«Надежды — фиговая штука»
Раннее утро. За окном идёт декабрьский снег, и, как бы извиняясь за долгое отсутствие, он оказывается везде, а что самое главное: в неприличных количествах. Антон сидит на уроке французского, в девять грёбаных часов утра. Учительница решила, что именно в это время нужно писать тест не выспавшимся детям. –Ce test vous aidera à vous souvenir de ce que vous avez appris l'année dernière* — говорила их преподавательница по французскому. Анастасия Андреева была очень хорошим учителем, всегда с пониманием относилась к детям и старалась им помочь, но бывало у неё иногда желание резко дать какую-нибудь сложную контрольную, правила и слова для которой никто, конечно же, не помнил. Работу на листочке уже раздают, а это значит, что через несколько минут ему придётся снова сидеть над непонятными ему словами, пытаясь наугад выбрать правильный ответ. Ему совсем не понятны задания, как их делать и для чего. Он был в предверии праздника, который с детства не очень любил. Однако, появился повод ждать его с нетерпением. Ещё день, и всё. Он сможет обратиться к своей второй половинке. Шастун никогда особо и не мечтал о том, чтобы воссоединиться с соулмейтом, так как подобное казалось ему чем-то своевременным. Чем-то, что должно быть актуально позже. Но недавно, осознав, что совсем скоро нашумевшая возможность общаться с кем-то с помощью ручки и любой части тела, будет ему доступна, он захотел иметь эту возможность. Пожалуй, день рождения ещё никогда не вызывал у него чувство предвкушения. Парень часто думал о том, что если бы возможности общаться с человеком, предназначенным тебе судьбой не было, то это шестнадцатилетние было бы обычным днём, как и все остальные, как и раньше. И в конце концов: он начал ждать. Действительно захотел узнать эту девушку. У него есть столько вопросов к ней… Быть может, она уже достигла положенного возраста, но слишком стеснительна и не пишет ему? Или же она младше его, года на два? Какого цвета её волосы? А вдруг, она блондинка? Или брюнетка? Может, у неё есть кошка или собака, а её любимый напиток — кофе с молоком? Он не знал. Но Шастун был уверен: какой бы она ни была, он влюбится в неё как только увидит. Так всегда бывает с соулмейтами. Вернее, он читал, что так обычно бывает. Он, по своему обыкновению, верил во всякие статьи в газетах, в метафоры, написанные авторами книг как бы невзначай, просто чтобы приукрасить текст, и в слова некоторых людей, в чьи высказывания порой лучше просто не вслушиваться… И вот лист бумаги с заданиями, грубо брошенный на парту, оказывается прямо перед Антоном. Снова эти предлоги, глаголы, времена, сослагательные… В общем, всё то, чего он не знает и не понимает. И снова ужасное чувство беспомощности. Вездесущее, неприятное, тягучее и ненавистное. Так он просидел над листом минут 15. Затем, почувствовав нечто странное на своей левой руке, он слегка всполошился. Поднял рукав, и старательно наблюдал за происходящим. «Привет» — как только аккуратную букву «т» вывели, по ощущениям, словно зубочисткой выцарапали на запястье синей краской, он окончательно перестал верить в происходящее. Девять утра, перед ним контрольная по французскому, которую он в душе не ебёт, как решать. На левой руке каким-то хуем оказались буквы, формирующие приветствие, а у Антона кроме глаз по пять копеек и ахуя размером в Байкал не осталось ничего. Похоже, у его соулмейта сегодня день рождения. Ну, или она просто только сейчас решилась написать ему. Что делать дальше - непонятно. Ответить он не может, и понять, кто это, тоже. А вдруг, не дождавшись ответа, девушка подумает, что он её игнорирует? Она, наверное, расстроится. «Подала бы хоть знак: Где она? Кто она?» — думал парень, глядя сонными, уже успокоившимися глазами на медленно опускающиеся хлопья снега за окном. Тем не менее, от незнакомки ещё последовала фраза, сводившая с ума Антона Шастуна весь оставшийся день. «Во 2 — d; в 3 — c; в 5 — a» Не значит ли это, что одна из его одноклассниц является человеком, с которым он обязан связать свою жизнь навсегда? Антон, резко дернувшись, оглядел весь класс, и увидел Ирину Кузнецову. Девушка сидела на второй парте, с отвёрнутым рукавом. «Точно. Ей же позавчера 16 исполнилось», — прозвучало у него в голове. Мысли сбились в кучу. Теперь было непонятно: откуда она знает, что её соулмейт — это её одноклассник? Но, впрочем, это уже не важно. Она отыскала его — это самое главное. Нужно будет с ней поговорить. «Прости, это всё, что я помню из теста.» — снова неприятные ощущения. Однако, какой же мелкий у неё подчерк. Поскольку Ира уже сдала тест, эта фраза не показалась Шастуну странной. Дожить бы теперь до конца урока… «Наверное, ты не учишь французский?» «Или ты действительно сидишь в каком-то классе этой ужасной школы?» Почти не разберёшь, что написано, но каким-то образом, Антон понимает каждую буковку, написанную Ирой в спешке. Улыбнувшись, Шаст обвёл на листке те буквы, которые были такими незначительными в тесте из 10 вопросов, но такими странно приятными. Чувство безысходности и беспомощности больше