Джуни". Они оба знают, что двигает глупыми омежьими обидами и резкими перебоями в настроении. Смущение здесь лишь как следствие ещё не начавшейся течки. Во время неё станет абсолютно наплевать: банально не до этого. Тэхён опытен — Чонгук это понимает по тому, как бережно он к нему относится, ни на секунду не сомневаясь в своих действиях. Альфа создаёт уютную атмосферу, впуская в неё и омегу, который неосознанно начинает доверять чуточку больше. Их план по созданию общего комфорта медленно движется по каждому важному пункту. Но Чонгуку не нравится, что в их отношениях, какими бы они не были, отдаёт только Тэхён. Если договаривались вместе, то и продолжать обязаны вместе. Омега подходит к невысокой стойке, неловко протягивая ладонь и взглядом прося Тэхёна подойти. У них ещё не было даже дружеской близости, кроме неловкого держания за руки; Чонгук готов перейти к следующему пункту. И когда Тэхён уверенно приближается, на ходу поймав ладонь, омега осторожно притягивает его в свои объятия: ласковые, как парящие лепестки цветущей сакуры; лёгкие, как свежий аромат ночного морского бриза. Сердце заходится с новой скоростью, приятно стуча в груди, заставляя верить в совместное лучшее будущее. Нормально ли чувствовать себя настолько свободно, будучи прижатым к барной стойке грубыми руками альфы? — Не волнуйся. Я знаю, что тебе сейчас нужно. Просто не противься и позволь мне о себе позаботиться, — говорит Тэхён, поглаживая спину до мелких щекочущих кожу мурашек. — Почему ты так напуган? — пусть за дверью гремит музыка, пусть они не в самом подходящем для откровений месте, но омега прижимается ближе, ещё не распробовав теплоту чужого тела. — С чего ты взял, что я напуган? — шепчет, пряча своё лицо в шее альфы. Смущается. — Ты весь трясёшься, — по-доброму. Чонгук, профессионально удерживая дрожь, переводит тему, оставив вопрос без ответа. Тэхён всё понимает — его самого трясёт не меньше. Зверь внутри жалобно скулит, прося прижать своего омегу ближе, но он не идёт у него на поводу. Пока боится напугать. — Мы должны вместе, — слова застревают в глотке. — Вместе...? — Создавать комфорт вместе, — поясняет Чонгук. Довольно наслаждаться трепетным обращением к себе, Тэхёну тоже нужна забота. Он даже не замечает, как уже минуту ласково поглаживает альфу по волосам. Зато замечает Тэхён, усмехаясь под нос. — Я просто хочу, чтобы тебе тоже приносило... Кхм... Удовольствие, — небрежно, — Ну, вот это всё, — расплывчато заканчивает омега. — Чонгук, у тебя скоро течка, и это нормально. Я забочусь о тебе не в тягость себе, мне тоже это нравится, — как с маленьким ребёнком, ей богу. — И я получаю от тебя отдачу в полной мере. У тебя очень приятные пальцы, — Чонгук вспыхивает ярко-красным огоньком, сначала не понимая, только после обращая внимание... Чёрт, он всё это время действительно гладил альфу по волосам? Чон стыдливо отводит руку, на что старший протестующе мычит, но понимающе принимает желание омеги, слегка приподнимая его голову за подбородок и заглядывая в тёмно-карие глаза. — Когда у меня будет гон, я уверен, ты поступишь так же. Чонгук не задумывается над ответом ни на секунду. — Конечно. Время останавливает свой ход, пока они нежно смотрят друг другу в глаза. Свежие солёные нотки идеально переплетаются с мягкими цветочными, а альфа с омегой не могут оторваться от созерцания истиной красоты внутри другого: Тэхён всё ещё держит подбородок Чонгука, не торопясь приближаясь к губам, беззвучно спрашивая разрешения. Договора о неприкосновенности ведь не было, так? И сейчас это нужно обоим. Новый совместный пункт, новая преодолеваемая граница. Чонгук не пугается неизвестности, слегка наклоняя голову и подставляясь под приятные касания ластящимся котёнком. Прикрывает глаза, и... — О, Гук-и, сколько лет, сколько зим! — план по убийству, созданный специально для Пак Чимина, сейчас умело подписывается совершенно другим именем. Аромат цветущей сакуры приобретает едкие нотки. Тэхён едва слышно рычит, не отпуская омегу из объятий, и поворачивается вместе с ним в сторону открытой двери, где... Интересненько, однако. Стоит оскорбивший его пару недель назад студент. Открытая злоба пропитывает стены; на удивление, вовсе не кимова. Чонгук едко плюётся ядом, аккуратно отталкивая альфу, и обращается уже к прервавшему их незваному гостю. Хотя, кто ещё здесь гость... — Вы что-то хотели, Бом-щи? — официальное обращение — не самый хороший знак. Скорее самый нехороший. Тэхён, без слов понимая, кладёт руку на спину омеги, слегка поглаживая. — Хотел пригласить тебя провести со мной немного времени, если ты, конечно, не занят, — занят. И все в комнате это прекрасно понимают. Собственник внутри Тэхёна еле сдерживает себя, внешне строя беспристрастного: его волк стопроцентно разорвёт другого, если они вдруг сцепятся в схватке. Похоже, чувство самосохранения у тупоголового альфы напрочь отсутствует, потому он лишь ухудшает ситуацию своим мерзким: "Наедине". До Тэхёна дошли слухи, он знал о том, насколько Чонгук специфический для их мира омега, но никогда не чувствовал даже малейшей опасности, исходящей от его внутреннего зверя. Что ж, теперь он с гордостью может сообщить: почувствовал. Чонгук откровенно давит партнёра, к которому не испытывает симпатии. Не просто усиливает предостерегающий феромон, не просто скалится и рычит, он действительно пригвождает к полу своей доминирующей аурой. И Киму даже становится немного жаль того, на кого обращена омежья мощь. Чонгук защищает его — их, — поэтому альфа чувствует лишь отголоски эмоционально тяжёлого влияния. Никогда не захотел бы оказаться будущей целью для расправ. Даже если в шутку, по собственной просьбе. Чимин уже успел рассказать, что это было не так-то и весело. Теперь Тэхён охотно верит. Ли Бом откровенно и стыдливо скулит, пока Чонгук испепеляет его одновременно и внутренней силой, и своим убивающим взглядом. Вдыхает тот полной грудью лишь тогда, когда омега, понижая голос на несколько тонов, чётко проговаривает: — Если ты не понял в первый раз, я повторю во второй: живи своей жизнью и не смей больше приближаться ко мне. Заслуженно. Весьма. Тэхён прямо уважением пропитывается насквозь, кротко посмеиваясь с того, как ослепительно сверкают пятки удирающего со своей же кухни обиженного студента. Извините, но... Как теперь того неловкого и смущённого Чонгука назад-то вернуть? Имеются какие-нибудь идеи? — Чонгук, — Ким, хоть и навеселе, но натурально страшится реакции взвинченного, раздражённого и предтечного, блять, омеги: это похуже беременного будет. — Чонгук-а, — мягче произносит альфа. — Всё хорошо, я рядом. Подавление генетически сильных волков нехило выматывает. Чонгук устало оборачивается, и в глазах вместо недавних звёзд искрится извинение за устроенный концерт. — Боже, извини... — неловко прикрывая руками лицо. Хён заслуживает объяснений. — Обычно Чимин... — и затыкается. На самом, блять, интересном затыкается! — Чимин...? Чонгук переступает через себя, выдавая: — Обычно это он вмешивается, чтобы ко мне лезли меньше? — пищит тот самый омега, от давления которого недавно сбежал весьма сильный альфа. Тэхён успел его почувствовать. — О нас ходят слухи, что мы... Пара? — снова неуверенным вопросом. Как будто бы Ким ответы знает! — И мы не спешим их опровергать, потому что с момента, как он встал на мою защиту, хотя бы моралисты перестали лезть. Далеко не каждый осмелится подойти к занятому омеге, понимаешь? — первый вопрос, на который Тэхён может ответить лёгким кивком, хотя бы на этом спасибо. — Видимо, Бом, заметив меня с тобой, подумал, что Чимин ему теперь не соперник, и... — Решил попытать удачу, — заканчивает альфа. — Типа того. Я не знаю, с чего он вообще взял, что я в нём заинтересован! — сухой спичкой снова вспыхивает Чон. Более того, не простой, а охотничьей. Такую невозможно потушить ни водой, ни землей, ни воздухом. Только терпеливо ждать, пока сама перегорит. — В следующий раз — если такой будет — позволь мне самому разобраться, идёт? — оказывается, спичка тушится смущением. Старый Чон Чонгук возвращается, встречайте, кто соскучился. — Может, уйдём отсюда? — Ты не хочешь повеселиться? — омега забавно морщит лоб. Он-то с радостью свалит отсюда, давая стрекача, но Тэхён объективно заслуживает отдыха. — Я пришёл сюда не ради алкоголя и танцев, — и они оба понимают, ради чего. Чонгук согласно кивает, нацеленный на решительный уход, и привычно берёт альфу за руку, выводя из кухни в просторную гостевую — сердце всей студенческой вечеринки. Откровенно говоря, здесь им обоим некомфортно, но омеге нужно предупредить хоть кого-нибудь из друзей о том, что покидает это место. А то после наглотается ругательств Джина на всю оставшуюся жизнь. Заодно свой словарный запас пополнит. Первый, кто попадается на глаза — Хосок, танцующий с кем-то смутно напоминающим его "не-смейте-мне-больше-напоминать" бывшего. Что ж, предсказуемо. Чонгук ничуть не удивлён. Подходить к Хосоку не станет — тот с радостью прикончит его за то, что оторвал от повторного (в сотый раз) соблазнения своего китайца, поставившего за своё DJ-оборудование какого-то малолетку с отвратительным музыкальным вкусом. Следующие на очереди — Джин и Намджун. Омега, змеёй обходя всех незнакомых людей, украдкой поглядывает в тёмный угол и замечает её: чуть ли не трахающуюся у всех на глазах парочку. — Думаю, нам не стоит их отвлекать, — на ухо шепчет Тэхён. Чонгук спиной чувствует ироничную ухмылку, но не смеет возражать, согласно кивая головой. Очередная попытка пробраться через толпу — голова уже начинает неприятно пульсировать в такт громким басам, — и наконец-то успех! Юнги в одиночестве сидит на диване: недобро прищуренные глаза застелены красной пеленой, руки сжаты в жёстких до посинения костяшек кулаках, а из груди нередко вырывается короткое порыкивание. В общем, из всех трёх зол, это — самое безобидное (Тэхён, к слову, с этим утверждением в корне не согласен). Чонгук тихой поступью подбирается к лучшему другу и, отпустив руку Тэхёна, присаживается рядом. — Хён, — начинает он. Ноль реакции, только новая доза рычания и взгляд в противоположную от Чонгука сторону. — Хё-ё-ён... А потом омега обращает своё внимание в ту же сторону, куда, даже не прерываясь на жалобное хныканье, безотрывно глядит Юнги, и... До слёз в глазах закашливается, чуть ли не падая с дивана. Что ж. Тут даже омега в ахуе, не то что его лучший друг. Там, практически в центре танцпола — но, видимо, в намеренной видимости для первых