не беспокоили его. Ведь ему хоть как-то, но помогли. Сдав тест, он с улыбкой победителя по жизни, неспешно пошёл к своему месту, глядя на девушку. Их взгляды встретились, и, совершенно случайно, по глупой привычке, которая осталась у него с детства, он подмигнул ей. Сосед по парте сначала застыл в немом удивлении, а затем неожиданно прыснул смехом. –J'ai demandé le silence pendant le test, les enfants*. — проговорила Анастасия Андреева, окинув взглядом учеников. Её обращение к ним «дети», звучало весьма комично, ведь она сама не намного старше них. Друзей и знакомых у Шаста было буквально выше крыши. В этой школе нет никого популярнее Антона. Единственное, что мешало его репутации крутого парня — это его не очень хорошие оценки. Знакомых, приятелей, друзей на часок другой, конечно, полно, но… Нет такого человека в жизни Шастуна Антона Андреевича, которому он мог бы рассказать всё о себе, своих переживаниях и мыслях. Иными словами: у него просто не было человека, которого он мог бы назвать лучшим другом. Или даже просто близким.***
Арсений сидел на французском, пытаясь достучаться до своего соулмейта. Уже как месяц ему исполнилось шестнадцать, но он не решался даже на приветствие. Не потому что стыдно или страшно. Просто неинтересно и не нужно. Не получив ответ, Попов, не сильно огорчённый, продолжил своё традиционное ничегонеделание, ибо работу он эту давно уже сдал. Он не пытался написать своему соулмейту что-то из серии: «Чего молчим?)», или «Ну что, когда ответишь?», как это делали его немногочисленные знакомые. Он не пытался достать своего соулмейта, он лишь тактично поставил его перед фактом, что существует. Наверное, Попов не расстроился, потому что к взаимности не привык совсем. Родители души не чают в его старшей сестре Кате, отдавая ей всю любовь и внимание без остатка. Можете забыть все стереотипы о том, что младшеньких любят больше. Если сестра в чём-то провинилась, родители сделают вид, что ничего не заметили, но если же Арсений что-то натворил, то всё. Пиши прощай. Если у сестры дырка в одной из сотни её футболок, то родители тут же бегут в магазин, ну, а если Арсений ходит три года в одних и тех же кроссовках и зимой и летом, то: «Ничего. Мы, между прочим, в молодости, вообще обувь десятилетиями носили. Переживёшь.» Так Арсений живёт с самого рождения. И что бы он там не пытался сделать, всё равно Катенька лучше. Что бы не доказывал, каким бы отличником ни был, насколько послушно себя не вёл, всё бестолку. В лепёшку разбивался ради родительской любви, но в конечном итоге сдался. Он не бросил учёбу, зачем. Просто перестал делать это для родителей, и стал делать для себя. Одноклассники не раз называли его загнанным и неинтересным, поскольку не могли достучаться до его души драками и машинками, футболом и схождением с ума от голых девушек в интернете. Можно подумать, что он обыкновенный ботан, и нет ничего удивительного в том, что сверстники не хотят с ним дружить. Не тут-то было. Просто он не любит подстраиваться. С самого детства увлекался всякими книгами, документалками, театром и искусством. Но не потому, что его это очень интересовало, а потому, что когда подобным занималась Катя, родители всячески её восхваляли. Но дело даже не в том, что со сверстниками у него разные интересы, нет. Проблема была в другом: он не умел вовремя заткнуться. «Обычный, среднестатистический пиздун», — называли его одноклассники. Ну, так его называла вся школа. Не без помощи некоторых умников из его класса, конечно же, но что поделаешь. Всем же нужно самоутверждаться, просто кто-то не знает, что это можно делать не только с помощью других. Попов прославился своими неинтересными пересказами Одиссеи, цитатами известных авторов и лучшими во всей параллели оценками. Вот только слава эта была не похожа на славу вундеркиндов из американских сериалов. Спасибо, что хоть не били, но класса до шестого чмырили не хило. Арсений с малых лет заметил, что особого интереса к девушкам не испытывает. Нет никакого отвращения, неуважения, или злости на пустом месте. Просто на физическом уровне общение с парнями всегда было чем-то волнительным, в то время как с девушками он был абсолютно спокоен. Единственный друг Арса — Оксана, из 10В. Они вместе ходили в детский сад, и так получилось, что, попав в школу, никого кроме друг друга они и не знали. Конечно, у Окс есть свои подружки, но почти каждую перемену она приходит к своему лучшему другу, просто чтобы он не оставался один среди этих незнакомцев. –Попов! — донёсся голос откуда-то из начала класса. –Да? — отвлечённый, наконец, от своего рисунка, Арсений удивлённо смотрел на своего учителя. Алексей Владимирович в бешенстве смотрел на него, а десятиклассник не понимал: в чём дело? –К доске! Vite!*— ещё более раздражённо сказал француз. Прозвище препод получил от Арсения ещё с начала 10го класса, в связи с его поистине французским характером. Попов вообще любит давать людям прозвища, в связи с их характерами. Предварительно закатив глаза, Арс вышел из-за своей уже почти родной последней парты, и направился к доске.